- Ну, а как же тогда? - спросил Аякс.
- В последнее время мы - окружная и генеральная прокуратура - все чаще сталкиваемся с необычными артефактами внутри своей же системы, которые не имеют никакого отношения к контрразведке. Называйте их как угодно - чудесами в решете, подтасовками. Но притом, что объяснить их мы пока не в состоянии, этот ваш конвейер с врагами отечества они, по-видимому, способны развернуть на сто восемьдесят градусов.
- О чем это вы?
- О том, что некоторые из пропавших без вести, некоторое время спустя, как ни в чем не бывало обнаруживаются в Горе с новыми именами и документами. Но это еще куда ни шло. Как прикажете быть с теми, кто, живя тут и здравствуя, значатся не в базах данных по пропавшим без вести, а в списках покойников? Кто это? Жертвы заговора, зомби, Черные рудокопы - кто?
- А данные по этим пятнадцати тысячам засекречены?
- Нет, база данных открыта.
- Я не о том, лейтенант. Этот самый анализ по пропавшим без вести кто делает - прокуратура или контрразведка?
- Даже если прокуратура с контрразведкой и занимаются чем-то подобным, то мы вряд ли могли бы посмотреть результаты. Этот анализ делаю я лично.
- Так. - Аякс подобрался в кресле. - Со статистикой все ясно. Что еще говорит в пользу вашего КПП?
- Проект Храма, - сказал следователь.
- Храма Иезекииля?
- Не знаю, как его назвали бы в случае реализации проекта, но лет пять тому назад дыру исследовала строительная компания.
- На предмет?
- На предмет возведения храмового комплекса - поверх дыры. Хотя, поговаривают, сначала это был только проект строительства стены.
- И почему все заглохло?
- Ну, неизвестно еще, заглохло ли. Но если заглохло, то слава богу. Идея возведения такого грандиозного храма в пуританской вотчине могла осенить только чью-нибудь голову под кокардой. После этого, конечно, можно закрыть глаза на космическую стоимость проекта, но как заставить людей поотшибать себе носы? Вы представляете храм божий, в котором разит серой?
- КПП над бездной - вы сами, кстати, это придумали? - спросил Аякс. - Это ваши слова?
- А что?
- Весьма едкая карикатура на церковь, по-моему.
- Карикатура, - вздохнул Бунзен. - Вот как застроят дыру, так будет вам едкая карикатура… Слушайте, вы не почитывали, часом, Экхарта?
- А это еще кто?
- Очередной доктринер. Майстер Экхарт. Монах. Считал ничто производителем и основой материального мира. Ну, или что-то в этом духе… Источник мира и вещей - ничто. Глаз - это то, что он видит. Точно не помню. В этих богословских турусах я, признаться, не очень…
- И наша золотая бездна, по-вашему, вполне может сойти за филиал этого самого божественного ничего? - сказал Аякс.
- Не ничего, а ничто, - поправил следователь.
- Так - может?
- Запросто. Как и любая другая пустошь, которую обносят свечами. Экхарт, думаю, копал недалеко от истины. Нынешние научные моления о темной материи можно считать прямыми последышами его мистических бездн. Отличие нашей дыры от всех прочих заключается в ее физике, ощутимости. Но и это еще не все. Никакие другие святые святых нашему ничто не годятся в подметки и по объему - истинная черная дыра. Преображающая вблизи себя не только свойства пространства-времени, но и свойства своих исследователей.
- Место, где настоящее мира становится его прошлым, - подхватил Аякс. - Только, думаю, в таком случае ваша версия о КПП над бездной требует уточнения - не над бездной, нет.
- А над чем?
- Над работающим унитазом.
Бунзен постучал себя пальцем по лбу:
- Место, где настоящее мира становится его прошлым, вот оно. И аналогичные устройства по утилизации - выгребные ямы и тому подобное - тут, конечно, помещаются запросто… Наравне со святой уверенностью в том, что человек является автором своего опыта. Такая уверенность и унитаз - скажу вам, даже что-то вроде числителя и знаменателя.
- Как, простите?.. человек - автор чего?
