- Мне, - отвечал Мем. - Мне и будете отдавать. Меня прислали. Рассказывайте еще.
- Что?
Мем решил сыграть с хозяином в игру.
- Все, - сказал он. - Я-то знаю, что. Мне интересно, осознаете ли вы сами, насколько безнадежно влипли.
Трактирщик мелко вздрогнул и опустил голову.
- О чем таком вы говорите… Даже не представляю, - пробормотал он.
- Да бросьте вы придуриваться, - укоризненно покачал головой Мем. - Вы представляете. И я представляю. Не представимо здесь одно - как вы выпутываться-то будете? Или вы хотите туда же - вслед за Мероем?..
Трактирщик выпрямился и положил руки на стол. Теперь он смотрел на тех двух северных господ с подвернутыми по военному обычаю рукавами.
- Выпутаюсь как-нибудь, - совершенно другим голосом произнес он. - А доносы у меня в комнате. Пойдемте, я отдам.
- Принесите их сюда.
- Не могу же я отдавать их вам на людях. У меня сразу испортится вся торговля.
- Хорошо, - согласился Мем. - Пойдемте.
Когда они пробирались к внутренней двери между столиками и толпившимися возле стойки не вполне трезвыми посетителями, трактирщик сделал вид, будто споткнулся. Он наклонился к столику северян и дважды стукнул по нему костяшками пальцев. Неизвестно, как в этом трактире, а в Каменных Пристанях подобный трюк у идущего отвечать означал "я не выучил вопроса, горю, выручайте". И Мему не очень понравилось, как при этом вслед ему поглядели северяне.
* * *
Доносы были писаны в два почерка - часть угловатым прямым, часть - мелким, красивым, наклонным. Только это одно Мем и успел высмотреть во врученном ему свитке. Ему показалось по теням на окошке, что Яся освободилась, и он сразу поспешил в дом тетушки Ин. С верхнего этажа навстречу ему спускался молодой красавец-тарг в богато расшитом кафтане. Плащ, подбитый мехом лунного кота, он нес, небрежно перекинув через руку, перстни на пальцах играли огнями. А за ним, светясь от счастья, словно праздничный фонарик, плыла Яся в накидочке и сапожках для улицы.
То, что высокорожденный, вне всяких правил, забирает девушку с собой, до Мема дошло только когда эти двое, обратив на лицеиста внимания не больше, чем на букашку, вышли на улицу. Снаружи за дверьми их ждали слуги, со двора дома вынесли золоченый паланкин. Мем сунулся было следом, да опоздал.
Яся сделала вид, что его не знает. Не поздоровалась, даже не кивнула. Прошла, словно мимо пустого места.
Доносы выпали у Мема из рукава, он забыл, за чем сюда пришел.
Неизвестно, сколько времени он стоял, провожая взглядом давно растаявший в ночи свет факелов. Оторвался от опустевшей улицы Мем только из-за того, что его настойчиво дергали за рукав. Тормошила его тетушка Ин.
- Мем, - сказала она. - Пойдем-ка. - Незачем тебе туда смотреть. - Взяла его за край рукава и повела, только не в сторону гостевых, а к жилым комнатам.
