В лесу можно было заметить следы Хардли. Отпечаток ботинка на нерастаявшем снегу здесь, недавно сломанные ветки там - с такими "хлебными крошками" можно было бы последовать за убийцей и без помощи Ворона. Эйзенхарт оглянулся на леди Эвелин, быстро сдавшую в лесу свои позиции и шедшую теперь в арьергарде, - ботинки на тонком каблуке едва ли подходили для прогулки по оттаивающему лесу.
- Я все еще сержусь на вас, - честно предупредила она, перехватив взгляд. Молчание ей, впрочем, скоро наскучило. - Итак… насколько я поняла, вы погнались за преступником, поймали мою машину, избежали смерти от пули, нашли новую машину, когда первая сломалась, а потом вспомнили, что поблизости можно так удобно узнать местонахождение любого нужного вам человека - причем я даже не скажу ничего про способ, потому что… серьезно? Магия? На мой вкус, в этой истории слишком много чудесных совпадений.
- Сказала девушка, не менее чудесным образом спасшаяся от убийцы в прошлом, - заметил Эйзенхарт. - На что вы намекаете?
- На то, что вам очень часто везет.
- Бывает. Аматео утверждает, что Ворон меня любит.
- Да уж, я заметила, - хмыкнула леди Эвелин. - И что дальше? - поинтересовалась она после паузы. - Что вы будете делать, когда его найдете?
Вместо ответа он задал свой вопрос:
- Нам еще далеко?
- Не знаю, - призналась леди. - Я… перестала его чувствовать.
Черное пятно, хотя побледнело, все еще было видно. Теперь оно снова свернулось в клубок в центре ладони.
- Думаете, что-то случилось?
- Или мы уже пришли, - Эйзенхарт отодвинул в сторону пушистые еловые ветви. - Смотрите.
Впереди, на берегу озера, виднелся двухэтажный каменный особняк с угловой башней и флюгером.
- Полагаю, вот и охотничий домик лорда Мерца, - он испытующе посмотрел на леди Эвелин.
- Он там, - у нее перехватило дыхание. - Я точно знаю. Что теперь, детектив?
Эйзенхарт посмотрел на часы.
- Теперь вы пойдете обратно - вы же сможете найти дорогу? - леди Эвелин возмущенно на него посмотрела. - И скажете доктору, что если я не вернусь спустя час после вашего возвращения, возвращаться вы будете без меня.
- Вы собираетесь пойти внутрь один? К человеку, который вас уже пытался сегодня убить - и чуть не преуспел в этом?
Леди Эвелин даже не пыталась скрыть скептическое отношение к этой идее.
- Как-то так, да, - подтвердил Эйзенхарт.
- Надеюсь, у Вас есть план?
Детектив легкомысленно пожал плечами.
- Вы знаете. Как всегда, буду действовать по обстоятельствам.
- Вы же не серьезно?
- Почему нет? Даже лучшие из планов проваливаются. Импровизация никогда не подводит. Только не делайте вид, что за меня беспокоитесь, - попросил он, увидев выражение лица девушки.
- Должно же быть что-то еще кроме вашей веры в собственную неуязвимость.
Эйзенхарт задумался.
- Поцелуй на удачу? - предложил он. - Чтобы уж наверняка.
- Удача вам явно понадобится, - проворчала леди Эвелин.
Тем не менее, она привстала на цыпочки и порывисто притянула его к себе.
- Вообще-то я пошутил, - смущенно кашлянул Эйзенхарт спустя минуту.
- Я знаю, - невозмутимо откликнулась леди Эвелин, доставая из сумочки карманное зеркальце. - Но вы не в том положении, чтобы шутить с Фортуной, детектив.
Поправив помаду, она снова посмотрела на Эйзенхарта.
- Полчаса, детектив. Если вы не вернетесь через полчаса, я сама отправлюсь вам за подмогой.
- Надеюсь, в этом не будет нужды, - улыбнулся Эйзенхарт.
