Они продолжали чудить - лондонские протуберанцы, - поворачивая на поворотах, огибая изгибы, продвигаясь в одну сторону вдоль улиц с односторонним движением. Возле Уэст-Уэя один летел по спирали над-под-над широкой эстакадой, явно ради удовольствия.
Многие терялись. Неправильно рассчитанный наклон - и бумажный аэроплан внезапно втыкался в проволочную ограду. Атака сбитой с толку лондонской совы - и вскоре когти ее разжимались, а изодранный клочок бумаги падал на мостовую. Один за другим они наконец сворачивали на крыши в поисках территорий - не тех, откуда явились, но тех, которые должны были стать их домом.
К тому времени женщина уже была там, чтобы встретить своих летунов. Она сама пересекала город, быстрее их и при помощи обычных средств, и ждала свои аэропланчики. На протяжении многих часов она ловила один самолетик за другим и соскребала - или срезала, как можно тоньше, - написанные на них послания, орудуя бритвенным лезвием. Лишенные бумажной основы надписи лежали рядом с ней странными цепочками.
Самолетики, не достигшие цели, разлагались в сточных канавах - быстро, но не мгновенно. Они образовывали мистический сор.
- Привет, Варди. - В убогий кабинет ПСФС вошла Коллингсвуд. - Где Бэрон? Гад не отвечает на звонки. Чем занимаетесь? - (Тот что-то вводил в свой компьютер.) - Что, Варди, читаете про белых сов? - Она перегнулась, чтобы глянуть на его дисплей. Варди неприветливо посмотрел на нее. - Могу я вернуть спрута? Не-е-е-е! Они опять его сопрут, о, где же ты, противный спрут!
- Курить здесь не положено.
- А я курю, и еще как! - Коллингсвуд затянулась. Варди смотрел на нее со спокойной антипатией. - Вот так мир, а?
- Да уж.
Коллингсвуд опять набрала номер Бэрона и еще раз оставила ему голосовое сообщение, требуя перезвонить как можно скорее.
- Ну как, выяснили что-нибудь? - обратилась она к Варди. - Кто разинул рот на эту резину? Кто стоит за ограблением?
Варди пожал плечами. Он вошел в секретный чат, где общались на тему магии и культов, стал вводить реплики, вчитываться в ответы. Коллингсвуд ничего больше не говорила, оставаясь в точности на том же месте, где была. Проигнорировать ее Варди все же не смог.
- Слухи самые разные, - сказал он наконец. - Сплетни о Тату. И есть люди, которых я раньше не видел. Ники, которых я не знаю. Лопочут что-то о Гризаменте. - Он бросил на Коллингсвуд глубокомысленный взгляд. - Дескать, с тех пор, как тот умер, все пошло наперекосяк. Нет больше противовеса.
- А Тату по-прежнему не на связи?
- Да нет. Он повсюду на связи, но это другой вариант той же проблемы: я не могу его найти. Насколько я выяснил, у него имеются… как это сказать: наемные агенты? внештатные сотрудники?.. Они ищут Билли Харроу и его приятеля, этого кракениста-раскольника.
- Билли, Билли, горе ты луковое, - сказала Коллингсвуд и побарабанила ногтями по столу. На ногтях были крохотные картинки.
- Похоже, сейчас возможно все, что угодно, - сказал Варди. - Что не очень-то нам на руку. А за всем этим, я не знаю… там по-прежнему что-то такое… - Он широко взмахнул руками в неопределенном жесте. - Что-то захватывающее. - Голос его звучал взволнованно. - Что-то очень, очень большое. Оно придает силу этой конкретной аномалии. И все ускоряется.
- Ладно, прежде чем впадете в свой шаманский транс, - Коллингсвуд положила перед ним фотографию, - посмотрите-ка на эту пакость.
- Что это? - Варди склонился над развернутым сообщением. Прочел его. - Что это такое? - медленно проговорил он.
