- С шаттлом какие-то проблемы. Старт отложен на неделю.
В этом тоже не было ничего необычного. Японцы трепетно относятся к безопасности, поэтому стоит небольшой буре разыграться в сотне километров от стартового комплекса в Осаке, как старт откладывается, так как тамошним инженерам в любой волне выше метра чудится предвестие цунами.
Но даже если на море мертвый штиль, существует еще сотня причин и поводов для того, чтобы отложить старт. Малейшие неполадки при пробном запуске, отклонение стрелки одного из приборов хотя бы на волосок - и нам приходится ждать транспорта лишнюю неделю, а то и две. Удивительно, что некоторые космические корабли все же поднимаются с Земли и даже добираются до станции. Кроме того, поставщики, разбросанные по всему миру, также любят потянуть время. И вот шаттл стоит на старте, дожидаясь партии молочного порошка, или бананов, или полотенец с туалетной бумагой. Иногда кажется, что НАСДА существует для того, чтобы обеспечивать благополучие своих поставщиков, а не наоборот. В конце концов, меня опоздание шаттла напрямую не касалось. Танака сделал объявление по системе громкой связи.
Тут еще одна мысль пришла мне в голову. Я взглянул на огромную карту, где маленький крестик отмечал пункт земной поверхности, над которым сейчас пролетала станция. Мы были как раз над Новой Зеландией. Это означало, что мы входим в зону приема японского Центра управления полетом. Может быть, и мне пришло письмо?
Я поспешил во владения Сакая - благо, далеко лететь не пришлось - все приборы были здесь же, на мостике. Радист сидел за пультом дальней связи с таким равнодушным и отрешенным лицом, что напомнил мне то ли спящую лягушку, то ли погруженного в медитацию дзен-буддиста. Казалось, он не заметил моего появления. Или он действительно медитировал? Я невольно бросил взгляд на стоящий перед ним факс. Может быть, сегодня мне повезет?
В принципе, любой человек на Земле может прислать нам письмо. Для этого достаточно иметь доступ к факсу и знать наш адрес.
Практически же прилежные секретарши из НА-СДА аккуратно вскрывают адресованные нам письма и посылают их содержание на борт, когда станция Ниппон входит в зону приема. Оригиналы писем мы получаем на руки, когда возвращаемся на Землю. В общем это удобно. Нашему факсу не приходится без устали печатать послания всевозможных проповедников, невежд и фанатиков, решивших поболтать с космонавтами,- мы получаем письма только от ближайших родственников и друзей. А также, разумеется, приказы Центра, инструкции, сообщения от работающих на Земле ученых.
- У вас нет письма для меня, Сакаи-сан? - осторожно спросил я.
- К сожалению, нет, Леонард-сан,- отозвался радист, не поворачивая головы.
- Спасибо.
Это продолжалось уже не первый день и начало меня по-настоящему тревожить.
И тут я заметил краем глаза какой-то блеск на щите, висевшем рядом с центром связи. Я присмотрелся. Рядом с головкой шурупа примостилась крохотная капля воды. Воды? В составе воздуха на станции почти не было водяного пара. Я снял каплю пальцем и удивился еще больше - она была маслянистой. Я осторожно поместил каплю в пробирку, поднес ее к лицу и принюхался. Действительно- запах машинного масла.
- Что там, на этом щите? - поинтересовался я. Сакай неохотно поднял голову.
- Резервный пульт управления монтажной платформой. Резервный компьютер, контролирующий смену даты. Другие резервные приборы.
- Его можно открыть?
- Открыть? Разумеется. Видите эти шурупы? Если их вывинтить, пульт можно будет открыть.
Услышав наши голоса, Танака отвлекся от своей работы и пожелал узнать, что мы здесь обсуждаем. Я показал ему пробирку и маслянистый след на крышке щита.
- Меня интересует, откуда здесь масло? - пояснил я.- Капля была здесь, совсем рядом с щелью.
