- И благополучно уничтожила все следы, - согласился Нагиб. Он смотрел, скрестив руки, как патологоанатом продолжал предварительный осмотр тела, разглядывая кожу головы, глаза, щеки и уши, как постепенно двигал ее нижней челюстью и в конце концов открыл рот и с помощью лопаточки заглянул в него, соскоблив пену, грязь и песок с высохшей перепонки языка, внутренней поверхности щек и горла. Он закрыл рот и внимательно осмотрел шею, вздутие на ней и шейные позвонки, вывихнутое правое плечо и руки, неуклюже и почти стыдливо сложенные вдоль тела.
- Сколько ей лет? - поинтересовался Нагиб.
- Дождитесь отчета.
- Ну пожалуйста! Мне же надо с чего-то начать.
Патологоанатом вздохнул.
- Тринадцать-четырнадцать. Примерно так. А на правом плече есть признаки посмертного смещения.
- Да, - согласился Нагиб. Из профессионального тщеславия ему хотелось показать патологоанатому, что он сам пришел к такому же выводу, поэтому, не удержавшись, инспектор сказал: - Я подумал, что окоченение произошло до того, как ее смогли похоронить. Возможно, при окоченении ее рука была поднята вверх над головой. А те, кто хоронил ее, попытались вернуть ее на место, чтобы завернуть в мешковину.
- Возможно, - согласился патологоанатом. Похоже, он не относился к тем, кто делает необоснованные выводы.
- И какое это дает нам время после смерти?
- Трудно сказать, - ответил патологоанатом. - Чем жарче, тем быстрее наступает трупное окоченение, но оно и проходит быстрее. А если она, скажем, бежала или боролась, то все процессы ускоряются.
Нагиб сделал глубокий вдох, чтобы подавить нетерпение.
- Хотя бы приблизительно?
- Обычно плечевые мышцы подвергаются окоченению в последнюю очередь. Все начинается примерно через три часа, нередко - через шесть-семь часов. После этого… - он покачал головой, - процесс может занять от шести часов до двух дней.
- Но три часа - минимум, верно?
- Обычно так, хотя бывают исключения.
- Исключения всегда бывают, - отозвался Нагиб.
- Это верно. - Патологоанатом пальцем поддел тонкую цепочку вокруг шеи, на которой висел серебряный коптский крестик. Он взглянул на Нагиба - оба подумали об одном и том же. Еще одна мертвая коптская девочка. При нынешних беспорядках и волнениях в регионе не хватало только этого.
- Красивая вещь, - заметил доктор.
- Да, - согласился Нагиб. Значит, ограбление отпадает.
Патологоанатом поднял юбки девочки, но ее поношенное нижнее белье было нетронуто. Никаких признаков сексуального насилия. И вообще насилия, если не принимать во внимание проломленной головы.
- А можно сказать, давно ли она умерла?
Патологоанатом пожал плечами:
- Я бы не рискнул. Для этого надо проводить исследование.
Нагиб согласно кивнул. С телами, найденными в пустыне, это действительно обстояло так. Месяц, год, десять лет - они все выглядели одинаково.
- А причина смерти? Удар по голове, верно?
- Пока еще рано делать окончательный вывод.
Нагиб скривился.
- Ну же! Я не буду на вас ссылаться, если не подтвердится.
- Все так говорят. А потом ссылаются.
- Ладно. Если не удар по голове, то, возможно, ей сломали шею?
Доктор побарабанил пальцем по колену, размышляя, стоит ли поделиться догадкой или лучше промолчать.
- Вы действительно хотите знать мое мнение? - наконец поинтересовался он.
- Да.
- Вам оно не понравится.
- Попробуйте.
Патологоанатом поднялся. Положив руки на бедра, он подошел к окну и бросил взгляд на безбрежные желтые пески Восточной пустыни, над которыми дрожал раскаленный воздух. Монотонность вида нарушалась только суровыми горами Амарны.
