"На сегодня все. Можете уйти пораньше". Собирая учебники вместе с остальным классом, Коллингсвуд наблюдала, как потрясена мисс Эмбли собственными словами. Женщина в полном недоумении дотронулась до своего рта. Коллингсвуд щелкнула пальцами. Со стола мисс Эмбли скатилась и упала на пол ручка.
И позже. "Что она делает, сэр?" - спросила какая-то девчушка у ошеломленного учителя, указывая на золотую рыбку, которая плавала в классном аквариуме крайне неестественным образом. Коллингсвуд, никем не замеченная, продолжала то, что внезапно начала в приступе досады, - подобно диджею, крутила пальцами по столу в такт рингтону с телефона одноклассницы: рыбка двигалась в том же ритме.
С тех пор минуло немало лет. Коллингсвуд, конечно, проделала большую работу, многое подправила, поставила немало экспериментов, но врожденное нетерпение мешало ей развернуть исследования в полном масштабе. Она осознала, что в конечном счете это ее ограничит, что она, несомненно, обладает талантом и без проблем могла бы сделать на этом карьеру, - но никогда не станет одной из самых-самых. Таких она встречала впоследствии - двух или трех человек, распознавая их, как только те появлялись на пороге.
Но положенные ей пределы имели неожиданные последствия, причем не всегда отрицательные. Нехватка точности, необходимой для работы на высочайшем уровне, скрещивала ее способности, придавала им незначительные отклонения. По большей части этими последствиями (недостатками, если угодно) можно было пренебречь, но иногда - нет.
Например, при установке охранной сигнализации в дверном проеме Билли Коллингсвуд настраивала ее именно на проникновение извне. То, что система сработала, пусть и слабо, в обратную сторону, было результатом не конструкции, а размашистых, но чересчур неряшливых действий Коллингсвуд. Перфекционист остался бы ими недоволен. Но он не получил бы сигнал опасности, когда незваные гости вывели Билли из квартиры, не вломившись в нее. Коллингсвуд вдруг проснулась и несколько мгновений пребывала в замешательстве, меж тем как сердце ее бешено колотилось, отдаваясь болью в ушах.
Глава 11
Они ехали в обшарпанном автомобиле. За рулем был Госс. Мальчик, Сабби, держал Билли за руку - оба сидели сзади.
Оружия у Сабби не имелось, да и хватка была не очень крепкой, но Билли не двигался. Он впал в оцепенение из-за того, что эти двое возникли в его комнате, - из-за этого вторжения, из-за наркотической накачки мира. За машиной порхала размытая клякса голубиной стаи; кажется, голуби уже не первый день преследовали его. "Что за черт, что за черт", - думал Билли. И еще: "Леон".
В машине пахло едой и пылью, а иногда - дымом. Лицо у Госса не соответствовало эпохе и казалось украденным из пятидесятых, неся отпечаток послевоенной жестокости.
Дважды у Билли дергалась рука - он воображал, как вырывается, распахивает дверцу, выкатывается на улицу, прочь от таинственных похитителей, просит о помощи вон в той турецкой бакалее, в забегаловке "Уимпи", бежит по - где это они едут? - Белему. Каждый раз, когда являлась такая мысль, Госс шипел: "Ш-ш-ш", а пальцы мальчика стискивали руку Билли сильнее, и тот продолжал сидеть неподвижно. Сигареты у Госса не было, но через каждые несколько вдохов-выдохов он выпускал сладкий древесный дым, который наполнял машину, а затем развеивался.
- Хреновая ночка для таких дел, а? - сказал он. - А, Сабби? Кто это там летает почем зря? Кто-то погулять вышел, хотя не должен, чуешь? Кто-то проснулся, Сабби.
Вращая старинную изогнутую ручку, он опустил стекло, посмотрел на небо и снова задраил окно.