- Думаете, испорчен один изприборов?
- Возможно, и так.
Танака с сомнением покачал головой. Казалось, он спрашивал себя, что, собственно, я, Леонард-американец, делаю здесь на станции, среди всех этих высокоученых японских профессоров.
Я на секунду усомнился в своей идее. Для того, чтобы вскрыть щит, недостаточно вооружиться отверткой. Необходимо просмотреть соответствующие инструкции, руководства, техническую документацию и, возможно, посоветоваться с Центром управления полетом. Работу должен производить квалифицированный инженер, а по окончании сборки он обязан заполнить протокол и удостоверить своей подписью, что пульт вновь функционирует нормально. Короче говоря, это мероприятие очень сложное, дорогостоящее, и, главное, кто-то из профессионалов - Ивабути, Танака или Сакай - вынужден будет потратить несколько часов рабочего времени.
- Вы полагаете, что мы обнаружим там неполадки? - переспросил Танака.
- Да,
Я видел, что его ноздри трепещут от внутреннего напряжения.
- Какие повреждения конкретно?
- Я не знаю. Я буду знать это после того, как мы разберем пульт.
У меня не было никакой разумной причины ввязываться в эту авантюру. Только предчувствие, только... Dai rokkan.
Танака посмотрел на меня, как на шимпанзе, которая вздумала учить его квантовой механике.
- Soma bакапа! - проворчал он сквозь стиснутые зубы.- Оставьте пульт в покое, wakatakka?
- Hai,- ответил я.
Как-никак он выше меня по чину. Строго говоря - второе лицо на станции.
- Я полагаю, это капля моего крема,- вдруг подал голос Сакай.
Мы с удивлением уставились на него. Сакай нервно барабанил по пульту пальцами - совсем как Танака.
- Domo sumimasen,- поспешно заговорил радист.- Как раз перед тем, как вы вошли, я вернулся из своей кабины, где тщательно обработал лицо и руки жидким кремом. Это заняло не больше минуты. Я хочу, чтобы вы это знали, прежде чем решитесь предпринимать трудоемкие и бессмысленные действия.
Последняя, по-японски вежливая, фраза целила прямо в меня.
- Ну что, Карр, вы слышали? Это был крем. Полагаю, инцидент исчерпан.
Танака, также по-японски вежливо, дал мне понять, что я всего лишь глупый и заносчивый gaijin.
- Hai, командир,- согласился я.
Пробирка с таинственной каплей все еще была У меня в руках, когда я покинул мостик и отправился в лабораторию материаловедения.
Доктор Ким Чун By из Сеульского университета собрал у себя все самые современные и сложные приборы для химического анализа, какие только можно купить за деньги. Он не откажет мне в любезности исследовать эту каплю.
И если мои подозрения оправдаются, командир Исаму Танака, вам придется засунуть свой крем себе в задницу!
Глава 8
Ким Чун By, круглолицый улыбчивый кореец, приветствовал меня гораздо сердечнее, чем наши японские коллеги.
- Для меня большая честь видеть вас здесь, мистер Карр! - воскликнул он, разглядывая пробирку с таинственной каплей.
Не мешкая ни секунды, он отобрал пробу в стеклянный капилляр толщиной с волос, поместил его на центрифугу и нажал кнопку. Загорелись контрольные лампочки - новенький анализатор стоимостью в миллион долларов был готов к работе.
- Это займет время,- пояснил доктор Ким.
- Я не помешаю вашей работе? - поспешно спросил я.
- Вы мне никогда не мешаете,- отозвался кореец.- На сегодня мне осталось не так уж много работы. Думаю, я скоро смогу завершить свою диссертацию. Знаете, что такое диссертация?
Тут я невольно рассмеялся. Ким был очень вежлив, но в глубине души и он был не лучшего мнения о моем уме и образовании.
