В это время Василий слезно зашмыгал носом. Лука не успел в очередной раз удивиться переменчивости его натуры, как старичок и впрямь залился настоящими слезами. Василий вытер их тыльной стороной ладони и уставился на Луку покрасневшими глазками, уголки которых была испещрены сетью мельчайших морщин. Перемена в лице его казалась немыслимой - злобный паук неожиданно приобрел самый ангельский вид. Может быть, оттого Стрельников и решился задать ему вопрос. В конце концов, старик сам предложил пообщаться.
- Говорят, здесь в окрестности какая-то "скала демонов" есть? - издалека начал Лука.
- Да здесь скал - как у сучья деревьев. То есть, у дерева сучьев, - осторожно засмеялся Василий. - Ишь ты, скалой он интересуется. Не о том спрашиваешь. Ты лучше подумай о том, как домой возвращаться собираешься? Живым или дохлым?
- Что вы имеете в виду? - оторопел Лука.
К деду Василию снова вернулось раздражение. Он сплюнул, едва не попав на Луке на штанину. Стрельникову показалось, что у старика блеснула искра во взгляде, прежде чем тот выговорил с презрительной хрипотцой:
- А про скалу ты лучше у Фаддея спроси. Он здесь подолее моего живет.
Понимая, что своими расспросами может спровоцировать новую порцию гнева, Лука поднялся.
Старик схватил его за руку и прошипел:
- Если хочешь обвести меня вокруг пальца, и не надейся! Я за каждым твоим шагом следить буду! И если найдешь чего без меня, поделиться придется! Думаешь, я не знаю, чего вы все здесь ищете? Только вот вам!
И он сунул ему под нос кукиш, едва не угодив большим пальцем прямо в ноздри.
"Бог ты мой, куда я попал? - подумал Стрельников. - Они же здесь все с приветом. С ума сходят от безнадеги!"
- Пожалуй, я пойду, - сказал он.
- Ну, иди, иди, - съехидничал Василий.
Так, бочком, Лука и выбрался со двора, испытывая жгучее нежелание поворачиваться к старику спиной, пока не вышел на улицу.
"Фу ты. Вроде старик, да старик. А ведь если подумать - я же его испугался", - с досадой вынужден был признать Лука.
Неприятное ощущение того, что за ним все-таки могут наблюдать, не проходило. Пройдя немного, он оглянулся, но непонятно было - глазеет ли Василий опять в дыру.
Лукавздохнул и, вспомнив о своей цели, отправился дальше.
Дом Евгении Петровны находился не близко. Сначала пришлось перебраться через развалившийся мост над быстрым ручьем. Потом начался длинный забор брошенного лесозавода, от которого, собственно, кроме забора и покосившегося сруба пилорамы ничего не осталось. За лесозаводом пошла череда оврагов, за ними - другая половина деревни. Такая же замшелая, навсегда кинутая. Буйство зарослей и черепа изб. Встретился тракторный кузов с чудом уцелевшим лобовым стеклом, поначалу даже показалось, что внутри кто-то сидит, но это была подвешенная за сиденьем телогрейка. На двери одной избы сохранилась надпись "магазин" с указанием на принадлежность какому-то управлению. На крыше соседнего дома, поскрипывая, маячил флюгер в виде озорного петушка, проеденный ржавчиной.
Эти осколки жизни только обостряли картину запустения - как будто после ядерной войны.
Лука как раз проходил мимо дома с флюгером, когда его внимание привлекли блестящие точки на заборе.
Свежие гвозди - с удивлением догадался он. Ими были прибиты петли калитки. А рядом с калиткой в растрескавшемся пятаке глины, оставшейся после высохшей лужи, виднелся отчетливый след сапога. Во дворе можно было заметить и другие следы присутствия человека, которых он не заметил сразу - вытоптанная трава, чистые окна на веранде. По приметам, которые он мельком слышал от бабки Дарьи, дом Евгении Петровны выглядел иначе. Возможно, здесь живет Игнат?
Лука отворил калитку и заглянул во двор.
- Эй, есть кто живой?! - крикнул он громко.
