Впрочем, не такими уж и скучными. Джей даже потерял сознание от ужаса. Слишком много неприятностей сложилось вместе: похищение, страх за собственную жизнь и сюрреалистическая картина шестерых его копий, сидевших за столом в конференц-зале. Вот почему он ушел в свою комнату, как только Кляйнман показал им их жилье. Вот почему он закрыл дверь, опустил жалюзи на окне и, сгорбившись, сел на кровать. Ему хотелось побыть наедине с собой. Он больше не мог находиться среди клонов.
Не мог находиться среди клонов? Прямо телешоу! Семейная вражда. Съешь свое сердце. Джей улыбнулся, представив, как смеялась бы над этим Патрисия. Он скучал по ней. Ему не хватало ее советов и одобрений. Грудь наполнилась печалью. О боже, что он скажет ей, если представится такая возможность?
Джей вздохнул и посмотрел на циферблат электронных часов, стоявших на столе. 4.30 утра. Он сцепил пальцы вместе и взглянул на обручальное кольцо. Он чувствовал тоску: по жене, по своей квартире в Ист-Виллидж, по рутине на работе, по нормальной жизни. На часах сменилась минута.
Забавно, как работа подготовила его к подобным обстоятельствам. Насмотревшись на коррупцию и голодных людей, он научился быть непричастным к событиям. Джей научился анализировать ситуацию. Иначе он сгорел бы от собственных эмоций. Сочувствие и беспристрастность - это два берега одной реки. Вы либо несетесь к одному из них, крича на митингах, как обезумевший дикарь, либо успокаиваетесь на другом берегу и, вытащив планшет, приступаете к аналитической работе. Конкретная и бесстрастная информация гораздо эффективнее способствует переменам в обществе. Вероятно, их семерых собирались пристроить к какой-то работе. Джей знал, что семь человек - большая сила. Поэтому он решил подправить воображаемую рубашку, подтянуть галстук и согласиться на полное содействие. Кроме того, когда человек с оружием просит ваш бумажник, вам лучше отдать его без всяких споров.
Однако этой ночью Джея осаждали и другие вопросы. Большие вопросы о прошлом. Допустим, Кляйнман говорил им правду. Но тогда почему родители водили Джея на художественные выставки? Потому что им самим хотелось этого? Или потому что они выполняли чужие приказы? Где проходила черта? Где заканчивалась их забота о ребенке и начинался эксперимент?
Или взять, например, тот период времени, когда его родители "умерли" и Джея перевезли в Омаху - в дом мифического дяди Карла и тети Жаклин. Как много путей перехода во взрослую жизнь он имел, принимая (или игнорируя) рекомендации ученых, строчивших тайные директивы из бункера в Виргинии? Какая жизнь могла бы быть у него, если бы он не прислушивался к приемным родителям? Где бы он сейчас находился? Кем бы стал? Солдатом? Ученым?
Джей прикусил губу. А было ли у него вообще какое-то детство?
Он хихикал в темноте. Он кивал и яростно покачивал головой. Прикольный вариант! Здесь стены тоже могли говорить. Они инструктировали его. Он осмотрел пространство под кроватью, заглянул во все ящики стола и комода, но камер наблюдений не было. Ни одной! Хотя стены продолжали утверждать, что он находился под постоянным наблюдением; что видеокамеры размером с булавочную головку располагались повсюду, а наномикрофоны, распыленные в воздухе, теперь попали в его легкие, передавая каждое слово и каждое биение сердца.
Килрой 2.0 поблагодарил говорящие стены за это предупреждение. Он так и сказал им, хотя они лишь укрепили его мнение о секретной базе. Везде глаза и уши. Мелкие сошки пытались выведать секрет его вездесущности. Но "пешеходы" снова потерпят поражение.
Сегодня подтвердилось многое, о чем он проповедовал с кафедр своих веб-страниц, через мириады сетевых контактов, которые ему помогали поддерживать верные Двенадцать апостолов: Двоичная фея, Блэкджек, Случайный Роб, Спец(к), Тырок и другие. Он давно уже слышал о принудительном развитии людей и нейронных базах воспоминаний. Его преданные апостолы добывали эту информацию из удаленных источников, и он, Килрой 2.0, вставлял ее в свои пророчества. Он раскрывал великий заговор правительства. Но сегодня он сам стал объектом конспирации.