Они тащились по улицам - Билли уже не понимал, где это: дальние окраины Лондона, где мелькали вывески "Изготовление ключей" или "Канцелярские товары". Ни одного магазина из крупной сети, ни знакомых кофеен, ни "Теско". Да улицы ли это вообще? Гаражи, лесные склады, спортзалы, холодные тротуары, на которых тихо шелестел мусор. Небо затянуло последнюю свою щелку, и настала непроглядная ночь. Билли и его похитители катили по рельсам, следуя за освещенным поездом: тот указывал им дорогу. Наконец они остановились возле темной арки.
- Быстро-быстро, - сказал Госс, подозрительно осмотрел небо, принюхался и вытащил своего пленника из машины.
Билли подумал, что вот-вот сблюет. Его пошатывало. Госс выдохнул очередное облако дыма, отпер дверь в стене из гофрированного железа и втолкнул Билли в черноту. Там его потянул за руку Сабби - непонятно откуда.
Госс заговорил так, словно они с Билли вели диалог:
- Значит, это он?
- Не знаю, может быть. Ты все раздобыл?
- Хорошо, ближе к двери, готов?
Что-то открылось. Воздух возле лица Билли в чем-то изменился.
- Теперь тихо, - шепнул Госс.
В помещении, в котором они оказались, пахло сыростью и потом. Что-то сдвинулось. Раздались звуки - шипение и треск. Зажглись лампы.
Никаких окон. Грязный бетонный пол. На кирпичных стенах и на сводах - плесень. Помещение было огромным. Госс стоял у стены, держась за рубильник, который замкнул. В зале было полно ламп, висевших на проводах и высовывавшихся из трещин в стенах, будто грибы.
Госс негромко бранился, словно на любопытных свиней. Билли слышал радио. Вокруг сгрудились в ожидании субъекты в кожаных куртках, темных джинсах, ботинках и перчатках. На некоторых были футболки с эмблемами рок-групп, а вот байкерские шлемы - на всех без исключения. В руках они держали пистолеты, ножи, карикатурно-зловещие дубинки, утыканные гвоздями. Плохо настроенное радио передавало классическую музыку вперемежку с атмосферными помехами. Какой-то голый мужчина стоял на четвереньках. Губы у него дрожали. В него были вмонтированы две шкалы настройки, по одной над каждым соском. Они не кровоточили, но явно выдавались наружу из его тела. Это из его открытого рта доносились звуки радио. Его губы двигались, воспроизводя музыку, помехи, призраки других станций.
На кирпичном помосте возвышался костлявый панк-ветеран с торчащими вверх волосами. Рот его прикрывала бандана. Глаза панка были выпучены, как у помешанного. Он тяжело дышал - ткань его маски то втягивалась, то выпирала - и, несмотря на холод, обильно потел. Голый по пояс, он восседал на табурете, сложив руки на животе.
После всего случившегося Билли испытывал головокружение и тошноту. Он пытался не верить тому, что видел, пытался вообразить, что может проснуться.
- Билли чертов Харроу, - сказал полуголый панк. - Проверьте-ка, что делает эта сучка.
Один из типов в шлемах покрутил верньер на груди радиочеловека, чей рот неожиданно принял новые очертания, а музыка оборвалась. Он стал издавать короткие потрескивания и воспроизводить едва слышные переговоры, мужскими и женскими голосами.
- Роджер, это ай-си-два, сержант, - сказал он, а потом: - Поговорите с Варди, хорошо? - и: - Ожидаемое время прибытия - через пятнадцать минут, конец связи.
- На хвост еще не упали, - сказал панк в бандане. - Навещают твой старый дом. - Голос у него был громкий и низкий, с лондонским акцентом; Госс подпихнул Билли поближе. - Ну, тогда решайся, Билли Харроу, - сказал панк. - Хочешь, чтобы я развлек тебя по полной программе? Или, может, просто скажешь, с кем ты связался и чем таким вы занимаетесь? Можешь по доброй воле сказать, что такое сегодня происходит, что такое ты запустил? Потому что там, снаружи, что-то происходит. И ближе к делу: скажи, в чем тут твой долбаный интерес?
- Что это все значит? - прошептал наконец Билли. - Что вы сделали с Леоном?
- С Леоном?
- Сам знаешь, как это бывает, - пояснил Госс. - Хотите оба заполучить один и тот же пирожок, а потом его - хрум! - и съели.
