"На то он и маньяк!"
Едва лишь журналист Ирвин скрылся с моих глаз, как освещение начало пульсировать. Если бы оно выключилось совсем, я бы смог ориентироваться по фосфоресцирующим указателям и огонькам КТРД (кислород-температура-радиация-давление, их ещё называли "Великой Четвёркой") или бы воспользовался альтером. Но интервалы были слишком короткие. Зрачки не успевали приспособиться ни к свету, ни к тьме, и на какое-то время я ослеп. Проклятый ритм проник в черепную коробку: чёрное - белое - чёрное - белое - чёрное - белое - чёрное - белое - чёрное - белое - чёрное - белое - чёрное…
Выставив перед собой руки, я дошёл до ближайшей стены. Закрыл глаза, чтобы сосредоточиться, и долго вспоминал, в какой стороне диспетчерская ОБ. Наконец, медленно двинулся вперёд, сомневаясь, что иду в правильную сторону. С каждым шагом я нервничал всё больше и больше.
Белое - чёрное - белое - чёрное - белое - чёрное - белое - чёрное - белое - чёрное - белое… В висках стучала кровь - в удвоенном ритме, аккомпанируя мигающему свету. Чувство беспомощности охватило меня, а следом подобрался страх. А что если кто-нибудь подкрадывается со спины? Я ждал, что сзади на шею ляжет рука, а потом проснётся проклятая кнопка. Очень хотелось обернуться, и лишь усилием воли я сдерживал приступы паники.
Когда такая же "световая икота" случилась вчера, рядом находилась Леди Кетаки, да и места были пооживлённее. И длились неполадки не больше минуты. Теперь я был один, а пульсация и не думала утихать.
Стало понятно, как убийца подбирался к своим жертвам: трудно заметить чьё-либо приближение при таком освещении. Но как он угадывал, что начнётся сбой? Прятаться было негде: в коридорах не предусматривалось укромных уголков, и двери санитарных комнат были снабжены автоматическими контролёрами - их нельзя держать открытыми долгое время. Засаду не устроишь.
Чёрное - белое - чёрное - белое - чёрное - белое - чёрное - белое - чёрное - белое - чёрное - белое - чёрное… Не выдержав, я задрал голову и крикнул, обращаясь к логосу:
- Да сделай же что-нибудь!
- Сейчас! - ответил мне сверху мужской голос.
Пульсация прекратилась, и под потолком я увидел Нортонсона. Ему помогал служебный камилл, похожий на гигантского паука-сенокосца. Упершись тонкими лапами в стены и пол, "паук" держал лейтенанта на своей широкой дырчатой спине. Если бы я сделал ещё один шаг, я бы наткнулся на лапку камилла.
- Давно ты тут? - спросил, опускаясь, Нортонсон.
- Только что приехал. Опоздал, - я указал на его левый браслет.
Альтер лейтенанта перемигивался оранжевым, сетуя на сорванное расписание. Мой тоже ругался.
- А я тут заработался, - хмыкнул Нортонсон, возвращая на пояс рабочий планшет. - Проверял…
На его груди и плечах белели полосы и пятна, особенно заметные на сером комбо Отдела Безопасности. Лейтенант явно не сидел без дела!
- А чего опоздал? Поклонницы замучили? - усмехнулся он.
- Почти, - ответил я - и очнулся. - Какие поклонницы?
Сразу вспомнились пепельные косички и "одуванчик". Откуда он знает?!
- Все ньюсы только о тебе! - объяснил лейтенант. - Дозорные, новички, адмы - только о тебе и говорят! Ну, если Ирвин берётся за тему - так просто не отвяжется. Ко мне ещё не подкатывал, но, может, и не рискнёт…
- Это журналист? Какой он? - поинтересовался я, чтобы потянуть время.
Надо было задержаться в коридоре. Кто знает, будет ли на нашей встрече кто-нибудь ещё - из ОБ, например. Предстоял сугубо личный разговор, и посторонние могли помешать.