- Если вы так уверены в своем прошлом, Марк, то что мешает удариться в другую крайность?
- В какую?
- А в ту, что опыт человека - будь то прожитая жизнь или кошмарный сон - это то, к чему сам человек имеет отношение лишь постольку, поскольку считает себя его автором? Кто вам сказал, что этот замечательный ребенок на фотографии в семейном альбоме - вы?
- А кто это может отрицать?
- Вы хотели унитаза - ну так получите. Только не думайте, что этот спускательный аппарат можно контролировать. Что потеря памяти возможна во всех прочих местностях, кроме тех, которые составляют ваши извилины. Что зомби и Черные рудокопы - это где-то там… Вы в курсе теории, что атмосфера Столовой Горы содержит амнестический газ, который лишает памяти нас и сводит с ума животных, что газом этим мы дышим только в Горе, так как он абсорбируется рекой?
- Уф-ф… - Аякс, потянувшись, огладил голову. - Если это и есть ваше средство для прочищения мозгов, я ожидал большего. Не впечатлен.
- Нет, - ответил Бунзен, - это еще не само средство.
- И где же средство?
Следователь указал пальцем на здание библиотеки, неподалеку от которой они остановились.
- Имеете в виду этого своего Экхарта? - усмехнулся Аякс. - Или очередные справочные данные?
- Библиотека - одна из самых старых построек в Горе, - объяснил Бунзен. - Это и место так называемой первой ратуши, и первого городского архива.
- И что?
- Функцию архива она продолжает в какой-то степени выполнять до сих пор. По завещанию Авраама ле Шателье, его личный архив не может быть перемещен куда-либо за пределы первого места хранения. Сейчас этот архив называется особым фондом, но доступ к нему открыт наравне со всеми прочими материалами.
- Если этот фонд обладает таким сильным промывающим действием, как вы говорите, почему Управление до сих пор не добралось до него?
- А потому что мало кому приходит в голову, что доступ к самым страшным тайнам Столовой Горы может обеспечивать простой читательский билет.
- И что ж это за страшные тайны?
- Фотографии.
- Фотографии чего?
- Горы, окрестностей, первых прихожан и первых горожан. Даже картинки Черных рудокопов имеются. У вас есть читательский билет?
- Есть.
- Тогда - в добрый путь.
Аякс, помешкав, выбрался из машины под снегопад.
- Марк… - Бунзен опустил оконное стекло. - Мне уж, грешным делом, стало казаться, что я вправе рассчитывать на некоторую, знаете ли, взаимность.
Аякс, похлопав себя по карманам, подал следователю конверт с диском. Видя, как загорелись глаза Бунзена, он не торопился разжимать пальцы:
- Скажите, вы любите кроссворды?
- Нет. - Бунзен мягко тянул конверт к себе. - А что?
- Ничего. - Аякс отпустил диск. - Приятного просмотра.
* * *
Особому фонду в библиотеке не было отведено никакого особого места. Несколько обшитых сафьяном альбомов ютились на полке среди таких же спрессованных развалин в коже - пособий по истории искусства Средневековья и Возрождения.
Аякс взялся за альбомы с азартом, однако от страницы к странице пыл его помалу сходил на нет.
Фотографий рудника ему удалось обнаружить всего две - на переднем плане одного снимка находилась группа перемазанных грязью горняков с кирками и тачками, практически заслонив собой обрыв, на другом дыра оказалась снята чересчур общим планом, чтобы можно было судить о ее размерах. Черных рудокопов - если только ими не являлись те самые чумазые люди с кирками и тачками - не было видно вообще. Львиную долю архива составляли салонные семейные портреты. Аякс просматривал их вполглаза: вынужденные позы, суровые бородатые лики мужчин, глядящих в объектив настороженно и даже с вызовом, точно фотоаппарат способен заключать источник смертельной угрозы, обескураженные, схваченные между кокетством и истерикой лица женщин, кукольные, нечеловеческие черты детей. На одном из портретов Аякс как будто увидел Эстер. Приглядевшись внимательней, он понял, что обознался, да и фотография была мелковата. Но через несколько страниц ему попался снимок той же самой девушки, сделанный крупным планом.
