- Мем, - господин Рарон взял Мема за локоть. - Пойми одну вещь. Мы работаем не за интерес, не за азарт и не соблюдая пределов собственной безопасности. Все это вовсе не игра. Не забава. То, что мы делаем, служит безопасности целого государства, а не одного человека, или одного квартала, или одного начальственного кресла, или одного ведомства. Может быть, трудно это охватить умом, но бывает достаточно предотвратить малое действие очень небольшого числа людей, чтобы не началась война, в которой погибнут тысячи человек. Запомни, Мем, мой жетон - не проверка тебя на выносливость, сообразительность, преданность или прочность. Это работа. Которую тебе придется выполнять, иначе в Таргене случатся страшные вещи. Во всем Таргене, Мем, а не на Монетном острове, не в Каменных Пристанях, на Веселом Бережку или Первой префектуре. Пойдем отсюда, я кое-что расскажу тебе подробнее. Не все, потому что абсолютно все я не знаю сам, да и ни к чему тебе знать все. Но я расскажу достаточно, чтобы ты понял, насколько большую ответственность перед государем и государством я решил тебе доверить. Мне не хотелось бы сейчас узнать, что ошибаться можешь не только ты, но и я. Пойдем, подумаем вместе, могу ли я доверять тебе так, как рассчитывал, или мне следует поискать для сотрудничества людей, более заинтересованных в судьбе Тарген Тау Тарсис, нежели ты.
* * *
Разговор, который между ними состоялся, привел Мема в глубокую задумчивость и даже в уныние. Мем не привык витать мыслями в высших сферах - в международной и внутренней политике, в делах владетельных династий, сановников, государевых родственников и в жизни Царского Города.
С порога префектуры Рарон сразу повернул в противоположную сторону от Веселого Бережка. Вскоре они вышли на Старую набережную и направились вдоль Обводного канала. На самом деле Обводной был больше похож не на канал, а на болото. В последние годы много говорили, что трехсотлетняя дамба в Затоках окончательно состарилась, сгнила и скоро рухнет, поэтому здесь Обводной будут засыпать и насыпь застраивать, а новый канал проложат по пустырям Приречья. Берег здесь был болотистый и низкий. Местные жители боялись, что дамбу прорвет до того, как канал направят по новому руслу, и потихоньку переселялись из этой части города, либо продавая дома за бесценок, либо просто покидая их.
Сама Старая набережная и улицы, прилегающие к ней, были пустынны. Оставленные хозяевами без присмотра дома в низине подолгу не стояли - чернели, оседали, заваливались из-за неравномерной усадки почвы под ними, тонули в полужидкой земле, а на грядках брошенных огородов уже местами рос болотный камыш. В прежней своей жизни Мем забредал сюда лишь однажды, и то довольно давно. Даже для детских игр этот район был сильно неподходящим. Уж очень тут все казалось неуютным и печальным. В общем, места, лучшего для разговора без свидетелей, в Столице было не сыскать.
По-видимому, кое в чем Нонор был прав. Вся заваруха на Чаячьем острове началась с прекрасных посетительниц. Эргр Датар привлек к себе внимание Тайной Стражи тем, что к нему повадились фрейлины и среди них даже одна из наложниц самого государя. Первоначально Тайная Стража просто приглядывала за островом, охраняя сих нежных особ от грубых неожиданностей нижнего города. Но потом по Столице как-то вдруг распространились странные слухи. Будто бы северные провинции намерены отказаться выполнять волю государя на том основании, что он - не законный сын единственного настоящего наследника таргского престола кира Хагиннора Джела, а простой подкидыш, взявшийся неизвестно откуда и втершийся в доверие обманным путем. И будто бы настоящий сын Ходжерского Патриарха находится сейчас в Столице и намерен напомнить отцу об истинных правах престолонаследования. Только никому не известно, как выглядит законный наследник, где он живет и каким образом даст о себе знать.
Слух был незатихающий, упорный, и пропустить его мимо ушей Тайная Стража просто не имела права. Стали наводить справки. И что же? Оказалось, что ищут этого наследника уже все, кому не лень выйти на улицу. И северяне, действительно затеявшие поднять мятеж. И ходжерцы, недовольные выбором своего Патриарха (по их мнению, Таргену действительно мог бы найтись император, гораздо более приближенный к Островному Дому, нежели выскочка Аджаннар, в самом деле взявшийся ниоткуда, как будто о он с неба в корзине спустился). И столичные дельцы различного толка, мечтающие ощипать такую птицу для своей выгоды. И всевозможные темные людишки с мутными целями. И даже сами соглядатаи Тайной Стражи, замыслившие выслужиться перед начальством. Словом, поднялся эдакий шум, и очень не к добру.