Не дождавшись ответа, решил, что зайдет сюда на обратном пути.
Когда повернулся - перед ним стоял хозяин. Возник словно призрак, тихо и неожиданно, Лука даже не слышал его шагов.
- Что, напугал? - голос у Игната оказался молодой, да и повадками он не производил впечатления человека в возрасте.
Брезентовый балахон укрывал Игната с ног до головы. Странное и немыслимое для жаркой погоды одеяние. Под капюшоном видны были только - точеный узкий нос, тонко поджатые губы, да потемневшие глазницы, как у тяжело больного человека. Даже пальцы спрятаны под тяжелыми рукавами.
- Проходи, коли зашел! - Игнат обогнул Стрельникова, придержал калитку.
"Ну и видок у него - то ли жнец смерти, то ли монах-отшельник".
Луку вдруг прошила мысль: а разве не такие обитали здесь век назад? Может этот знает про скалу?
Игнат повернулся, сделал приглашающий жест. На несколько мгновений Лука все-таки увидел его руку. Мелькнула и пропала снова в рукаве, но темная, как будто обугленная кожа на костяшках пальцев отпечаталась в сознании как нечто ужасное и омертвевшее.
"Наверное, не стоит за ним идти?"
Стрельников передернулся. В его разомлевшей от духоты голове раздавался смех деда Василия: "Оборотень! Оборотень!.. Клад ищет белогвардейский… Как тебе вернуться домой - живым или мертвым?.."
Он вспомнил, что бабка Дарья говорила про рак, которым недужен Игнат. Что может быть сквернее рака?
"Да что со мной. Это всего лишь смертельно больной человек", - Лука тряхнул головой, и как будто из ямы выбрался. Посочувствовать надо человеку, а не шарахаться от него как от прокаженного.
- Проходи, проходи, - снова услышал он голос Игната. - Не стесняйся.
- Меня зовут Лука, - он остановился у крыльца.
- Я знаю. Маришка рассказала.
"Маришка!" - прямо как о родной говорит. Если девчонка с ним общается, то и мне бояться не подобало. Эх, нужно будет расспросить Марину про Игната. Уж больно загадочный человек. Но сперва еще нужно ее отыскать. А сейчас - не уходить же сразу.
Он не ожидал, что разговор пойдет так странно. Началось с того, что Игнат его огорошил:
- Нехорошее здесь место, Лукьян Стрельников.
"Надо же, и фамилию знает".
Он промолчал.
- А что, Лука, видел ли ты что-то необычное в лесу?
- Видел, - он напряженно смотрел в лицо больного, не видя однако его глаз. Игнат не выдержал первым и повернулся спиной.
- Очень нехорошее, - согласился тот. - Я и Маринке об этом говорил. Та все смеется. Понятно - девчонка. Но тебе тоже скажу - убирайся отсюда пока не поздно!
Стоял он, выставив сгорбленную спину, говорил совершенно серьезно, не оставляя сомнений в искренности.
- Какой-то невиданный зверь завелся в здешних местах? - Лука вспомнил про коготь, но, как назло, забыл его в домике.
- И не говори. Лучше тебе с ним не встречаться, - на этот раз неясно было, шутит или нет.
"Еще один сумасшедший. Не многовато ли для такой маленькой общины?"
- Пойду я, - сказал он. Тем же тоном, как и старику Василию.
Лука впервые испугался за собственное психическое здоровье - может быть в этой деревне все обречены на конфликт с разумом? Так и самому можно рехнуться.
Перед тем как выйти за калитку, он обернулся. Игнат все так же стоял на крыльце, укрытый плащом. Как будто пилигрим - еще такое сравнение пришло на ум. Или как прокаженный - это, пожалуй, все-таки вернее. Лука вспомнил, что так и не спросил у Игната про скалу, но желание пропало. Впрочем, как и настроение стало - хуже некуда. Он готов был пожалеть, что согласился приехать в эту глухомань. Но, вспомнив о Марине, подумал, что иначе бы не встретил ее…
Он прошел еще с полкилометра, прежде чем на задах деревни увидел дом Евгении Петровны. Сразу видно, что жилой: во дворе трепалось на ветру белье. Отсюда был слышен шум воды на перекатах - рядом неслась быстрая Мора, от которой чувствительно веяло прохладой. Чтобы не напугать старуху (почему-то Лука посчитал, что та непременно должна бояться незваных гостей), он громко постучал железным кольцом, пригвожденным к воротам.
