- Да, сэр. Извините, сэр. Видите ли, капитан Бёртон, это мой район, и я прохожу через площадь каждые пятьдесят минут. Эта ночь была очень спокойной. Я совершал обход, как обычно, и совершенно не о чем было сообщать, кроме проституток и пьяниц… э… то есть… ну…
Он остановился, прочистил горло и бросил умоляющий взгляд на начальника. Уильям Траунс улыбнулся:
- Не беспокойся, сынок. Капитан Бёртон и мистер Суинберн просто праздновали победу, вот и всё. Верно, джентльмены?
- Как-то так… - смущенно подтвердил Бёртон.
- А я собираюсь праздновать дальше! - объявил Суинберн.
Глаза Бёртона округлились. Траунс быстро обратился к Бхатти:
- И всё было как обычно?
Констебль кивнул:
- Да. Я начал дежурство ровно в семь вечера и трижды обошел участок безо всяких происшествий. Но в четвертый раз я заметил, что там, где мы сейчас стоим, собралась толпа. Я подошел узнать, в чем дело, и нашел вот это. - Он указал на закутанную фигуру.
Траунс протянул руку и снял одеяло.
Бёртон и Суинберн выдохнули.
- Замечательно, не правда ли? - воскликнул Бхатти.
Перед ними стоял механический человек, сделанный из полированной латуни, узкий, высотой пять футов и пять дюймов. Голова по форме напоминала жестяную банку, плоскую сверху и снизу. Лица как такового не было, вместо него вперед выдавались три круга. Верхний круг походил на крошечный иллюминатор, сквозь который можно было видеть множество неподвижных механизмов, маленьких, сложных и великолепно сделанных, как у карманных часов. Средний круг был забран решеткой в мелкую сетку; из дыры в верхушке торчали три очень изящные проволоки длиной пять дюймов каждая, слегка подрагивавшие под ветром. Шея состояла из тонких осей, кабелей и шарниров. Телом механическому человеку служил узкий цилиндр. Сквозь вырезанные в нем узкие прямоугольные отверстия виднелись зубчатые колесики и пружинки, маленькие коленчатые валы, гироскопы, маховики и маятник. Тонкие, но сильные руки оканчивались ладонями с четырьмя пальцами, а цилиндрические ноги - овальными куполовидными ступнями.
- Красота! - выдохнул констебль Бхатти. - Посмотрите сюда, на спину: видите эту дыру? Сюда вставляется ключ.
- Ключ? - удивился Бёртон.
- Да. Он заводится! Это заводной человек.
- Бхатти считается главным технологистом-любителем Скотланд-Ярда, - заметил инспектор Траунс. - Безусловно, из всех лондонских полисменов именно этот парень должен был найти такую штуковину.
- Счастливое совпадение, - заметил Суинберн.
- Это мое хобби, - подтвердил юный полисмен. - Я хожу в социальный клуб, где мы возимся с такими устройствами: пытаемся заставить их работать быстрее или использовать как-нибудь иначе. Боже мой, ребята будут вне себя, когда я продемонстрирую им этот образец!
Бёртон, разглядывавший латунную фигуру сквозь увеличительное стекло, рассеянно спросил полицейского:
- Что вы сделали, когда заметили его?
- Быстро собралась толпа: вы же знаете, как ведут себя лондонцы, завидев что-нибудь необычное, и я засвистел, вызывая помощь. После того как появилось еще несколько констеблей, я тщательно проверил механизм. Должен признаться, что я немного увлекся и не сообщил в Скотланд-Ярд сразу же. - Он виновато посмотрел на Траунса. - Простите, сэр.
- И как вы думаете, кто наш механический друг? Откуда он взялся? - спросил Бёртон.
- Я уже сказал, капитан, он заводной. Мне кажется, у него кончился завод. Но как он оказался на улице, я даже не осмеливаюсь гадать.
- Если он шел по улице, то должен был привлечь внимание прохожих. Кто-нибудь видел, как он появился на площади?
- Мы опросили всех, - сказал Траунс, - и нашли четырнадцать человек, которые видели, как он пересекал площадь, но никто не видел его до того.
- Тогда, с большой долей вероятности, его привезли на площадь в карете, - предположил Бёртон.
- Да, капитан. Я бы сказал, с очень большой долей вероятности, - согласился Траунс.
- И всё-таки он может ходить по улицам, - сказал Бхатти. - Я не говорю, что он и вправду ходил, но он способен на это. Поглядите сюда, - он коснулся пальцами застекленного отверстия в верху головы машины: - это бэббидж! Вы можете в это поверить? Я не думал, что когда-нибудь увижу хотя бы один! Только представьте себе стоимость этой штуковины!