- Целая куча бумажных самолетиков. Везде. Что это значит? Есть соображения?
Варди ничего не сказал, пристально изучая убористый почерк.
Снаружи, в одном из бессчетных темных закоулков города, один из самолетиков обнаружил свою добычу. Он увидел, он полетел следом, он догнал двоих мужчин, бесшумно и быстро шедших по мосткам вдоль канала в каком-то заброшенном месте. Он кружил, он сравнивал, он наконец уверился; он нацелился и пошел.
- Что ты вынес от лондонмантов? - спросил Билли. - Из того, что они видели? Не похоже, чтобы мы узнали что-то новое.
Дейн пожал плечами.
- Ты слышал от них то же самое, что и я.
- Вот я и говорю, ничего нового.
- Они первыми это увидели. Нам придется постараться.
- Но что мы будем с этим делать?
- С этим мы ничего делать не будем. Давай я тебе кое-что расскажу.
Дед его, поведал Дейн, одержал победу не в одной битве. Когда завершилась Вторая мировая война, крупные религиозные конфликты в Лондоне не прекратились, и Церковь Бога Кракена жестоко схлестнулась с последователями Левиафана. Крюки из китового уса против кожистых кнутов-щупалец, пока Парнелл-старший не совершил набег на низменное побережье Эссекса и не оставил викария левиафанитов валяться на земле мертвым. Когда нашли тело, оно было сплошь облеплено рыбами-прилипалами, тоже мертвыми, - рыбными бубонами.
В таких заунывных рассказах, историях, ставших легендами пивных, в дружеской околесице, что обычно несут в подпитии, Дейн ближе всего подбирался к демонстрации веры.
- И никакой жестокости, по его словам, - сказал он. - Ничего личного. В точности так же, как это произошло бы внизу, на небесах. - (Внизу, в темных и холодных небесах, где сражались боги, святые и киты.) - Но были и другие, которых ты даже представить не можешь. - (Кровавая битва против Пендулы, против бескомпромиссного крыла Армии Шивы, против Боковых Сестер.)
"А это нелегко, внучек, - процитировал Дейн своего деда, - как быть, когда все стены становятся полом и ты падаешь вдоль них параллельно земле? Знаешь, что я сделал? Ничего. Я ждал. Заставил этих боковых гарпий явиться ко мне. Движение, которое кажется отсутствием движения. Слыхал о таком? Кто создал тебя, парень?"
- Я думал, тебе не нравится вся эта история с "движением без движения", - сказал Билли.
- Когда как, - ответил Дейн. - Если кто-то пользуется чем-то неправильно, это еще не значит, что оно бесполезно.
Билли услышал побрякивание у себя за спиной, более мерное, чем когда-либо прежде. Бумажный самолетик скользнул из ночи прямо в ладонь Дейну. Тот остановился, посмотрел на Билли, опустил взгляд на самолетик, развернул его. Это был лист формата А4, хрустящий, холодный от воздуха, по которому прилетел. На нем было написано крохотным каллиграфическим почерком, угольно-серыми буквами: ТАМ, ГДЕ МЫ ГОВОРИЛИ, В ТОТ ЕДИНСТВЕННЫЙ РАЗ, И ТЫ МНЕ ОТКАЗАЛ. НАДО ПОГОВОРИТЬ. ТАМ ЖЕ КАЖДЫЙ ВЕЧЕР В 9.
- О черт, - прошептал Дейн. - Чернила гигантского осьминога из чертовой впадины и все такое. Черт возьми, - произнес он громко. - Черт!
- Что это?
- …Это Гризамент.
Дейн не сводил глаз с Билли. Что прозвучало в его голосе? Может быть, ликование.
- Ты говорил, что он мертв.
- Так и есть. Был.
- …Ясно же, что нет.
- Я там был, - сказал Дейн. - Видел ту женщину, которой он велел… Видел, как он горел.