- Ну что же, очень хорошо, - улыбнулся он, отлично понимая, что такие события не будут частыми в его практике. - По моему мнению, она утонула.
III
Нокс нашел Омара Тофика в офисе, с отверткой в руках и на коленях перед разложенными на полу внутренностями компьютера, корпус которого стоял отдельно.
- Неужели нет других забот? - поинтересовался он.
- Компьютерщики смогут прийти только завтра.
- Тогда найми других.
- Другие стоят дороже.
- Да, потому что приходят, когда в них есть нужда.
Омар пожал плечами, будто соглашаясь со справедливостью сказанного, но Нокс сомневался, что его слова возымеют действие. Тофик - молодой человек, выглядевший даже моложе своего возраста, которого недавно назначили исполняющим обязанности руководителя Высшего совета по делам древностей Александрии. Однако все знали, что Юсуф Аббас - Генеральный секретарь Высшего совета по делам древностей Египта - хотел этим назначением получить послушного и легко убираемого подчиненного, которого сменит уже на постоянной основе один из его доверенных помощников. Знал об этом и сам Омар, слишком робкий, чтобы этому воспротивиться. Он проводил все время в старом офисе, скрываясь от удивленных сотрудников и занимая себя такими необременительными занятиями, как сейчас. Тофик поднялся и вытер руки.
- Так чем я могу быть полезен, мой друг?
Нокс помедлил.
- На рынке я видел старую чашу. Хорошо растертая глина после обжига. Серо-розовая. Примерно семь дюймов в диаметре.
- Она может быть чем угодно.
- Да, но у меня есть ощущение, понимаешь?
Омар серьезно кивнул, будто проявляя уважение к ощущениям Нокса.
- Ты хочешь посмотреть базу данных?
- Если можно.
- Конечно. - Омар гордился своей базой данных. Ее создание являлось его основным занятием до неожиданного повышения. - Ты можешь устроиться в кабинете Махи. Ее сегодня не будет. - Они вместе прошли в другое помещение, и Омар сел за ее стол. - Дай мне минуту, - сказал он.
Нокс кивнул, подошел к окну и посмотрел на стоявший внизу джип. После эпопеи с Александром Македонским ремонт машины обошелся ему в целое состояние, но она верно служила уже много лет, и он не жалел потраченных денег.
- Есть новости от Гейл?
- Нет.
- Ты знаешь, когда она возвращается?
- Когда закончит, полагаю.
Омар покраснел и сказал:
- Все готово.
- Извини, - смутился Нокс, - я неудачно выразился.
- Все в порядке.
- Просто все об этом спрашивают, понимаешь?
- Потому что она нам всем очень нравится. Вы оба нам нравитесь.
- Спасибо, - отозвался Нокс и принялся за работу с базой данных: цветные и черно-белые фотографии чаш, блюд, статуэток, погребальных ламп. В основном он быстро скользил взглядом по изображению и переходил к следующему, а старый компьютер надрывно постанывал, стараясь не отставать от заданного темпа. Иногда его взгляд задерживался на отдельных предметах, но потом он убеждался, что искал не это. С древними артефактами всегда происходило именно так: чем больше смотришь, тем больше находишь различий.
Омар вернулся с графином воды и двумя стаканами.
- Есть успехи?
- Пока нет. - Он закончил с базой данных. - Это все, что есть?
- По местному происхождению - да.
- А не местному?
Омар вздохнул.
- Когда я только начинал этот проект, то обращался с письмами во многие музеи и университеты. Тогда ответов пришло немного. Однако после моего назначения на эту должность…
- Просто удивительно! - рассмеялся Нокс.
- Но мы еще не ввели эти данные. Пока они все на бумажных носителях или дисках.
- А можно посмотреть?
Омар открыл нижний ящик картотечного шкафа и вытащил коробку с дисками.
- Они еще не разобраны, - предупредил он.