Килрой лежал в темноте и смотрел на стены. В стены. Он слушал их инструкции. Наконец-то они вновь заговорили.
килрой 2.0 здесь
килрой 2.0 везде, говорили они
ты тоже здесь, ответил он
но ты больше не в месте без времени, ты не в храме
я знаю, рабочие пчелы забрали меня
сейчас это не важно, ты дома
дома?
новый дом для нового момента; здесь что-то важное; слушай нас
я слушаю
вернулась жизнь твоего прежнего бытия; ее призрак охотится за тобой
я не понимаю
он осколок, вторгшийся в твою божественность; он потворствует ошибкам; ты, который не ты, может разрушить тебя
пожалуйста, объясни
килрой 2.0 был началом и концом
был?
теперь ты только омега, конец; призрак твоего прежнего охотится за тобой; объяви ему войну
кому
тому тебе, который не ты; тому, кто не омега
альфе
да
джон альфа является началом
как ты являешься концом
я конец и начало
чтобы спасти себя, ты должен убить твое прежнее "я"
я сделаю это
ты должен помочь рабочим пчелам, мелким сошкам, "пешеходам"; вместе вы найдете альфу; вместе вы убьете его
Молчание.
килрой 2.0 здесь, сказали стены
В ответ из темноты послышалось хихиканье.
- Килрой 2.0 везде!
Той ночью из всех семи "близнецов" спал только отец Томас. Ему снились адские огни, горящая плоть и демоны, пожиравшие легионы проклятых грешников. Он видел поля, на которых десятки тысяч крестов тянулись к алому горизонту. На каждом из них был распят Христос. Мессии выли, выкрикивая его имя.
Томас шел через толпы детей со стигматами на руках и ногах; их лица были перепачканы кровью. Падшие ангелы поднимали свои обожженные крылья к оранжевому небу и вопили от боли. Он видел своих живых родителей, которые совокуплялись в пылавшей крови освежеванных козлов. Острые скалы прорастали из земли, пронзая несчастных людей. Все вокруг превращалось в симфонию криков.
Томас вышел к полю крестов и опустился на колени перед Спасителем. Он заплакал. Слезы падали на землю и с шипением испарялись.
Покинь это место, велел Иисус.
Томас посмотрел на него.
- Почему, Владыка?
Ты не принадлежишь ему.
Томас благодарно улыбнулся сквозь слезы.
- Ты не поможешь мне, Господи? Отправь меня на небеса.
Нет.
Томас пошатнулся.
- Но почему?
Христос улыбнулся. Затем его рот медленно растянулся в стороны… до самых ушей, став похожим на змеиную пасть. Окрашенные кровью зубы превратились в клыки, с которых капала слюна. Терновый венец уступил место огромным рогам. Томас съежился от страха.
Ты не принадлежишь ни к какому месту, сказала тварь и сорвала левую руку с гвоздя распятия. Она с усмешкой погладила щеку Томаса.
- Почему? Почему?
Разве не ясно, плоть? У тебя нет души.
Отец Томас проснулся с хриплым криком. Он несколько минут стонал и, глядя в темноту, царапал ногтями правую щеку.
Глава 5
В полумраке был виден лишь силуэт. Мужчина стоял на коленях в пыльном обвалившемся тупике подземного тоннеля. Осветительные лампы, предназначенные для строительства линий метрополитена, били лучами ему в спину. Он приветствовал их тепло. Он месяцами жил как добровольный затворник - неутомимый крот-копатель, присматривавший за прокладкой незаконного тоннеля, возводимого в основании одного из самых крупных мегаполисов Америки. Этот тоннель проходил под знаменитым городским бульваром.