- Как эта штука?.. Откуда взялась эта записка?
- Из воздуха. Я не знаю.
Дейн едва не качался.
- Как ты понял, что записка от него?
- По содержанию. Никто не знал, что мы встречались.
- Зачем?
- Он хотел, чтобы я на него работал. Я отказался. Я - человек кракена. Никогда не занимался этим за деньги. Он понял. - Дейн не переставая качал головой. - Боже мой.
- Чего он хочет?
- Не знаю.
- Пойдешь?
- Черт, да, мы туда пойдем. Конечно пойдем, черт возьми! Нам надо выяснить, что происходит. Где он был и…
- Что, если это он его забрал. - Когда Билли это сказал, Дейн снова на него уставился. - Ну? Что, если он забрал кракена?
- Не может быть…
- Как "не может быть"? Почему не может?
- Ладно. Мы все узнаем, верно?
Глава 36
Повсюду были пикеты - пикеты насекомых, пикеты птиц, пикеты слегка оживленной грязи. Кое-где ходили по кругу бастующие коты и собаки, устраивались тайные кукольные пикеты - вроде неряшливых неподвижных пикников; протестовали и марионетки во плоти, напоминавшие людей, а кое-кто из них некогда и был человеком.
Не все фамильяры имели телесное воплощение. Но даже те магические помощники, которые сторонились любой телесности, тоже бастовали. Так что - пикеты во внеземелье. Сгусток рассерженных векторов, пятно в воздухе, зеленоватое, как окись меди, возбуждаемый параметр. В том не очень сложном пространстве-времени, где обитают люди, эти пикеты по большей части вообще не были видны. Иногда они ощущались как тепло, или как полупрозрачный комок гусеничных нитей, свисающих с дерева, или как чувство вины.
В районе Спиталфилдз, где здания банков, подобно вульгарной магме, переливались на остатки рынка, группа рассерженных подпрограмм устроила подобие хоровода среди бурных колебаний эфира. Компьютеры в смежных зданиях давно уже обладали самосознанием и кое-какой оригинальностью, научились в интернете магии и, сочетая некромантию с Юниксом, создали и запустили в Сеть маленьких цифровых дьяволов, чтобы торговаться с серверами.
СМП провел среди этих электронных мыслящих существ организационную работу, и те, к огорчению главных компьютеров, забастовали, заблокировав местный эфир громогласными воплями. Но пока э-духи бесновались и ворчали, они стали замечать чей-то говор, не их собственный. Они "слышали", своим аналогом слуха, фразы, которые на треть были бессмысленны, а на две трети состояли из угроз.
ну ладно парни
продолжать наблюдение за улицей
старина билл сынок это кто
твой замысел сынок как твой чертов замысел
Что за чертовщина? Забастовщики "смотрели" друг на друга - складывающаяся воедино мозаика моментов внимания - и обменивались электронным недоумением. Но прежде чем они успели вернуться но местам, среди них оказалась группа демонстративно-полицейских штучек. Пикетчики засуетились, пытаясь перегруппироваться, пытаясь угрожать, но их недовольство утонуло в яростном шуме копов.
вы эй вы
прекратите вы дрянцо
вы ваш мелкий пикет упразднен прекратить сию минуту
ваш чертов организатор одет от проклятый вати
Плакатов в эфире нет, и стачки там сопровождаются лепными гротами фона, словами в струящихся полосках. Во все это ворвались виртуальные копы. В переводе с нефизического языка это означало омерзительное, жестокое подавление забастовки, расколотые черепа, пинки в пах. Подмятые законом, забастовщики дрогнули.
Маленькие поддельные призраки пара шептали: лучше если вы скажете нам где вати не так ли. где вати?
Несколько суток Мардж сидела допоздна в Сети, на сайтах, где ищут пропавших. Она выбрала ник marginalia, побывала на форуме wheredidtheygo? - для тех, от кого сбежали опекаемые ими подростки. Но ее проблема была совершенно особенной.
