Мужчина принял ее из рук племянницы и тут же, словно та была нестерпимо горячей, поставил на стол перед Алисой.
– Это все? – спросила она.
Мужчина посмотрел на нее непонимающе, а Джиа точно так же посмотрела на них обоих.
– Тогда я забираю ее, – произнесла она не то утвердительно, не то вопросительно.
Дядя Сэм слабо кивнул. Его лысина покраснела, лицо стало пунцовым. Казалось, он сейчас взорвется от волнения и страха, переполнявших его.
– Всего доброго, – произнесла Алиса, взяла шкатулку и направилась к выходу.
Томас
Эрик все стоял возле лавки торговца солью и перебирал склянки, увлеченно беседуя с продавцом. Конечно же в продаже имелась и обычная соль, она продавалась на развес. Но кроме поваренной тут имелось и множество других сортов – каждый в своей баночке, они громоздились на деревянном лотке. Тут была и морская соль, и озерная, и "слезы камней". Была и совсем мелкая, и в больших кристаллах, белая, серая, синяя, красная… не было только черной – пороха. Томас прекрасно знал, что не каждая соль тут является по сути своей солью. Люди ученые давали разным субстанциям свои замысловатые имена, люд же простой вроде Эрика все называл просто солью. Первые знали, как использовать скрытые свойства солей, вторые же верили, что разноцветный порошок обладает волшебной силой. На самом деле соль была полезна – с ее помощью, например, ковали самую лучшую сталь. Один сорт использовали в кузнечном деле, другой в плотницком. Из солей смешивали эликсиры алхимики, ими, наравне с травами, лечили болезни. Сам Томас порой изготавливал из нее разные "трюки" – дымовые бомбы, "вспышки" и многое другое. Но было у соли и иное применение. Из уст в уста в народе передавались заклинания, которыми соль заговаривали. Она должна была оберегать от сглаза, по мнению большинства.
Томас относился к этому суеверию с большой долей скептицизма. Колдовство было частью мира, но такие поверья – это не колдовство. Настоящее волшебство было под запретом, и каждого, кто им промышлял, ждала ссылка в Скверные пустоши. К тому же настоящие артефакты, обладающие волшебной силой, люди уже много сотен лет как разучились делать. Томас в силу своей профессии не единожды сталкивался с волшебными предметами и знал, что это такое, не понаслышке. Артефакты были опасны, они разрушали души и отнимали жизни. Но еще опасней были люди, несущие хоть самую малую искорку волшебства. Колдовство являлось разрушительной силой и оттого в каждом городе было под строжайшим запретом. Соли же… соли продавались на каждом углу.
Старому вору порядком поднадоело отваживать от крестьянина местных подрезал. Каждый захудалый карманник уже заприметил пухлый кошелек на поясе Эрика. Парень не убрал его, как Томас ни уговаривал. Иногда старику казалось, что тот не слышит половину слов, что ему говорят.
Первым делом, проснувшись, с утра они направились к ближайшему меняле с пятью золотыми перстами. Этого количества хватило, чтобы набить два кошеля серебром и медью под завязку. Деньги они разделили пополам.
Соучастник из крестьянина, мягко говоря, получался неважный. Из девчонки, кстати, тоже. Но Томас решил для себя, что будет держаться их, пока ему это выгодно и безопасно. Во-первых, они были нужны, чтобы исполнять свои роли. Не играешь по правилам этого Лэнгли – не получаешь его защиты. А во-вторых… Томас был стар, и без помощи ему пришлось бы туго. Алиса хороша в бою, хоть и вспыльчива. Парень тоже своенравен, но он… он… честно говоря, Томас не мог представить, чем тот мог оказаться ему полезен.
– Пойдем уже! – произнес старик, похлопывая спутника по плечу.
– Да, конечно, – ответил Эрик, обращаясь то ли к Томасу, то ли к торговцу, – два веса далийской синей, и смешайте ее один к одному с поваренной.
Когда торговец закончил свои хитрые манипуляции, в его кармане оказалась увесистая серебряная монета, а на поясе Эрика мешочек с солью.