- Как-как, констебль? - переспросил Траунс.
- Бэббидж, - ответил Бхатти. - Невероятно сложное устройство. Они вычисляют вероятность событий и действуют по полученным результатам. Самые близкие к человеческому мозгу машины, сэр, но секрет их создания известен только одному человеку на свете - их изобретателю, сэру Чарльзу Бэббиджу.
- Он вроде отшельник? - спросил Суинберн.
- Да, сэр, и чудаковатый мизантроп. Он питает отвращение к так называемой "человечьей орде", в особенности к шуму, производимому людьми, и предпочитает оставаться в обществе самого себя. Он создает эти калькуляторы и встраивает в них мины-ловушки, чтобы никто не узнал, как они работают. Попытка разобрать любой из бэббиджей заканчивается взрывом.
- Необходимо принять закон, запрещающий такие действия! - проворчал Траунс.
- Я считаю, что, если латунного человека завести, он почти наверняка будет в состоянии принимать решения. Вот это, - Бхатти указал на среднее отверстие в голове, - по-моему, механическое ухо. Мне кажется, ему можно давать команды голосом. А вот это, держу пари, - он ткнул пальцем в торчащие из головы проволочки, - что-то вроде воспринимающего устройства, как усики у бабочки.
Траунс снял котелок и почесал голову:
- Итак, давайте по порядку. Кто-то выпускает этого механического человека на краю площади. Он идет, пока не натыкается на Колонну Нельсона. Здесь у него кончается завод, и он останавливается. Собирается толпа. Люди, с которыми мы говорили, утверждают, что машина стояла минут пять, прежде чем на сцене появился ты. И с тех пор прошло…
- Около часа, сэр.
- Около часа. Вот я и спрашиваю: почему владелец не выходит вперед и не требует свою собственность обратно?
- Точно, - согласился Бхатти, - один бэббидж стоит сотни фунтов! Почему он оставил его здесь?
- Неудачный эксперимент? - предположил Суинберн. - Возможно, владелец проверял алгоритм возвращения. Он оставил его здесь, сам вернулся домой, на завод, в лабораторию или еще куда-нибудь и ждет, когда эта штука вернется обратно. Но он не завел как следует проклятую железяку!
- Смешно! - фыркнул Бёртон. - Если бы ты приобрел или изобрел что-то очень дорогое, вряд ли бы ты бросил его на площади, надеясь, что оно само тебя найдет. Особенно если есть хоть малейшая возможность того, что оно этого не сделает!
Закапал дождь. Траунс с беспокойством посмотрел на темное беззвездное небо.
- Констебль Хор! - крикнул он.
От толпы отделился полисмен с большими усами и густыми бровями и вытянулся перед детективом-инспектором.
- Сэр?
- Отправляйтесь в участок на Сент-Мартин, запрягите лошадь в фургон и привезите его сюда. Двойной фургон!
- Есть, сэр.
Констебль ушел. Траунс повернулся к Бёртону:
- Я собираюсь перевезти его в Скотланд-Ярд. Конечно, у тебя будет полный доступ к нему.
Королевский агент только затянул потуже воротник. Стало холоднее, и его начала бить дрожь.
- Спасибо, детектив-инспектор, - сказал он, - мы пойдем. Не думаю, что здесь может потребоваться наше участие. Хотя всё это очень любопытно, согласен. Ты сообщишь мне о владельце, если он объявится?
- Разумеется.
- Тогда увидимся позже. Пошли, Алджи, нас ждет "Венеция" - и мне нужен кофе!
Атлетически сложенный исследователь и низкорослый поэт попрощались с полицейским, пробились сквозь толпу и направились к Стрэнду. Не успели они дойти до знаменитой улицы, как начался ливень. Тяжелые капли барабанили по их цилиндрам и скатывались с полей. Головная боль у Бёртона усилилась, он почувствовал себя усталым и больным. Мимо проехал паросипед, громко шипя, когда дождь ударял в котел. Где-то вдалеке завыла сирена: краб-чистильщик предупреждал, что собирается чистить дорогу струей обжигающего пара. В такой дождь он мог бы этого и не делать, но крабы были автоматизированы и каждую ночь лязгали на улицах Лондона, вне зависимости от погоды.
- Хорошо, что латунь не ржавеет, - заметил Суинберн: - иначе такая погода убила бы заводного человека!
Бёртон резко остановился.
- Что случилось? - спросил его помощник.
- Ты прав!
- Конечно. Это сплав меди и цинка.
- Нет, нет! Я говорю о совпадениях.
Суинберн подпрыгнул.
- Ричард, давай укроемся от этого чертового дождя! Пожалуйста!