- Ирвин? Человек, который пользуется своим положением калеки, чтобы задавать вопросы, которые никогда не рискнёт задать здоровый человек, - объяснил Нортонсон.
Что-то в его тоне напомнило мне давние размышления о стрессоустойчивости лейтенанта. Похоже, Ирвин Прайс - человек, способный пробить панцирь Нортонсона. Но теперь, когда я знал историю этого "панциря", ситуация выглядела иначе.
- Поосторожней с ним, - посоветовал лейтенант. - Он любит придумывать истории. Люди верят в то, что он придумал, а не в то, что на самом деле. И ничего потом не докажешь… Ну, пошли ко мне, - и он повернулся в сторону диспетчерской.
- Погоди! Я хочу… я хочу извиниться, - начал я и только тогда сообразил, что так и не успел подготовиться.
Сначала болтливый Ирвин, потом световой аттракцион… За что именно я собирался извиняться? Как передать тот сплав смущения, стыда, растерянности и сострадания, который наваливался на меня всякий раз, когда я вспоминал слова, высказанные лейтенанту?
- Ты ни в чём не виноват, - отозвался Нортонсон, поворачиваясь ко мне.
Камилл сложил лапки и стал похож на тарантула. После чего изобразил кресло, но лейтенант отмахнулся от заботливого помощника.
- Я тебе столько наговорил, - объяснил я, запинаясь. - Я не знал, что ты… Что с тобой было… Если бы я знал…
Нортонсон опёрся о стену, покопался в карманах. Достал какую-то деталь, повертел в пальцах, сунул обратно. Проверил альтер - сначала правый браслет, потом левый. Расстегнул и застегнул воротник. Отряхнул заляпанный рукав. На простом лице лейтенанта не отражалось никаких чувств, но пальцы выражали смущение и тревогу.
- Если бы я знал… - повторил я, ожидая его реакции - и надеясь получить "подсказку".
Что говорить дальше, я не понимал. Трудно просить прощения за то, что не можешь сформулировать!
- Я тоже хотел извиниться, - вдруг заявил Нортонсон. - Если бы я знал, зачем везу тебя, поменьше бы дёргал.
После такого у меня из головы выветрились остатки мыслей.
- Я больше о себе думал, - уверенно продолжал он (и стало ясно, что Нортонсон-то точно знал, в чём виноват). - Мне было плевать на тебя. Просто работа. Думал только о том, как вернусь. Забыл, кто я… И вёл себя как свинья! Я-то возвращался домой, а ты уезжал из дома. Мои погибли, потому что такая работа, а этот твой друг просто тряпочку сорвал с груди! А теперь ты будешь рисковать жизнью, чтобы поймать этого… Хотя это моя обязанность - рисковать собой ради всех.
- Ты знаешь, как он это делает? - спросил я неожиданно для самого себя.
Как ни странно, Нортонсон прекрасно меня понял.
- Импульс. От любого мобильного источника света. Перепрограммировать - пара пустяков, главное, чтобы яркость была на максимуме. Визуальную систему сносит моментально. А она к свету подключена - заодно и дезориентирует.
- А когда началось? Можно же вычислить…
- Нельзя. Это ещё даже до "Кальвиса". Старая хронь. Никак до неё руки не доходили! Кто же знал!..
Он был сильно раздосадован, хотя его можно было понять. Основная задача Отдела Безопасности - помогать логосам в нелёгком деле поддержания нормы. Станция была слишком большой даже для сообщества супер-разумов, составляющих Инфоцентр. Проверки каждый день, а главное, профилактика аварий - разумеется, по приоритетным направлениям - всё это лежало на плечах Нортонсона и его коллег. Проблема со светом была меньшим злом по сравнению с, например, хроническими неполадками в контроле кислорода, которые случались на других станциях.
- А если проверить записи, привязанные к нарушениям света? Логос же должен хранить всю информацию как минимум за год!
Нортонсон вздохнул, потёр лоб и незаметно для себя перешёл на сленг.