Томас обреченно вздохнул. Он не понимал, как можно тратить деньги, да еще такие немаленькие, на подобные глупости.
– Это для защиты, – пояснил Эрик, поймав его взгляд, – так нужно.
– Ну тогда отсыпь мне полмешочка, – рассмеялся старик.
– Ты все равно не умеешь ею пользоваться. Зачем?
Томас придумал скабрезную шутку, но Эрик уже перестал его слушать и направился гулять дальше. Старый вор хотел было оставить его на "растерзание" своим юным коллегам, которых в Кретче, а особенно на его самом оживленном рынке, было хоть отбавляй. Но затем он подумал, что ему жалко парня, а в большей степени – жалко таких денег.
"Пьяный купец" стоял на границе Рыночной площади, которая была самой южной точкой города. Она располагалась на берегу озера, и к ее набережной было пришвартовано множество суденышек, многие из которых сразу были и лавками, – не всем хватало места на брусчатке. Несмотря на обилие товаров, которое можно было тут найти, ничего полезного Томас не видел.
Еще немного погуляв между рядами, они двинулись на север, по Купеческой улице, которая перетекала в Ремесленную.
Вот там было на что поглядеть. Конечно, с Алисой они договорились, что пойдут покупать себе одежду, подходящую для официальных поводов: среди документов обнаружилось приглашение на званый ужин в замке Фейрфакс. Ужин должен был состояться всего через день, и аристократка настояла, чтобы они подготовились к нему "как следует". Конечно же, оказавшись возле котла ткачей, мужчины прошли мимо.
Вместо этого Томас предложил заглянуть в несколько куда более интересных, на его взгляд, магазинов. Эрик не имел ничего против.
Интересными лавками были в первую очередь мастерские часовщиков и замочных дел мастеров. Там можно было купить разного рода отвертки, щупы, пинцеты… Прелесть профессии вора заключалась в том, что подходящий инструмент можно достать в любом крупном городе.
Когда продавцы интересовались, зачем Томасу тот или иной предмет, тот отвечал фразами, заученными еще десятилетия назад: "починить часы", "выправить запавшую щеколду", "настроить клавесин". Один мастер по замкам оказался особо придирчив, но, когда Эрик, кашлянув, продемонстрировал тому свой рыцарский перстень, сразу же заткнулся.
В итоге инструментов стало так много, что Томасу пришлось купить для них отдельную кожаную сумку. Эрик предложил старику свою помощь, заметив, что тому тяжело, но вор отказался из гордости.
Занимаясь покупками, Томас не забывал узнавать и последние слухи. Но торговцы оказывались либо невероятно узколобыми болванами, не видящими дальше собственного прилавка, либо столь же невероятными молчунами.
Изрядно подустав, мужчины перекусили колбасой и пивом в небольшой забегаловке на площади Одинокой Башни. Колбаса была горячей, полной сока и пряностей, а пиво не слишком кислым и достаточно крепким. Томас уже собирался предложить идти обратно, когда вдруг заговорил его молчаливый спутник.
– Нам стоит зайти в храм, – ни с того ни с сего предложил он.
– Но зачем? – пожал плечами Томас. – Разве Высшим есть хоть какое-то дело до нас? Не думаю, что они услышат наши молитвы.
– На длани Высших дурак говорит, а мудрец слушает, – выдал Эрик.
– Тогда проповедники редкостные дураки, – рассмеялся Томас и только спустя мгновение понял, что имеет в виду крестьянин.
Храм был лучшим местом, чтобы собрать все самые свежие слухи и узнать, что же происходит в городе. В их ситуации это было очень даже кстати. Без сомнения, Эрик видел попытки Томаса разговорить торгашей и теперь предлагал свое решение проблемы. Крестьянин приятно удивил вора.