- Думаю, что знаю,- ответил я.- Вы хотите стать профессором?
- Профессором металлургии Сеульского университета,- продолжал Ким с воодушевлением.- Космической металлургии.
В этот момент мы услышали громкий скрежет. Казалось, кто-то постукивает гаечным ключом по внешней стенке лабораторного модуля. Нет, по меньшей мере, шестью ключами. Причем источник звуков явно перемещался от осевого тоннеля к свободному концу модуля. Увидев беспокойство на моем лице, Ким рассмеялся:
- Это всего лишь Спайдермен, мистер Карр. Хотите увидеть его за работой?
- С удовольствием,- я подплыл к иллюминатору, поднял светофильтр и заглянул в стекло.
Спайдермен - это прозвище робота-монтажника, который днем и ночью ползает по поверхности солнечных панелей и терпеливо и методично проверяет их состояние, а при необходимости ремонтирует. Спайдермен и в самом деле похож на огромного механического паука с трехметровым телом, где расположены аккумуляторы и блок управления. Впереди на теле закреплены две клешни с набором инструментов, с помощью которых Спайдермен работает с тончайшими листиками кремниевых фотоэлементов, рядом с клешнями расположены две подвижных камеры, а с боков - шесть суставчатых ног, с помощью которых Спайдермен передвигается по поверхности станции.
В отличие от монтажной платформы Спайдермен не может совершать экскурсии в открытый космос. На поверхности станции его удерживают мощные магниты, закрепленные на концах ног. Зато он может работать самостоятельно, повинуясь программе, заложенной в его компьютер. Кроме того, им можно управлять с помощью голосовых команд по радио. За все время существования станции не было случая, чтобы робот не понял приказа или совершил какую-нибудь ошибку. Добрый старый Спайдермен - наш надежный товарищ.
Когда-то десять таких роботов смонтировали солнечные панели станции. Затем девять из них вернулись на Землю. Спайдермен остался последним и единственным в своем роде. Ученые хотели проверить, как долго он сможет функционировать в космическом пространстве. Подозреваю, что Спайдермен переживет тех, кто обрек его на одинокий и бесконечный труд - пока он работает без единого сбоя, лишь линзы камер слегка помутнели от отраженного света.
Серебристое тело робота сверкало в солнечных лучах. Он добрался до грузового люка на конце модуля, клешней нажал на рычаг и вошел в открывшийся шлюз. Там Спайдермен забрал стопку тончайших листков, с помощью камер проконтролировал, ровно ли они лежат, и вновь выбрался из люка в безвоздушное пространство. Робот отправился дальше, чтобы заполнить листками пустые ячейки в структуре солнечных панелей, а специальная машина, расположенная в нижней части лабораторного модуля, тем временем подала в шлюз новую пачку фотоэлементов.
- Кремний, вероятно, самый дешевый строительный материал в Солнечной системе,- сказал Ким с затаенной нежностью в голосе.- Его можно найти буквально повсюду, на любой планете. Здесь, в космосе, при отсутствии силы тяжести и кислорода, мы можем собрать огромные кристаллические решетки. Только мы можем их построить, только мы можем их использовать. Ничего на экспорт - как это вам?
Он рассмеялся. Я тоже улыбнулся, хотя, сознаюсь, не понял, в чем соль его шутки. В принципе можно сказать, что наши "листочки" - усовершенствованные фотоэлементы, превращающие солнечный свет в электрический ток. В принципе можно. Но это все равно, что сказать, будто бы современный компьютер - это усовершенствованная электронная трубка.
- Вы видели, как строилась станция, мистер Карр? - полюбопытствовал Ким.
Я покачал головой.
