Три унции керосина - это немало; в случае нарушения герметичности жахнет так, что нас с асфальта сметать придется. Керосин наряду с бензином - один из наиболее нестабильных реагентов и в качестве катализатора вызывает незамедлительное воспламенение большинства созданных с помощью алхимии материалов.
Ян уверенным движением подсоединил жестянку к огнемету и ухмыльнулся:
- То, что баллоны наполнены концентрированной вечностью, тебя не беспокоит?
- Состояние твоего психического здоровья меня беспокоит, - пробурчал я в ответ.
- Виктор, да что с тобой такое? Мне позвать кого-то другого?
- Забудь. - Я повернулся к лейтенанту дивизиона алхимической безопасности, который принимал у подчиненного увесистый ранец. - Что там у вас?
- Галлон чистого бензина.
- Что надо делать?
- Доставьте на место, выставьте таймер и убирайтесь оттуда.
- Как у вас все просто, - хмыкнул я, продевая руки в лямки ранца.
Навин моего пессимизма не разделял и только деловито поинтересовался:
- На сколько рассчитан таймер?
- Максимум на пять минут, - проинформировал нас лейтенант и забеспокоился: - Точно успеете выбраться?
- Легко, - с ходу отмел Навин его сомнения.
Того уверенный тон нисколько не убедил. Меня тоже.
Проклятье!
Я прекрасно знал, сколь своеобразно начинает течь время при прорывах Вечности. Бездушному механизму хоть бы что - тикает себе и тикает, а человек залипает, будто муравей в сосновой смоле, и способен простоять в полной неподвижности хоть месяц, хоть два, при этом, по его внутренним ощущениям, пройдет лишь краткий миг.
Впрочем, в специальный дивизион берут лишь полицейских с талантом противостоять безвременью. Растворенное в нашей крови время позволяет беспрепятственно перемещаться в Вечности и не поддаваться ментальному воздействию обитавших в ней сущностей.
- Внимание! Прикрывайте нас! - отдал Ян команду подчиненным, нацепил на лицо защитные очки и первым двинулся к затянутым едким дымом руинам. - Виктор, стреляй только в крайнем случае, береги патроны.
- Понял, - отозвался я и поспешил следом. Ступил в пенившийся на асфальте алхимический реагент и мысленно попрощался с почти новыми туфлями. Быстро перепрыгнул на поваленное дощатое ограждение стройплощадки, глянул на Яна и только сейчас обратил внимание, что тот невесть когда успел натянуть поверх модных полуботинок резиновые калоши.
И непонятно с чего эта мелочь враз вывела из себя. Всколыхнулась злость, задергалось левое веко, перехватило дыхание. Стало очень-очень плохо, мерзко и гадко. Захотелось кого-нибудь убить.
- Виктор? - обернулся ко мне Навин.
Я убрал палец со спускового крючка и растянул губы в механической улыбке:
- Зацепило.
- Соберись! - потребовал дивизионный комиссар.
- Отстань! - отмахнулся я и с болью в сердце ступил с доски прямиком в раскисшую глину стройплощадки.
И сразу - тьма и тишина. Будто ушел под воду с мешком на голове.
Тьма и тишина.
Миг спустя сквозь толщу безвременья вновь прорвались отблески проблесковых маячков и вой сирен; сердце зашлось в безумном стуке, и в такт пульсу, как в мельтешении стробоскопа, принялись сменять друг друга свет и тьма, крики и тишина. А потом по крови растеклось мое собственное время, я окончательно провалился в другой мир, и голову заполонили призрачные шепотки.
Голоса, голоса, голоса. Безмолвные голоса обитавших в Вечности сущностей. Именно сущности завладели сейчас этим местом, именно они представляли настоящую опасность. Подобно кружащим в толще воды акулам, эти создания жаждали только одного - ворваться в человеческое тело и перекроить его под себя.
Провалишься в Вечность - назад уже не вернешься; вернется завладевшая твоим созданием тварь. А успеют вовремя выдернуть - тоже хорошего мало: обычно шок оказывался слишком силен и люди превращались в тронутых.В бедолаг, навсегда застрявших между жизнью и смертью, навсегда потерявшихся в заполонившем голову безвременье.