- Это не важно, - сказал Нокс и вставил первый диск в компьютер, отозвавшийся громким ворчанием. На экране появилась страница с ногтями большого пальца. Куски папируса и хлопковой ткани. Он перешел на другую страницу, затем следующую. Керамические изделия, до которых, он в конце концов добрался, оказались красочными и фигурными, совсем не похожими на то, что он искал.
- Ладно, не буду мешать, - сказал Омар.
- Спасибо. - На втором диске размещались скульптуры Римского периода, на третьем - драгоценности, а четвертый диск оказался испорчен. Мысли Нокса неожиданно перескочили на совершенно другое, возможно, из-за вопроса, заданного Омаром. Ему вдруг вспомнилась Гейл во время завтрака на горной дороге к Нилу в Эль-Минья, то, как она слизнула с верхней губы кусочек глазури от выпечки, как развевались на ветру ее черные волосы и как улыбнулась, заметив, что он на нее смотрит.
На восьмом диске была лекция по анатомии, рассказывающая о том, как отличить чернорабочих от праздных богатых по толщине костей и искривлению позвоночника.
В то утро в Эль-Минья зазвонил мобильный телефон Гейл. Она посмотрела на номер и отвернулась от него на сиденье, не став сразу разговаривать, но разговор закончила очень быстро, обещав перезвонить.
- Кто это? - поинтересовался он.
- Никто.
- Тебе нужно обратиться к провайдеру, если тебе звонят люди, которых нет.
Она вздохнула и неохотно сказала:
- Фатима.
- Фатима? - Неожиданный укол ревности. Фатима была его другом. Он познакомил их всего неделю назад. - И что она хотела?
- Мне кажется, ей стало известно, что работы в оазисе Сива откладываются.
- Тебе кажется?
- Ладно, она узнала.
- И позвонила выразить сочувствие, верно?
- Ты помнишь, как она заинтересовалась моим программным обеспечением?
Одиннадцатый диск был посвящен исламским артефактам. Двенадцатый - серебряным и золотым монетам.
- Она хочет, чтобы ты на нее поработала?
- Сива же все равно откладывается? - сказала Гейл. - А я ненавижу ничего не делать, особенно если получаю за это деньги. Я ненавижу быть балластом.
- Ты - не балласт, - резко сказал он. - Как ты можешь так говорить?
- Я им себя чувствую.
На тринадцатом диске оказались настенные рисунки усыпальниц додинастического периода. Нокс стал автоматически просматривать четырнадцатый диск. Он дошел уже до середины, потом почувствовал, что что-то пропустил. Он вернулся на предыдущую страницу, затем еще на одну. И точно: в правом верхнем углу находилась точная копия чаши, которую он видел, только она была перевернута и сфотографирована дном вверх. Та же форма, тот же цвет, та же структура, та же модель. Однако описания там не нашлось - только каталожные номера.
Он позвал Омара, который пришел и открыл картотечный шкаф. Нокс назвал ему номер нужного каталога, и тот, достав его, стал водить пальцем по перечню в поисках нужной записи. Наконец он озадаченно произнес:
- Но этого не может быть! Это даже не чаша!
- Тогда что?
- Крышка. Крышка специальной емкости - кувшина - для хранения.
Нокс хмыкнул. После слов Омара назначение "чаши" стало очевидным. Но особой пользы от этой информации Нокс не получил. Через многочисленные гавани Александрии перевозились огромные объемы товаров. Изготовление сосудов для транспортировки и хранения было процветающей отраслью.
- Да, я ошибся, - признал он.
Однако его слова не возымели никакого действия на взволнованного Омара.
- Но это крышка от сосуда, который не имеет никакого отношения к местному производству. И даже к Египту.
- Тогда откуда он?
Омар скосил на него взгляд, будто жертва неудачной шутки.
- Из Кумрана. Там нашли свитки Мертвого моря.
