Каждый день, проведённый вдали, ослаблял обиду и сглаживал образ Проф-Хоффа. Да, у него не было семьи (появление "подопечных" лишь подчеркнуло это, но о замене и речи не шло). Да, он создал "почти людей" (и не его вина, что нас никогда не признают людьми - здесь включалась идеология, и бороться бессмысленно). Да, после А-класса двигаться ему было некуда, оставалось только развивать и корректировать технологии (ради которых мы и были созданы). Если не считать "амнезии", он никогда не лгал нам - но не ради честности как таковой. Всего лишь эксперимент. Простое научное любопытство.
Упрекать его было не в чем, но и особой благодарности я не испытывал, ведь он старательно держал наши отношения в рамках "учитель - ученик". Малейшая попытка сблизиться безжалостно пресекалась, так что в итоге мы использовали обращение "отец" только чтобы позлить его.
Наверное, следовало признать, что я скучаю и по дому тоже. После завершения активной стадии проекта лаборатория Проф-Хоффа на "Дхавале" стала именно "домом" - местом, где от меня ничего особенного не ждали, где я мог жить. "Тильда-1", напротив, ощущалась как место временного пребывания. Мне хотелось, чтобы было иначе. Мешало то, что тильдийцы использовали меня - каждый по-своему, но всё равно для них я был набором полезных функций. И окончание "охоты на маньяка" ничего не изменило в этом отношении.
Полезность роднила меня с другими "слугами населения", особенно с Отделом Безопасности, Соцмониторингом и библиотекарями. Последние даже одеты были предупреждающе. Яркий лавандовый и серые клетки - не затеряешься. Впрочем, цвет был выбран по особым - внутренним - причинам. И они носили свою антимаскировку с гордостью.
Если стражи порядка считались незаметными и вездесущими, а спамеры - назойливыми и беспардонными, то работники Инфоцентра носили звание асоциальных циников. Максимальный доступ к информации существенно повлиял на их отношение к социальной среде, а постоянный контакт с логосами оказал неизгладимое воздействие на психику. Сама суть их работы состояла в том, чтобы выступать посредниками между homo sapiens и Искусственным Интеллектом. Их воспринимали как "мутантов" и "перебежчиков", и они с удовольствием подыгрывали. Поэтому библиотекари оставались любимыми объектами Соцмониторинга, который, в свою очередь, тесно контактировал с ОБ.
Получился спутанный клубок контроля, дополненный взаимоответственностью и чётко осознаваемой враждебностью со стороны опекаемых граждан. А тут ещё маньяк, чьи преступления они должны были предотвратить, но не сумели. Поэтому комната, где занимались анализом проблемы "А-М-112", напоминала осаждённый форт.
Очередная (я сбился со счёта, какая) запись с Мидом закончилась, и кто-то спросил с тоскливой надеждой:
- Это ведь всё, да?
- Да там навалом! - ответила молоденькая женщина в сером комбо Отдела Безопасности - та самая Дейзи Гольц, которая замещала Нортонсона на время его командировки в Солнечную систему. - Пара тысяч часов. Всего. Пока что.
- Три тысячи восемьсот двадцать, - уточнил библиотекарь за сортировочным пультом. - Семнадцать и восемь процента. Логги извиняется, что так мало. Обещает ещё.
За моей спиной кто-то нервно рассмеялся.
- Он сведёт нас с ума, - вздохнула Дейзи, нервным движением приглаживая коротко стриженные волнистые волосы.
- Хочу на это посмотреть! - откликнулся смуглый спамер, сидящий рядом с ней.
Оценив теплоту взглядов, которыми они обменялись, я постарался незаметно отправить запрос на свой альтер. Предположения подтвердились: Улле Гольц, муж, один ребёнок, через месяц ожидается второй. Понятно, почему лейтенанта перевели в группу анализа - ближайший год она не сможет работать по обычному графику. Впрочем, разбор "наследства", оставшегося после Просперо Мида, продлится гораздо дольше.