Но мы-то - другое дело…
Я оскалился, переборол накатившую апатию и шагнул вперед.
Окружающая действительность превратилась в статическую картинку удивительно четкого фотоснимка; дым неподвижным облаком замер над землей, языки пламени венчали руины жуткой оранжевой короной, и возникло даже ощущение, будто все это - лишь ширма, скрывающая гигантский часовой механизм, в котором кончился завод.
- Прорыв сильнее, чем я думал! - крикнул Ян, настороженно продвигаясь к завалу. - До окраины рукой подать, но все равно так быть не должно!
- Не отвлекайся, - потребовал я, озираясь по сторонам.
Неким противоестественным образом стройплощадка увеличилась в размерах, дальние края ее терялись в сером мареве, и на эту туманную дымку власть безвременья уже не распространялась, она беспрестанно колыхалась, плыла, меняла очертания. И потому помешала вовремя заметить медленно дрейфовавшее в нашу сторону нечто, лишь самую малость более материальное, чем дым.
За спиной приглушенно хлопнуло, ослепительным росчерком пронзила пространство винтовочная пуля, но сил разогнавшей ее сущности, заточенной в патроне, надолго не хватило, и остроконечный кусочек серебра впустую завис среди столь же неподвижных клубов дыма.
- Ян! - окликнул я дивизионного комиссара.
- Вижу, - отозвался тот, направил раструб огнемета в сторону плывшего к нам марева и открыл вентиль. Из форсунки вырвалась струя бесцветного пламени, жгучая смесь обогащенной вечности и керосина окатила сущность и в мгновение ока спалила ее дотла.
В лицо повеяло нестерпимым жаром; я прикрыл глаза ладонью и едва не пропустил движение у перевернутого строительного крана. Но не пропустил - и когда обитатель Вечности бросился в атаку, поймал его на мушку и потянул спусковой крючок.
Серебряная пуля перехватила сущность в прыжке; взведенная пружина с мягким клацаньем провернула барабан, и я выстрелил второй раз, хотя этого в общем-то и не требовалось - первое попадание разметало нематериальное создание в клочья.
- Идем! - позвал меня Ян, заворачивая вентиль.
Мы двинулись дальше, но теперь то и дело приходилось перебираться через поваленные бетонные сваи и выжигать скопления слишком уж уплотнившейся Вечности. Голоса в голове звучали все отчетливей, и даже начало казаться, будто они звучат вовсе не в голове, будто призрачный хор завывает где-то внизу, там, откуда в город течет безвременье.
В аду? Черт! Какая только чушь в голову не лезет…
Навин, судя по всему, тоже ощущал некую неправильность. Движения дивизионного комиссара становились все более нервными и резкими; он откровенно спешил и расходовал горючую смесь огнемета там, где без этого вполне можно было обойтись.
- Быстрее! - заторопился Ян, стоило мне остановиться, разглядывая покосившийся штабель пустых поддонов. - Виктор!
- Иду! - отозвался я, но только двинулся к нему, как от досок отлипла плоская чернильная тень.
Я выстрелил; серебряный комочек угодил в центр человекоподобной фигуры, вырвал клок призрачной плоти, расплескал его беспросветно-черными брызгами, но движение сущности не остановил. Барабан провернулся, сразу грохнул второй выстрел. И - промах! Тварь стремительно скакнула вперед, пуля впустую прошла над ней и засела в поддоне.
Убегать я не стал, тратить последний патрон - тоже. Просто шагнул навстречу и встретил сущность резким взмахом служебного ножа. Клинок с зеркальным алхимическим покрытием прошел через порождение Вечности без малейшего сопротивления, и оно распалось на две неровных части. На миг замерло в воздухе, затем растеклось по земле и зашипело, разъедая подошвы туфель.
Вновь взревел огнемет; я развернулся и увидел, как к нам мчится объятая пламенем фигура, по земле за которой тянулись отметины огненных следов. Я быстро перехватил болтавшийся на ремне карабин, вскинул его и скомандовал Яну:
- В сторону!