Идти до храма было не так уж и далеко. Улица, ведущая к нему, так и называлась – Храмовой. Располагались тут в основном особняки, и наметанный глаз вора сразу подметил, где и как в них стоит пробираться, если вдруг захочется разжиться парочкой серебряных подсвечников или личных документов. Были и технические строения. Одно, судя по надписи, было станцией газоснабжения, а второе, громыхающее ближе к реке, – водозабором городского водопровода. Храм – массивное здание белого мрамора – стоял в той точке, где скалу надвое рассекало полотно реки. На другом берегу громоздился замок Фейрфакс – резиденция архонта. Казалось, что храм был когда-то его частью, которая откололась после грандиозного катаклизма.
Многочисленные резные колонны, каждая не меньше чем в шесть обхватов, поддерживали высокие расписные своды Дома Высших. Крутые ступени (чрезмерно крутые, на взгляд Томаса) вели к открытой части храма, где проходили массовые служения и велись проповеди. Дальше храм разделялся на несколько залов. Один служил для поминальных служб и погребений, второй для молитв, третий был отведен под скрипторий и библиотеку. У храма было множество технических помещений, но все они были умело скрыты от глаз прихожан. Здание лишь немного выходило из скалы, и не было до конца ясно, как далеко вглубь оно простирается.
Сейчас в открытой части собралось немало народу, и поначалу Томас обрадовался – в такой-то толпе он найдет подходящего трепача. Но затем вор начал замечать, что народ, собравшийся тут, чем-то обеспокоен. Женщины перешептывались у колонн, взгляды мужчин были полны беспокойства.
Томас и Эрик двинулись вперед, к трибуне, и вскоре услышали голос, доносившийся с нее.
– …И пришла тьма на земли тех-кто-был-до, и тьма та именовалась Скверной, – говорил он с религиозным упоением. – И пожрала Скверна земли их, и детей, и матерей их, и злата…
На взгляд Томаса, эти исступленные стенания ничем не отличались от того, что он раньше слышал в храмах. Визиты его в подобные места были краткими – либо по делу… либо проводить ушедшего из жизни товарища. В последние годы, к его сожалению, второе происходило уж слишком часто. Но если в проповеди все было в порядке, то откуда же столько народу и откуда взялось их волнение?
Эрик легонько толкнул Томаса в плечо и указал ему на группу людей чуть правее трибуны. Их было чуть больше дюжины. Большинство – здоровенные мужики в красном, все как один при бородах, топорах и доспехах. "Наемники ", – подумал Томас. Но один человек, тот, что отдавал им указания, был облачен в белоснежный сюртук и такие же перчатки. Даже брюки его и сапоги, вор заметил сквозь толпу, были белыми.
Вор и крестьянин выбрали подходящее местечко, чтобы наблюдать за происходящим, – на высокой опоре одной из колонн. Каменный уступ был достаточно широк, чтобы сразу нескольким людям можно было на нем встать. Когда их взгляды вновь обратились к трибуне, священника на ней уже не было, но был человек в белом. Томас пригляделся и увидел, что предыдущего оратора, несмотря на его возражения, тащат куда-то в сторону двое наемников. В храме была стража, и было их побольше, чем бородачей, но от них никакой реакции не последовало.
– Братья и сестры! – начал мужчина тоном совершенно не церковным, а скорее светским. – Мое имя – пастор Торч. И я принес вам благую весть. Вскоре славный город Кретч будет очищен от Скверны раз и навсегда. С благословения архонта Кретчийского Эдварда Нолана Гамельского Второго в городе начинает свою деятельность храм Чистоты. Дни Скверны будут окончены!
Несколько человек поддержали его восторженными криками, но бо́льшая часть толпы продолжала обеспокоенно переговариваться.