Он поплелся за ней покорно, словно теленок. Что-то из его жизни только что исчезло, оставив в душе такое же пустое место, каким он сам сотую долю стражи назад выглядел перед Ясей и надменным владетельным киром с золоченым паланкином, кучей денег и слуг. Из-за этой пустоты он даже не заметил, как оказался у тетушки Ин в постели. И что он там делал, он тоже почти не понял. Чем-то занималось его тело, а в том месте под сердцем, где прячется душа, было пусто. Потом его тело устало, а сам Мем немного пришел в себя. Поначалу он лежал, уткнувшись носом в мягкое белое плечо тетушки Ин, а она гладила его по волосам, виску и щеке и шептала:
- Какой ты стал… Совсем взрослый… Приходи всегда, я не стану брать с тебя плату… И не ходи больше к девчонкам наверх, не надо, они ничего не умеют. Хочешь, я дам тебе лар?.. Отец совсем не дает тебе денег, а они тебе нужны…
Мем поднял голову, потом привстал на локте. Ему думалось, тетушке Ин лет тридцать пять. Она была еще весьма красива, только не той прозрачной и нежной юной красотой, которая нравилась Мему. На лице ее была наложена ночная яркая косметика, но тело все равно выглядело значительно моложе лица. Узнай он, впрочем, сколько ей лет на самом деле, он бы не поверил. Для него пока и тридцать пять было возрастом глубокой старости - шутка ли, почти вдвое старше его самого…
Вот так он и дошел до одной из тех жизненных границ, на которых требуется на что-то решаться. Выбирать, как он дальше будет себя вести: как плохой человек, или как хороший? Всех убьет или всем простит? Как станут воспринимать его люди вокруг, когда он сделает выбор, и важно ли ему это?.. Старуха предлагала ему деньги, чтобы он оставался в ее постели. Яся не считает его за существо, достойное взгляда, и уехала с богатым таргом. В лицее его наверняка выпорют за то, что он без предупреждения потерялся на двое суток. Сам он возомнил себя следователем и взялся раскрывать преступление, которое сейчас для него не имеет никакого значения. Но на самом деле неизвестно: то, что он на свет родился - это вообще надо было кому?.. Представляет ли его жизнь хоть какую-то ценность помимо тех гадостей, которые говорит о ней инспектор Нонор?.. Неужели он в самом деле такое ничтожество? Просто дурак с большими кулаками? Похоже на то.
Мему стало так тошно, что оставалось только раскиснуть, словно девчонке, расплакаться и сказать себе: "Бедный я! Как мне меня жалко!"
Тетушка Ин вздохнула. Мем тоже.
- Вернешься? - спросила она.
Вместо ответа Мем лег обратно в шелковые подушки.
Тетушка Ин провела по его спине ладонью.
- Спи здесь, - сказала она. - Я разбужу тебя утром.
И Мем заснул.
Часть 2
Утром Мем проснулся другим человеком.
Вчера его не просто обидели. Его оскорбили. Оскорбили пошло, грязно и незаслуженно. Ясе должно стать понятно, что она совершила огромную ошибку, не считая такого порядочного и терпеливого человека, как Мем, достойным внимания. И он ей это докажет. Она раскается. Она тысячу раз раскается. Только будет уже поздно. Он отряхнет ее, как грязь со своих ног и пройдет мимо, не замечая. Она еще будет кусать себе локти из-за того, что смалодушничала и не дождалась того дня, когда он, Мем, станет богат и прославлен…
Мем потянулся, упершись руками в спинку кровати, и вдруг ему стало понятно, что он не просто проснулся, а был разбужен. Причем, не тетушкой Ин. На улице, за составленным из полупрозрачных ромбических стеклышек окном, происходило что-то неуместное для раннего утра на Веселом Бережку. Драка, облава на вора, пожар или нечто похожее в этом же духе. Вначале кто-то громко закричал - от того, собственно говоря, Мем проснулся. Теперь там поднялись беготня и суета, захлопали двери и ставни. "Да бегите же за полицией кто-нибудь!" - расслышал Мем надрывный женский вопль.
Тетушки Ин рядом не оказалось (интересно, допустимо ли теперь Мему называть ее "тетушкой"?). Спросить, что там происходит, было не у кого. Мем мигом соскочил с шелковой постели и стал быстро натягивать одежду. Кажется, беспорядок происходил в том самом кабачке напротив. У Мема появилось нехорошее предчувствие, что это все может иметь самое непосредственное отношение к проводимому им расследованию, но не в пользу ему, а во вред. Два вчерашних северянина очень Мему не понравились. А куда он дел доносы? Он пошарил в рукавах, встряхнул кафтан, плащ, поискал на полу и на кровати. Свитка не было. Выходит, он, полупьяный еще, обронил его вчера? Вот незадача! Впрочем, неважно. Хозяин настрочит ему новые. Мем застегнул последнюю пуговицу, оглядел себя в зеркало и увидел на полочке рядом с перчатками золотой кружочек монетки, видимо, оставленной ему. Он состроил в зеркало рожу и брать денежку не стал. Поспешил на улицу, потому что суета там не успокаивалась а, наоборот, разрасталась.