ГЛАВА 2
I
Вокзал Асьюта, Средний Египет
Гейл Боннар начинала жалеть, что приехала на вокзал встречать Чарльза Стаффорда и его группу. Обычно ей нравилось находиться в толпе, среди шума и атмосферы всеобщего равенства, особенно здесь, в Среднем Египте, где безграничное дружелюбие людей еще не было испорчено неумеренным нашествием туристов. Но за последние недели в обществе постоянно нарастало напряжение. После обеда где-то в городе должен был пройти даже марш протеста, что, по-видимому, объясняло наличие на платформе всего трех сотрудников Центральных сил безопасности, хотя обычно людей в форме было полно. Положение усугублялось тем, что предыдущий поезд сломался, и сейчас на вокзале толпилось вдвое больше людей, готовящихся к штурму поезда, чтобы успеть занять место.
Стрелки путей загромыхали, насекомые суетливо заметались, люди приготовились к штурму. Наконец подполз допотопный паровоз: окна опустились, двери распахнулись, и пассажиры, нагруженные багажом, выплеснулись на платформу, пытаясь продраться сквозь поток стремящихся навстречу отъезжающих. Бродячие торговцы предлагали хлеб, семечки и кунжут в бумажных кульках, конфеты и воду.
В конце платформы из вагона первого класса появился на редкость привлекательный мужчина тридцати с небольшим лет. Чарльз Стаффорд. Несмотря на двухдневную щетину, Гейл сразу узнала его по фотографиям на обложках книг, которые ей накануне дала Фатима. Она пролистала их из вежливости, хотя они относились к жанру популистской истории, который она терпеть не могла: немыслимые теории, подкрепленные выдернутыми из контекста фактами. Кругом заговоры, тайные общества, потерянные сокровища, лежавшие под каждым холмом, и полное игнорирование чужого мнения, если только оно не предоставляло возможность высмеять его и отвергнуть.
Он остановился надеть зеркальные очки от солнца и закинул сумку с ноутбуком за плечо. За ним на платформе показалась коренастая молодая женщина в темно-синем костюме, подбирающая пряди непослушных рыжих волос под платок с цветочным орнаментом. И наконец, египетский носильщик, сгибавшийся под тяжестью множества коричневых кожаных однотипных чемоданов и сумок.
Со Стаффордом, прокладывавшим себе путь через толпу, столкнулась пожилая женщина. Его ноутбук поехал в сторону и задел голову мальчишки. Немедленно определив, насколько Стаффорд богат, тот поднял рев. Мужчина в грязной коричневой робе что-то резко сказал Стаффорду, но тот высокомерно отмахнулся от него. Мальчик заплакал еще сильнее. Стаффорд тяжело вздохнул и посмотрел на рыжеволосую, явно рассчитывая, что та все уладит. Она остановилась, осмотрела ухо мальчика, сочувственно покачала головой и дала ему купюру. Мальчишка не мог скрыть довольной улыбки и тут же исчез в толпе. Но мужчина в робе не мог смириться с тем, как с ним обошелся Стаффорд, а появление денег разозлило его еще больше. Он громко заявил, что иностранцы, похоже, считают возможным бить египетских детей, когда им вздумается, а потом улаживают все деньгами.
Рыжеволосая неуверенно улыбнулась и пыталась ретироваться, но слова рабочего затронули в толпе болезненную струнку, и немедленно вокруг них образовалось оцепление, мешавшее пройти. Атмосфера накалялась. Стаффорд попытался прорваться силой, но его толкнули так сильно, что зеркальные очки слетели. Через мгновение послышался хруст раздавленных стекол. И презрительный смех.
Гейл посмотрела в сторону трех сотрудников ЦСБ, но те быстро направились в другую сторону, опустив головы и явно не собираясь вмешиваться в конфликт. Размышляя, как ей лучше поступить, она почувствовала страх. Это вообще не ее проблема. Никто даже не знал, что она здесь. Ее внедорожник был припаркован снаружи, и она, секунду помедлив, повернулась и бросилась к нему.