– Преподобный Элмунд, столь любезно предоставивший мне слово, – продолжал Торч, – не зря поднял вопрос появления Скверны. Да, он совершенно прав, та явилась наказанием за гордыню наших предтеч. Скверна, их собственное оружие, помогавшее созидать города и спасать жизни… обратилась против них самих. Останки того зла до сей поры терзают наши земли и наши души. Не стоит заблуждаться, что зло скрыто в Скверных пустошах и мы ограждены от него. СКВЕРНА УЖЕ ЗДЕСЬ! – вдруг прокричал он, и его слова буквально сотрясли храм. – Ее присутствие – в каждом из нас! Колдунов и ведьм ссылают к Скверне потому, что их сила дарована Скверной! Но ведьма может родиться в семье любого, а значит, и Скверна скрыта в любом! Она спит, копит силы, готовится к удару! Она приносит нам болезни, боль, жестокость, страх… смерть и ОГОНЬ! – Последнее слово прокатилось по залу волной ужаса, раздались крики людей, плач. Но Томас слышал, что многие уже поддерживали человека в белом. А тот все продолжал: – Но спасение есть! Придите ко мне и очиститесь от яда в ваших сердцах! Откройтесь истине, откройтесь для спасения! Избавьтесь от проклятия Скверны на вас!
– Довольно, – вдруг раздался спокойный голос рядом с Томасом.
Эрик говорил негромко, но почему-то одно его слово вдруг заставило замолчать всех присутствующих. Даже Томас обнаружил, что не может ничего сказать, чтобы остановить сумасбродного парня.
– С меня хватит этой лжи. – Крестьянин встал в полный рост и сейчас, стоя на уступе колонны, возвышался над всей толпой. – Колдовство – не Скверна, а Скверна – не колдовство. Каждый здесь знает это. Соли земные, Эво, есть благословение Высших. Они оберегают по велению Высших, так же как и колдуны. В них Высшие вдохнули Эво. Оттуда в колдунах и сила бороться со Скверной. Потому их и посылают в пустоши, чтобы оберегать нас. Мы и так чисты перед собой и Высшими. Никому тут не нужно твоего "очищения", белоручка!
В зале раздался смех, кто-то даже зааплодировал парню.
Торч не отвечал. Он отвернулся от кафедры и бросил пару слов своим наемникам, те тут же пришли в движение.
– Кто ты такой, чтобы оспаривать мое слово? – спокойно спросил человек в белом, когда его люди двинулись по толпе в их сторону.
Томас подскочил к Эрику и толкнул того в плечо. "А теперь заткнись!" – буркнул он, ловким движением выдергивая паспорт из кармана парня. Он быстро сверился с бумажкой и произнес так громко, как мог:
– Добрые жители Кретча! Перед вами сэр Эдмунд Джерард Денерим, рыцарь, чемпион турниров при Четырехустье, Златокопье и Орлином Клюве, носитель печати архонта!
– Что? – Лицо Эрика выражало искреннее удивление.
– Перстень им покажи, рыцарь, – шепнул старик, а затем добавил уже про себя: "Ну почему же ты такой говорливый, только когда не нужно?"
Эрик вскинул руку и продемонстрировал всем перстень рыцаря. Мелкая золотая побрякушка вдруг так засияла, что Томасу показалось, будто она сама источает свет.
Стражники в зале моментально пришли в движение, не все, но многие. И когда красные наемники оказались возле постамента, на котором стояли они с Эриком, возле него было и с десяток вооруженных охранников, и еще больше обычных прихожан, которые преграждали им путь. Все видели, что случилось пару минут назад со священником. Архонт был высшей религиозной властью в городе, так что Торч, представившись его прямым ставленником, мог позволить себе подобные выходки. Но вот поднимать руку на другого ставленника архонта проповедник не мог ни при каких обстоятельствах.
Томас специально не упомянул, что рыцарскую печать сэр Денерим получил не от местного архонта, а от правителя Многоречья… в умах горожан они с Торчем были равны в правах. Но о храме Чистоты раньше никто не слышал, а рыцари всегда были любимы в сердцах народа.
Томас выругался про себя. Им нужно было избегать внимания, а не становиться известными на весь город. Сейчас крестьянин буквально подводил их под эшафот. Но старик понимал, что, если он не будет подыгрывать парню, смерть от рук наемников им гарантирована прямо сейчас.
