Бёртон почистил подошвы о железную скребницу в дверях и вошел в холл, на стенах которого висело множество картин в тяжелых рамах, каких-то фотографий, деревянных распятий и декоративных тарелочек. Дама закрыла за ним дверь и вынула из рукава маленький серебряный колокольчик. Она позвонила, и из гостиной вышла коренастая девушка. Ее руки, щеки и даже нос были обсыпаны мукой. Она неуклюже присела.
- Да, мэм?
- Полли, сбегай к сестре Рагхавендре и скажи, что к ней пришел посетитель. Мистер…?
- Капитан Бёртон. - Он всегда рекомендовался по-военному; "сэр Ричард", по его мнению, звучало слишком напыщенно.
- Капитан Бёртон. И еще скажи, что, если она хочет принять джентльмена, я провожу его в гостиную.
- Да, мэм.
Служанка затопала вверх по лестнице.
- С виду Полли неловкая, но я ею довольна, - пояснила дама. - Меня зовут миссис Эмили Вилтаппер, капитан. Мой покойный муж, капитан Энтони Вилтаппер, служил в 17-м Уланском и погиб под Балаклавой. С тех пор, вот уже семь лет, я не снимаю траур. Он был замечательный человек.
- Мои соболезнования, мэм.
- Не хотите ли чашечку чая?
- Пожалуйста, не беспокойтесь. Я ненадолго.
- Неужели у моей квартирантки какие-то неприятности? Сегодня утром они пришла вся в слезах. Что-нибудь в лечебнице?
- Именно это я и собираюсь выяснить, миссис Вилтаппер.
На лестнице послышались тяжелые шаги.
- Она просит, мэм, подняться к ней, - доложила служанка.
- Ладно, Полли. Иди, пеки лепешки.
Пожилая вдова медленно взбиралась по ступеням, а Бёртон терпеливо следовал за ней.
На третьем этаже он увидел сестру Рагхавендру. Ей было лет двадцать пять. Красивая девушка, с черными миндалевидными глазами и смуглой кожей. Маленький прямой нос, полные чувственные губы, темные волосы, сейчас небрежно заколотые, но, очевидно, длинные и блестящие.
Бёртон почувствовал приятный запах жасмина.
Она напомнила ему одну страстную персиянку, с которой он как-то провел ночь, поэтому, когда их глаза встретились, по телу Бёртона пробежала легкая дрожь.
- Вы капитан Бёртон? - спросила она с легким акцентом. - Вы, наверное, хотите узнать о лейтенанте Спике? Пожалуйста, заходите.
Бёртон вошел вслед за ней в маленькую, без особого убранства комнату и сел в кресло. Девушка и миссис Вилтаппер расположились на диване.
Ему сразу бросилась в глаза статуэтка Ганеши на камине; на столе валялась небрежно брошенная косынка, на буфете стояла бутылочка лауданума.
Сестра Рагхавендра сидела неестественно прямо, сложив руки на коленях. Она еще не сняла униформу медсестры: на ней было длинное серое платье с рукавами и высоким воротником и белый жакет.
- С разрешения миссис Вилтаппер, - мягко начал Бёртон, - я хотел бы расспросить вас о событиях прошлой ночи, о том, как забрали из лечебницы лейтенанта Спика.
Вдова ласково погладила руку девушки.
- Как самочувствие, дорогая?
- Замечательно, - сухо ответила та. - Задавайте вопросы, капитан Бёртон.
- Вы можете по порядку рассказать, что произошло?
- Да. Я дежурю ночью, с двенадцати до шести. Меня приставили к лейтенанту Спику сиделкой. Простите за прямоту, капитан, но жить ему оставалось недолго: вся левая сторона его лица - одно месиво. По медицинским показаниям сиделка ему вообще не нужна, раз положение безвыходное, но мы никогда не оставляем умирающего в одиночестве - вдруг он придет в себя и попросит чего-нибудь.
- Понимаю.
- Четыре часа я сидела с ним, потом в палату зашел мужчина. - Она остановилась, поднесла руку к горлу и глубоко вздохнула. - Я не могу описать его. Совершенно не помню его лица. Помню только, как он вошел мягкой походкой, приблизился ко мне и я, я… - На лбу сестры Рагхавендры выступили капли пота. Она нервно подергала свой воротничок. - Может, я потеряла сознание? Но с чего бы?