- Минимум! А сколько кубиков это занимает - данные с каждого носа и уха! Зачем логге визуалка? КТРД бы разобрать! Визуалка идёт на склад при зашкале базы. А если КТРД в норме, то нет смысла тащить. Логги перезагружает систему - и откатывается к последнему сохрану…
- А период?
- А период - пятнадцать минут. Четверть часа. Можно войти и выйти хоть десять раз.
- Если знать, - подсказал я.
- Я уже проверял, - откликнулся он. - Доступная информация. Можно и так догадаться. Про Великую Четвёрку рассказывают в школе. В первом классе. Я ходил и рассказывал. И там нет ни слова о визуалке.
- Зато есть в Фикс-Инфо, - подхватил я.
- Третий класс. Могут и раньше объяснять. Сумрачные годы, право на тайну жизни… Это входит в гражданский норматив.
- А как узнать про пятнадцать минут?
Он пожал плечами.
- Спросить у логоса. Я именно так и узнал.
- Он мог узнать об этом ещё до "Тильды", - задумался я. - И даже не напрямую, а косвенно… Прям готовился!
Нортонсон резюмировал:
- На то он и маньяк!
"Они же ненавидят тебя!"
Система уязвима.
Ни я, ни Нортонсон не произнесли этот приговор вслух, но было очевидно: логосы и камиллы, оберегающие нас от агрессии космических сил и технологических взбрыков, были бессильны против хитростей разумного хищника. Система знала про страсть и про ошибки, но не могла предусмотреть, что один из жителей станции, внешне неотличимый от остальных, будет последовательно охотиться на себе подобных. Просто потому, что все современные ИИ начали копить опыт уже в развитую Космическую Эру, когда осознанное, распланированное убийство человека человеком было таким же анахронизмом, как безработица или брак по расчету.
Теперь все преступления совершались при свидетелях либо с явными уликами. Или успевал пройти сигнал об опасности второго уровня - угрозе жизни или здоровью. В конце концов, можно было вычислить по поведению или на терапии! Совершивший тяжёлое преступление осознавал себя нарушителем правил. Специалисты Трудового Сервиса знали о "комплексе Раскольникова" и не пропустили бы начало невроза на его основе. Но это в обычных условиях - до "Кальвиса".
Маньяк "Тильды" пролез в игольное ушко обстоятельств. С одной стороны, ослабленный контроль, с другой - отсутствие элементарного опыта у жертв. Они могли бы спастись, закричав "Второй горит!" Это кодовая фраза для опасности второго уровня, её знают трёхлетние дети. Но никому и в голову не придёт называть "опасностью второго уровня" другого человека!
Ввиду уникальности противника средства против него применялись нестандартные. Нортонсон выдал мне "маяк" - датчик размером с пуговицу, который крепился под комбинезоном в ямке между ключицами. Достаточно будет опустить голову пониже, открывая полный доступ к кнопке, и дотронуться подбородком до груди, чтобы началась трансляция всех процессов, от биометрических показателей до голоса. Радиус - метр. Принимать будут логос и центральный пульт Отдела Безопасности.
Была вероятность, что меня успеют спасти.
Ни я, ни Нортонсон не заикнулись о том, что спасение возможно лишь в том случае, если сотрудники ОБ будут находиться в пределах видимости. Что исключало контакт с маньяком. Никто за мной не следил и даже не собирался. Можно было и без "маяка" обойтись, поскольку я буду жертвой, которая знает о происходящем. Хватит и альтера, ведь суть именно в том, чтобы быть готовым к нападению. Что произойдёт потом - не моя забота. Во всех смыслах этого слова.
Я прибыл на "Тильду" не для того, чтобы волноваться о будущем. Вспомнив о своих родных, лейтенант, сам того не желая, лишил меня права на страх. Когда "бэшки" начали бунт, никто из Нортонсонов не думал о спасении. Они погибли, заслонив собой остальных тильдийцев. Это и значило быть "стражем порядка и спокойствия". В Отдел Безопасности меня не зачислили, но суть от этого не поменялась: это работа, которую кроме меня никто не сделает, а значит, мне её и выполнять.