Потому, что правящему императору Аджаннару совсем ни к чему, чтобы о нем болтали на перекрестках, будто он выродок, приколдовал себе императорскую власть, обманывает целую страну, неправедно прикидываясь сыном кира Хагиннора Джела, и все прочее, что прилагается к подобным народным сомнениям, бродящим по улицам, кабакам и из дома в дом. Но даже и одни эти слухи сами по себе были бы терпимы, если бы кир Ариксар Волк, битый как-то раз тогда еще наследным принцем по морде прилюдно на площади Правосудия, случайно не сказал вслух и довольно громко: "Пока я жив, мира между нами не будет". Тарген, конечно, страна большая, и за год в ней непременно происходит по шесть-восемь всяких восстаний и мятежей. Но кир Ариксар Волк становится во главе недовольных впервые.
Тут Мем осмелился спросить:
- И что же, правда ли, будто у ходжерского владыки есть еще сын, помимо государя?
На что господин Рарон ответил:
- Ты уж спрашивал бы прямо: действительно ли можно считать государя Аджаннара законным государем? Дело в том, Мем, что ходжерский владыка желает считать своим законным наследником того, кого он сам назначил. А назначил он государя Аджаннара, который сейчас держит в руке таргский Жезл Власти. Сомневаться в своем выборе ему уже поздно. И еще я думаю, что, если бы кир Хагиннор сомневался в своем выборе, он взял бы Жезл Власти в собственную руку и правил бы государством сам. Уж его-то право на власть ни у кого не хватило бы совести оспаривать. Вот и все, Мем. Задавать вопросы подкидыш государь Аджаннар или не подкидыш, законнорожденный или незаконнорожденный, родственник он Островному Дому или приблуда - не наша забота. Наша забота - пресечь болтовню в Столице и происки северных хозяев, которые заходят дальше приличного, разумного и безопасного. Если наследник есть или есть человек, готовый самовольно провозгласить себя таким наследником, мы должны найти его раньше северян и не допустить шума.
- А кто сидел за ширмой у господина префекта, когда вам вздумалось выводить меня на чистую воду? - поинтересовался Мем.
- Вообще-то, лучше бы тебе было этого человека не заметить, Мем. Но, раз уж ты его заметил, я тебе и это скажу. Там сидел Патриарх Островного дома, владыка архипелага Ходжер и отец правящего императора Аджаннара кир Хагиннор Джел. Его тоже интересует результат поисков. Точно так же, как интересует он государя Аджаннара. Так что, если в другой раз заметишь за ширмой такого же тихого и внимательного человека - вопросов, кто это, можешь уже не задавать. Просто снова сделай вид, будто там никого нет, и все.
- И на кого же вы работаете - на государя или на его отца?
Тут Рарон посмотрел на Мема как-то по особенному:
- Почему ты решил, что их интересы не совпадают?
Мем пожал плечами:
- Будь я на месте того или другого, я бы представлял себе ситуацию различно.
Господин Рарон картинно вздохнул.
- Ты верно думаешь, Мем. В том-то вся и сложность. Тайная Стража находится между интересами государя и интересами государева отца, который год назад собственноручно вручил Аджаннару абсолютную и безраздельную власть над Таргеном. Так что будем считать, будто Тайная Стража работает на интересы государства. А в интересах государства - чтобы в царственной семье царили согласие и мир.
- Значит, другой наследник есть?
- Это известно только Единому, Мем. Но то, что государя и кира Хагиннора желают столкнуть лбами в расчете, что на фоне их ссоры легко будет отхватить северную треть империи - ясно, как белый день. Он уже не ладят и требуют от меня различного.
- В Каменные Пристани слухи с улиц не доходят, - покачал головой Мем. - Кого в городе считают наиболее вероятным наследником?
- Множество всяких людишек. О матросов и подмастерий до купцов и высокорожденных. Город еще не определился, и каждый день имя называется разное.
- А кого считаете наследником вы?
Рарон улыбнулся по-своему - одними краешками губ.
- Мы подозреваем одного человека. Твоего приятеля. Эргра Датара. Но при этом я не уверен, что, во-первых, наследник на самом деле есть, а, во-вторых, что сам эргр Датар вообще об этой истории знает. Я хотел бы, чтобы ты помог мне разобраться с ним.
У Мема в голове сложились некоторые кусочки головоломки, которые он никак не мог соединить раньше. Кое-что ему показалось понятнее, но кое-что показалось еще более запутанным.
- Но почему вам понадобился я? - спросил он после некоторого раздумья. - Разве у вас нет более опытных людей? Ведь я даже Каменные Пристани еще не закончил. У меня нет диплома.
- Диплом в нашем деле роскошь необязательная. У меня тоже нет диплома. Да, не удивляйся, я самоучка. Но для меня было достаточно, что ты увидел больше инспектора Нонора. А ведь кир Нонор считается лучшим сыщиком Первой префектуры, и у него как раз диплом есть.