- Слишком много совпадений! - Бёртон повернулся и устремился обратно на Трафальгарскую площадь. - Наверное, слишком поздно, - бросил он через плечо.
Суинберн вприпрыжку несся за ним, быстро отставая.
- Что ты хочешь сказать? Слишком поздно для чего?
Ответа он не получил. Они выбежали на площадь и снова присоединились к Траунсу и Бхатти. Юный констебль сумел открыть самое верхнее отверстие в голове машины и во все глаза рассматривал бэббидж.
- О, вы вернулись! Взгляните сюда, капитан, - сказал он, - видите эти восемь реле на внутреннем краю отверстия? Быть может, они как-то влияют на поведение машины. Каждый из них можно поставить вверх или вниз. Сколько комбинаций мы…
- Не имеет значения, - прервал его королевский агент. - Напомните мне маршрут вашего обхода, констебль.
- Маршрут? - удивился Бхатти.
- В чем дело? - недоумевал Траунс.
Бёртон не обратил внимания на вопрос инспектора. Его глаза ярко пылали:
- Маршрут, черт побери! Ну же!
Констебль сдвинул назад шлем, его мундир поливал дождь.
- Хорошо, - сказал он. - Отсюда я иду по Кокспур-стрит, поворачиваю и выхожу на Уитком-стрит. По ней я иду вплоть до пересечения с Орандж-стрит, потом поворачиваю направо и иду до Милдью-стрит. Там я опять поворачиваю направо, прохожу мимо места работ - там укрепляют подземную реку, - вхожу на Сент-Мартин, а потом иду обратно на площадь.
- И всё это занимает пятьдесят минут? - удивился Бёртон.
- Сэр, учтите, я сую нос во все переулки, проверяю двери магазинов и еще много чего.
- А есть ли по дороге особые места, которые вы проверяете особенно тщательно?
- К чему все эти расспросы, капитан Бёртон?
- Просто отвечайте на вопрос, констебль!
- Не перечь ему, - пригрозил Траунс.
- Очень хорошо. На углу Кокспура находится основной филиал Брайт Эмпайр Бэнк, на Уиткоме - Сатьяграха Бэнк, на Орандж - почтовое отделение Тридуэл, прямо напротив него - ЛЕСБОС…
- ЛЕСБОС?
- "Лебеди, Сверхсобаки, Болтуны: Обучение и Специализация" - сокращение от названия организации.
- Вот как. Продолжайте, пожалуйста.
- Потом клуб "Лига джентльменов-енохианцев": он на углу Милдью, напротив ведутся работы. Потом вниз по Сент-Мартин: там находятся Скрэннингтон Бэнк, ювелирный магазин Брандльуида, магазин паросипедов Прайд-Мануши, магазин антиквариата Бойда и галерея Годдарда. Конечно, там еще много всяких мест, но на эти я обращаю особое внимание.
- Траунс, бери Бхатти и пройди его маршрут со стороны Кокспура, - распорядился Бёртон. - Я и Алджи пойдем вам навстречу по Сент-Мартин.
Траунс нахмурился, пожал плечами и спросил:
- Но почему? Что мы должны искать?
- Разве ты не понял? - воскликнул Бёртон. - Эта чертова железяка, - он стукнул тростью латунную фигуру, которая в ответ громко зазвенела, - обыкновенная приманка. Кто-то бросил ее на площади, прекрасно зная, что Бхатти заинтересуется ею, будет изучать, потом позовет помощь из Скотланд-Ярда, и в результате пройдет достаточно много времени, прежде чем он вернется на свой маршрут!
- Вот черт! - воскликнул Траунс. - Ты имеешь в виду, что сейчас совершается преступление? Констебль, вперед!
Траунс отогнал зевак, приказал ближайшему сержанту полиции стеречь механического человека и побежал вместе с Бхатти к концу Кокспур-стрит. Сэр Ричард Фрэнсис Бёртон и Алджернон Суинберн добежали до края площади и оттуда, сквозь дождь, на Сент-Мартин.
От возбуждения они протрезвели, но головная боль Бёртона только усилилась, и его начало́ охватывать знакомое чувство надвигающегося приступа малярии, подарка Африки. Необходимо немедленно вернуться домой и принять дозу хинина, иначе его ждет очередной приступ и придется проваляться в постели несколько дней. Они прошли мимо полицейского участка на Сент-Мартин и кивнули констеблю Хору, запрягавшему в огромный фургон несчастную лошадь.
Почти все уличные газовые лампы погасли: их чехлы не выдержали ливня. Немногие оставшиеся еще светили, но глубокие тени и проливной дождь сократили видимость до нескольких ярдов. Вскоре они подошли к галерее Годдарда и сквозь закрытую решетку посмотрели в окно.