Подождал немного. Ответа не услышал.
Зная, что собак здесь не водится, поднял засов и решительно шагнул во двор. И замер от страха, едва заметил, как от сарая отделилась стремительная тень и с тягучим грозным рыком бросилась на нему.
Челюсти клацнули прежде чем он подумал: "Собака? Но ведь они сказали…"
От хватки Луку спасла только натянутая стропа, удержавшая животное. Но и так ему пришлось вжаться в забор, чтобы не достали острые клыки.
- Волк, назад! - раздался женский крик.
И точно - только сейчас Лука сообразил, что перед ним настоящий волк, или помесь волка с собакой. Низко посаженные уши, здоровенная голова и характерная раскраска выдавали в нем черты дикого зверя. Волк перестал хрипеть, повиновался повторному окрику и отошел от Стрельникова на несколько шагов, хотя и не сводил с него ледяных глаз.
- Добрый день, Лука! - крикнула Марина. Она стояла на крыльце рядом с миловидной пожилой женщиной. Судя по всему, это и была Евгения Петровна. На старуху она была совершенно не похожа и сохранила редкую для пожилых людей грацию.
- Волк, это свой! - сказала женщина. - Его так и зовут - Волк. У него мама волчицей была. Не бойтесь - он уже не тронет.
Волкопес обернулся на зов хозяйки и неумело шевельнул хвостом, как будто виляя. На Стрельникова он уже не обращал особого внимания. Жара досаждала гораздо больше, чем незнакомец. Волк отошел к поилке и принялся с шумом хлебать воду. Только покосился и заворчал, когда Лука крадучись пересек чистый двор, чтобы взойти на крыльцо.
- А твой дед сказал, что здесь нет собак. И ничего не говорил о том, что здесь могут жить волки. Здравствуйте! - наконец, он поздоровался с хозяйкой.
- Здравствуйте! - улыбнулась та, замечая с каким радостным взглядом приветствовала гостя Марина. - Проходите в дом.
Если в доме Фаддея и Дарьи Семеновны чувствовалась какая-то безысходная простота, то в избе Евгении Петровны все было обставлено с необычайным для таких глухих мест вкусом. Если не считать отсутствующих на потолке люстр - привычных атрибутов городских квартир - то вполне можно было решить, что находишься в жилище аристократа. Была здесь старинная мебель, укрытая самодельными чехлами и накидками. В большой комнате располагался настоящий камин. Два кресла рядом с ним, старинный письменный стол поодаль и брошенная на пол медвежья шкура - именно о таком уголке для уединения и размышлений всегда мечтал Стрельников. Никак не ожидал он встретить нечто подобное в таежной глухомани.
- Красиво у вас. Уютно.
Обернувшись к женщинам, он заметил, как внимательно Марина смотрела на Евгению Петровну, оценивающую гостя.
"Видать, про меня здесь уже наврали с три короба".
Такое внимание к собственной персоне его задело. Он списал это на типичный заговор одиноких женщин, пытающихся в каждом мужчине разглядеть все достоинства и недостатки сразу. Только одна была еще совершенно неискушенной в подобных вопросах, другая напротив - имела значительный опыт. Он подумал, впрочем, что на самом деле не возражал бы, если бы все утро здесь говорили только о нем.
- Сейчас будем чай пить. Самовар скипел, - сказала Евгения Петровна и ушла готовить стол.
"Самое время", - хотел подметить с иронией Лука, чувствуя, что между лопатками и без того мокро от пота, но сдержался.
- А вы не производите впечатления сельского жителя, - сказал он, когда сели за стол.
- Все верно. Я много лет в городе прожила.
- Евгения Петровна работала учительницей, - подсказала Марина.
- Да, а потом мы с мужем решили переехать сюда, на его родину. Да только он, к сожалению погиб.