* * *
К тому времени, как вернулась леди Эвелин, мы оба были как на иголках. Пару раз каждый из нас пытался завести разговор, но диалог быстро затухал, когда кто-то обнаруживал, что один из собеседников не отрывает взгляда от леса и отвечает невпопад.
Леди Эвелин вернулась, однако, совсем не с той стороны, из которой мы ждали, поэтому сумела незамеченной проскользнуть на сиденье автомобиля.
- Это я, - хлопнула она дверцей. - Могу ли я попросить сигарету?
- Где Эйзенхарт? - спросил я. - Почему его нет с вами?
Хотя я испытал неимоверное облегчение, увидев леди целой и невредимой, меня все еще терзало беспокойство за Виктора. По глазам леди Эвелин я понял, что не меня одного.
- Остался и велел нам ждать его здесь еще час. Спасибо, - леди Эвелин с благодарностью приняла от механика зиппо и сигареты. - Этот преступник, за которым вы гнались, засел в охотничьем домике.
- И Эйзенхарт в одиночку отправился туда, - продолжил я. - Он сошел с ума?
- Возможно, - с деланным безразличием пожала плечами леди Эвелин. - Вам виднее, вы доктор. Ладно, - она решительно тряхнула головой. - чем предаваться панике… Томас, лучше расскажите, на чем ездит ваше чудо техники? Явно не на бензине. И не на газе. И не на пару….
- На электричестве, - рассеяно сообщил Томас и повернулся ко мне. - Простите… я мало что понимаю в этой ситуации - детектив Эйзенхарт велел не задавать вопросов… но вы уверены, что ему не нужна помощь?
- Он считает, что нет. А я не собираюсь с ним спорить, - опыт моего общение с Эйзенхартом доказывал, что это бесполезно. Я обернулся к леди Эвелин, постучавшей по моему подлокотнику. - Что случилось?
- Подвиньтесь, - попросила она. - Вы пошутили насчет электричества, верно, Томас? В такой холод электрический автомобиль даже не заведется.
- Работающий на никелево-кадмиевых аккумуляторах. Мы используем железо-никелевые: они более устойчивы к холоду, замыканиям и перезарядке, - оживился механик, найдя благодарного слушателя. - Конечно, скорость зарядки все еще является проблемой, но зато сырье значительно дешевле, а Эжен, он действительно гений, скажу вам, придумал…
Уступив леди Эвелин своё место, я оставил их за обсуждением веса батареи, запаса хода и прочих технических параметров, в которых я все равно ничего не понимал, и решил пройтись. Признаюсь перед читателем откровенно, ожидание выводило меня из равновесия, должно быть, недобрые предчувствия детектива передались и мне. Я зажег сигарету, но вместо привычного запаха табака почему-то почувствовал порох. В какой-то момент мне даже послышался звук выстрела - но нет, это лишь насмешливо каркнул ворон, сидевший на изломанной ветром сосновой ветви.
Эйзенхарт вернулся минут через десять, гораздо раньше назначенного им срока. Мне этого времени хватило, чтобы окончательно преисполниться беспокойством (впоследствии я сам на себя удивлялся), а леди Эвелин и Томас, напротив, настолько увлеклись разговором, что не сразу обратили внимание на его появление.
- Что произошло? - ужаснулась леди Эвелин, увидев его выражение лица.
Эйзенхарт рухнул на заднее сиденье и устало потер лицо, из-под полы его пальто при этом выпал помятый конверт с министерским тиснением.
- Дайте мне тоже закурить, - слабым голосом попросил он.
На некоторое время в салоне автомобиля воцарилась тишина, прерываемая только чирканьем колесика зажигалки.
- Хардли мертв, - объявил Эйзенхарт.
- Вы его убили? - вырвалось от изумления у леди Эвелин.
- Я? - поразился детектив. - Нет, я его не убивал. Зачем мне его убивать, ради Духов?!
Леди Эвелин виновато повела плечом.
- Самоубийство, - пояснил Эйзенхарт. - Он пустил себе пулю в висок.