- Вы помните что-нибудь еще? - спросил Бёртон.
- Дальше я помню себя уже у входа в приемную, я толкаю каталку и почему-то чувствую, что лейтенант Спик находится в надежных руках.
- В чьих?
- Тогда мне казалось, что своих родственников. А сейчас… н-не знаю. - Она опустила голову.
Миссис Вилтаппер опять погладила ее руку и что-то тихо прошептала.
Бёртон не только внимательно слушал девушку - все это время он изучал ее акцент, и его феноменальные лингвистические знания и опыт быстро помогли ему понять, что сестра Рагхавендра и ее семья - скорее всего выходцы из округа Майсур в Южной Индии, где говорят на бангалорском диалекте.
- Вас, видимо околдовали, - Бёртон произнес эти слова на ее родном диалекте, и она вздрогнула от неожиданности. - Я вижу все признаки магического воздействия точно так же, как вы, медработники, распознаете симптомы болезни. Вы принимали лауданум, значит, у вас болит голова. Судя по вашему рассказу, вы испытали травматический шок, и воспоминание о нем сохранилось в вашем подсознании. Поверьте мне, не будет ничего хорошего, если оно останется там, скрытое, точно раковая опухоль. Надо найти его, вытащить наружу, внимательно осмотреть, подчинить себе и победить. Сестра Рагхавендра, доверьтесь мне, делайте то, что я скажу, и чары разрушатся - тайное станет явным. Меня беспокоит только ваше душевное здоровье, и вам не нужно бояться ни меня, ни моего гипноза.
Красивые глаза медсестры с восторгом глядели на него.
- Как приятно слышать свой родной язык! - ответила она ему по-бангалорски и улыбнулась.
- Да, я был в Бангалоре. Так мы договорились?
Она протянула ему обе руки, и он пожал их.
- Меня зовут Садхви, - выдохнула она. - Пожалуйста, помогите мне все вспомнить. Иначе меня уволят с работы.
- Ой, - всполошилась миссис Вилтаппер. - Что это такое? Никакого флирта в своем доме я не допущу! Вы на каком языке говорите? Я надеюсь, вы не позволяете себе никакого бесстыдства перед старой вдовой?
Бёртон усмехнулся и отпустил руки медсестры.
- Нет, миссис Вилтаппер, что вы! Просто я знаю родину этой леди и говорю на ее родном языке. А ей приятно услышать его снова.
- Да, это правда, - кивнула та. - Вы даже не можете себе представить, миссис Вилтаппер, как тепло стало у меня на душе, когда я вспомнила родной дом!
Вдова раскинула руки.
- Ох! - воскликнула она с излишней театральностью. - Ох! Как мило! Просто удивительно!
- Да, мэм. По-моему, капитану вполне можно доверять, он человек умный и благопристойный. Вы не против, если я поговорю с ним наедине на своем родном языке? Я хочу расспросить его о путешествии на мою родину. Вам будет скучновато это слушать. Ой, а чем вкусным так пахнет из кухни? Вы творите очередной кулинарный шедевр?
Хозяйка оживилась.
- Ох уж эта Полли, - затараторила она. - Сколько раз я ей говорила: готовь строго по моим рецептам! Но она всегда что-нибудь да сделает по-своему! Неопытная еще!
Все засмеялись.
- Миссис Вилтаппер, - перешел Бёртон на серьезный тон, - несколько месяцев назад меня произвели в рыцари. Клянусь вам, я никогда не запятнаю этот титул недостойным деянием.
"Интересно, - подумал он тут же, - могу ли я доверять самому себе, давая такого рода обещания?"
- Боже милосердный! - всплеснула руками вдова. - Рыцарь! Сэр в моем доме! Большая честь, ничего не скажешь!
Она подняла вуаль. Ее дряблое, в пигментных пятнах лицо, очевидно, когда-то было довольно привлекательным, да и сейчас его заметно освежала озорная, как у молодой женщины, улыбка. У старушки уже не было нескольких зубов, остальные пожелтели, но в ее бледно-голубых глазах так и сверкали искорки доброго смеха, и Бёртон не мог не улыбнуться в ответ.