У двери трактира напротив толпились и шумели местные обитатели. Не гости веселых кварталов, ибо ко второй четверти утренней стражи гостей здесь оставалось мало, а именно коренное население: весьма утратившие к рассвету завлекательный вид девицы, сомнительной внешности и дохода молодые люди, охраняющие порядок в заведениях и помогающие расплатиться не в меру прижимистым клиентам, окосевшие за ночь от своего занятия виночерпии, вездесущие поварята, которых легко можно перепутать с карманными воришками, и прочий ушлый народец, испокон века заселявший юго-восточную набережную Рабежского острова. Толпа эта была всерьез встревожена и шумела, словно осиное гнездо, по которому ударили палкой.
Люди собрались перед порогом кабачка, но внутрь не входили, несмотря на то, что дверь была приоткрыта. Мем раздвинул толпу плечом и, достав жетон Тайной Стражи, спустился в полуподвальчик. Уткнувшись в стойку, беззвучно рыдала та нескладная девица, которую он в позапрошлый раз напугал до заикания. Два похожих на большеротых лягушат мальчишки лет тринадцати-четырнадцати от роду с бледными мордочками стояли возле дверцы на кухню. На этот раз ни Мем, ни его жетон не произвели здесь былого впечатления.
- Что у вас произошло? - спросил Мем.
Вместо ответа один из мальчишек толкнул кухонную дверцу, предлагая Мему самому пройти и посмотреть.
Мем шагнул внутрь. Чтобы попасть на кухню, надо было снова подняться по лесенке до уровня первого этажа. Там, сбоку от большого разделочного стола, между плитами и чанами с водой, в которых замочена была грязная посуда, Мем и увидел причину переполоха. Мужчина, внешне очень схожий с трактирщиком, но без фартука и без косынки, и большеротая женщина с красным лицом заняты были тем, что пытались высвободить шею хозяина заведения из перекинутой через потолочную балку петли.
- Не смейте! - с порога крикнул им Мем.
Те удивленно и скорбно воззрились на него.
- Но… как же? - развела руками женщина.
- Пусть висит, - уже спокойнее сказал Мем и показал жетон. - Надо дождаться следователя.
- Почему? - глуповато моргнул мужчина. - Он же умер, ему все равно…
Мем уже подошел и потрогал мертвого трактирщика за руку. Пальцы еще были мягкие.
- Вот и пусть висит, раз ему все равно, - сказал Мем. - Нужно осмотреть все вокруг - вдруг он не сам это сделал…
Тут женщина закрыла лицо передником и села на стоящий рядом табурет. Мем обошел вокруг свисающего с балки трактирщика. Между полом и башмаками трупа было примерно полторы пяди. Похожий на трактирщика мужчина следил за Мемом глазами и переминался с ноги на ногу.
- Кто его нашел? - спросил Мем.
- Жена, - двойник трактирщика показал на молча раскачивающуюся из стороны в сторону женщину.
- А вы кто такой?
- Я его брат. Я служу писарем в земельной конторе на том берегу. Меня зовут Ингу…
- Этот стул вы сюда принесли и поставили? - Мем указал на табурет, где сидела жена трактирщика.
- Не помню… - растерялся господин Ингу из земельной конторы. - Кажется, нет… Кажется, тут так и стояло. Я как раз зашел с утра позавтракать… Смешно мне было бы завтракать в другом месте, когда у брата собственный трактир, понимаете… Мара спустилась из спальни. Она встает позже Кнара, то есть, брата, то есть, мужа ее… покойного… Она сказала, сейчас сделает мне яичницу, раз Кнар куда-то пропал…
- Кричала именно она?
- Да, она.
- А потом?
