Существо за преградой, вероятно, слышало его движения, и удаляющийся шорох заставил Луку поторопиться. Направив ствол над собой, он прижался плечом к забору, не преминув заметить, что доски основательно расшатаны, После этого резко поднялся, направив ружье туда, откуда доносились звуки.
Глаза успели немного привыкнуть к темноте, и он увидел распластавшуюся поодаль жирную кляксу, которая стремилась уползти подальше.
Неожиданно тварь остановилась.
Самое время выстрелить, пока она еще видна.
Лука прицелился.
Ему вдруг показалось, что смутное, непонятное чудовище вытянулось в длину, как будто пытается разделиться на две части. Прошло еще несколько секунд, прежде чем Лука понял, что перед ним и в самом деле, не одно существо, а два. Возможно, одно помогало другому перелезть, пока он не выстрелил.
Вторая тварь отодвинулась от раненной, и с рыком нацелила на Стрельникова светящиеся фиолетовые глаза. Он ошалело наблюдал за этими глазами, еще не соображая, что делать. А между тем тварь начала приближаться, сначала очень медленно, почти неуловимо, потом все быстрее.
Он сделал выстрел, тварь взвизгнула, но не остановилась.
Нужно стрелять с короткой дистанции - интуитивно понял Лука. Паники не было - он действовал, как будто ведомый могучей подсознательной силой. Соскочив с чурки, отпрыгнул на несколько шагов назад, упал на колени, развернулся, выставив ружье в сторону забора, и замер. Судя по мощным толчкам, переходящим в ощутимые удары о землю, тварь была совсем близко. Лука мысленно представил ее действия. Вот она подбегает к забору, вот сейчас снова ударит в него или попробует перепрыгнуть. Лука затаил дыхание.
Неожиданно вспыхнул прожектор. Он не думал о том, как такое могло случиться, и кто это мог сделать. Забыл обо всем. Внимание его в этот миг было приковано к доскам забора, которые внезапно лопнули, раздираемые длинными лапами, а спустя доли секунды он увидел и их обладателя.
Лука выстрелил в голову твари. И только после этого вспомнил про Еносия - это он включил свет. "Молодец, старик!"
От грохота и визга на миг заложило уши. Раненное существо, кинувшись вперед, подмяло под себя Луку, но по инерции пролетело вперед. Раздался треск, погас прожектор, слышны были недолгие судорожные движения, и вскоре все стихло.
Лука, крадучись, двинулся к будке, наощупь действуя одной рукой и совершенно позабыв о недавних наставлениях Фаддея, который требовал перезаряжать ружье сразу.
- Дед, - тихонько звал Лука. - Еносий…
Первое, что почувствовали его пальцы - шерсть существа. Он отдернулся. Пришлось заставить себя еще раз прикоснуться к телу поверженной твари, чтобы убедиться - она мертва. Послышался стон - откуда-то снизу. Несмотря на приложенные усилия, Лука так и не смог стащить убитое существо с будки. Пришлось оставить ружье и действовать обеими руками. Вскоре он понял, что тварь сломала крышку люка и, видимо, просунув свои тяжелые лапищи, добралась до старика, даже будучи смертельно раненной.
- Дед, - снова позвал Лука, вдруг нащупав круглую голову Еносия, его жиденькие стариковские волосы.
- Лука, - прохрипело в ответ. - Больно…
Стрельников отыскал пальцами лицо старика. Кровь липла к пальцам. Стонов он больше не услышал.
- Несчастный сумасшедший старик, - дрожащими губами вымолвил он, сползая с разрушенной будки. Глаза его наполнились слезами.
Прошло полчаса. По горизонту расползалось робкое свечение. Можно было разглядеть отдельные крупные предметы. И среди них - будку. Она завалилась на бок, перекошенная от удара и тяжести мертвого чудовища. В темноте Лука ошибся размерами - теперь тварь казалась заметно крупнее, даже не верилось, что ее остановили всего два выстрела. Издали она чем-то напоминала небольшого медведя или росомаху, но это сравнение возникало только при первом взгляде. Пасть существа нисколько не походила на звериную - череда острых зазубренных шипов. Ушей не было вовсе, а вместо носа - шишковатая выпуклость с глубокими ноздрями. Каждый отличительный признак вызывал отвращение своим гипертрофированным уродством.