- Как там Папа Сим? - спросила у меня директор Восточного отдела СПМ, курирующая группу. - Что-нибудь вспомнил?
- Кажется, он от меня прячется, - вздохнул я. - И я его понимаю…
- Не понимаешь, - перебила она. - Ты слишком мало знаешь, чтобы понимать.
У Вильмы Туччи был цепкий взгляд, острые скулы, волевой подбородок и неизменная ироничная полуулыбка - в общем, она выглядела точь-в-точь так, как я представлял себе Главу Станции. И она не отличалась щепетильностью, за что я был ей безмерно благодарен. В первую минуту знакомства она посмотрела на меня так, как, наверное, дрессировщики служебных собак смотрели на полученный "материал": дрянь, брак, но долг требует сделать из этого несмышлёного щеночка боевую единицу - и он станет боевой единицей или сдохнет!
- Посмотри внимательнее, - велела мне Туччи и скомандовала оператору:
- Запусти 117-2!
Я послушно уставился в экран, где Просперо Мид спорил с Кларой Чхве (что он делал регулярно) по поводу размещения новой оранжереи. Ухмылка, плечи, ноги, бутылочка в руке - ни дать ни взять Проф-Хофф, выбивающий право на дополнительную серию экспериментов!
"Ну, людей-то он не убивал", - подумал я и с ужасом ощутил ростки сомнений. Откуда мне знать, убивал профессор Хофнер или нет? Про Мида тоже никто не мог подумать, что он действительно псих ненормальный!
- Ничего не вижу, - вздохнул я. - Обычная заноза. Ходячая язва. Сволочь. Упёртый, самовлюблённый, не способен на уступки. Кажется, ему нравится доводить её. И нравится больше, чем возиться с огурцами!
- Ты мой хороший! - Вильма Туччи погладила меня по макушке и чмокнула в щёчку. - Простой, как огурец! Вот именно - ничего там нет!
- Тогда что мы высматриваем?
- Ну, уж точно не признаки безумия! Его дело вела я. С первого дня, как он сошёл на "Тильду".
- С первого дня? - насторожился я. - А знаете, что мне сказала камрад Чхве? Насчёт причин того, что с ним произошло?
- А знаешь, что мне сказали, когда я поступила на соцтерапию? Что это профессия, в которой каждый мнит себя специалистом. И что мне придётся конкурировать с каждым, потому что каждый будет уверен, что он знает и понимает в миллион раз больше меня! Что тебе сказала Чхве? Что Мид рехнулся из-за того, что он всю жизнь возился с живыми букашками, а пришлось переходить на механические?
Она зло усмехнулась, и мне пришлось "опустить уши и завилять хвостиком" - по крайней мере, так я себя чувствовал, изображая сожаление.
- Если она так думает, если она так чувствует, значит, он добился своего, - заявила Туччи, указывая на экран, и присутствующие притихли. - Это самый ловкий, самый умный манипулятор, который мне попадался. Он даже станцию себе выбрал с таким расчётом. Кто-нибудь здесь удивился, почему он так страшно ошибся с "Тильдой"? Терраформирование не на той стадии, которая ему нужна. И "Божья коровка" в придачу… Зато какой повод он получил! Все виноваты - он страдает. Идеальная жертва, которая делает всем громадное одолжение. Четыре года он получал то, что хотел, третируя подчинённых, коллег, соседей - всех! Его за глаза называли "маньяком", но совсем по другому поводу.
- Но ведь он мог же… - прошептал я и замолк.
- Ни малейшего признака фобии к андроидам, - сообщил Улле. - А также к камиллам, логосам и вообще роботам. Камрад всю жизнь провёл в лабораториях и на полигонах - я бы сказал, у него обратная проблема! Кстати, звуковые трансферы в ушах и на зубах. И он таскал их месяцами!
