– Может... Под чужим именем? – с невольным внутренним напряжением предложил он. – Не настолько я честолюбив, соваться туда с саморекламой…
– А узнают? Шанс мал, но есть. Под своим именем проще выдумать правдоподобную историю… под обстоятельства. Или с полицией столкнёшься. Они быстро выяснят… К чему лишние сложности?
Возразить было нечем. Сонливая одурь и вялость уже оставили Бориса, однако он не заметил, откуда в руках Службиста появились письмо и фотографии. Тот протянул ему верхнюю.
– Жена президента корпорации, – передавая фотографию, пояснил он с каким-то намёком. – Красивая, ничего не скажешь.
С мгновенного снимка смотрела красавица. Можно было сказать, обычная вторая жена миллионера, если бы не замечательно большие, чуть недоверчивые глаза. Они сразу привлекали, запоминались. Подобные женщины иногда обожают своих моложавых и солидных мужей, но она не казалась счастливой. Ей, по-видимому, ещё не стукнуло тридцать, хотя по снимку судить о возрасте такой женщины Борис не решался. Он с внутренним усилием оторвался от лица на фотографии, получил у Службиста письмо.
– От её братца. У нас на крючке за махинации с налогами. Сможешь, воспользуйся. Её обхаживает помощник президента, второй там человек, во всяком случае по должности. Вдруг повезёт, и выйдешь с письмом на неё или Набокова, Александра Сергеевича. – Он отдал Борису вторую фотографию. Улыбающегося, красивого и сильного мужчины, легко и привычно управляющего белой гоночной яхтой. – Наш ровесник. – И зачем-то рассказал: – Странный человек, этот самый Набоков. Есть счастливцы, к которым богатство само прёт. Без видимых с их стороны усилий. Он из таких, и очень богат. Коллекция картин чего стоит. Очень общителен и жизнелюбив, с кругозором шире интересов корпорации. У подобных людей всегда есть скелет в шкафу. Он знает, что мы знаем, скелет есть и можем его достать. А если придётся выбирать между корпорацией и необходимостью избежать неприятностей, он выберет последнее. – Предупреждая вопрос, добавил: – Этот козырь играет в чрезвычайных обстоятельствах. Неприятности таким людям стоят дорого, разрешение на них получить не просто. – В зеркальце заднего обзора возник, быстро приближался маршрутный автобус, и Службист закончил. – Это всё, чем мог помочь.
Не прощаясь, Борис выбрался из малолитражки, перехватил чемодан в правую руку. Внешне беспечный он направился к остановке. Службист ждал, пока он поднялся в автобус, и некоторое время ехал следом. Потом отстал, затерялся среди спешащих к аэропорту машин.
Итак, подумалось Борису, когда он опустился на свободное место рядом с женщиной и её годовалым ребёнком, началась работа. А к работе следует относиться серьёзно.
3
ПОМОЩНИК ПРЕЗИДЕНТА НАБОКОВ
Началась последняя волна летней жары. По глади млеющей под жарким солнцем Верхней Оби пробежала тень небольшого самолёта, выскочила на песчаный берег, перескочила на подстриженную траву частного владения.
Молодой человек в лётной одежде служащего компании козырьком ладони укрывал глаза от ярких солнечных лучей, наблюдал, как винтовой самолёт опускался, выровнялся у земли и, мягко подпрыгнув от соприкосновения с ней колёсами, покатил по сухой траве, весело неся на своём боку изображение стилизованной звезды. Не дожидаясь остановки двигателей, распахнулась дверца, и на траву легко спрыгнул поджарый, как спортивная лошадь, помощник президента компании. Увидав его, молодой человек широко заулыбался, бегом приблизился к крылу самолёта. Набоков пожал ему руку, обернулся к двум японцам, которые спускались по откидной лестнице.
– Господа, – объявил он японцам, наш человек проводит вас, – он показал на двухъярусный, в русском стиле особняк за деревьями. – Отдых, обед… Что у нас на обед?
– Осётр… Остальное секрет, – весело отозвался молодой человек.