Дыхание мужчины было спокойным и уверенным. Особый респиратор на пол-лица - забавный противогаз, напоминавший рыло штурмовика из "Звездных войн", - блокировал пыльную взвесь, наполнявшую воздух, и позволял ему без помех сосредоточиваться на работе. Его взгляд скользнул по запутанному пучку проводов. Рука потянулась к помятому ящику с инструментами, стоявшему слева от него. Накрашенные ногти задели отбойный молоток, оставленный здесь одним из рабочих. Мужчина вздрогнул, почувствовав, как грязная смазка с измельченной каменной крошкой попала ему под ногти. Он издал раздраженное рычание, превращенное дыхательной маской в нелепый хрип. Его брови изогнулись от отвращения.
Холодные синие глаза мужчины метнулись к набору инструментов. Он схватил кусачки и поднес их к металлической коробке, лежавшей у его колена, - к небольшому распределительному щиту размером с коробку из-под туфель. Чуть дальше маячила дюжина черных металлических цилиндров - его алтарь смерти. Он перекусил провод и, оголив изоляцию, скрутил его с другим проводником. Ловкие пальцы обмотали соединение липким куском изоляционной ленты. Губы под маской растянулись в улыбке. Он щелкнул зубами, словно удовлетворенный хищник. Внутри металлической коробки замигала красная лампочка. Вы только посмотрите! Веселый рождественский огонек для его особого подарка!
Непринужденным взмахом руки он закрыл металлический ящик с инструментами. Они больше не были нужны. Он закончил все приготовления. Мужчина небрежно оттолкнул ящик в сторону, и тот со скрежетом заскользил по гравию к стене тоннеля. Взгляд молодого человека вновь вернулся к отбойному молотку - точнее, к гибкому шлангу, по которому подавался воздух.
Ловкие пальцы с маникюром отвинтили гайку и отсоединили шланг. Взвесив его в левой руке, мужчина поднялся на ноги. Он прищурился от яркого сияния ламп, осмотрел тоннель - плод его усилий - и сорвал с лица дыхательную маску. Джон Альфа снова усмехнулся. Маленькие острые зубы, казавшиеся ослепительно белыми на фоне темной бородки, блеснули в свете прожекторов. Он отвернулся от темного алтаря из массивных бочек и зашагал по проходу к тусклому огоньку, маячившему впереди. Его пальцы по-прежнему сжимали шланг.
Альфа свернул в боковой проход, освещенный лампами, свисавшими с потолка. Подвальный коридор полого спускался к помещению, в котором прежде размещался склад. В конце коридора стоял переносной компрессор. Рядом лежал серебристый шуруповерт с пистолетной рукояткой. Мужчина приподнял инструмент, напоминавший пистолет-автомат, и прикрепил к нему воздушный шланг. Затем, щелкнув тумблером, он включил компрессор. Тот весело загудел, отрыгивая пар в полумрак подвального прохода. Джон Альфа полюбовался своим отражением на полированной головке шуруповерта. Симпатичный дьявол! Он еще раз усмехнулся.
Альфа направился к толстой двери складского помещения. За его спиной раздавалось пыхтение компрессора. Воздушный шланг, прикрепленный к шуруповерту, скользил по бетонному полу, как послушная змея. Он открыл дверь, и его глаза, неизменно холодные и проницательные, встретили взгляд ожидавшей гостьи. Ее рот изогнулся от страха. Вот и ладненько.
Он прошел мимо ящиков, наполненных хламом, и остановился в центре комнаты - позади установленной на треножнике видеокамеры. Он задорно подмигнул своей гостье. В его груди разрасталось сладкое томление. Джон Альфа протянул руку к видеокамере, нажал на красную кнопку записи и приблизился к женщине, привязанной к стулу. Неужели это он превратил ее лицо в такую восхитительно бесформенную и кровоточащую маску? Да, это он избил ее! Какой негодник!
- Ты рассказала мне о многом, - небрежно произнес он, возобновляя беседу.
Несколько часов назад Альфа прервал их разговор, потому что его гостья потеряла сознание от боли.
- Но я не успел сообщить тебе о своих дальнейших планах. Нужно было принести кое-какие вещи. Теперь, я полагаю, все готово.
Он кивнул на жужжавшую видеокамеру.