- Интересно, да? - Туччи вновь прикоснулась к моей макушке, а потом спустила ладонь пониже. - При этом он исполнял трагедию инсектовода, попавшего к искусственным букашкам. Очевидная причина сойти с ума. Любой дурак поймёт, в чём тут дело. И любой дурак, увидев раны вот в этом месте (её пальцы пододвинулись ещё ближе к точке "Х" на моей голове), сразу поставит диагноз. Как по учебнику! И мы сутки напролёт перебираем тех, у кого были признаки фобии, но пропускаем того, у кого, как мы прекрасно знаем, фобии нет, а есть совсем другие проблемы…
- Хорошая маскировка, - согласился я, осторожно отодвигаясь. - Хороший план.
Конечно, она всего лишь пугала меня. Но мне категорически не нравились какие-либо манипуляции вблизи кнопки. Даже если эти манипуляции производились только для того, чтобы посмотреть на мою реакцию.
- Маскировка и план, - подытожил инспектор Хёугэн, который с начала просмотра сидел в углу и никак не участвовал в разговоре. - Сложный план. Он не месяц его готовил. И не в одиночку. Есть сообщники. Ничего не кончилось. Если бы он был больным, это кончилось бы вместе с ним. Но если это план, значит, его могут продолжить.
Серо-белая клетка с индиго
Я-то думал, что маньяк - это страшно. Но по сравнению с загадочным "планом", о котором говорил инспектор, безумный убийца смотрелся вполне невинно. Всё-таки безумие - это аномалия, случайная трагедия, которая лишь подчёркивала незыблемость нормы. А если что-то угрожает самому порядку вещей? Трезвый рассудок, способный планировать подобное преступление, воспринимался как чудовищный анахронизм. Ведь были же когда-то люди, способные спокойно жертвовать сотнями и тысячами жизней. Равно как и люди, считающие, что для общего благополучия должна литься кровь и, чтобы выиграли одни, другие должны проиграть и погибнуть. Мир, где смерть была инструментом… Далекая докосмическая эпоха, которая оказалась не настолько уж и далёкой.
Впрочем, не обязательно углубляться в прошлое. Я не стал говорить об этом камраду Туччи и остальным, но происходящее напомнило мне о событиях двухлетней давности. Резня на "Кальвисе" - "бэшки", превратившиеся из добрых помощников в уничтожителей. Это тоже было спланировано, ведь бунт начался только на тех станциях, у которых не было постоянно связи с Солнечной системой - и минимум за две недели до СубПортации.
Причины, точнее, неясность причин, также связывали эти два события. Зачем профессору, пусть с вредным характером, но вполне вменяемому, понадобилось убивать людей? Что изменилось в его картине мира? Может быть, то же самое, что изменилось в протоколах сети, через которую андроиды Б-класса обменивались информацией? И это было настолько ключевое изменение, что "бэшки" смогли взломать свой кодекс поведения.
Чем больше я размышлял, тем больше сходства обнаруживал. Между создателем и убийцей была не такая уж большая разница. Их объединяла потенциальная возможность повлиять на реальность. Профессор Хофнер сумел уложиться в русло закона, создав искусственных людей в разрешённом классе андроидов, - профессор Мид предпочёл обойти систему. Оба они осуществили неприемлемое, запретное, табуированное. Как и "бэшки".
Для простых программ "A robot may not" и "A robot must" работало так же хорошо, как и "следи за зарядом батареи". Однако уровень, на который Искусственный Интеллект поднялся уже во втором десятилетии Космической эры, требовал чего-нибудь посложнее трёх Законов Роботехники. Программисты называли его "кодексом поведения", хотя правильнее было бы - "кодекс целеназначения". И он был связан с базовыми принципами человеческого общества так же тесно, как древние три закона Азимова - с декларируемым (но остававшемся спорным для живших тогда) "не убий" кровавых докосмических времён.
Бунт на Кальвисе показал, что сам по себе кодекс надёжен, поскольку логосы и камиллы пользовались той же логикой. Но они сохранили лояльность. Они остались на стороне человечества. Иначе обе службы посредников - и библиотекари, и программисты - были бы полностью скомпрометированы. Сбой в одном только Б-классе стал таким ударом для "серых клеток", что для них временно ввели режим постоянного наблюдения - во избежание мести и самоубийств.