- Потом прибежали племянники и мы отослали их прочь. Но мы ничего здесь не трогали. Только хотели снять Кнара и положить тут, на столе…
- А табурет стоял здесь, в другом месте, или лежал рядом на полу?
- Мы ничего не трогали, - почти ровным голосом сказала вдруг жена трактирщика, отняв фартук от сухих глаз. - Мы не успели ничего взять или поднять.
Мем слегка повернул труп на веревке к свету и приподнял края рукавов. На запястьях оттиснулись ясные рубцы от веревки.
Итак, Мем потерял доносы, а кто-то их нашел и повесил из-за этого трактирщика?.. От этой догадки Мему стало очень неуютно и нехорошо.
- Уже послали в префектуру?
Господин Ингу суетливо кивнул:
- Там с улицы… побежал кто-то… наверное. Вы не подумайте, мы честные люди. Нам нечего скрывать от закона.
- Я вам верю. Но ничего здесь больше не трогайте, - строго велел Мем. - Кстати, напишите мне, где и как вас можно будет найти.
- Да на том берегу спросите. Меня там каждая собака знает!
- Напишите, где. - Мем сунулся в карман, но не нашел там ничего более подходящего, чем письмо от кирэс Каис к десятнику Дину Дамгадану.
Писарь вздохнул, добыл из кошеля огрызок карандаша, послюнил его и крупными круглыми буквами изобразил адреса земельной конторы и своего дома на Монетном острове. Почерк был не тот, что в потерянных доносах.
Мем удовлетворенно кивнул.
За кухонным очагом, в котором можно было изжарить на вертеле быка, и за повешенными на стену котлами он видел еще одну дверь, ведущую, очевидно, во двор. Мем еще раз оглядел кухню, стараясь поточнее запомнить обстановку, и направился туда.
Дверь эта действительно выходила на задний двор. По левую руку находился курятник, справа - дровяной сарай и хлев, а прямо, на покрывшейся к утру ледяной корочкой тропинке из грязного снега, отчетливо виднелись следы двух пар тупоносых военных сапог, прошедших тут последними. Цепочка следов поначалу вела к кухонной двери, а затем обратный след ложился поверх начального. Стараясь не затоптать эти следы, Мем двинулся вдоль тропинки, через калитку вышел за почерневший от сырости старый забор и оказался на ограниченном заборами промежутке между двумя тыльными сторонами домов, стоящих на параллельных улицах. Впереди была еще одна калитка, а слева и справа располагались два отхожих места. В одно вела налаженная дорожка от трактира, в другое - дорожка из второй калитки, от дома прямо по курсу. Мем постоял на перекрестье этих стратегически важных путей. Цепочка военных следов отклонялась в один из нужников. Но из двух пар ног туда заходила только одна. Однако, непонятно было, происходило это отклонение по пути в трактир, или уже по выходе оттуда. Осторожно преступая по более высокому, чем во дворах, снегу, Мем дошел до неструганной двери и распахнул нужник. Как и следовало ожидать, там было холодно, пакостно и пусто. А на дне выгребной ямы, поверх замерзшего дерьма, красовался знакомый белый сверточек доносов. Мем грустно кивнул сам себе, закрыл нужник и двинулся по следу дальше.
К сожалению, в обход соседнего дома следы вывели его на улицу Златокузнецов, где отчетливое направление потерялось. В доме, который следы огибали, располагалась кондитерская лавка и маленькая пекарня при ней, а на противоположной стороне улицы - несколько ювелирных мастерских подряд. Можно было опросить трудящихся там людей на предмет выяснения внешности подозреваемых, но Мем, кажется, итак имел об их виде исчерпывающее представление. Два тарга из младшей аристократии или из боевых слуг, высокие, узколицые, светлоглазые, возможно, служившие или служащие в одном из крыльев Северной армии. И - либо не очень догадливые, и оттого не представляющие себе методов работы полиции, либо донельзя обнаглевшие и уверенные в своей безнаказанности. Третий возможный вариант - вояки, решившие, что имеют дело не с полицией, а с бандитской шайкой.