Аякс, как будто перемогая легкую боль, почесал висок - перед ним была Эстер. Пускай на ней было отвечающее моде конца XIX столетия платье и замысловатая шляпка с цветами, пускай позади нее коробился рисованный фон с изображением горного склона и датой - 1892 год, - пускай глянцевая поверхность фотографии покрылась от времени ржавыми пятнами и сколами - это, безо всяких сомнений, была Эстер. На следующей карточке - в том же платье и шляпке - она позировала на фоне настоящей, только начавшей отстраиваться Горы. Мысли Аякса толклись между догадками о потомственном сходстве и подозрениями в графической симуляции, пока очередная фотография не опрокинула один из этих полюсов: на снимке рядом с девушкой - копией Эстер он увидел молодого человека - копию себя самого. Снимок был датирован 1893 годом. Подпись каллиграфической вязью в нижнем правом углу гласила: "Навеки вместе - Марк и Эстер ле Шателье".
Осмотревшись, он поймал себя на желании помахать кому-то рукой, выразить признательность неизвестному шутнику за розыгрыш. Водрузив альбомы обратно на полку, он даже набирал на мобильнике номер Бунзена, но отменил звонок прежде, чем установилось соединение. "Смешно", - сказал он в пустую трубку, держа ее перед собой на манер рации. При всем при том он понимал, что благодушие его, скорее всего, было деланное, показное: даже если объяснение увиденному могло быть самого приземленного свойства, именно здесь - а не в руднике под парашютным куполом и не в подвале под дулом пистолета, - именно сейчас он добрался до той грани, за которой следовало помешательство или небытие. И не важно, достиг он действительных пределов, положенных человеческому сознанию, либо его только подвели к кулисе с изображением такой границы - дальше пути не было.
- Нашли что-нибудь особенное? - спросила библиотекарша, когда Аякс возвратился к регистрационной конторке.
- Почему вы так решили?
- Да на вас лица нет.
- Ничего особенного, - ответил Аякс.
Библиотекарша отдала ему читательский билет. "Нет лица", - повторил неслышно Аякс, глядя на свою фотографию в корочке.
- И пластырь съехал, - добавила библиотекарша.
* * *
Дома, выпив водки и сменив размякший пластырь, Аякс спустился в подвал. Он не верил, что мог пропустить что-нибудь важное в своем "почтовом" деле, но наводящий упрек в невнимательности, брошенный в морге Бунзеном, подзадоривал его. Столкнув кирку с папки, он в который раз взялся пролистывать следственные материалы. Все эти фотографии, копии выписок, схем и протоколов он хорошо помнил, вместе с тем в нем поселялась неожиданная, внушенная не то усталостью, не то водкой уверенность, что именно в таком виде - или, скорее, в таком свете - они предстали перед ним впервые. Чувство его было сродни азарту близкого к победе игрока, возбуждению человека, собирающего ключевые куски сложной и до сих пор бессмысленной мозаики. Все без исключения эпизоды дела в той или иной степени были связаны с попытками ограбления двух столичных банков, так называемых сателлитов Управления. Личные данные большей части пострадавших, равно как и их лица, оказались вымараны; то есть Аякс не сомневался, что все эти люди имели отношение к Управлению. В то же время у него не было сколько-нибудь внятных соображений ни по поводу того, с какой целью Управление взялось так плотно заселять подконтрольные банки, ни по поводу того, зачем кому-то приспичило отстреливать липовых клерков. Вспомнив собственный роковой выстрел у депозитария, он пристукнул пяткой по надгробной плите: в такой каше было не столько трудно прикончить грабителя, сколько трудно не подстрелить своего. Легаты стремились заполучить в Гору золото контрразведки - фактически свое, - но что мешало им договориться напрямую с Управлением? Какой смысл был развязывать эту войну? Единственное объяснение - действие третьей стороны, "змеев". Чтобы помешать поставкам золота и, соответственно, не допустить усиления контрразведки в Столовой Горе, они могли начать свою игру в столице. Однако в пользу этой версии, сколько ни перебрасывал в ту и в другую сторону листы, Аякс не мог подобрать даже косвенных сведений. Да и было бы мудрено их найти, учитывая, что существование "змеев" многими оспаривалось в самой Горе. Под занавес дела он наткнулся на фотографию, которую видел прежде не раз, но почему-то не удосуживался прочесть ее описания: "Труп подозреваемого М. Аякса, застреленного при попытке задержания у выхода 2-го депозитария". Аякс даже не пытался всматриваться в лицо убитого, обезображенное пулевыми ранениями глаза и подбородка: в начале года он застрелил этого человека лично. Будь несчастный кем угодно - настоящим грабителем, агентом, работавшим под прикрытием, либо тем и другим одновременно, то есть легатом, - тогда, у входа в депозитарий, Аякс имел перед собой вооруженного незнакомца, который к тому же успел выстрелить первым.