Японцы поняли, закивали, заулыбались. Набоков глянул на золотые наручные часы, для японцев постучал по стеклу указательным пальцем.
– Лайнер на Токио через два часа пятьдесят две минуты.
Непрерывно улыбаясь, японцы почти суетливо заспешили к особняку. Из дверного проёма самолёта выглянул второй лётчик.
– Приеду машиной! – крикнул ему Набоков.
Лётчик кивнул, мол, понял, втянул лесенку и в уже загудевшем, покатившем самолёте захлопнул дверцу. Самолёт разбежался, легко взлетел, и Набоков проводил его взглядом, задумчиво огляделся. Затем последовал к особняку за своими гостями. По пути нагнулся, сорвал жёлтый полевой цветок. Вдевая стебель в петлицу спортивного пиджака, вдруг вспомнил, что японцы считают жёлтые цветы предзнаменованиями разлуки, слегка изменился в лице, отбросил цветок в сторону. Протёр пальцы носовым платком и с горечью усмехнулся своей мнительности. Перед внутренним взором опять предстала Она, и кровь заволновалась. Пришлось ослабить галстук, расстегнуть пуговицу воротника рубашки. На мгновение пожалел, что отправил самолёт. Триста километром расстояния между ними уже угнетали.
Хорошенькая бортпроводница разбудила Бориса, когда рейсовый лайнер лениво катил по посадочной полосе, сворачивал с неё в сторону. Весь перелёт до Бийска он проспал и выспался и, с готовностью не терять ни минуты, глянул в иллюминатор на аэровокзал, сразу принялся выстраивать в уме необходимую последовательность первоочередных дел. Остановились как раз по соседству с хвостовой частью гиганта сверхдальних пассажирских перевозок, в брюхе которого пропадали последние из тех, кто поднимались по трапу. Борис невольно обратил внимание на молодого мужчину, провожающего двух японских бизнесменов. Те поднялись несколькими ступенями, их головы оказались выше головы мужчины, и они рассмеялись какой-то его шутке. Затем заспешили вверх по трапу, а провожающий, вполоборота к Борису, помахал им ладонью. Он кого-то смутно напоминал, беспокоил потребностью вспомнить.
Воздух был жарким и душным. Ещё спускаясь по трапу, Борис опять увидал того, кто провожал японцев. Деловито посерьёзнев, мужчина направлялся к входу в главное здание аэровокзала. Борис живо преодолел последние ступени и ускорил шаг, попытался догнать его, взглянуть в лицо. Однако задержанный сумятицей при выходе из здания аэровокзала, он выскочил из парадных дверей на заполненную машинами привокзальную площадь, когда мужчина в светло-сером костюме сел на заднее сидение чёрного лимузина, захлопнул за собой дверцу. Проводив лимузин взглядом, Борис напряг память, попытался вытянуть из неё нужный ответ. Напрасно. Он отмахнулся от бесполезных мыслей и вернулся в здание, к месту выдачи багажа, чтобы получить свой чемодан.
Он не хотел терять ни часа из отведённых ему четырёх суток и не стал дожидаться конца рабочего дня, когда от аэровокзала к городку корпорации "Звезда" должен был отправиться междугородний автобус. К тому же, надо было самому оценить проходящую по горам дорогу, - на случай, если придётся срочно сматываться. И лучше бы заранее выбрать автомобиль и проверить, как он поведёт себя на протяжённом расстоянии, на разных скоростях. Наскоро пообедав в дешёвом кафе пригорода, он там же выяснил, где ближайшая точка продажи подержанных автомобилей. Благо, она оказалась недалеко.