- Простите меня за недоверчивость, - сказала вдова. - Вы действительно очень достойный человек, как и мой Томми, мир его праху. Оставляю вас вдвоем! - Бёртон поднялся, провожая ее до двери. - О, как вы галантны! Спасибо!
- Я очень рад нашему знакомству, миссис Вилтаппер. Можно я еще как-нибудь к вам зайду? Я знаю 17-й Уланский, и мне было бы интересно послушать о службе вашего мужа.
Глаза пожилой дамы увлажнились.
- Капитан сэр Бёртон, - воскликнула она, - заходите в любое время, когда сочтете нужным!
- Благодарю, мэм.
Он закрыл дверь и вернулся к сестре Рагхавендре, из-за которой, собственно говоря, и захотел побывать на Бейхем-стрит, 3 еще не раз.
- Что вы знаете о гипнозе? - спросил он ее.
- Я не раз видела, как гипнотизируют людей.
- Вы боитесь?
- Мне нужно узнать то, что я забыла. Вы хотите ввести меня в транс, да?
- Умница! - сказал он, ближе придвигая кресло.
Оказавшись с ней лицом к лицу, Бёртон посмотрел ей в глаза и перешел на бангалорский диалект.
- Расслабься. Смотри прямо мне в глаза.
Темные бездонные глаза девушки уставились на него.
- У тебя длинные ресницы, - сказала она.
- У тебя тоже. Не разговаривай. Расслабься. Дыши, как я. Представь себе, что твой первый вдох идет в правое легкое. Медленно вдохни, медленно выдохни. Следующий вдох идет в левое легкое. Медленно вдохни, медленно выдохни. Следующий - в середину груди. Внутрь. Наружу.
Он учил ее дышать в суфийском ритме, и у нее почти получалось - оставалась едва заметная дрожь, которую Бёртон обнаружил, измеряя ее пульс.
Он произнес следующие указания, вводя ее в цикл четырех вздохов, каждый из которых был направлен в определенный орган тела.
Ее сознание постепенно подчинялось ему, о чем говорили ее сияющие глаза, зрачки которых становились все шире и шире.
Внезапно по краям их появились черные круги, образуя перпендикулярные линии, и темно-коричневые радужные оболочки вспыхнули ярко-розовым. Бёртону почудилось что-то злобное, он зажмурился, изумленный, но иллюзия - если это была иллюзия - мгновенно исчезла.
Ее глаза вновь стали карими, зрачки - широкими и черными. Она вошла в транс.
Убедившись в этом, Бёртон заговорил глубоким голосом:
- Ты вернулась в прошлую ночь. Ты в Пенфолдской частной лечебнице, в палате лейтенанта Спика. Ты только что читала ему, но тебя прервали. В комнату входит человек.
- Да, - тихо ответила она. - Я слышу, как с легким скрипом открывается дверь. Я поднимаю взгляд от книги. Беззвучные шаги - и вот он здесь.
- Опиши его. В деталях.
По ее телу пробежала дрожь.
- Что за мужчина! Я никогда не видела такого. На нем сюртук из тисненого черного бархата, рубашка, штаны, туфли, шляпа - все черное; ногти выкрашены в черный цвет; и только волосы - прямые и такие длинные, что падают на воротник, - совершенно белые, как снег! И кожа такая белая! Он альбинос! Ни одного пятнышка цвета, кроме глаз; они отвратительно розовые, с вертикальными зрачками, как у кота.
Бёртон забеспокоился. Лишь минуту назад у самой девушки были точно такие же глаза и зрачки!
- В его лице что-то не так, - продолжала она. - Верхняя и нижняя губа вытянуты слишком далеко вперед, как на морде животных, а зубы, когда он улыбается, выглядят как настоящие клыки. Он входит в комнату, смотрит на лейтенанта, на меня, потом приказывает мне сходить за каталкой. Я ему подчиняюсь. У меня как будто нет своей воли.
- Значит, ты выходишь из палаты?
- На минутку, потом я возвращаюсь и…
Она остановилась и всхлипнула.
- Не волнуйся, - успокоил ее Бёртон. - Я с тобой. Ты в безопасности. Расскажи мне, что ты видишь в комнате.