- Но почему? - на этот раз от вопроса не удержался я.
Какое-то время Эйзенхарт молчал, наблюдая, как сигаретный дым растворяется в сумерках.
- Должно быть, он понял, что ему все равно не уйти, - предположил он, но как мне показалось, сам в это не верил.
- И поэтому наложил на себя руки? Виктор, вам не кажется, что человек, который… - детектив кашлянул, намекая, что не все присутствующие посвящены в подробности этого дела. - Простите, - поправился я, - но вам не кажется, что это не в его духе?
Эйзенхарт флегматично пожал плечами.
- Разве не вы говорите, что пути судьбы неисповедимы?
Я все еще не верил его объяснениям и продолжал упорствовать.
- Вы уверены, что то самоубийство?
- В его руке зажат револьвер тридцать второго калибра. Того же калибра рана к него в виске. Простите за подробности, - извинился он скорее перед Томасом, чем перед леди Эвелин, выглядевшей куда менее шокированной его рассказом. - Ранение нанесено с близкого расстояния, револьвер прижали прямо к голове. Нет никаких следов борьбы. Дайте мне хоть одну причину считать, что это не самоубийство.
Я мог бы сказать, что, чтобы убить человека, не обязательно приставлять пистолет к его голове, можно заставить его сделать это самому. Но у меня не было никаких доказательств, не было даже предположений, кто мог бы стоять за этой смертью - только не отпускавшее чувство неправильности происходящего.
И я промолчал.
- По крайней мере, вы получили обратно бумаги, - резюмировал я.
- Да, - согласился со мной Эйзенхарт и устало прикрыл глаза. - Дело закрыто. Нужно только оповестить лорда Мерца о моей находке, вызвать местных представителей полиции и провернуть еще тысячу мелочей… Томас, вы не подбросите меня до поместья барона?
Глава 9
За окном уже стемнело, когда Эйзенхарт добрался до своего кабинета. Затяжное межсезонье все-таки сменилось в городе весной: по стеклу барабанил первый в этом году ливень. Можно было ожидать, что к утру он смоет последние остатки снега, и все встанет на круги своя.
- Итак, - комиссар Конрад, дожидавшийся его в единственном кресле, затянулся сигаретой и спросил, - снова самоубийство?
Больше кресел в комнате не было, только нелюбимый Эйзенхартом стул для посетителей. Подумав, детектив присел на краешек стола.
- Да какое, к Пеху, самоубийство… - он устало потер глаза.
Комиссар Конрад сочувственно придвинул ему пепельницу.
- Я уже знаю, что произошло в городе. Как мы и ожидали, это опять должно было стать несчастным случаем при задержании. Что было дальше? Где они с М. договорились встретиться?
- Охотничий домик на земле барона Мерца. Хардли удалось оторваться, и я опоздал.
- Если вас это утешит, не думаю, что что-то изменилось бы, попади вы туда вовремя, - заметил комиссар. - Просто Хардли убили бы в камере, как Терича.
- Или я узнал бы, кто скрывается за буквой "М".
- И умерли бы, не успев поделиться этим знанием с миром, - отрезал комиссар, - Не глупите.
Некоторое время оба мужчины молчали.
- Значит, охотничий домик Мерца… мне доводилось там бывать. Не так далеко от самого поместья, если знать дорогу, можно дойти за полчаса. И никто не заметит твоего отсутствия…
- Вы тоже думаете, что место было выбрано неслучайно?
- Я не верю в совпадения. Издержки профессии, наверное, - Конрад усмехнулся, но в его голос прозвучала невысказанная тяжесть. - Вы уже выяснили, кто гостил в это время у барона?
- О да, - Эйзенхарт мрачно усмехнулся. - сто восемнадцать человек. Барон уже неделю празднует рождение наследника. Изначально планировалась всего сотня гостей, так сказать, празднование в узком кругу, но некоторые его друзья захватили своих друзей, ну, вы знаете, как бывает. Барону повезло, что в его доме можно без проблем разместить весь императорский двор, иначе получилось бы неловко.