Ему сразу понравился красный "Феррари". Он тут же мысленно окрестил его Красным Гепардом, что настраивало на определённые отношения. А определённые отношения с автомобилем были залогом взаимопонимания и доверия, уверенности в его надёжности при любых обстоятельствах. Однако Борис не подал виду, что положил глаз на Красного Гепарда, посмотрел другие легковухи, намеренно не замечая цепкой наблюдательности молодой и разбитной хозяйки стоянки. Наконец, как бы между прочим, поинтересовался стоимостью "Феррари". Поторговался, сбил цену до приемлемой. Хозяйка выдала ключ, чтобы он смог проверить работу двигателя; оставила возле его чемодана мужа, лысеющего, значительно старше неё толстяка с пятнами масла на синем фартуке и руках, сама же сходила в каменный домик, оформить документы.
Гепард не разочаровал. Резко набирая скорость, резко тормозя, Борис проделал развороты в тесных рядах других машин, после чего с визгом колёс остановил его напротив толстяка. Тот со слегка перекошенным от внезапных переживаний лицом достал несвежий платок, вытер пот с лысины и короткой шеи.
– Хорош… – Борис, как ни в чём ни бывало, одобрительно провёл ладонью по удобному рулю. – Мне нравятся старые модели.
– Не новая, – натянуто улыбнулся, согласился толстяк. – Я сам всё проверил. Не подведёт…
– Расплатитесь, как? Кредиткой? – вмешалась хозяйка с порога домика. Из-за связанных с деньгами алчных интонаций стало особенно заметно, что жизнь её не баловала.
– Нет.
Борис отсчитал необходимую сумму, протянул её мужу. Тот неуклюже отступил.
– Это ей… – сказал он. – Запойный я.
– Мог бы не объяснять, – подходя к ним, недовольно заметила молодая женщина.
Она пересчитала деньги и, оживляясь, отдала удостоверение личности с документами на машину. Борис забрал их, свой чемодан, после чего обнажил зубы в улыбке кинозвезды.
– Ваш парикмахер волшебник.
Женщина поправила причёску, глаза её стали ещё приветливее.
– Мы только открыли дело, – зачем-то объяснила она, наблюдая, как он убирает чемодан в багажник.
Борис снова уселся за руль и в отличном настроении, словно почувствовал везение, надавил педаль газа.
– Удачи, – пожелал он женщине, и едва её муж опустил в воротах цепь, позволил Гепарду сорваться с места. Цепь звякнула под колёсами, и он вырулил на дорогу. В потоке самых разных машин он направил набирающую скорость машину туда, где согласно навигационной карте был нужный выезд из города.
У Набокова в городе осталось только одно дело, но главное. Было оно сугубо личным, и он ехал в белом спортивном автомобиле, одетый в серые фланелевые брюки и светлый лёгкий свитер. Верх автомобиля он убрал, и его начинало возбуждать предстоящее возвращение в горы, под солнцем и на лихой скорости, с радостным переживанием предстоящей вечером возможности снова увидеть её… Он резко остановился напротив ювелирного магазина на главной городской улице.
В магазине, у дальнего остеклённого прилавка две женщины, по виду мать и дочь, высматривали нашейные украшения. По-восточному стройный продавец в белой рубашке с чёрным галстуком-бабочкой, завидев вошедшего Набокова, прижал каблуком педаль под ковром за прилавком, и бронированная дверь в углу помещения бесшумно сдвинулась в стену. Под любопытными взглядами женщин Набоков, не замедляя шага, вошёл в мягко освещённый короткий проход, и бронированная дверь за ним тут же задвинулась.
Просторная комната, в которой он очутился за проходом, была обставлена резной мебелью из красного дерева, и под тёплым искусственным освещением в мягком ковре заглушались не только звуки шагов, но и пропадали желания недорогие, суетные… На книжных полках располагались справочники в дорогих золотящихся переплётах, так или иначе связанные с ювелирными делами, в шкафу за стеклом привлекали взор разноцветные минералы. Из-за стола навстречу Набокову грузно поднялся и поспешно вышел навстречу толстый коротконогий армянин с холёным лицом и приторно-сладкой улыбкой.
– Дорогой! – обхватил он пухлыми ладонями протянутую ему сильную руку. – Я достал!! Это настоящий пятнадцатый век!...