Тот послушно шагнул вбок, струя огнемета качнулась, мазнула по деревянным поддонам и воспламенила их, прежде чем Навин успел перекрыть вентиль. Взметнулось пламя, накатила резкая вонь алхимических реагентов, и все же я не сдвинулся с места, выгадывая нужный момент. Сгоравшая сущность распласталась в неразличимом глазу прыжке, но вырвавшаяся из граненого ствола пуля отбросила ее на пару шагов назад, а миг спустя тварь взорвалась, расплескавшись бесцветным жидким пламенем.
- Быстрее! - крикнул Ян, рукавом вытирая перепачканные гарью и сажей очки.
Земля под ногами тряслась все сильнее и сильнее, из глубины к нам рвалось нечто абсолютно чуждое этому миру, и тем не менее торопиться я не стал, вместо этого спокойно опустился на одно колено и расстегнул сумку с запасным боекомплектом.
Без винтовки нам здесь долго не продержаться; револьверы в безвременье почти полностью бесполезны - поражающими элементами в маломощных патронах выступали не серебряные пули, а сами заточенные в них сущности. Стрельнешь в Вечности - вмиг развеются.
- Нельзя терять время! - заорал на меня Навин.
Я только отмахнулся, избавляясь от стреляных гильз. После выдернул из гнезда запасного пентакля новый патрон, и остроконечная серебряная пуля засияла маленьким рукотворным солнцем. Вставил его в камору, провернул барабан, и только взялся за следующий, как по руке начало расходиться противоестественное оцепенение, а пальцы пронзило острой болью. Но ничего, справлюсь…
- Виктор, быстрее!
- Отстань! - раздраженно рыкнул я, задвинул шторку барабана и, взведя пружину, поднялся с колен. - Давай за мной! - крикнул Яну и первым побежал к развалинам.
Обогнув объятые огнем поддоны, мы перебрались через бетонные обломки, и сверху немедленно спикировала затаившаяся среди покосившихся свай сущность. Вскинув винтовку, я сбил ее в прыжке, а когда покатившаяся по земле тварь поднялась на ноги, на всякий случай влепил в нее еще пару пуль.
- Быстрее! - вновь поторопил меня Навин. - Быстрее! - Он до упора вывернул кран огнемета и направил струю огня на пролом, в котором клубилась серая хмарь безвременья. - Туда!
Скинув ранец, я вытащил из него жестяную канистру, выкрутил прикрепленное на боковину реле и прислонил ее к бетонному обломку неподалеку от пролома.
- Уходим! - тотчас скомандовал Ян и попятился от руин.
Я побежал следом, но обернулся, стоило вздрогнуть под ногами земле. Выжженный напарником провал вновь заволокла серая пелена безвременья, и почудилось, будто из Вечности через него рвется нечто безмерное, то, чему нет места в реальном мире.
- Что за черт? - охнул Навин.
- Бежим! - Я дернул его за собой, и мы бросились прочь. С ходу проскочили догоравшие поддоны, а потом раздался оглушительный треск, резкий толчок в спину сшиб с ног, и мы кубарем покатились по земле.
Я обернулся. Руины зашевелились, посыпались обломками, заскрежетали перекрученным железом.
- Пять минут - слишком много, - заявил вдруг Ян. - Безвременье прорвется раньше.
- Беги.
- Что?!
- Беги, - повторил я, поднимаясь с земли, и подтянул к себе карабин.
- Ох, черт… - охнул Навин, вскочил на ноги и бросился наутек.
А я спокойно прицелился в жестяную канистру с галлоном чистого бензина и потянул спусковой крючок. Приклад толкнулся в плечо, полыхнула серебристая вспышка, и поначалу даже показалось, будто я промахнулся, но миг спустя взрывная волна подхватила меня и отшвырнула прочь.