- Троих людей! Точнее, я думаю, что это люди. Может, и нет. Они все невысокие, на них красные плащи с капюшонами, и они какие-то… перекошенные, у них все не как у людей: слишком длинные туловища, слишком узкие бедра, слишком широкая грудь и слишком короткие ноги. Но их лица, их лица, они… вместо них…
- Что?
- О, боже! Собачьи морды!
Бёртон, крайне удивленный, откинулся на спинку кресла. Потом вынул из кармана рисунок Доре, развернул его и протянул девушке.
- Такие?
Она отшатнулась и задрожала с головы до ног.
- Да! Пожалуйста, скажи мне, кто это такие? - закричала она.
Он взял ее ладони в свои и погладил.
- Не бойся. Все закончилось, Садхви. Все в прошлом.
- Но это не люди!
- Наверное, нет. Расскажи, что было дальше.
- Я иду обратно в палату лейтенанта Спика и везу каталку. Вижу этих трех… тварей, потом из-за моей спины выскакивает альбинос, хватает меня и зажимает мне рукой рот. Он такой сильный! Я не могу двигаться. Люди-собаки поднимают Спика с кровати, кладут на каталку и увозят.
- Есть ли поблизости другие медсестры? Кто-нибудь еще видел их?
- Нет, не думаю, я сейчас явственно увидела: это крыло лечебницы как будто вымерло; там ни души - нет даже тех, кто должен был дежурить.
- Эти твари выходят… и что дальше?
- И альбинос поворачивается ко мне, глядит в глаза, приказывает все забыть и всем твердить, что лейтенанта забрали родственники. Он выходит из палаты, я иду за ним по коридору до приемной. Я чувствую что-то странное. По пути я вижу нескольких медсестер, но они никак не реагируют; проходя мимо, альбинос что-то тихо говорит им. Мы доходим до приемной, и я вижу пустую каталку возле регистратуры. Альбинос приказывает мне подойти, я тупо подчиняюсь. Он что-то объясняет медсестре, она кивает и оглядывается. Потом он направляется к главному входу и, проходя мимо меня, шепчет: "Проснись!" - Она вдохнула и расслабилась. - Все, он ушел.
- Потом ты приходишь в себя и обнаруживаешь, что везешь пустую каталку и ничего не помнишь? - прервал ее Бёртон.
- Да.
- Понятно. Теперь закрой глаза и сосредоточься на дыхании.
Сестра Рагхавендра откинулась на диван. Голова опустилась на грудь.
- Садхви, - прошептал он. - Сейчас я буду считать от десяти до нуля. С каждым числом ты будешь просыпаться. Когда я дойду до нуля, ты полностью придешь в сознание, снова будешь веселой и активной, и твоя память сохранит все. Больше ты не будешь бояться, потому что все кончилось и все хорошо. Десять. Девять. Восемь. Семь…
Он досчитал до нуля, ее веки затрепетали и поднялись, зрачки сузились, она посмотрела на него, зажала руками рот и крикнула:
- Боже! Неужели это было на самом деле?
- Да, Садхви. Под воздействием шока ты загнала вглубь свои воспоминания, но мы сумели вытащить их на поверхность.
- Эти собакоподобные твари такие мерзкие!
- Я думаю, это дело рук евгеников.
- Нет! Они не могли сотворить такое с людьми!
- Может, они работали не с людьми, а что-то сделали с собаками. Или с волками.
- Да, - прошептала она. - Они похожи на волков.
- Но зачем им Спик? Вот чего я не пойму, - задумался Бёртон. Потом встал. - Ладно, спасибо вам, сестра Рагхавендра. Вы очень помогли мне.
Она встала, шагнула к нему и положила руки ему на грудь.
- Я еще хотела вас предупредить. Этот человек, альбинос - он… само зло. Я чувствую это. Вы будете очень осторожны, да?
Бёртон ничего не мог поделать с собой; его руки обхватили ее тонкую талию, и он прижал девушку к себе, глядя в ее бездонные глаза.
- Ой! - выдохнула она, но это был не протест.
- Я буду очень осторожен, - прошептал он. - И, если я раскрою тайну, можно я вернусь и расскажу тебе об этом?
- Да, капитан Бёртон.