- Мне посчастливилось увидеть это,- продолжал кореец.- Титанический труд. Огромное кольцо собирают на орбите из отдельных элементов. Все скрепляется кабелями. Щелк, щелк - и кольцо стабильно! Как знаменитый индийский фокус с веревкой, не так ли?! Затем к кольцу приваривается проволочный каркас для будущих панелей. И наконец роботы настилают листочки - фотоэлементы. Это было самое яркое впечатление в моей жизни. Запомните мои слова, мистер Карр, когда-нибудь мы построим на орбите огромные здания, небоскребы! Я не мог полностью разделить его восторг, но во время подготовки к полету мне довелось изучать историю строительства станции. Потребовалось пять шаттлов, чтобы доставить на орбиту фотоэлементы для монтажа солнечных панелей. На космической стройке было разработано и апробировано множество новейших, революционных технологий. Очевидно, для Кима это имело огромное значение.
- Мне кажется, наша станция достаточно велика,- заметил я.
- Ба! - Ким взмахнул рукой, с возмущением отвергая мое предположение.- Это пылинка! Это ничто по сравнению с нашими возможностями. К сожалению, наши поставщики не в состоянии обеспечить по-настоящему большую стройку. Потребуется слишком много ракет, чтобы доставлять на орбиту материалы. Выход только один: мы должны отказаться от пластика и строить из металла.
- Из металла?
Ким оглянулся по сторонам и заговорщицки подмигнул мне:
- Это великий секрет, мистер Карр! Вы обещаете сохранить его?
- Я буду нем, как могила! - заверил я корейца. Ему удалось по-настоящему разжечь мое любопытство.
Ким открыл шкаф и достал оттуда нечто узкое и длинное, завернутое в белый платок и перетянутое зеленым шнуром. Ким развязал шнур и сдернул платок. Я не поверил собственным глазам. Разумеется, я догадывался, что маленький кореец хочет показать мне нечто особенное, но я не предполагал, что когда-нибудь увижу на космической станции нечто настолько... архаичное.
Это был меч.
Ким нежно коснулся рукояти, затем поднял оружие так, что клинок засверкал в льющихся сквозь иллюминатор солнечных лучах.
- Такого меча еще не бывало на Земле,- сказал кореец.- Ни один самурайский меч не сравнится с ним. Он разрежет знаменитую дамасскую сталь словно масло. Его клинок - это единый кристалл металла. Жаль, что сейчас в мире не осталось рыцарей. Любой из них продал бы душу за подобный меч - выращенный вне Земли, в космическом пространстве.
Я взглянул на меч, а потом снова на корейца.
- Для чего вы его создали? Ким пожал плечами.
- Выращивание кристаллов в космосе - часть моей диссертации. Меч пригодится мне на защите в Токио,- он улыбнулся.- И еще потому, что я этого захотел. В невесомости и при сверхнизких температурах кристаллы металла вырастают необыкновенно большими и с необыкновенно упорядоченной структурой. Твердость кованного металла - ничто по сравнению с твердостью металла монокристаллического. Связи внутри кристалла невероятно сильны. Если металл ломается, он раскалывается по линии, проходящей между отдельными кристаллами. Но если такой линии нет, и весь блок металла представляет собой единый кристалл, то...
Я изумленно смотрел на маленького ученого. Казалось, его взгляд пронзал станы лаборатории и видел нечто, чего мне увидеть было не дано.
- Когда-нибудь мы заложим первые шахты на Луне,- продолжал Ким.- Мы найдем залежи металлов высочайшего качества и с помощью электромагнитных катапульт будем забрасывать на орбиту целые глыбы. Так будет решена проблема поставки. У нас будет строительный материал. У нас будет энергия. Океан энергии. В космическом пространстве столько энергии, что от нее порой нужно защищаться...
Раздался мелодичный звон. Анализатор закончил работу. Ким аккуратно завернул меч в платок, убран его на место, а затем взглянул на монитор анализатора, где разноцветные столбики на диаграмме означали компоненты, обнаруженные в таинственной капле.