Он притянул Набокова к письменному столу, вынул из сейфа-ящика под ним вишнёвого цвета замшевую шкатулку, не без трепета передал её дорогому гостю. Он ожидал от Набокова похвалы, точно школьник отличной отметки у строгого учителя. Его волнение передалось Набокову, и тот не сразу решился открыть шкатулку. Когда же открыл, лицо его озарилось сверканием драгоценных камней…
Дорога была новой, свободной, и Борис вёл своего Красного Гепарда легко, скоро. После заправки при выезде из города он ни разу не останавливался и за три часа преодолел половину предполагаемого пути. Миновал предгорья, и в горах пришлось сбавить скорость. Но уверенность, что будет на месте задолго до наступления темноты, не покидала его. Встречные машины попадались не часто, а однажды он обогнал, оставил позади пятизвёздочный автобус.
Он как раз глянул в зеркальце заднего обзора, когда из-за дальней скалы комаром вылетел белый спортивный автомобиль, удержался на краю дороги, выправился, понёсся дальше. Затем исчез из виду за пологой горой, чтобы спустя несколько минут снова появиться в зеркальце, но уже заметно ближе. Косясь на зеркальце, Борис надавил на газ, – без азарта, просто из желания проверить свой "Феррари". Белый автомобиль, как будто тоже ускорил движение, и постепенно Бориса стала затягивать, увлекать неожиданная игра. Водитель в том автомобиле, казалось, догадался о его настрое и охотно принял вызов. И вскоре Борис молил бога, чтобы на крутых поворотах у скал навстречу не выскочил ещё один безрассудный лихач.
Гонка продолжалась недолго. За гребнем подъёма Борис не увидал и не угадал крутого поворота и лишь чудом умудрился удержать "Феррари" на обочине дороги, остановить на краю обрывистого склона. В горячке гонки он выпрыгнул из машины, убедился, ни одно колесо не зависло без опоры, и глянул вниз. В полутора десятках метров обрывистый склон переходил в крутой скат к шумящей речке. Только теперь у него начали дрожать колени. Неуверенной рукой он опёрся о нос машины, а в голове, словно прокручивались видеокадры происшествия, подтверждая, сколь близок он был к разрешению всех своих проблем.
Он оторвался от тупого разглядывания камешка под ногами, медленно поднял голову к звуку приближения спортивного автомобиля. В сидящем за рулём гоночном преследователе сразу узнал того, кто провожал в аэропорту японцев. Однако прежнего беспокойного желания вспомнить, откуда лицо казалось знакомым, почему-то не возникало… И тут память Бориса прояснилась, как будто развеялся туман из малозначительных сведений, – именно его изображение было на показанной Службистом второй фотографии. Сосредоточенность на фотографии женщины помешала тогда уделить внимание и мужчине. Но теперь в уме отчётливо всплыло его имя: помощник президента корпорации Набоков.
– А я решил, знаешь дорогу, – с весёлым оживлением воскликнул Набоков и остановился рядом. – Помощь нужна?
Борис с отрицанием качнул головой, выпрямился, отгоняя прочь ненужные мысли.
Автомобиль Набокова рывком сорвался с места, но, проехав немного, резко приостановился, вернулся задним ходом.
– Могу понадобиться, – Набоков протянул Борису визитную карточку.
Белый автомобиль вновь бросился вперёд и через минуту пропал за горными склонами.
Борис небрежно повертел визитку. На одной стороне золотистым тиснением отпечатана стилизованная звезда, на другой тем же тиснением сообщалось: Набоков Александр Сергеевич, – ниже: вице-президент ЗАО " ЗВЕЗДА", – и ещё ниже указывались несколько телефонов, за московскими – два четырёхзначных.
– Вот и познакомились, – сам себе заметил Борис. Сунул визитку в карман, спокойно, как очевидное проявление везения, восприняв неожиданное знакомство с человеком, на которого должен был выходить весьма шаткими, затратными и ненадёжными путями.
Носком туфли он столкнул с края склона камешек, и тот с перестуками быстро покатился вниз, потом зашуршал по скату и, наконец, плюхнулся в речку.