- То, что я увидел - чистая случайность. Так совпали обстоятельства.
- Не всякий смотрящий видит, Мем. Даже в обстоятельствах, совпадающих самым благоприятным образом. И не всякий увидевший что-то дает себе труд присмотреться глубже. Ты сомневаешься в том, что задача тебе под силу?
- Да.
- А поначалу ты не сомневался.
- Я и поначалу сомневался.
- Это хорошо.
- Почему?
- Излишняя самоуверенность, как правило, означает, что у человека линейное сознание. Или, проще говоря, нет совести. А бессовестный человек видит и ищет в деле единственно ту правду, которую придумал сам, а не ту, которая существует объективно, вне зависимости от его желаний и домыслов. Если у тебя есть совесть - есть и ответственность. Если есть ответственность - почему бы на тебя не положиться?
Мем с сомнением покачал головой. Рассуждения Рарона не казались ему убедительными.
- У тебя есть замечательный талант, - доверительно признался Рарон. - Я не хочу тебя захваливать, чтоб ты не возгордился раньше времени, но ты умеешь разговаривать с людьми. Тебе рассказывают такие вещи, которые не рассказывают другим и, уж подавно, не записывают на бумагу. И, что самое главное, тебе говорят правду. Гораздо больше правды, чем кому-либо другому. Не знаю, в чем тут дело, но эта твоя способность действует даже на меня. Думаешь, я собирался посвящать тебя в подробности того, кто сидел за ширмой или в те сложности, с которыми столкнулась Тайная Стража с самого момента своего создания? Нет, Мем. Поначалу ты был для меня вроде капельки в водяных часах: сама по себе она ничего не значит, но без нее счет времени оказывается немного неточным… Но то ли вид у тебя такой, что при тебе не отмолчишься, то ли ты всего-навсего умеешь вовремя задавать верные вопросы… Не знаю. Мы нуждаемся в верной информации. Когда при новом государе городское войско Порядка и Справедливости разделили на три отдельных ведомства, на части разорвали не только людей и деньги на их содержание. Поделили архивы и информаторов. Будь Тайной Страже сейчас лет десять, она восстановила бы утраченные пробелы в своих сведениях и осведомительских сетях. Но прошел всего неполный год, и пока что охват наших знаний оставляет желать лучшего. Например, я ничего не знаю о Датаре кроме того, что мать его - знатная северянка из Белого Энлена, каким-то образом попавшая в Столицу и очутившаяся в веселом доме. Причем приехала она с грудным ребенком, который явно не чистых энленских кровей, так что на самом деле неизвестно, ее ли это вообще ребенок.
- Эргр Датар говорил, что родился в Столице.
- Ты же знаешь, Мем, что у девушек из веселых домов не бывает детей. Это непререкаемое правило, оно существует сейчас, было и тогда.
- Я как раз собирался узнать о Датаре подробнее. Я знаю, кто может о нем рассказать.
- Ну так не теряй времени даром!
- А Каменные Пристани? У меня защита диплома…
- Сделают тебе диплом и без твоего участия, можешь не волноваться.
- Мне нужен учебник по следственной практике. Я немного запутался. И… можно сделать так, чтобы меня не выпороли за прогулянные занятия, господин Рарон?
Тут Рарон снова вздохнул, достал из кармана кошелек, весьма плотно набитый монетами, и положил его прямиком в рукав Мему.
- Я решаю твои проблемы, а ты решаешь мои. Договорились? - сказал он. - Захочешь меня найти - придешь в третий дом по Веретенному переулку, только не называй меня привратнику по имени. Ты спросишь Домового, понял?
Мем пожал плечами. Ему ничего не оставалось делать, кроме как согласиться.
* * *
Рарон покинул Мема посреди совсем уж дикого пустыря. Попрощался он так, что Мему совершенно ясно стало: за Домовым не стоит следовать. Мем побрел вдоль набережной, оглядывая остатки когда-то возвышавшихся здесь построек. Вот тут явно была раньше торговая лавка, а здесь сгнил из-за подтопа фруктовый сад. Тут руины мельницы, дальше когда-то красивая кованая решетка, укрепленная меж каменных столбиков, нынче искрошилась и съедена ржавчиной… То, что в самом центре Столицы, на Рабеже, с которого начинался почти миллионный, согласно последней переписи, город, можно бродить по таким заброшенным местам и не встретить за четверть стражи ни одной живой души, было для Мема неожиданной новостью. Он словно в чужую провинцию попал, или даже в другую страну. Вот же, по ту сторону Обводного, в Приречье - в дымящую и звенящую на четверть Столицы кузню ведут шестерню ломовых лошадей и тащат на починку плуг, а вокруг кузни пятиэтажные дома и торговые склады. А здесь…
Дойдя до проржавевшей решетки, Мем остановился. Решетка преграждала прямой путь вдоль берега, но она носила не сплошной характер. На три стоящие секции приходилась одна проломленная или поваленная. Правда, решетка эта ограждала раньше целый комплекс построек, среди которых Мем опознал маленький храм, очень похожий по архитектуре на храм Датара с Чаячьего острова, но сложенный из позеленевшего от вечной сырости известняка и находящийся в гораздо более плачевном состоянии. Храм подковой огибали бывшие братские корпуса и службы, в которых не было окон с той стороны, с которой смотрел на них Мем.