Размышляя о своей возможной причастности к безвременной гибели трактирщика, Мем отыскал другой проходной двор и вернулся на Веселый Бережок. Из Первой префектуры как раз прибыла бригада для осмотра места происшествия. Возглавлял ее франтоватый сыскной десятник Дин Дамгадан.
Мем протиснулся к нему сквозь толкающихся уже в самом помещении трактира зевак и сунул в руку полученное в доме у Нонора послание.
- Что это за каракули? - спросил Дин, увидев сверху адрес господина Ингу.
- Адрес свидетеля, просто мне другой бумаги в руку не попалось, - пояснил Мем. - А внутри вам письмо от кирэс Каис.
Дин молча распечатал конверт, пробежал письмо глазами, и снова обратился к Мему.
- На твоем месте, - сказал он, - я бы сейчас бегом помчался в префектуру и напросился бы на прием к префекту, пока Рарон там. Иначе тебя ждут неприятности.
- А Нонор пришел?
- Пришел. И в очень скверном расположении духа. Так что не надейся, будто он станет за тебя заступаться.
* * *
То, что инспектор Нонор действительно не в духе, слышно было еще на лестнице внизу.
- Вадиш! - кричал Нонор из своего кабинета через коридор. - Какое сегодня число?
- На моем календаре десятое! - отвечали ему.
- Так! - неслось в ответ. - Какая собака перевернула мне календарь?! Кто рылся на моем столе?! У всех десятое, а у меня вообще никакое? Кто брал ключи от моего кабинета! Кому посмели их дать?!! Сейчас я с этим делом разберусь!..
Мем на мгновение задержался на лестничной площадке второго этажа, но передумал заходить и двинулся выше - на третий, как посоветовал Дин.
Там он и столкнулся с господином Рароном, выходящим от Первого префекта.
- А! - сразу узнал его чиновник Тайной Стражи. - Господин Мем! Как успехи вашего расследования о тыкве?
- Не очень хорошо, - Мем вежливо поклонился. У Мема редко что болело, но сегодня он почему-то с трудом мог согнуть шею. - Я допустил ошибку.
- Насколько серьезную?
- Из-за нее убили осведомителя. Этого вашего "свидетеля" против меня из трактира…
- Так-так, - господин Рарон приостановился возле стенной ниши, в которой раньше сидела гипсовая статуя Справедливости, а теперь повесили герб Первой префектуры с наградной лентой и позолоченной медалью от нового государя.
- А кто это сделал, вам известно?
- Имен я не знаю, но я их запомнил. Я должен составить рапорт?
Рарон задумался.
- Как ты сам считаешь, что ты должен? - спросил он.
- Я должен потребовать от вас, чтобы вы мне объяснили, из-за чего все это происходит. Почему нападают на храм и на священника с Чаячьего острова, каким образом обитель Скорбящих связана с Веселым Бережком, за кем или за чем охотятся те двое таргов, которые, может быть, убили господина Мероя и трактирщика, и что могло быть в той тыкве, которую украли. Если вы в самом деле хотите, чтобы от меня получилась помощь, а не вред. Я слишком мало знаю. До сегодняшнего утра я не представлял границ игры, в которую вы играете. Сейчас я начинаю их видеть, и они мне не нравятся. По крайней мере, с уровня моей сегодняшней осведомленности они не выглядят привлекательно или хотя бы безопасно. Если я по-прежнему не буду ничего знать, я стану ошибаться еще и еще.
Рарон чуть улыбнулся уголками губ.
- Ты говоришь верно, - согласился он. - И весьма красноречиво, к тому же. Это в Каменных Пристанях учат так последовательно излагать свои мысли, или это твой собственный талант?
- Я вам задал задачу, а вы уклоняетесь от решения, - огорчился Мем. - Может быть, я отдам вам жетон обратно и вернусь в Каменные Пристани? Тем более, что мой интерес в расследовании изменился.
- Неужели из-за смерти трактирщика?
- Нет. Просто человек, ради которого я вступил в эту игру, меня предал.