Захлопнув папку, как будто пробуя на вес, он покачал ее в руке, потом, размахнувшись, со всей силы и со словами: "Как оригинально", - бросил о стену. Этого ему показалось мало. Он подобрал папку, намереваясь выдрать начинку, но, передумав, положил ее на надгробие и ударил киркой. Острый боек все же не прошел бумажную кипу насквозь, застрял вблизи выпучившейся задней обложки. Аякс, наступив на дело, вытащил кирку, замахнулся снова, однако на этот раз не ударил по папке, а лишь уперся в нее торцом древка: небольшой, размером с пуговицу, кратер от удара чернел возле графы с размашистой строкой от руки: "г. Столовая Гора".
- Бинго, - прошептал удовлетворенно Аякс, отпустил кирку, плюнул в папку и поднялся в дом.
* * *
Он почти прикончил бутылку водки, когда ему позвонил на мобильный Даниил. Сын Мариотта поинтересовался, посмотрел ли Аякс "завещание". Аякс спросил, зачем это было нужно делать в третий раз.
- Диск двухслойный, - пояснил Даниил. - Доступ к файлу на втором слое система должна предложить вам из меню автоматически.
- А сразу этого нельзя было сделать?
- Нельзя. Во-первых, в конторе я не мог говорить об этом открыто. Во-вторых, там у нас старая система, этот формат она не понимает.
- А моя система, значит, понимает? - Аякс пролил себе на колени водку из стакана. - Черт…
- Насколько я знаю, да.
- И откуда ты это знаешь, интересно?
- У вас новый аппарат, - уклончиво ответил Даниил.
- И что я мог бы разглядеть на своем новом аппарате?
- Точно не могу сказать. Отец говорил о каком-то вскрытии. Съемка этого вскрытия, наверное, и содержится на втором слое.
Поджав трубку плечом, Аякс отер намокшие штаны.
- Что еще за вскрытие?
- Понятия не имею. Посмотрите - узнаете.
- Ну, тогда звони завтра.
- Постойте. Разве диск не с вами?
- А что?
В эфире повисла короткая пауза.
- Только не говорите, что вы его кому-то отдали, - сказал Даниил.
- Именно это я и хочу тебе сказать. - Аякс раздраженно, со стуком, поставил недопитый стакан на стол. - Так трудно, что ли, было сказать, что там есть что-то еще? Петь песни про лошадиные шоры ты мог бы и до сих пор, а сказать про второй слой язык у тебя так и не повернулся. Или ты хочешь…
- Господи, так вы же убили его, - перебил Аякса Даниил. - Понимаете?
- Кого? - опешил Аякс, перед глазами которого почему-то проскочила фотография застреленного у депозитария неизвестного. - Кого еще убил?
- Кому вы отдали диск - того вы и убили.
- Да с какой стати?
- Вы знаете, что такое случай крови?
- Что?..
Даниил, не ответив, прервал связь. Аякс трижды пробовал дозвониться ему, потом набрал номер Бунзена, однако в том и в другом случае автоматический оператор сообщил, что абонент недоступен. Вне себя от злости и отчаяния Аякс метался по дому, пока не сообразил бежать домой к Бунзену.