Разглядывая монстра, Лука не слышал, как открылась дверь. Он вздрогнул, когда кто-то положил руку ему на плечо. Это был Фаддей. Следом из дома вышел Василий, вскоре к ним присоединились Марина и бабка Дарья.
Мужикам, наконец, удалось извлечь тело Еносия. Когда женщины увидели окровавленное лицо старика и широко раскрытые немигающие глаза, Дарья тихонько заголосила, у Марины подкосились ноги.
Все услышали вдруг тонкий визгливый гул. Сначала Лука не сообразил, что происходит, но когда обернулся на звук, понял, что это причитает Василий. Старик вцепился в собственную бороду и, завывая, начал трясти головой, раскачиваясь из стороны в сторону. Глаза его были зажмурены и, не глядя, но безошибочно, он пополз к телу своего погибшего товарища, и стал вдруг рвать на том рубашку, пытаясь поднять мертвое тело.
- Что ж ты наделал! - завопил он вдруг, и всем, кто стоял рядом, вдруг захотелось как-то утешить его.
Первой подскочила к нему бабка Дарья, но Василий зло отпихнул ее обеими руками. Поднял свое дикое искривленное лицо с выступившей пеной на губах. Глаза его навыкате грозили вывалиться из орбит, а в горле клокотало, как у рассерженного животного. Глядя на него, Дарья истово перекрестилась и отступила. Но и безумство Василия быстро схлынуло. После того, как он перестал подвывать, склонившись над Еносием, Фаддею удалось уговорить Василия оставить погибшего в покое.
- Ему уже ничем не помочь. Лука, помоги ему отнести тело в пристрой. И забором надо заняться, - сказал старик. - А потом осмотрите все вокруг.
Когда Лука с Мариной отправились обследовать территорию, с внутреннего двора раздались тревожные крики бабки Дарьи. Они нашли ее в стайке - старуха стояла возле неподвижно лежавшей коровы, в соседнем загоне нашли двух мертвых свиней. Дверь стайки оказалась исполосована следами когтей - будто ножами прошлись. Видимо, под шум схватки Луки с большим чудищем, какие-то твари помельче пытались добраться до скотины.
- От страха померли, - подытожил Фаддей, глядя на мертвых животных.
Никто не мог бы дать иного объяснения. Происходящее настолько не укладывалось в сознании, что не имело смысла гадать.
Василий предложил забаррикадироваться в доме и дожидаться егерей.
- А приедут ли они - егеря? - спросил Фаддей, и все промолчали, понимая, что он хотел этим сказать.
- Есть другой план, - произнес Лука.
Он попросил дать ему ружье, с тем, чтобы он мог добраться до машины и попытаться наладить ее.
- У меня есть "холодная сварка" и немного масла. Я могу заделать течь. Бензина достаточно. Главное - камни. Да я, наверное, сумею их растащить. У меня ведь там и лебедка есть. Все есть! Я бы и в тот день справился, но от жары чуть не спятил.
- Хорошо, не кори себя, - понимающе произнес Фаддей. - Точно справишься?
- Справлюсь? Конечно! Я же говорю - сам не понимаю, почему бросил все. Чуть не тронулся…
- Да ты и сейчас - как будто с ума сошел! - натужно засмеялся Василий. - Ружье тебе дай! Ты уйдешь, а нас сожрут тем временем. Без оружия-то!
- Нас и так сожрут. Рано или поздно, - сказал Лука.
Василий посмотрел на Фаддея, ища в нем поддержку - дескать, совсем сдвинулся парень, скажи хоть ты свое слово. Но Фаддей был иного мнения.
- Лука прав. Ждать помощи глупо. Если эти чудища разгуливают по лесу, мы запросто можем ее не дождаться. Не знаю, откуда они взялись, эти твари. Убить их не трудно, но если их много, нам не справиться. Нужно выбираться к людям.