- Список гостей? - потребовал комиссар.
Три листа, заполненных мелким убористым почерком, перекочевали в его руки.
- Интересно, - заметил комиссар. - Некоторые из имен нам уже попадались…
- Что, игра начинается? - пошутил Эйзенхарт.
- Она уже давно началась. Да, еще одно, детектив, - Конрад встал из-за стола и медленно протянул руку. - Бумаги. Кажется, вы забыли их отдать.
Ничуть не смутившись, Виктор достал из-за пазухи конверт.
- Разумеется, вы просмотрели содержимое?
Эйзенхарт пожал плечами.
- Оно касалось и меня тоже.
- Нет. Оно касалось вашего кузена.
- А его дела - это мои дела, комиссар. Можете подать на меня рапорт, если хотите.
- Кому? Вашему отцу? - Конрад улыбнулся уголками губ. - Вообще-то я думал о другом. Что бы вы сказали о подаче заявления на перевод?
Эйзенхарт поперхнулся дымом.
- Куда? К вам?
- Ко мне.
Откашлявшись, детектив сразу посерьезнел.
- Вы знаете, почему я работаю в этом отделе.
- Я не суеверен, - сообщил Конрад. - И мне интересен человек, который интересен М.
- Идите к Пеху, - ворчливо посоветовал Эйзенхарт. - В смысле, спасибо, но меня и здесь все устраивает.
Комиссар едва заметно приподнял брови - они оба понимали, насколько последнее заявление было неправдой.
- Как скажете. Но если передумаете, вы знаете, где меня найти.
- Что, даже не попытаетесь меня переубедить? - в шутку окликнул его Эйзенхарт.
Конрад задержался в дверях.
- Детектив, знаете, как в народе шутят, что тот, кто попал однажды в четвертый отдел, свободным оттуда уже не выйдет?
- Допустим.
- Это правда, - на этот раз мужчина улыбнулся открыто. - Еще увидимся, детектив Эйзенхарт.
* * *
На следующее утро я взял извозчика и отправился в окрестности Эйбиса, где имела обыкновение проводить зимние месяцы семья Гринбергов. Я собирался выполнить свое обещание, как бы не смеялся по этому поводу Эйзенхарт. По моему мнению, после того, что ей пришлось вчера пережить, леди Гринберг имела право знать всю историю - или хотя бы ту ее часть, которую я мог ей рассказать.
Спустя полтора часа дороги по самым живописным местам Лемман-Клива, которые мне доводилось видеть, на вершине холма показался дом почтенного семейства. Он мало походил на те substructiones insanae, что служили фамильной резиденцией даже гораздо менее обеспеченным и древним родам: по моим подсчетам, в доме едва ли было двадцать спален; в это было сложно поверить, в имении моего отца в Марчестерской пустоши даже крыло для слуг было просторнее. Вместо раскинувшегося вокруг паркового ансамбля, склон холма покрывали виноградники. Никаких заборов и кованных ворот, охранявших покой господ, только присыпанная гравием дорожка, по которой коляска свернула мимо оранжереи к главному входу. Неуверенный в том, что приехал по правильному адресу, я начал объяснять открывшему дверь дворецкому цель своего визита, но это не потребовалось: почти сразу же из оранжереи выглянула леди Эвелин, привлеченная нашими голосами.
- Доктор, - казалось, она даже не удивилась. Вслед за ей в холл вышла привлекательная блондинка в недорогом, но модно скроенном платье. Передав миску с клубникой ей, леди Эвелин вытерла испачканную красным соком руку о передник и подала мне. - Все в порядке, Берроу, это ко мне. Дора, принеси нам, пожалуйста, кофе, мы с доктором будем в гостиной на втором этаже.