- Боже милосердный, - выпалил Суинберн, - там картина Россетти, для которой я позировал! Я должен сказать об этом Данте: он будет на седьмом небе от счастья!
Данте Габриэль Россетти был одним из основателей "Истинных либертинов" - самой идеалистической фракции секты либертинов и противовеса печально известным "развратникам". Он также входил в Братство прерафаэлитов - общину художников, утверждавших своей целью создание картин, которые будут воздействовать на "духовный мир" простых людей, что было прямым вызовом текущей пропаганде. Увы, мало кто восхищался ими. Наоборот, пресса высмеивала Россетти, издевалась над ним и его когортой и утверждала, что художники взывают к пустоте, ибо у простых людей из рабочего класса нет, не было и не будет ничего похожего на духовность. Суинберн постоянно общался с членами Братства, несколько раз позировал им и очень удивился, увидев, что Годдард не побоялся выставить небольшое полотно на средневековые темы, которое изображало поэта в виде огненноволосого рыцаря с копьем в руке, сидевшего на огромном коне. Тем не менее картина была наполовину скрыта намного более дорогим портретом покойного Фрэнсиса Гальтона, который, широко улыбаясь, держал в руке шприц, а над ним вилась надпись: "Усовершенствуй себя! Это совсем не больно!"
Здание было темным и тихим, дверь заперта, окно не тронуто.
- Пошли, - сказал Бёртон. - Никто не собирается красть Россетти.
Старомодный брум, запряженный лошадью, - они всё еще встречались на улицах - прогрохотал мимо, окатив их водой, и исчез в темноте. Между тем цоканье копыт лишь усилилось, что никак не соответствовало размерам животного, тащившего карету.
- Мегаломовик, - прокомментировал Суинберн, и Бёртон сообразил, что его помощник прав: тяжелый топот принадлежал не лошади брума, а одному из гигантских животных, выведенных евгениками - фракцией биологов из секты технологистов. Очевидно, один из них стоял где-то неподалеку, хотя стоило Бёртону подумать об этом, как звук растаял вдали.
Лавка антиквариата Бойда на другой стороне улицы тоже оказалась нетронутой.
- Здесь не произошло ничего, - сказал Суинберн, когда они пошли дальше. - Боже мой, Ричард, мы в отчаянном положении: мы оба полны до краев, но не алкоголем.
- Вот и хорошо! - ответил Бёртон. - Я думал, что отучил тебя от бутылки.
- Да, но ты же и соблазнил меня! Ты сам оставался трезвым не больше двух дней после смерти Джека-Попрыгунчика, ха-ха!
- И за это я должен извиниться. Видимо, меня переполнило разочарование от той истории с Нилом.
- Забудь о нем, Ричард: Африка больше не твоя забота.
- Да знаю я, знаю. Просто… просто я жалею об ошибках, которые сделал во время экспедиции. Жаль, что я не смогу вернуться обратно и загладить свою вину.
Мимо них, громко бранясь, быстро прошел человек с зонтиком, который усилившийся ветер вывернул наизнанку. Суинберн искоса посмотрел на друга.
- Ты хочешь вернуться в Африку физически? Или прыгнуть во времени? Что это на тебя нашло? В последнее время ты выглядишь как медведь с больной головой.
Бёртон поджал губы, ударил тростью по локтю и засунул руки в карман.
- Монтегю Пеннифорс.
- Кто это?
- Он был кэбменом, про таких говорят: "соль земли". Он знал свое положение в обществе и, несмотря на все трудности и небольшой заработок, продолжал жить без жалоб.
- И?
- И я утащил его в свой мир. Его убили, и это целиком моя ошибка. - Бёртон посмотрел на друга тяжелым мрачным взглядом. - Уильям Строян, Бербера, 1854-й. Я недооценил туземцев - не думал, что они осмелятся напасть на наш лагерь. А они осмелились - и убили его… Джон Хеннинг Спик. В прошлом году он выстрелил себе в голову, лишь бы не участвовать в диспуте со мной. Сейчас половина его мозга - машина, и он думает чужими мыслями. Эдвард Оксфорд…
- Человек, прыгнувший сюда из будущего.
- Да. И случайно изменивший прошлое. Он пытался восстановить историю, и я убил его.
- Это был сумасшедший Джек-Попрыгунчик.
- Он открыл мне, как будет протекать моя жизнь. Я убил его из чистого эгоизма - сломал ему шею, чтобы не дать даже тени возможности выполнить свою миссию. Я не хотел быть тем человеком, который записан в его истории.
Они пробрались сквозь груды размокшего мусора и фекалий животных. Странно, но краб-чистильщик еще не побывал на этом конце Сент-Мартин-лейн.