"А есть ли люди?" - тут же задался вопросом Лука. Здесь, далеко за чертой цивилизованного мира, казалось, ничего и никого более не существует, кроме их маленького общества, поставленного на грань выживания.
- Вот, что я решил, - сказал Фаддей. - Все-таки, Лука, ты дело говоришь. Бери ружье, так и быть! Отправляйся за машиной. А мы запремся в доме, и будем ждать твоего возвращения. Если что - закроемся в подполье.
Сказав это, Фаддей задумался.
- Отправить с тобой Василия? Вдвоем легче. Но я боюсь. От него можно ожидать всего, что угодно. А, Василий?!
Василий хотел возразить, но сник под гневным взглядом соседа.
- Ладно, - передумал Фаддей. - Все-таки одному опасно. Отправляйтесь сейчас же, - скомандовал он и велел собираться.
- Не вздумай этому олуху ружье давать, - шепнул Фаддей, когда Василий отправился к Дарье за съестным, и они остались наедине. - Если оно к нему в руки попадает, Василий дуреет. Один раз чуть охотника не застрелил. Все мнит себя часовым в лагере.
Мысленно составляя план своих дальнейших действий, Лука все обдумывал одну мысль, которая пришла к нему еще ночью во время разговора с Еносием.
- Фаддей, позволь я прежде схожу к дому Игната.
- Хочешь его отыскать? - спросил старик. - Ну что ж, попробуй. Только помни о том, что я тебе говорил.
- Не верь человеку? Ты это имел в виду?
- Никому не верь. Только себе одному. И будь осторожен. Ружье возьми. Будь очень осторожен. Маринка…
Он не договорил. Но Лука все понял. И сердце его наполнилось силой. Но, одновременно, и тревогой тоже.
Путь к дому Игната занял немало времени. Каждый шорох казался подозрительным. Лука то и дело вскидывал ружье, всякий раз убеждаясь, что движение в кустах, под забором, за сгнившими черными домами - фантазии разыгравшегося воображения. Должно быть, смешно он смотрелся со стороны - этакий герой вестерна, расхаживающий вдоль пустых улиц, готовый выстрелить в каждого, кто неожиданно появится в поле зрения. Только здесь не как в ковбойских фильмах, где и травинки не видно - кругом заросли чуть не в полный рост, где можно спрятаться. Меж тем, Лука ощущал, что действительно может выстрелить. И, что весьма вероятно, - от страха.
Подойдя к ограде дома с флюгером, он позвал Игната. Вспомнил, как тот бесшумно появился в момент второй встречи (первая, возле древнего сруба, была заочной), и на всякий случай обернулся несколько раз, пока проходил во двор и поднимался на крыльцо.
Постучал в дверь. Та оказалась не заперта. Лука проник в дом, закрыл за собой и прислонился к двери спиной, привыкая к полумраку. Робкий свет с улицы тонкими полосками окантовывал тяжелые шторы. Как будто нарочно жилище погрузили в темноту. Что-то неожиданно щелкнуло и зажужжало в одной из комнат. Лука почувствовал, как внутри все сжалось, нахлынул ужас. И только когда он услышал бой часов, напряжение сошло.
"Да что тебе здесь - трансильванский лес? Граф Дракула, собственной персоной, прячется в фамильном замке? Что за паника?"
- Игнат! - негромко позвал он.
В доме никого не было. Лука медленно прошелся по всем комнатам. В одной наткнулся на стеклянные банки, стоявшие на письменном столе. Внутри банок что-то плавало. Подойдя ближе, Лука осторожно взял одну и поднес к глазам. Не разобрать - какой-то заспиртованный организм. Он смог разглядеть лишь тонкие конечности и отвратительно большую голову. Что за уродец?!
- Сейчас разберемся, - он приблизился к окну, чтобы разглядеть получше. И только сейчас заметил, что между стеной и шкафом имелась ниша, которую в полумраке не сразу заметил. В этой нише вполне можно было спрятаться. И там что-то скрывалось - на выбеленной стене отчетливо был виден край рукава.