Госс держал Билли, словно марионетку. Маленькие ручки Сабби стискивали его пальцы.
- Что происходит? - сказал Билли, глазея на все вокруг, на радиочеловека и пытаясь вырваться. - Что все это значит?
Сидящий вздохнул.
- Мудак, - сказал он. - Значит, этого добиваешься? - Его выпученные глаза ничуть не изменились. - Может, мне по-другому выразиться, а, Билли? Что ты за хрень такая? - Он поерзал на своем табурете, слегка приподнял руки и яростно заморгал. - С кем ты работаешь? Кто ты такой?
До Билли дошло, что головной платок был не повязан в ковбойском стиле, а комком заткнут в рот и служит кляпом. Человек потряс руками - в наручниках, как заметил Билли.
- Поверни свою голову, чтоб тебя! - продолжал голос, исходивший от человека, который не мог, никак не мог говорить. - Кругом! - (Один из охранников в шлеме с силой ударил его наотмашь по лицу, и он приглушенно завопил в свой кляп.) - Поставьте этого козла на ноги, - (Двое охранников подхватили панка под мышки, голова его свесилась.) - Давайте-ка посмотрим, - сказал голос; охранники повернули панка лицом к задней стене.
Открылось красочное зрелище: всю спину голого по пояс мужика покрывали татуировки. По краям шли цветные знаки - скрещенные зазубрины узловатых кельтских письмен. В центре было изображено большое, жирно очерченное стилизованное лицо, исполненное смело и профессионально. Мужское лицо в неестественных тонах. Лицо старика с резкими чертами, красноглазого, - среднее между профессором и дьяволом. Билли уставился на него.
Тату двигалось. Его глаза с тяжелыми веками встретились со взглядом Билли, который глазел на тату, - и оно отвечало ему тем же.
Глава 12
Билли вскрикнул как ужаленный и подался было назад. Госс удержал его.
Охранники не давали человеку с панковской шевелюрой пошевелиться. Чернильные глаза вытатуированного лица ходили из стороны в сторону, словно то был мультфильм, демонстрируемый на живом теле. Когда тату поджимало губы, наблюдая за Билли, и задирало брови, то жирно-черные контуры ерзали, а тускло-голубые, серо-синие, медные участки кожи сдвигались относительно друг друга. Открылся рот, и обнаружилось отверстие, изображенное темными чернилами, - нарисованная глотка. Лицо заговорило тем самым глубоким лондонским голосом.
- Где кракен, Харроу? Как ты думаешь? Чего от тебя добивается шайка Бэрона?
Радиочеловек шептал, озвучивая атмосферные помехи.
- Кто вы?..
- Позволь мне объяснить, в чем наша проблема, - сказало тату; человек, на чьей спине оно находилось, вырывался из рук охранников. - Моя проблема в том, что никто тебя не знает, Билли Харроу. Ты явился ниоткуда. Никто и звать никак. При обычных условиях мне было бы наплевать, чем ты занимаешься, но это кракен, парень. Кракен - это, приятель, нечто. И он исчез. А это неприятность. За ним ведь ангел присматривал, за такой-то штукой. Даже если халтурно, а? Дело вот в чем - я не могу уразуметь, что ты сделал и как. Не заполнить ли эти пробелы?
Билли пытался что-нибудь придумать, сказать хоть что-нибудь, что заставило бы этих невозможных похитителей отпустить его восвояси. Он рассказал бы о чем угодно. Но ни одно слово из заданных ему вопросов ничего не проясняло.
Контуры лица дернулись.
- Ты тусуешься с бэроновской швалью, - сказало тату. - Дерьмовый вкус, но я могу спасти тебя от себя самого. Теперь ты работаешь со мной, между нами нет никаких тайн. Так что поторапливайся. - Тату прожигало его взглядом. - Рассказывай, что да как.
Одни типы вылезают из пакета, другие принимают радиоволны, а чернила помыкают человеком.
- Ты только посмотри на него, - сказало тату. - Этот прыщик возомнил себя Христом, так, что ли? Говоришь, в доме у него ничего не было?