Не долго думая, Мем перебрался через поваленную решетку и пошел себе дальше, решив, что и здесь все так же покинуто прежними обитателями, как на Старой набережной. Однако он ошибся. Он миновал несколько пустующих строений и увидел одно, облезлые ставни в котором были плотно закрыты, а стыки между ними заткнуты тряпьем. А еще через десяток шагов Мем натолкнулся на стайку удивительно молчаливой ребятни, возившейся во дворе этого дома. Завидев гостя, дети в возрасте лет от трех и примерно до двенадцати, оставили свои дела и уставились на Мема. Почему-то не слышно было обычного для детской компании шума и смеха. Да и сами дети смотрели на посетителя странно: с одной стороны, совершенно без страха, а с другой - без любопытства. Как будто не человек к ним идет, а так, бездомная собака - пробежит мимо и будет такова.
От неожиданности Мем остановился. Бледные и до прозрачности худые дети, одетые не то чтобы в нищенские лохмотья, но в очень бедную и поношенную одежду, отвернулись и продолжили свои занятия - они собирали во дворе оттаявший по весне мусор. Их было человек пятнадцать и выглядели они, словно вывалившиеся из гнезда птенцы, но, в отличие от нищих из других районов, не цеплялись и ничего не просили. Мем поискал глазами, у кого бы спросить кратчайший путь отсюда к жилым кварталам - он проголодался и имел намерение быстрее где-нибудь пообедать, раз уж разжился деньгами. На крыльце еще одного длинного здания, похожего на обитаемое, он заметил присматривающего за детьми старого монаха в латанной-перелатанной рясе и в рваном капюшоне.
- Простите, отче, - обратился к нему Мем, - я немного заблудился. Вы не подскажете, как отсюда выйти на Хлебную площадь?
Монах даже не шевельнул в сторону Мема пальцем.
Мем был голоден, поэтому проявил настойчивость. Решив, что монах заснул, и потому его не слышит, он дернул монаха за рукав бахромчатой от ветхости рясы и повторил свой вопрос жестами немых. В ответ он получил благословение и знак: "Иди вдоль канала, добрый человек".
О том, что вдоль канала к Хлебной площади он рано или поздно все-таки выйдет, Мем догадывался и без монаха. Он-то рассчитывал на более краткое указание пути. Ну что ж, то ли тут и правда заболотило до непроходимости последнюю улицу, то ли у глухого монаха просто не было настроения общаться. Мем вздохнул и сделал уже несколько шагов, чтоб последовать указанию святого отца, когда из канавки невдалеке раздался заливистый детский рев, нарушивший тишину и всеобщее молчание, и монах, до сего момента казавшийся глухим, сорвался с места, словно змеей ужаленный. Несколько мгновений спустя он уже вынес на крыльцо полутора или двухгодовалого малыша и стал утирать ему измазанный грязью нос.
Мем, наблюдавший эту картину, повнимательнее огляделся вокруг и между ставень на стене здания увидел почти новую доску с четко вырезанной надписью: "Детский приют для сирот при обители Нищенствующего Братства Молчальников с благодарностью примет в дар старую одежду, обувь и одеяла". А чуть дальше, криво виднеясь из-под стаявшего снега, лежала каменная стела, где мхом на известняковом фоне прорастали древние буквы:
"Снабди кто чем сию обитель -
Единый будет им хранитель,
Да здравие и жизнь дарит,
В обитель Вечных да вселит".
Плач быстро стих и над приютом снова повисла тишина, которую не мог оживить еле слышный звон, доносящийся с той стороны Обводного из кузни. Мем оглянулся на детей. Бледные дети, закутанные в пожертвованное тряпье, выковыривали из снега гнилые дощечки и веточки и несли их к крыльцу, видимо, с целью просушить для топки печей. Зрелище показалось Мему жалостливым до слез. Он взвесил в руке только что полученный от Рарона кошелек, решительно вернулся и высыпал деньги в подол монаху. Тот поднял на Мема удивленный взгляд - там было около пятидесяти лар серебром.
- Это на приют, - пояснил Мем и быстро зашагал прочь вдоль канала.