Сердце взбесилось от подступившего ужаса. Кровь запульсировала даже в пальцах, сжимавших банку. Он поставил ее на стол.
Какая-то сила заставила Луку двинуться вперед. Крепко держа ружье, он медленно шагнул в ту сторону. Еще шаг. Еще один.
Увидев полушубок на вешалке, телогрейку, старый грубый плащ, рукав которого он и заметил, Лука с шумом выдохнул. Пульс понемногу успокаивался. Того адреналина, который пробежался только что в его крови, хватило бы на десятерых. И на полпути к столу, где стояла банка, Лука посмеялся над своими страхами и переживаниями. Надо же было так испугаться какого-то плаща.
"Плаща!?…"
Если тут висит тот самый плащ, значит и его хозяин здесь!
При этой мысли Лука резко развернулся. Задел стол. Банка упала и покатилась, глухо ударившись об пол, разбилась. Плеснуло мерзким запахом.
Но Лука не смотрел вниз. Взгляд его был прикован к шкафу, дверца которого, скрипнув, распахнулась.
Знакомая тощая фигура Игната плавно выплыла из шкафа и медленно приближалась к нему. Показалось, что Игнат (не человек - а дьявольский образ) что-то хрипло шептал. Позабыв о ружье, и не думая стрелять, Лука дотянуться до окна и с криком рванул на себя штору, не отнимая взгляда от нагнавшей ужас фигуры. Ткань шторы затрещала, и в комнату хлынул яркий свет. Руки, тянувшиеся к Луке, отпрянули, заслонив лицо своего обладателя. Высокая худая фигура при этом осела, как будто пытаясь вжаться в пол и спрятаться от света. Лука впервые видел Игната без его привычного плаща: совершенно лысая голова, молочная бледность лба и черные пальцы, прячущие лицо и глаза от яркого солнечного света.
- Не надо, Лука! - услышал он вдруг сквозь стон и побежал без оглядки прочь из дома. На свет, к свежему воздуху.
Очнулся, только когда выскочил во двор. И понял вдруг, что все еще продолжает кричать. Увидев, что ружье по-прежнему в его руках, Лука отдышался, направил ствол к распахнутому проему двери, пятясь задом к воротам.
- Да что же это такое происходит? - бормотал он.
Выйдя на улицу, Лука побежал к дому Фаддея. И всякий раз, когда он оборачивался, казалось, что где-то далеко маячит фигура в брезентовом плаще…
5. Ссора
Фаддей внимательно выслушал его рассказ, и пообещал тщательно забаррикадироваться. С восторгом новость воспринял только Василий - его подозрения насчет Игната подтверждались. Чтобы не пугать женщин, Лука попросил им ничего не рассказывать, к машине же было решено отправляться немедленно.
Вскоре Лука с Василием вышли из деревни и углубились по дороге в лес. Невозможно было привыкнуть к тому, что в окрестностях стало совсем тихо. Лука замирал через каждый десяток-другой шагов и прислушивался. Птицы если и давали о себе знать, то редкими тревожными выкриками. И не поймешь, кто кличет - от этого на душе становилось еще беспокойнее.
Он решил идти только по дороге, нигде не срезать. Если предположение насчет световой боязни у тварей верно, то наиболее опасный участок в лесу будет представлять собой переход длиной в полкилометра по противоположному склону сопки. Дорога там не такая широкая. Обыкновенная лесная езженная грунтовка, где и среди яркого дня густая тень. Если они благополучно пройдут этот участок - значит, без проблем доберутся к застрявшему "УАЗу".
Шагая рядом, Василий радостно болтал о всяких приключениях, которые ему довелось пережить за свою сторожевую карьеру - похоже было, что он уже позабыл о потере друга, над которым не так давно убивался. Настроение у Василия было приподнятое, рассказывал он бойко, смешливо. Начал с ничего не значащих анекдотичных историй, постепенно насыщая их мерзкими подробностями.