Проводив меня наверх, леди Гринберг удалилась привести себя в порядок. Я остался один в малой гостиной. Не нужно было слов, чтобы понять, кто ее обустроил: в комнате чувствовалась индивидуальность. Гостиная была выдержана в классических серо-золотых тонах, однако серым, словно выжженным солеными волнами было дерево, из которого была выполнена мебель, а обивка была золотисто-желтой, отчего вся комната казалась полной солнечного света даже в последние дни зимы, еще не ушедшей за городом. На подлокотнике дивана лежала раскрытая "Кто есть кто" в местном издании, ожидая хозяйку, я полистал ее в поисках знакомых имен.
- Итак, - леди Эвелин забралась с ногами в кресло и выжидающе на меня посмотрела. - Вы все-таки решили сдержать слово, доктор?
Постучав, в комнату вошла девушка, которую я уже видел внизу. Поставив перед леди Эвелин большую кружку с черным кофе, напитком, который не подали бы леди ни в одном достойном заведении и тем более ни в одном приличном доме, а передо мной - поднос с кофейными принадлежностями и тарелку с пирожными, она привычным жестом поправила леди Эвелин сбившийся воротничок блузы и оставила нас наедине.
- Да, конечно, - спохватился я, переставая гадать, какие отношения связывали их.
В лице леди Эвелин я неожиданно нашел идеального слушателя: не отвлекавшегося, не перебивавшего и не сводившего с меня внимательного взгляда серых глаз. Я рассказал ей все, что знал, как о деле Мариетты Дэвидсон, так и об этой истории, а если и умолчал об определенных фактах, то только потому что Эйзенхарт держал меня в неведении, как и ее. Впрочем, от леди Эвелин это не укрылось.
- Вы говорите, что главарем был Хардли, но сомневаетесь в этом, не так ли? - задумчиво спросила она после моего рассказа.
Я признался и в этом:
- С самого начала меня беспокоил выбор оружия. Узкий кинжал, которым нанесли рану Хевелю - кинжал, а не нож. Малокалиберный пистолет, как те, которые прячут под сюртуком аристократы… все это не вписывается в созданную Эйзенхартом картину. И потом…
- Весь этот план кажется слишком сложным для Быка, слишком продуманным, - кивнула она. - Они из тех, кто берет силой, а не хитростью. Такое ожидается от кого-то… более хищного.
Я улыбнулся.
- Забавно, что вы выбрали именно это слово, - впервые я позволил поделиться своими подозрениями. - Я и сам об этом думал. Буква "алеф", с которой началась для меня эта история, она действительно означает Быка в большинстве языков, где используется. За исключением языка Менеса, где иероглиф "алеф" переводится как "хищная птица"… или "гриф".
Между нами повисла тишина. Репутация грифов была повсеместно известна, поэтому никто из нас не хотел даже представлять себе, что ожидало нас - и Гетценбург - в будущем, если наша безумная теория оказалась бы правдой.
- Если над Хардли стоял кто-то из них… Кто-то, кто посчитал бы такую игру слов забавной, кто чувствовал бы себя достаточно безнаказанно, пребывая в уверенности, что его никогда не свяжут с этим клеймом - а если и свяжут, все равно ничего невозможно доказать… - хрипло начала леди Гринберг. Должно быть, не только у меня пересохло в горле. - Нагло, дерзко, на грани безумия… Да, это было бы в их духе. Думаете, детектив Эйзенхарт знает?
- Я уверен в этом.
После этого разговор уже не клеился. Леди Эвелин отвечала рассеяно, а я, чувствуя вину за то, что поделился с ней ничем не обоснованными предположениями, боялся невольно расстроить леди еще больше. Сославшись на дела, я попросил проводить меня к выходу.
В это утро я оказался не единственным посетителем у леди Эвелин. Я спускался по лестнице вторым, поэтому сначала услышал, как она удивленно ахнула, а потом уже увидел давешнего механика, смущенно переминавшегося на пороге.
- Томас? - растеряно спросила леди. - Что вы здесь делаете?
Тот слегка поклонился.
- Я привез вашу машину, леди. И… - он бросил на меня странный взгляд, и я поспешил распрощаться с ними обоими.
- Мне подвезти вас до города? - предложил я Томасу. - Полагаю, вам не на чем возвращаться.