- На вкус я ни хрена не почувствовал, - сказал Госс, шумно отхаркался и сглотнул.
- Кто увел кракена, Билли? - спросило тату. Билли пытался придумать ответ. Последовало долгое молчание.
- Послушай, - сказал Госс, - знания у него есть.
- Нет, - медленно процедило тату. - Нет. Ты ошибаешься. Ничего у него нет. Полагаю, нам потребуется мастерская.
Пожилой панк вздрогнул и застонал, охранник снова его ударил. Тату тряслось вместе с телом.
- Ты знаешь, что нам нужно, - сказало оно. - Отведи его в мастерскую.
Человек-приемник неразборчиво зашептал прогноз погоды.
Госс волочил Билли, заставляя его ноги двигаться по-новому - как у карикатурного плясуна. Маленький Сабби шел следом.
- Отпустите меня, - выдохнул вдруг Билли.
Госс улыбнулся, как дедушка внуку.
- Заруби себе на носу, - сказал он. - Мне нравится, когда ты тише воды. За этой дверью, сразу через дорогу, мы откинем старый капот, заглянем внутрь и выясним, из-за чего старушка вот так вот заедает. - Он легонько похлопал Билли по животу. - Все мы можем использоваться повторно, все должны вносить свою лепту, верно, из-за глобального потепления, полярных медведей и всего такого. Мы дадим ей новую жизнь в качестве холодильника.
- Подождите, - прошептал Билли, не в силах говорить в полный голос. - Послушайте, я могу…
- Что ты можешь, крошка? Я бы извелся, если б позволил тебе стать на пути прогресса. Буквально за углом нас ждет новинка с пылу с жару, и мы все должны быть готовы. Никогда у нас не было настолько хороших шансов.
Госс открыл дверь в холод и в полосу света от уличного фонаря. Сабби вышел. Вслед за ним Госс вытолкнул Билли, и тот повалился на четвереньки. Затем вышел и Госс. Билли поднял руки, ощутил резкий порыв ветра, услышал звон раскалывающегося стекла.
Он пополз прочь. Госс за ним не последовал. Сабби не шевелился. Воздух был неподвижен. Билли ничего не понимал. Ничто, кроме него, не шелохнулось - секунду-другую он ничего не слышал, кроме стука собственного сердца. Потом - новый порыв ветра, и лишь тогда, с большим запозданием, стекло из невесть где разбитого окна ударилось о землю, а Госс пошевелился. Голова его мотнулась в мимолетном недоумении, когда он уставился на пространство, в котором Билли секунду назад был - да сплыл.
Сабби на что-то наткнулся. "Уф", - только и произнес он и отлетел на несколько метров в сторону. В темноте проявились очертания человека, сжимавшего в руке отрезок трубы - импровизированную дубинку. Госс завизжал. Нападавший огрел его своим металлическим оружием, звякнувшим так, словно Госс тоже был из металла. Госс даже не покачнулся и бросился туда, где, помаргивая, лежал поверженный навзничь Сабби.
Человек с трубой схватил Билли. Он был высоким, крупным, но подвижным, с короткой стрижкой, в черной и неопрятной одежде. Тусклый отблеск фонарного света коснулся его.
- Дейн? - выдохнул Билли. - Дейн.
Они бежали по грязной маленькой не-улице, вдоль железнодорожной насыпи, - прочь от ужасной арки. Мимо пронесся поезд, стреляя огнями в небо. Где-то у них за спиной Госс опустился на колени рядом с Сабби.
- Быстрее, - сказал Дейн; что-то бежало по кирпичной стене сбоку от них, что-то такое, чего Билли не мог разглядеть. - У нас две минуты, прежде чем они погонятся за нами. И всего одна, прежде чем их босс поймет, что случилось. У тебя кровь идет. Госс почует.
Прошел еще один поезд. С дальних улиц доносился шум автомобилей. Дейн поторапливал Билли.