Она искала намеки на странные исчезновения, часами пыталась выудить что-то, закидывая червячков: да, но что, если просто исчез?? бесследно??? таинственно пропал или нет?? что, если копы не хотят помочь, могут, но НЕ ХОТЯТ??
Фонарь больше не передавал никакого сообщения. Из-за усталости у Мардж возникло чувство, будто все, что она видела, было галлюцинацией.
Каждый может найти в Сети "секретные" форумы. Их участники роняют, как хлебные крошки, намеки-следы на причудливых страницах, посвященных сатанизму, магийи (всегда с этим заносчивым "й") и ангелам. Разным религиям. В специальный ящик, который завела Мардж, пришел спам, сексуальная дребедень, глупые шутки и два письма с разных анонимных адресов, содержавшие одну и ту же информацию, в одних и тех же выражениях. Госс & Сабби. К одному из писем было добавлено: Держись подальше.
Никто из корреспондентов Мардж не отозвался на ее просьбы предоставить еще какие-нибудь сведения. Она искала их ники в форумах о кошках, о заклинаниях, о сетевом кодировании и о Фрице Лейбере, украдкой появлялась в сообществах, созданных теми и для тех, кто знал потаенный Лондон. Там было полно слухов, которые ничем не могли ей помочь.
Зарегистрировавшись под новым именем, она разместила в Сети вопрос: "эй кто знает что со спрутом кот. украли??" Эта ниточка скоро оборвалась: большинство ответов были провокационными или пустопорожними. Однако некоторые гласили: "конец света".
Останки электронного пикета обнаружил не Вати, а дружественный нумен. Атаковавшие уже были в погоне, руководствуясь теми полунамеками, которые удалось извлечь. Нумен стал лихорадочно искать Вати.
- Где он? - возопил дух. - На нас напали!
- Он заглядывал сегодня утром. - Управляющий был деревянно шаркающей качиной. Она говорила с испанским акцентом, унаследованным от кудесника-экспата, который ее вырезал, хотя куклу сделали и приняли в союз в Ротерхэме. - Нам надо его найти.
Собственно, Вати спланировал обходы пикетов так, чтобы не прерывать других своих расследований. Его зондирование давало результаты. Именно поэтому он навестил второстепенный, удаленный очаг забастовки, где собаки, блокировавшие маленький завод по переработке отходов и работавшую вполсилы фабрику проклятий, были удивлены и польщены, когда ведущий активист СМП нанес им визит. Они рассказали Вати о состоянии пикета. Тот слушал, не говоря им, что хочет еще и поискать в этом месте необычное маленькое привидение, которое вроде бы обнаружил.
Бастующие предложили ему на выбор разные тела, принеся в зубах потрепанную однорукую куклу, керамического гнома, фигурку игрока в крикет с дергающейся головой и разложив их рядком: процедура опознания в игрушечном городе, да и только. Вати внедрился в крикетиста. Его чересчур большая голова подпрыгивала из-за ветра.
- Вы сплочены? - спросил он.
- Почти, - проскулил один пес. - Один сказал, что он не фамильяр, а домашнее животное, и его освободили.
- Правильно, - одобрил Вати. - Мы можем чем-нибудь пособить?
Забастовщики переглянулись.
- На всех нас напала слабость. Слабеем.
Они говорили на лондонском собачьем - языке, состоящем из лая.
- Посмотрю, нельзя ли чего нацедить из фонда, - (Забастовочный фонд таял, конечно же, с пугающей скоростью.) - Вы делаете великое дело.
Фамильяр, которого Вати искал сверх обычной своей программы, находился, как он думал, всего в миле-другой. Он ощупал тысячи статуй и статуэток в этом радиусе, выбрал Иисуса перед церковью несколькими кварталами дальше - и прыгнул.
…И был перехвачен. Ужасное мгновение.