Он ещё не включил фар, когда Красный Гепард поднялся на гребень очередного перевала, и вдруг, в чаше протяжённой долины, словно на ладони, возник красивый и по всему видать приятный городок. Городок приветливо завлекал спускаться к его улицам и озеру, на глади которого отражались и удваивались горящие вечерние огни. Возле набережной торчали мачты десятка яхт, прямо напротив летнего ресторана, светящего изнутри и заполненного людьми. Большое озеро было искусственным, его образовала плотина, перекрывающая горную речку и дающая городку электроэнергию. Спускаясь по серпантину дороги к плотине, Борис заметил на другом склоне очертания трамплина и различил горнолыжный подъёмник. Вдруг над озером, будто приветствуя его прибытие, взлетели, с шумом рассыпались светляками разноцветные петарды.
Милый городишко, подумалось ему. Он больше не удивлялся, не задавался вопросом, почему руководство корпорации почти круглый год живёт здесь, не жалуя свою штаб-квартиру в столице. Кажется, та штаб-квартира используется, чтоб отвлекать на неё внимание от подлинного местоположения корпорации вполне определённого круга лиц – скучных государственных чиновников, да занудливых акционеров.
За плотиной начинались улицы с двухъярусными ухоженными домами. На улицах встречались такси, но вообще машин было мало – жители отдыхали или развлекались. Он замедлил ход "Феррари" и поехал в направлении, которое должно было привести к главной площади и гостинице. Он ошибся, гостиница оказалась по пути к центру, в месте с удачным видом на окружающую природу. Высшего разряда, она бросалась в глаза современным архитектурным решением, и "Феррари" напротив её сверкающих парадных дверей предстал причудливым отголоском прошлого. Однако невысокий китаец в форме служащего гостиницы быстро спустился к его автомобилю, не выказав никакого удивления.
По знаку Бориса китаец ловко подхватил чемодан, впереди него вернулся к парадным дверям, вошёл в просторный, уютный холл. В баре и ресторане, судя по доносящимся приглушённым звукам, было людно, играла живая музыка. По широкой, накрытой мягкой ковровой дорожкой лестнице в холл бесцельно спускалась иссиня-черноволосая красивая женщина в роскошном вечернем платье. Она откровенно остановила вызывающий взгляд на Борисе, который приблизился к администратору, поинтересовался расценками. Получая от Службиста удивившую сумму денег, – единственно на текущие расходы, Борис узнал, что власти городка оберегали себя от наплыва и нездорового интереса малоимущих сверхдорогими условиями проживания. Гостиница, в которой ему теперь предстояло жить за счёт налогоплательщиков, подтверждала это в полной мере.
– Сплошной "люкс", – одобрительно заметил Борис, передавая удостоверение личности седому, с вытянутым лицом администратору, чей бархатный пиджак и белоснежная рубашка излучали солидность и процветание.
Тот даже не пытался ответить, поддержать разговор с новым постояльцем. Занёс данные в компьютер и возвратил удостоверение личности вместе со снятым с крючка золотистым ключом.
– Третий этаж, – произнёс администратор с холодным достоинством мажордома английского лорда, затем назвал номер, не столько Борису, сколько китайцу-носильщику.
Поворачиваясь, чтобы последовать за китайцем, Борис едва не столкнулся с той самой женщиной, что спускалась по лестнице, черноволосой красавицей. Вблизи она казалась a peu pres бальзаковского возраста. Борис решил, она из тех, кто после развода с одним мужем ищут по модным местам другого богача, при этом готовы искуситься интрижкой с кем угодно. Она уже выпила первый вечерний коктейль, и довольно крепкий, и не позволила ему отделаться беглым: "Пардон! Простите!"
– Я вас узнала, – пошла она в наступление. – Вы актёр. Не помню ваших фильмов… Но мне понравились.
Ей явно нужен был свежий привлекательный слушатель.
– Простите, я композитор, – возразил Борис.
Однако избежать продолжения ему не удалось.