- Мне с ними никак не управиться, - говорил он. - Я уделал его только потому, что они ничего такого не ожидали. К тому же там…
Дейн бежал, прокладывая замысловатый маршрут. Наконец они вырвались из кирпичного лабиринта и - единственные люди на улице - оказались возле парка. Дейн отпер автомобиль, стоявший под деревьями, и впихнул в него Билли.
До Билли дошло, что у него окровавлен весь подбородок. Кровь запачкала и рубашку. С ним обращались так грубо, что в какой-то момент разбили губу. Кровь продолжала капать.
- Черт, - пробормотал он. - Прости, я…
- Это один из его дуболомов, - сказал Дейн. - Пристегнись.
Что-то грязное молнией метнулось со стены на другой стороне пустынной дороги, из водосточного желоба прямо в машину. Та самая белка-соглядатай. Она свернулась клубочком под сиденьем. Билли уставился на Дейна.
- Тихо, - сказал Дейн, отъезжая от обочины и быстро набирая скорость. - Если бы не эта белочка-умелочка, я бы тебя не нашел. Она запрыгнула на машину Госса.
Они свернули в освещенное пространство, достигли улицы, где было много покупателей и выпивох в допоздна открытых кафе и увеселительных пассажах. Увидев людей, Билли почувствовал, что готов расплакаться. Он словно пробил брешь в какой-то искривленной поверхности, вырвался в настоящую ночь. Дейн дал ему бумажную салфетку.
- Вытри рот.
- Леон…
- Кровь утри. Лучше, чтобы нас не останавливали.
- Нам надо остановиться, надо пойти в полицию…
"В самом деле? - подумал Билли, еще не закончив фразы. - Ты ведь уже не там".
- Нет, - сказал Дейн, как будто слышал этот монолог. - Не надо, - ("Сам же понимаешь, верно?") - Мы просто поедем дальше. Вытри рот. Я помогу тебе выбраться отсюда.
Билли смотрел, как проносится мимо кусок Лондона, чуждый, словно Триполи.
Глава 13
- Черт, так значит, это просто сказка, да? Вот черт, просто отлично. - Бэрон, топоча, расхаживал по квартире Билли, осматривал стены, качал головой, скрещивал на груди руки и снова опускал их. - Именно так все и должно было сработать. Просто великолепно.
Он протопал мимо дактилоскопистов, рассыпавших свой порошок. Коллингсвуд стояла к ним спиной, осматривая дверной проем, но и оттуда чувствовала взрывы негодования.
Мыслей она не улавливала. Насколько ей было известно, этого не мог никто: они изливались из головы каждого индивидуума во множественных, переплетающихся и устремляющихся в разные стороны потоках; слова, которые частично составляли эти потоки, противоречили друг другу и вводили в заблуждение. Однако раздражение было настолько сильным импульсом, что, даже зная о ложности такого перевода, она - как большинство обладавших мало-мальской сноровкой - автоматически переводила его в слова.
кем этот мудель себя считает
козлов на хер, пусть поработают реальные копы
а этой сучке позволено дымить
Она обернулась и обратилась к автору последнего обрывка.
- Нам позволено делать все, что мы считаем нужным, так? - сказала Коллингсвуд и пронаблюдала, как кровь отхлынула от его лица.
Переступая через валявшиеся на полу книги, она последовала за Бэроном и взяла со стола почту.
- Ну-с? - сказал Бэрон. - Есть идеи?
Коллингсвуд его не слушала, сосредоточившись на следах, оставленных Билли. Кончиком пальца она коснулась дверной рамы. Пятна от присутствия Билли читались как сообщения, которые можно видеть через разбитый экран, если хорошенько прищуриться.
что делает эта девчонка
не разберу
она знает, что к чему, не буду возражать
- Что это ты ухмыляешься? - спросил Бэрон. - Нашла что-нибудь?
- Да так, ничего, босс. Знаете что? Нет. Вы меня поймали. Эта штука по-прежнему была на взводе, когда я сюда добралась, понимаете? Вот почему мне пришлось специально вас пропускать. Без приглашения сюда никто не вошел бы, а малыша Билли вы видели - мы ему наговорили столько всего, и он слишком напугался, чтобы впускать незнакомцев.