- Сейчас мы сделаем маленький клип. Наш совместный фильм ужасов. У меня недавно появился друг, который просто млеет от подобных зрелищ. Парню нравятся такие фильмы.
Альфа поднес к лицу жертвы серебристый инструмент. Полированная головка шуруповерта мерцала в дюйме от подбородка женщины. Он нажал на выключатель. Головка завращалась, издавая визг, знакомый в каждой автомастерской. Випппп! Женщина закричала. Она неотрывно смотрела на мелькавшее гнездо и пыталась отклонить свою голову назад. Шуруповерт едва не задевал ее нос. Мужчина отключил инструмент.
- С помощью этой штуки снимают колеса с машин, - зловещим шепотом произнес Джон Альфа.
Мужчина опустил оружие пытки, шагнул за спинку стула и осмотрел руки связанной жертвы. Пригнувшись к женщине, он зашептал в ее ухо:
- Позволь мне поделиться своими мыслями. Моими планами на будущее. Я думаю, что боль объединяет мир. И сейчас тут будет много боли…
Он зажал в гнезде инструмента один из ее пальцев. Когда шуруповерт вновь завращался, плоть и кости вырвались из кисти красными кусками. Кровь брызнула на ножки стула, пол и стену. Джон Альфа даже не моргнул. Он продолжал ворковать в ухо женщины. Его низкий уверенный голос усилился до крика, вторя визгу инструмента и воплям жертвы, наполнявшим комнату.
- Тут! Будет! Много! Боли!
Глава 6
Доктор Дефалько - тот бородатый луноликий мужчина, который вчера советовал Джону не дергаться в ремнях передвижной тележки, - вел "близнецов" по коридорам жилого сектора. Время на часах едва перевалило за семь. Тоскливое утро на секретной базе. Дефалько вежливо отказался отвечать на вопросы семерых экскурсантов. Однако когда тощий парень, упавший вчера в обморок, спросил: "Куда мы идем?" (кажется, Джей, если Джон правильно запомнил его имя), Дефалько пробубнил: "В столовую". А когда Джек, мышиный генетик, поинтересовался: "Мы сможем побеседовать с Кляйнманом?", бородатый доктор нехотя процедил сквозь зубы: "Да. После завтрака". Это вызвало у Майкла (морская пехота Соединенных Штатов) еще один вопрос: "Что там у вас за жратва?"
Бородатый очкарик - тот невнятно говорящий толстяк, которого Джон окрестил психом (между прочим, этот тип единственный, судя по запаху, не помылся в душе и не надел военную одежду, подаренную им правительством), - пропищал вопрос о своих компьютерах. Дефалько ответил, что вскоре их установят в общей комнате. Джон хотел спросить, почему Килрою разрешили пользоваться личными вещами, а остальным не предоставили такой возможности? Но затем он передумал и решил не возмущаться. Вряд ли его "Гибсон" мог пригодиться в подобной ситуации и выручить страну в момент чрезвычайного кризиса.
Коридоры базы уже не выглядели мрачными и пугающими. Теперь, когда Джон стоял на ногах, а не извивался в путах на тележке, они казались милыми и симпатичными. Он отметил довольно практичное освещение: флуоресцентные панели чередовались с белыми потолочными плитками. Серые оштукатуренные стены украшала скромная и искусно сделанная мозаика - по обеим сторонам в средней части стен тянулась и уходила вдаль горизонтальная двойная спираль.
"Вот на что идут мои налоги", - мелькнуло в голове Джона.
Какое-то время они шагали в полном молчании. Этот сектор походил на лабиринт и одновременно на больницу 50-х годов и государственную школу. Они прошли через несколько двустворчатых дверей, оборудованных кодовыми замками. Джон не заметил ни одного окна. Столовая располагалась в большом зале, где среди стальных колонн размещались ряды стульев и столов. При виде солнечного света Джон улыбнулся. Это помещение тоже имело остекленный потолок.
Они принялись нагружать подносы тарелками с яичницей, ломтиками колбасы и оладьями из горячей кастрюли. Когда все наконец собрались у раздаточного стола, Дефалько прочистил горло.