Он был вне статуи, и что-то оказалось у него на пути, некий эфирный призрак, который схватил его бестелесную личность, шипя: так сынок так гаденыш красный шакал поделом тебе. Этот призрак пригвоздил его к не-пространству.
С давних, очень давних пор Вати не проводил вне тела, в не-пространстве больше мельчайшей доли мгновения. Он не знал приемов метаборьбы, не мог сражаться. Об этой фантомной зоне он знал только одно - как из нее выбраться, но пленивший его как раз и не давал этого сделать. сынок ты пойдешь со мной в участок.
Вати ощущал испарения информации, власти и коварства, пытаясь думать. Конечно, он не дышал, но чувствовал себя так, словно задыхался. Из крепкого не-тела противника вытекали различные его компоненты. Пока обманный призрак душил Вати, тот получил благодаря соприкосновению с ними кое-какие случайные и разрозненные сведения.
полицейский полицейский полицейский, сказало нечто, а Вати услышал: на прицел - и в ярости отпрянул. Недавний его маршрут из головы крикетиста все еще был обозначен в астрале. Вати пролавировал обратно в крошечную фигурку, с хлопком ворвавшись в нее, и зарычал. Собаки стали озираться.
- Помогите! - крикнул Вати.
Он чувствовал, что коп хватает его, всасывает в себя, пытается извлечь наружу. Противник был силен. Вати цеплялся за внутренность куклы.
- Найдите кирпич! - крикнул он. - Что-нибудь тяжелое. Хватайте меня! - Ближайшая собака нащупала и подняла игрушку. - Как скажу, расшиби этого гада о стену, и чтобы с первого раза. Понял?
Испуганная собака кивнула.
Вати уперся, выждал, затем втянул удивленного неприятеля к себе, в крохотную фигурку. В ней стало тесно. Вати смотрел через невзрачные глаза, чувствуя, как сбитый с толку полицейский толкается среди незнакомых ему изгибов.
- Давай! - гаркнул он.
Собака мотнула тяжелой головой и запустила куклу в кирпичную стену. За мельчайшую долю мгновения до того, как та коснулась стены, Вати оттолкнулся и вырвался наружу, впихнув копа глубже и перелившись в однорукую Барби.
Скользнув в пластиковую оболочку, он услышал треск и увидел летящие по воздуху осколки того, что миг назад было им самим. Вместе с ударом донесся стон чего-то умирающего. Отрыжка вони и сильного чувства взметнулась грибовидным облачком и рассеялась. Собаки таращились на осколки, на ярящегося в женской фигурке Вати.
- Что это было? - спросила одна из них. - Что случилось?
- Не знаю, - сказал Вати; отпечатки виртуальных пальцев сильно саднили. - Коп. Вроде того. - Он ощупывал свои раны, проверяя, нельзя ли что-то узнать по ним и их следам. - О, чтоб меня, - прошипел он, ткнувшись в больное место.
Глава 37
Он был человеком переменчивых и разносторонних дарований. Никто не назвал бы его криминальным авторитетом, хотя, конечно, он нисколько не ограничивал себя формальностями закона. Он не был ни богом, ни божком, ни воином на службе у божества. Кем он был, по собственному утверждению, так это ученым. Никто не стал бы спорить с Гризаментом насчет этого.
Происхождение его было смутным - "неинтересным", по его словам, - и родился он на свет в промежутке от пятидесяти до трехсот лет назад, все время называя разные даты. Гризамент магически вмешивался в происходящее согласно своим представлениям об облике Лондона, привлекательным для сил правопорядка и для всех, желавших чуточку ограничить насилие.
Он умел завоевывать сердца и умы. По контрасту с Тату, безжалостным новатором в сфере жестокости, ценившим этикет и пристойность лишь потому, что их попрание вызывало шок, Гризамент уважал традиции скрытого от глаз Лондона. В своих соратниках он поощрял добродетельное поведение и почтение к достойнейшим людям города.