- Странное вещество,- сказал Ким задумчиво.- Содержит около ста составляющих. Много органических веществ. Сера. Вода. Ионы металлов. Кремний. Бензопирены. Натрий.
- Это может быть жидкий крем? - быстро спросил я.
- Я не рискнул бы мазать лицо подобным кремом, - ответил кореец, улыбаясь,- но не забывайте, что я металлург, мистер Карр. Металлург, а не фармацевт.
Проклятье. У меня был результат анализа, но я не мог понять, что он означает. И тут мне в голову пришла идея.
- Если я принесу вам каплю крема, вы сможете определить, идентичны ли оба вещества?
- Вне всяких сомнений,- подтвердил Ким.- Если столбики на диаграмме совпадут - вещества идентичны. Если нет - то нет. Ошибки быть не может.
Я взглянул на часы. Сейчас я должен был приготовить ужин для всей команды. А вот завтра утром я вооружусь универсальным ключом и без труда добуду каплю крема из каюты Сакая.
- Можно, я принесу вам вторую пробу завтра? - спросил я Кима.- Вы согласны сохранить это в секрете?
Ким снова улыбнулся.
- Теперь у нас целых две тайны, мистер Карр,
- Так точно,- отозвался я.- Большое спасибо за все.
Глава 9
В помещении биологической лаборатории царил бесконечный ослепительный день. Многочисленные молочно-белые рефлекторы на стенах отражали солнечные лучи; под потолком ярко горели лампы дневного света. Горячий влажный воздух отдавал плесенью и гнилью. Казалось, открыв шлюз, я попал в тропические джунгли или экваториальный дождевой лес. Огромные аквариумы, в которых бурно ветвились неизвестные мне растения, пустые клетки, микроскоп с набором стекол, поблескивающие хромированные инструменты не нарушали этого впечатления. Передо мной была амбулатория работающего в тропиках врача, и застань я здесь как-нибудь изнуренного лихорадкой Тарзана, я бы не слишком удивился.
Я протиснулся в щель между столом и стеклянным шкафом и увидел в дальнем конце лаборатории пожилую женщину, которая, вооружившись пинцетом, укладывала семена в горшочки, обмотанные влажной тканью.
- Moshi moshi, Леонард-сан,- приветствовала она меня, ни на секунду не отрываясь от своей работы.- Что привело вас ко мне?
- Добрый день, Оба-сан. Вы поможете мне готовить ужин?
Она быстро взглянула на часы.
- Jaa, уже так поздно? Да, Действительно. Вы должны простить меня, Леонард-сан, за работой я часто теряю чувство времени.
Оба была нашим врачом. Когда все члены экипажа чувствовали себя превосходно, она проводила время за различными биологическими экспериментами, углубляясь в неведомые земным ученым области. В самом деле, где еще, как не на космической станции, можно было исследовать влияние невесомости и космических излучений на живые организмы? Оба была лишь немногим моложе командира Мориямы. Ее тронутое первыми морщинами лицо светилось такой внутренней теплотой и уверенностью, что любому больному становилось легче от одного ее присутствия.
- Если позволите, я хотела бы закончить этот эксперимент,- обратилась ко мне Оба, вновь взяв в руку пинцет.
- Никаких проблем.
- Вы слышали, что старт шаттла отложен? - спросила она, выуживая последние семена из маленькой пластиковой фляжки, которую держала в руке.- Говорят, по меньшей мере, на неделю. Когда я это услышала, я подумала, что успею сделать еще один посев. В нашей области остается множество загадок. До сих пор никто не может предсказать как повлияет невесомость на те или иные растения. Одни растения вовсе не замечают изменения условий, другие начинают чахнуть и болеть. Отчего? Никто не знает. Вот эти способны прорастать только при наличии силы тяжести, и я хочу проверить, какова минимальная сила тяжести, при которой они дадут побеги. Это свойство называют гравитропизмом. Но никто не знает, как именно растения регистрируют наличие силы тяжести.