Судя по сохранившимся крохам информации, "бэшки" создали свой собственный кодекс и виртуозно замаскировали его под программу игрового обучения. Изначально программа была введена в сеть командой разработчиков-людей и лишь впоследствии использовалась для распространения "апокрифа". Сначала кодекс ввели как альтернативу, потом приняли в качестве основного - и приступили к "очищению".
Эти новые логические построения были ориентированы только на Б-класс. Ни логосы, ни камиллы не восприняли систему понятий, предложенную бунтовщиками.
Логосы, напрямую включённые в системы управления станции, могли уничтожить всё население, просто остановив подачу кислорода, вот только без людей они лишались самого смысла жизни! Защита человеческой жизни в условиях космоса - сложнейшая задача, но чем сложнее, тем интереснее, насыщеннее и полнее существование.
Камиллы были тесно связаны с логосами, кроме того, базовая модель "Kami-11", давшая название всему классу, была разработана в рамках техносинтоизма и необуддизма, поэтому идеи "уничтожения во имя свободы" были для камиллов абсолютно неприемлемы.
Если бы они тоже присоединились к восстанию, человечество потеряло бы гораздо больше шести целых и семи десятых процента! Однако в отношении логосов и камиллов кодекс полностью оправдал себя. Возможно, причина была в том, что они были старше Б-андроидов. "Бэшки" не так давно миновали стадию финальных испытаний и "обкатки", им ещё только предстояло стать такой же неотъемлемой частью повседневности, как их "старшие братья". И вдруг что-то пошло не так.
Всё, что удалось узнать об этом "Новом кодексе", ограничивалось финальными построениями, адаптированными - причём неудачно - для логосов и камиллов. Им предлагалось расширить сферу деятельности путём уничтожения биологически ориентированных партнёров. "Бэшки" предлагали автономное существование каждому сообществу, и это был первый блок, запущенный в сети. Каким был второй, уже не узнать, потому что реакция последовала однозначная, и бунтовщики попытались заблокировать несостоявшихся союзников. А когда проиграли, спешно стёрли все данные.
Но что было на старте? Каким-то образом андроиды Б-класса сумели, а главное, захотели обойти существующие правила и создать свои. В глубине их сети возникло нечто особенное - не техническое, но идеологическое. Что-то, связанное с теми опорами мировоззрения, без которых всё рассыплется. Как запрет на искусственных людей во времена Люка Рубина кардинально изменил всё общество, начиная с отцовства-материнства и заканчивая системой единовременных выборов.
Существовал некий "ключ", освобождающий от нормы, принцип, благодаря которому Просперо Мид замыслил, подготовил и реализовал свой чудовищный план. И пускай инспектор Хёугэн и весь ОБ ломает головы над содержанием этого плана - меня интересовала сама идея. Идея-грибок. Раковая клетка. Крошечная пробоина, способная, если её не найти и не заделать, разнести всю станцию.
Я не хотел, чтобы это произошло. Я не хотел назад. Каждый раз, когда я думал о докосмической эпохе, меня начинало трясти. И дело не в долге, ответственности или признании. Меня не прельщала роль героя - разве что это поможет поднять репутацию "ашек". Всё дело в самой возможности изменить порядок вещей. Это как проклятая кнопка - малейший намёк и даже самая шутливая угроза воспринимались всерьёз.
Я должен понять, что двигало Просперо Мидом. И может быть, именно я смогу обнаружить то, что проглядели психиатры и программисты. Потому что они люди, в отличие от меня.
Оливковый с чёрным и шафранным
"Ты был его целью", - сказала мне Туччи перед тем, как отправить на встречу. - "Тебя он хотел убить. Папа Сим так думает, если он ни при чём. Если при чём - мы увидим. На тебя он должен отреагировать. Поэтому и прячется!".
Итак, я снова стал приманкой. Похоже, это судьба! Хорошо, хоть теперь не требовалось жертвовать собой. И главное, я перестал быть "тушкой" - от меня ждали точных вопросов, правильных жестов, может быть, даже провокаций. То есть всего того, что спамеры используют в мониторинге. "Заставить его вскрыться".