Четверть часа спустя я сидел на подножке патрульного автомобиля и наблюдал, как бойцы дивизиона алхимической безопасности заливают реагентами оставшийся от развалин котлован. Полыхни такое количество бензина в реальном мире, от нас с Яном только пепел бы и остался, но у безвременья свои законы, и взрыв оказался не столь силен. На то и был расчет.
Я вытянул ноги, оглядел вымаранные в глине и масляных пятнах брюки, но вслух выражать свое недовольство не стал. Просто затянулся табачным дымом и покосился на перепачканного с головы до ног Яна, который сидел рядом.
- Ну и сильно тебе галоши помогли? - с усмешкой поинтересовался у него.
Навин приложился к серебряной фляжке и запустил руку в мой портсигар.
- Бросаешь? - уточнил он, заметив карандашные отметины.
- Один-один, - хрипло рассмеялся я, забрал фляжку и глотнул обжигающе крепкого абсента.
- Нет, жизнь все же - хорошая штука, - глубокомысленно заметил Ян, закуривая. Потом посмотрел на безнадежно испорченную сорочку и брюки и добавил: - Несмотря на…
- Бывает…
- Выпьем вечером? - предложил дивизионный комиссар, но сразу махнул рукой: - А, ты ж дежуришь!
- Шеф приехал, - подсказал я и не остался в долгу: - Лучше в ночь дежурить, чем на ковре отдуваться…
- Да ну тебя, - скривился посмурневший Навин, поднялся с подножки и приказал водителю: - Отвези комиссара в управление и возвращайся.
Я последний раз хлебнул абсента, вернул фляжку хозяину и уселся на пассажирское место. Водитель повернул ключ в замке зажигания, по корпусу автомобиля пробежала короткая дрожь, но алхимические формулы удержали взбодренную впрыском реагента сущность, и машина резво покатила по дороге.
На парковке я выбрался из автомобиля, достал с заднего сиденья пиджак и прошел в управление через служебный ход. Не обращая внимания на удивленные взгляды коллег и посетителей, с невозмутимым видом дождался лифта, поднялся в кабинет и без сил повалился в кресло.
Болело все; такое впечатление, что двенадцать раундов против Эдди Кука продержался. Но ничего не попишешь, такая работа. Бывает.
Я выложил из кармана табельный револьвер, закурил и пододвинул к себе пепельницу. Только выдохнул табачный дым, как задребезжал телефонный аппарат.
- Специальный комиссар Грай на линии.
- Виктор! - послышался в трубке голос владельца ювелирного салона "Двадцать четыре карата" - лысого старикашки с совершенно непроизносимой фамилией. - Уж и не чаял тебя застать!
- Что-то случилось?
- Ты, помнится, интересовался двуствольным пистолетом…
И в самом деле - интересовался. У револьверов был один существенный недостаток: к ним подходили лишь маломощные патроны с ослабленными сущностями, которые не могли разогнать пулю по нарезам ствола. Попытки модернизировать эти боеприпасы предпринимались неоднократно, но либо из-за увеличения барабана оружие получалось слишком громоздким и тяжелым, либо в нем попросту детонировали заряды.
Двуствольные пистолеты оказались компромиссом между многозарядностью и возможностью использовать пулевые патроны, вот только к нам в город их если и завозили, то исключительно контрабандой. И потому в открытую говорить о подобных вещах по служебному телефону не стоило.
- Виктор, ты на линии? Виктор? - зачастил в трубку обеспокоенный моим долгим молчанием ювелир.
- Какое обстоятельство, - произнес я, тщательно подбирая слова, - побудило тебя позвонить мне на работу?
- Нужна твоя помощь, - прямо заявил настырный старикан. - Перезвони, как освободишься.
- Хорошо, - сказал я и повесил трубку.
Всем, решительно всем нужна моя помощь.
Кто бы помог мне самому?
ГЛАВА 2
Утро - это ритуал.
Первая сигарета, первая чашка кофе, порция гренок, свежая газета.
Молочная пелена тумана на улицах, редкие машины и рассвет - осторожный и неторопливый, словно пробирающийся в город вражеский лазутчик.
Утро - это ритуал, и я предпочитал завтракать в одиночестве. Сегодня не получилось.