Вдалеке начал говорить Торч, его голос был громким и напряженным. Проповедник с большим трудом сдерживал ярость:
– Слово мое есть слово…
– Не слушайте лжепророка! – прервал речь проводника Эрик. – Идите домой, к своим семьям, возвращайтесь к работе. Молитесь Высшим, сохраняя истинную веру. И если помыслы ваши чисты, то и сами вы чисты. Нет нужды ни в каком очищении! Не слушайте лжепророка!
К огромному удивлению Томаса, весь люд, скопившийся в храме, вдруг пришел в движение. Прихожане отворачивались от трибуны и направлялись к ступеням на выход в город.
Пользуясь замешательством, возникшим в этот момент, старый вор подхватил крестьянина под руку и заставил спуститься вниз. Кто-то из людей хотел поблагодарить сэра Денерима за его слова, кто-то просто хотел прикоснуться к нему, но времени на это не было.
– Гребаный кретин! – со злостью в голосе шептал ему старик, пытаясь затеряться в толпе. – Ты же нас выдал. Нам дни осталось гулять на свободе, если не часы. Ты вообще головой думаешь?
Эрик молчал. В его взгляде не было ничего – ни гордости, ни сожаления. Он был таким же отрешенным, как всегда, будто ничего не произошло.
Вскоре они уже оказались на улице и быстро двинулись к площади Одинокой Башни. Томас оглянулся. Метрах в двухстах от них он заметил два красных пятна в толпе. Их преследовали. Томас хотел было разделиться… но так он поступил бы, работая на пару с профессионалом. С Эриком такой фокус не пройдет, а бросать парня смысла не было.
– За мной… – произнес он, кашлянув, и двинулся в сторону ближайшего переулка, – быстрее.
Вместе они ушли с улицы и двинулись меж домов. Томас помнил это место еще со времени своего последнего визита в город. В тот раз он убегал тем же маршрутом, подготовив его заранее. Так что сейчас они должны уйти от преследования без проблем…
– Проклятье! – воскликнул вор, увидев перед собой тупик. – Тут не должно было быть этой стены!
Но стена была, и была она высотой под четыре метра. Задняя стена недавно возведенного дома имела в себе лишь одну дверь, и та была заколочена досками крест-накрест.
За спиной лязгнула сталь. Томас обернулся и увидел двух красных наемников. Один сжимал в руках топор, а второй разминал костяшки пальцев. Они стояли широко, отрезая последнюю возможность бежать из глухого переулка.
– Г’осподин, это вы г’оворили в храме? – спросил один из них с акцентом вольных земель, обращаясь Эрику.
– Послушайте, мы не хотим неприятностей! – произнес Томас, продумывая на ходу варианты, как выбраться из этой передряги. – Мы можем вам заплатить.
Они, конечно, согласятся на деньги и, когда Томас подойдет к ним, чтобы отдать кошелек, попытаются его убить. Томас уже прятал в руке острое лезвие и был готов к такому развитию.
– Вот, возьмите. – Крестьянин бросил им мешочек, и один из наемников поймал тот в воздухе.
– Это что, ш’утка? – улыбнулся он, высыпая на брусчатку соль.
"Зачем он это сделал? Что происходит?" – лихорадочно соображал Томас.
– Нет, нет! Вот деньги! Возьмите! – Вор запаниковал и дернулся вперед.
В ту же секунду невооруженный наемник развернулся на месте и со всей силы ударил его ногой в грудь. Что-то хрустнуло у старика в спине, и дикая боль накрыла все его естество. Он рухнул на брусчатку в нескольких метрах от нападавшего.
Из раскрывшейся сумки посыпались его инструменты – тонкие блестящие щупы, пинцеты, сверла. Они бились о камни со звоном, подскакивали, переворачивались и вновь звенели. Их полированная поверхность блестела на солнце. Время будто замедлилось.
Жалкий старик и его игрушки лежали на земле. Наемники прошли мимо него, прижимая отступающего крестьянина к предательской стене. Их спины были открыты для удара, но Томас не мог встать. Проклятые кости, проклятая слабость, проклятый возраст…