- Как-то раз мы преследовали зэка, сбежавшего на пересыльном пункте. Он решил в тайгу уйти, в самую глубь. Сволочь беспримерная - в лесу был точно как маугли в джунглях. Все знал. И как от голода спастись, и холод одолеть, что можно есть, чего нельзя. Шесть дней мы пытались его следы отыскать и все бесполезно. Помню, я тогда злой был как собака. Протаскаться столько времени, без горячей жратвы, без чая, на одной воде. Ну и пришлось возвращаться. А попался тот урод через две недели - вышел-таки к какому-то захудалому населенному пункту почти что за тысячу верст, а там уже и милиция предупреждена, и все приметы разосланы. Какая-то бабка его приютила, и пока он дрых, тихонько побежала к участковому. Когда же этого дурилу обратно к нам в зону доставили, я вызвал его тихонько к себе и говорю:
"- Любишь в кошки-мышки поиграть? Что ж, это моя любимая игра".
Тот меня не понял, пришлось разъяснять. Для начала маленько пустил ему крови. Был у меня ординарец для таких случаев.
- Так ты что, начальником был? - спросил Лука, просто ради любопытства.
- А то! - с какой-то гордостью заметил Василий. - Ну, так вот, после того как за спиной у него щелкнули наручники, и на голову натянули мешок, я ему говорю: "- Сумеешь найти выход - считай, тебе повезло. Не сумеешь - пристрелю как блохастую суку".
Тот закричал в слезах:
"- Какой выход, куда?"
Я и объяснил - выход из служебного корпуса. Ночь уже была - дежурные все свои. Я частенько баловал солдатиков подобными развлечениями. Здание у нас жуть какое сложное - архитекторы постарались. С непривычки не разберешь, а с завязанными глазами и вовсе.
В общем, гоняли мы его по всем этажам. Хохоту было - животы едва не надорвали. Один раз я выстрелил в стенку с ним рядом. Его штукатуркой всего обсыпало…"
- …Так он не только обмочился, а даже штаны изгадил. Такие вот кошки-мышки. Ха-ха-ха! - визгливо засмеялся Василий, закончив историю.
Лука и верил и не верил. Некоторые части безостановочного монолога не вызывали сомнений - дед определенно вне себя. Была ли тому причиной смерть Еносия, или он всегда был такой тронутый, но находиться рядом с ним казалось небезопасным.
- Нешто считаешь, я сявка какая-то старая? Ты думаешь, я обычным сторожевым псом был? Как бы не так - начальник особого отдела. У меня бывшие сильные мира сего в ногах валялись. А ну стоять! - гаркнул он вдруг, заставив Луку остановиться.
Лука и вправду, повинуясь окрику, застыл как вкопанный. Того, что произошло в последствии, он никак не ожидал. Василий, заметив, что его спутник замер, будто в растерянности, неожиданно сделал выпад и попытался выхватить ружье. Короткая баталия закончилась тем, что Лука едва не упустил оружие, и если бы у Василия оказалось достаточно сил, еще не известно, как все вышло бы. Придя в себя, Лука ошалело уставился на Василия. С трудом сдержался, что не стукнуть старика чем-то основательным и тяжелым. К примеру, тем же прикладом. Тюкнуть так, чтобы мало не показалось…
- Что ж ты, милок, не засандалишь мне в лоб? - съехидничал Василий. - Нешто испужался? Слабо, да? А я в твои годы не был слизняком. По мне так все равно - старый или малый. Скольких вражин в свое время ликвидировал. Тебе и не снилось!
"Когда-нибудь я убью этого старика", - багровея от негодования, думал Лука.
От этой мысли его отвлек истошный визг, раздавшийся со стороны деревни. Крик был женский, скорее девичий.
- Марина!? - Лука аж задохнулся.
Он посмотрел на Василия, но на того крик никоим образом не подействовал, в глазах читалось одно желание - взять ружье. Лука зло посмотрел на деда, ткнул его в плечо, как будто желая заставить очнуться. Но колкий злой взгляд старика ничуть не изменился.
Лука один побежал в обратную сторону. Он уже подумал, что ему показалось, но крик повторился, и теперь Лука смог безошибочно определить направление. Но в ту же секунду к девичьему визгу присоединился звериный рык.