- Знаешь, в чем твоя проблема, Виктор? - произнес Сол Коган, расправляясь с яичницей-глазуньей. - Ты принимаешь все слишком близко к сердцу. Мой тебе совет: не сыпь себе соль на раны, позволь им затянуться.
Я снисходительно посмотрел на коротышку, внешне невзрачного и ничем особо, кроме выпуклости под левой подмышкой, не примечательного, а на деле резкого, будто разряд электротока, и покачал головой:
- Ты меня с кем-то путаешь, Сол.
Гангстер вытер жирные пальцы салфеткой, поправил узел узкого черного галстука и откинулся на спинку стула.
- Чушь собачья! - прямо заявил он в ответ на мое утверждение. - Я тебя лучше родной матери знаю. Сколько лет мы знакомы? Восемь?
- Семь.
С Коганом мы встретились в боксерском зале, когда он был простым уличным костоломом, а я только-только приехал покорять большой город. После наши жизненные пути разошлись, но это не мешало нам находить общий язык.
- Вот видишь! - всплеснул Сол руками.
- Вижу - что? - вздохнул я.
Гангстер подался вперед и понизил голос:
- Давно пора забыть Анну. Все, Виктор, поезд ушел. Прошлого не вернуть.
- Думаешь, я этого не понимаю?
- Понять и принять - разные вещи, - уверил меня Сол и сунул под нос сахарницу, на полированном боку которой кривилось выпуклое отражение. - У тебя при одном ее упоминании лицо таким благостным становится, смотреть противно. Вот, сам полюбуйся.
- Перестань. - Я забрал сахарницу и поставил ее к солонке. - Обязательно лезть в душу?
Коган оттянул левый рукав и постучал пальцем по наручным часам.
- Сейчас четверть восьмого, - произнес он. - Я лег спать в четыре утра, обычно встаю не раньше десяти, но из уважения к тебе согласился встретиться в столь раннее время. И что я вижу? Ты сидишь и витаешь в облаках!
- Анна тут ни при чем.
- Да брось, у тебя на лице все написано!
Я пожал плечами и про утренний ритуал - первую сигарету, кофе, газету и туман - ничего говорить не стал.
- Прошлого не вернуть, - вновь напомнил Сол. - Она тебя бросила, и даже если попросится обратно, разве ты сможешь ей доверять?
- Не смогу, - признал я, - но доверять и любить - разные вещи.
- Да брось, - махнул рукой Коган и поправил двубортный пиджак, который теперь оттопыривался сбоку совсем уж неприлично. - Хочешь совет?
- Не уверен.
- Сними какую-нибудь красотку и покувыркайся с ней.
- Думаешь, это поможет?
- Нет, - признал Сол, - но ты на следующий день сними другую. А потом еще одну. И уверяю - после третьей горячей штучки все как рукой снимет.
Я закурил и предложил:
- Давай сменим тему.
- Поговорим о политике? - Коган перетянул к себе лежавший передо мной свежий номер "Осеннего вестника" и прочитал передовицу: - "Кандидат на место городского прокурора Саймон Мориц провозгласил войну преступности, коррупции и разврату. Что может противопоставить его программе Аманда Грант?" - Сол какое-то время разглядывал фотографии кандидатов, потом откинул газету и рассмеялся: - Не знаю, будет ли у нового прокурора что-нибудь в штанах, а вот груди у него не будет при любом раскладе.
- Некоторым нравятся худенькие.
- Некоторым и мальчики нравятся, - фыркнул Сол и закурил. - А я люблю, когда есть за что подержаться.
- Рад за тебя. - Я допил кофе, затушил недокуренную сигарету о дно стеклянной пепельницы и объявил: - Алекс Бриг хочется встретиться вечером.
- По поводу?
- Ему пришла гениальная мысль перестроить фабрику в клуб. Хочет организовать там казино.
Гангстер задумался, потом покачал головой.
- Это будет непросто, - вздохнул он. - Не думаю, что удастся протащить новое заведение через комиссию по азартным играм.
- Это не твоя забота.
- Тогда что?