- Наслаждайтесь завтраком, джентльмены. Скоро к вам придет доктор Кляйнман.
- И долго его ждать? - дрожащим голосом спросил отец Томас.
Джон отметил, что, несмотря на хаки и черную рубашку, мужчина по-прежнему выглядел как священник.
- Вы и глазом моргнуть не успеете.
Дефалько переступил через порог и закрыл за собой двойные двери столовой.
Джон сел рядом с Джеком. Яркий солнечный свет, отражавшийся от колонн, слепил ему глаза. Он устало прищурился. После ночной беседы голова казалась высохшей пустыней - раздувшейся и эфемерной, как полузабытый сон; как фары в тумане. Несмотря на душ и бритье, Джон чувствовал себя отвратительно. Впрочем, Джек выглядел еще хуже. Бессонные ночи вдвойне тяжелы для семейных людей. Генетик сонно почесывал бороду и с отвращением смотрел на завтрак. Никто из них не произнес ни слова. Майкл прошел мимо Томаса, сидевшего за другим столом, и, опустив поднос на пластиковую столешницу, устроился напротив Джона. Морпех, как всегда, был бодрым и свежим. Он поставил на стол две пачки молока и хмуро покосился на двух поникших "близнецов".
- Ну-ка, выгрузить свинец из глаз, - прикрикнул он. - Сегодня рабочий день, бойцы. Сегодня мы узнаем все.
- Вот этого я и боюсь, - ответил Джек.
- Чего здесь бояться? - спросил Майкл перед тем, как набить рот яичницей.
Джон едва не рассмеялся. Он не верил своим глазам. Морпех держал вилку и нож, словно барабанные палочки. Он ловко орудовал ими и, зачерпывая еду с тарелок, с потрясающей скоростью отправлял ее в рот.
- Сегодня нам объявят приказы, - продолжил Майкл, нанизывая колбасу на вилку. - Мы больше не будем протирать штаны на задницах. Мы приступим к действиям.
Доктор Майк и Джей направились к столам. Джону они напомнили школьников, решавших, где им сесть. Лишившись делового костюма, доктор Майк уже не выглядел отважным Дэппер Даном. Да и синяк на виске не придавал ему бравого вида.
- И ты этому рад? - спросил Джек. - Прекрасно. Просто прекрасно.
Он покосился на приближавшихся "близнецов" и снова повернулся к Майклу.
- Только я не похож на тебя. Лично я не напрашивался на эту встречу и не хочу принимать чужие приказы. У меня имеется свой дом. Своя жизнь. Жена. Наверное, она сходит с ума, тревожась обо мне. И мои девочки…
Он осмотрел столовую.
- Меня тошнит от этой базы. Знаешь, какие два слова пришли мне на ум сегодня утром? Лабораторные крысы. Вот как я себя чувствую. Как крыса в лабиринте.
Майкл осушил одну из картонок с молоком, смял ее крепкими пальцами и весело хмыкнул.
- Что? - возмутился Джек. - Ты хочешь сказать, что чувствуешь себя иначе?
- Меня не волнует, кто вы такие, - ответил Майкл. - Дворник, генетик, пресс-атташе ООН… У каждого всегда имеется цепь команд. Всегда находится рыба крупнее. Все мы выполняем чьи-то приказы. Единственное, что отличает нас друг от друга, это уровень управления: кто и от кого принимает приказы.
- И что?
- Сейчас ты бесишься, потому что изменилась цепь твоих команд.
Тощий - кажется, Джей, - протестуя, взмахнул рукой.
- Минутку!
Он указал на Джека.
"Похоже, ему нравится говорить, размахивая руками, - отметил Джон. - Прямо как мне".
- Парень прав, утверждая, что мы другие. Возьмите, например, клонирование. Это вмешательство в личную жизнь. Вы хотя бы раз подумали о том, что сказал нам старик? Вы размышляли над его словами? Сколько, по-вашему, международных законов было нарушено при реализации этого проекта? Вы учли, что я могу знать все ваши мечты… все ваши грязные секреты, которые были у вас до наступления четырнадцати лет?