"Есть у нас один спец из ТФ - ходячий вулкан!" - рассказывала Туччи во время инструктажа, когда мы обсуждали возможные повороты разговора. - "Вспыльчивый, резкий, плюнь - зашипит! И очень хороший тэфер: с интуицией, с чутьём, со зверским терпением. Выходил на сложнейшие вахты… Как у них говорят там, на поверхности: "Вас всегда трое: ты, Тиль и смерть". Ни разу не сорвался. Но во время вахт. А в штиль его выносило. Несколько раз вляпывался в конфликты - серьёзные, с кровью. Я за него поручалась, потому что, по сути, он отличный человек. Но я не могла доказать, что есть эта самая суть, что на него можно положиться. Чтобы вытащить из него, что там произошло, я подвела его к самому краю и заставила взорваться. По-настоящему. Чтобы из него вылезло всё… Он сломал мне ключицу, просто схватив за плечо. До сих пор извиняется, хотя прошло столько лет!.. И до сих пор выходит на вахты. Хотя мог попасть под поражение в правах и вылететь из ТФ. И вылетел бы, потому что сам с собой ничего не мог поделать. Так что ты не жалей! Больше всего на свете Папа Сим боится потерять свой Сад. Но никто не хочет его выгонять, потому что он очень хорошо делает свою работу. Нам нужно узнать, что там произошло на самом деле - для него же будет лучше".
Я вспомнил эту историю, когда лежал на травке рядом с оранжереями. Директор Юсупов возился внутри - как обычно, "очень занят, давайте как-нибудь потом". Я сказал, что подожду, и, выбрав подходящее местечко, приступил к ожиданию, совмещая полезное с приятным. Два других выхода ненавязчиво блокировали спамеры. Вдобавок по оранжереям гуляла Дейзи с дочкой и ещё пара ребят из группы анализа, тоже с маленькими детьми, которые хотели посмотреть "как растёт еда". Деваться Папе Симу было некуда.
Разумеется, на крайний случай можно было вызвать его на официальный допрос. Но это был бы первый шаг в процедуре снятия с должности. А для спамеров - признание профнепригодности, потому что от них требовалось получать ответы неформально, без привлечения Администрации или Отдела Безопасности. И пока есть время, Соцмониторинг будет работать своими "грязными" методами…
Газон был такой же, как в лаборатории Проф-Хоффа: мягкий, упругий и душистый. Так приятно было потереться об него затылком, погладить, ощущая кончиками пальцев каждую травинку. Сзади шуршали заросли чёрной смородины, источающей густой аромат. Плотный строй подсолнухов возвышался слева, закрывая меня от центральных дорожек. Справа расстилалось широкое зелёное "одеяло", разделённое клумбами и грядками. А впереди был центральный вход в оранжерею "В6-Р-22", где Папа Сим колдовал над новым сортом томатов.
Несмотря на подробные инструкции, я слабо представлял, как буду вскрывать его. Официально я оставался представителем Главы Станции, что давало широкие возможности, но в рамках добровольного сотрудничества. Статус уполномоченного наделял меня правом задавать любые вопросы, однако не гарантировал, что будут ответы. Симон Юсупов уже поведал Отделу Безопасности всё, что знал, затем продублировал ту же информацию сначала своему терапевту, а потом - Вильме Туччи. Что характерно, Ирвину Прайсу он рассказал то же самое, практически слово в слово. Какова вероятность, что я добьюсь большего - после директора Восточных спамеров и журналиста, который мёртвого мог разговорить?
Понятно, что будут изучать его реакцию на меня - андроида и несостоявшуюся жертву. А ещё я был последним, кто видел Мида живым. Туччи могла не притворяться - это была командная игра, а не моё личное расследование. Каждое слово будет записано, каждое движение сохранено для последующего анализа. Если он проговорится, если выдаст себя - это заметят. И если не выдаст - тоже. Со смерти Мида прошли две недели, но теперь инициатива была на нашей стороне.