- Простите, что напомнил вам об этом.
- Все нормально, Лука. Я теперь, наверное, здесь навсегда и останусь. Но, надеюсь, не вечно Мора будет погибающей деревней. Я слышала, дорогу все-таки собираются доделать. Правительство хочет осваивать глухие территории. Полезные ресурсы нынче всем нужны.
- Да, может быть, - вяло согласился Лука, не настроенный вести беседы на глобальные экономические темы.
- А места здесь необыкновенной красоты, - почему-то с печалью в голосе сказала Марина, явно не испытывая того же оптимизма, что Евгения Петровна.
- Значит, вы давно здесь живете? - спросил Лука хозяйку.
- Здесь когда-то жил мой тесть. Этот дом он построил. Мы и раньше здесь часто бывали. А сейчас уж и сама столько лет как живу на одном месте. Эти места мне словно родные стали.
- А вот муж ваш… - Лука запнулся. - Он ведь тоже должен был здесь все хорошо знать. И местность, и людей.
- Лука, если хочешь о чем-то расспросить, говори прямо. - Евгения Петровна улыбнулась.
- Да, хочу, - смущенно подтвердил Лука.
- Не стесняйся, - подначила его Марина, - я бы тоже послушала.
Он не стал наводить интригу.
- Как-то раз я услышал одну сказку, которая была записана в этих местах…
- Очень интересно, - встряла было Марина, но хозяйка жестом велела ей помолчать.
- Речь идет о какой-то "скале демонов"…
Он еще не успел начать повествование, а уже заметил, как дрогнули ресницы Евгении Петровны. Как многозначительно она посмотрела на него. И была напряжена почти все время, пока он рассказывал легенду.
- Действительно, жутко интересная история, - восхищенно заметила Марина.
Евгения Петровна пожала плечами. Стрельникову показалось - с напускным равнодушием.
- Я как будто слышала что-то такое. Признаюсь, действительно любопытный рассказ. Но нам ведь, учителям, - она подмигнула Марине, - не пристало верить в подобные сказки.
- Ну, не скажите, Евгения Петровна, - не согласилась девушка. - В любой сказке или мифе содержаться данные, к которым стоит внимательно прислушаться. Возьмите хотя бы археологию - многие находки обнаружены на основании данных, почерпнутых из легенд. Вспомните хотя бы легендарную Трою.
- С этим не поспоришь, Мариночка, но история, которую рассказал нам Лука, не тянет на гомеровскую "Илиаду", - хозяйка словно дала понять, что данная тема исчерпана. Но девушка нисколько не обиделась.
- А вот этот Игнат, - снова сделал попытку Лука, - что живет возле бывшего магазина. Странный он человек…
Он ожидал, что Евгения Петровна поддержит разговор и что-нибудь расскажет про Игната. Но та ничего не ответила. Марина неожиданно ткнула Стрельникова под столом ногой, как будто он задал нескромный вопрос.
И все же ему ничего не оставалось, кроме как спросить еще об одной интересующей его детали.
- А вам ничего не говорят имена Михаил Курбатов или Иван Митрохин?
- Моя фамилия Митрохина. По мужу. А Иваном его отца звали.
Произнося эти слова, она выглядела спокойной. Однако Луку смутило, что хозяйка не поинтересовалась: а к чему, собственно, ее гость интересуется отцом покойного мужа? В этот же момент Евгения Петровна быстро сменила тему разговора и начала рассказывать Марине, как она солит грибы, которые вот-вот "пойдут". Поняв, что хозяйка не склонна вести с ним беседу дальше, Лука решил повременить с вопросами.
6. Наследница
Общение с Евгенией Петровной выдалось коротким. После упоминания о легенде чувствовалась некая зависшая в воздухе напряженность. А, кроме того, и Стрельников и Марина в ее присутствии смущались говорить друг с другом.