II
- Но это всего лишь крышка, - пытался возразить Омар, едва поспевая за Ноксом по ступенькам ВСДД. - Таких крышек должны быть тысячи. Как можно быть уверенным, что она из Кумрана?
Нокс открыл джип и забрался в машину.
- Потому что такие кувшины со свитками Мертвого моря находили только там, - ответил он Омару. - По крайней мере еще один нашли в Иерихоне, что всего в нескольких милях к северу, и другой - в Масаде, что тоже недалеко. Нигде больше…
- Но они выглядят совершенно обычно.
- Они могли так выглядеть, - ответил Нокс, пропуская грузовик, чтобы выехать самому. - Но здесь важно иметь в виду одно обстоятельство. Две тысячи лет назад сосуды использовались для перевозки жидкостей и их хранения. Сосудами для перевозки выступали чаще всего амфоры, имевшие большие ручки для удобства переноски. Они отличались особой прочностью, чтобы выдерживать удары, и имели цилиндрическую форму, что облегчало складирование. - В конце улицы он свернул направо, а потом сразу налево. - Но когда эти жидкости достигали места назначения, их переливали в сосуды для хранения. Эти сосуды уже имели полукруглое дно и стояли на песке, что позволяло их наклонять и выливать содержимое, не прилагая особых усилий. Эти сосуды имели узкие и длинные горлышки, которые легко закрывались пробкой, чтобы жидкость не испортилась. Но кувшины свитков Мертвого моря совсем другие. У них плоское дно, короткое и широкое горлышко. И для этого имелась причина.
- Какая же?
Он затормозил, пропуская трамвай, который с лязгом проехал стрелку.
- А что тебе известно о Кумране? - спросил он.
- Там жили ессеи, верно? - сказал Омар. - Еврейская секта. Хотя я вроде бы слышал о том, что это было поселение, крепость или что-то в этом роде.
- Такое предположение высказывалось, - подтвердил Нокс, на которого это место произвело огромное впечатление еще в детстве, когда он побывал там с родителями на каникулах. - Но лично я думаю, что это не так. Еще Плиний писал, что ессеи жили на северо-западе от Мертвого моря. Если не в самом Кумране, то очень близко от него, и это пока никому не удалось опровергнуть. Как лаконично выразился один из исследователей: "Или Кумран и свитки Мертвого моря относятся к ессеям, или налицо невероятное совпадение: две крупные религиозные общины живут чуть ли не в одном месте, исповедуют одни и те же идеи и соблюдают одинаковые обряды. При этом одна описана древними авторами, но не оставила никаких материальных следов своего пребывания, а вторая - полностью игнорируется всеми источниками, но после них остались следы жилищ и много документов".
- Значит, Кумран занимали ессеи, - согласился Омар. - Но это никак не объясняет уникальность их сосудов.
- Ессеи славились настоящим фанатизмом в том, что касалось ритуальной чистоты, - начал объяснять Нокс. - Малейшая причина могла превратить чистый продукт в нечистый. Капля дождя, упавшее насекомое, неоправданная утечка. И если такое происходило, то становилось настоящей трагедией. Если хранилище оказывалось нечистым, то и его содержимое автоматически становилось тоже нечистым, и его следовало уничтожить. Но и это еще не все. Жидкости переливаются, а зерно пересыпается струей, поэтому вставал вопрос, не поднимается ли грязь вверх по струе и не превращает ли этим самым саму емкость для хранения тоже в нечистую? Фарисеи и другие еврейские секты относились к этому спокойно, но ессеи полагали, что заражено будет все, поэтому они не могли позволить себе риск перемещения продукта струей. И они чуть приподнимали крышку, опускали мерную чашку и доставали нужное количество. И поскольку им больше не требовалось наклонять емкость хранилищ, те имели плоское устойчивое дно и широкое горло, из которого удобно доставать.
- А для кувшинов с широкими горлышками нужны чаши, чтобы их закрыть, - подытожил Омар.