Лука не мог понять, что с ним происходит. Что для него знакомство с этой милой девчушкой? Она ведь совсем девчонка, еще только выбралась из подросткового возраста. И все же он не мог не думать о ней, не любоваться ею. Что в ней было такого особенного? Почему? И он отвечал себе: потому что встретил ее здесь. В этом осколке мира. А еще было в ней что-то родное, близкое - как будто он обнаруживал в ее милом лице чьи-то знакомые черты. Но опять подводила память - он никак не мог вспомнить, кого она ему напоминала.
После того, как они вдвоем покинули дом Евгении Петровны, девушка повела его на берег Моры. Сняв босоножки, она пробежала по здоровенным порожным камням почти до середины речки. Порыв ветра ворвался под подол ее легкого сарафана, обнажив полностью ноги и на секунду показав белое пятнышко плавочек. Лука смущенно отвел взгляд. Марина, даже не поняв ничего, наклонилась к воде, взвизгнула, зачерпнув ладошкой, и метнула в Луку ледяными брызгами. Тот громко ахнул от неожиданности и удивленно уставился на нее.
- Вы такой серьезный! - рассмеялась она. - Вода очень холодная, даже ступить страшно! А хотите, я вам что-то покажу?
Она так же стремительно вернулась на берег. Схватила его за руку и повлекла за собой на прибрежный холм. За ним Лука увидел небольшую покрытую ряской заводь.
- А вот здесь можно искупаться! Правда, здорово?
Ловкими движениями она расстегнула пуговицы и скинула сарафан на траву, оставшись в белоснежном купальнике. Снова придя в смущение, Лука все же готов бы рассматривать ее до бесконечности. У нее была почти идеальная фигура, небольшая высокая девичья грудь, и нежная бархатистая кожа. Он машинально прильнул взглядом к ее округлым ягодицам, слегка стянутым трусиками, и… увидел с левой стороны родимое пятно в виде лягушачьей лапки.
Ему вдруг стало дурно.
"Кто ты, Маринка?"
- Что с вами?
Она резко обернулась, как будто подумав, что он испугался чего-то страшного за ее спиной.
- Лука, тебе плохо? - услышал он ее надломленный голос.
"Этого не может быть" - подумал.
Два совпадения подряд - это уже не случайность. Первое - то, что он очутился в деревне из легенды, которую нельзя было найти ни на каких картах и атласах. Ну, а второе, совершенно дикое совпадение, - перед ним была родная сестра Сергея Сафронова, его умершего друга.
И Лука тут же, с предельной ясностью, вспомнил: много-много лет назад, загородный пляж… Сергей, его родители и Маринка - десятилетняя голоногая девчонка, постоянно сыплющая вопросами, почему-то больше обращаясь к нему, чем к брату и родителям…
Он понял, наконец, отчего она так забавно сбивалась, обращаясь к нему то на "ты", то на "вы". И это родимое пятно характерной формы под левой ягодицей было ему хорошо известно. Именно из-за него в семье Марину в детстве называли "царевной-лягушкой".
- Марина! - позвал он, решив выяснить этот вопрос окончательно.
- Да.
- Твоя фамилия, случайно… не Сафронова?
Он не ожидал, что она зальется смехом.
- А я все думала - узнаешь ли ты меня? - сказала она и снова засмеялась.
- Прости… это родимое пятно… Тебя называли моей невестой. Царевной-лягушкой…
- Это все мамины выдумки, - вспомнив что-то, она захихикала, по-детски закрыв рот ладонью. Но тут же нахмурилась. И снова на "вы": - А вы знаете про Сережу?…
Он кивнул, все еще ошеломленный случившимся открытием. Его близкий друг, оказывается, имел самую прямую связь с этой, будто проклятой, деревней. А теперь вот и Маринка…
Девушка постаралась разрядить неловкую заминку и предложила искупаться. Лука отказался.
- Прости, у меня что-то с головой. Все мысли смешались. Ты не обращай на меня внимания, - он зашел под тенистую иву и сел под ней. - Я посижу тут немного в тенечке. А ты купайся.
Она улыбнулась и, помахав Стрельникову рукой, с шумом прыгнула в воду. Вынырнув, по девчачьи завизжала - несмотря на жару, заводь все равно была прохладной. Она забила ладонями по воде, и в приступе веселья не упустила возможности снова запустить в Луку брызгами.