Однако прогулка по пустым коридорам "Тильды" не прибавила мужества. Наоборот - животное желание жить охватило меня с удвоенной силой. Тело протестовало, прибегая к тошноте, головокружению и боли. Разум вторил, изыскивая новые оправдания: "Зачем тебе умирать ради них? Они же ненавидят тебя!"
Тишина и ровный мягкий свет, перемежаемый приступами чёрно-белой "икоты", фальшивые иллюминаторы и огоньки КТРД - всё это выглядело как декорации кинематографических кошмаров. Или виртуальной игры прошлого, когда нужно было ходить по лабиринтам и ловить монстров. А может, убегать от монстров - я плохо знал этот раздел культуры и как-то не горел желанием разобраться. Всё-таки странные были люди: жили в мире, где ежеминутно совершались преступления, и при этом щекотали себе нервы в играх…
Я начинал завидовать Чарли: сделать отчаянный шаг навстречу своей смерти во сто крат легче, чем каждую секунду ждать, что тебя убьют! То есть отключат. Но этот глагол потерял всякий смысл. Маньяк убивал людей - и постарается убить меня. Лингвистические нюансы тут не работали.
Меня отдавали ему в обмен на жизни других людей.
Никто не смог бы признаться, но суть происходящего была именно в этом. Сумасшедший преступник искал в людях андроидов. Ему привезли настоящего андроида. Разумеется, как наживку, но ведь обмен честный! Он хотел найти - и он найдёт. Тем более что выбора ему не оставили.
Все, кто подходил под профиль жертвы, получили, в зависимости от должности, приказ или просьбу работать в многолюдных зонах. Выделили камиллов, чтобы следить за ними под благовидным предлогом. Такие меры начали применять уже после второго "инцидента". Смерть Кирабо Когоута пришлась на тот период, когда только сотрудники Отдела Безопасности могли в одиночку перемещаться по "замороженным" улицам. Теперь у маньяка был только я.
Сколько он выдержит? Насколько его хватит? До остальных "кандидатов" было не добраться, и только я, стопроцентный андроид А-класса, гулял по пустынным коридорам. Только мы двое да ещё узкий круг посвящённых в тайну чиновников знали, зачем меня привезли на станцию. Для остальных я "тот самый секретарь" и "ой, смотри какой красавчик!"
"Пусть приносит пользу!"
- Я понимаю, что это эксперимент! Ну и что? Их же создали до того, как всё случилось. И что теперь - утилизировать?
- Да, это было бы глупо.
- Вот именно! Пусть приносит пользу!
Одного взгляда на экран было достаточно, чтобы подтвердить самые мои худшие подозрения. Пепельные косички - словно хвостики тысячелетней мышки. Румянец и широко распахнутые глаза - "страстная влюблённость" как её изображают в лирических комедиях. Но тут всё всерьёз.
- И вас не обижает сам факт эксперимента над вами и вообще над нами всеми?
- А что тут обидного? Без экспериментов нет науки! А без науки нет прогресса!
- А как же жертвы? Некоторых нервирует присутствие андроида!
- Это, наверное, новенькие. Я им сочувствую. Но у нас на "Тильде" не принято нервничать по всяким пустякам!
Не удивительно, что передача Ирвина пользовалась популярностью: он поставлял позитив и хорошеньких девушек. А девушкам нравилось выглядеть смелыми и прогрессивными. И все были довольны. Ну, кроме меня.
- Не хотите обратиться к нашим зрителям? Что-нибудь передать? Например, Рэю…
- Ну, а что я могу ему передать? Он молодец! Он помогает камраду Кетаки и всем нам! Желаю ему успехов! И ещё… Пусть не думает, что мы все такие, как… Никто не желает ему ничего плохого!
- Со мной беседовала Джил…
- Почему не ешь?
Мне захотелось залезть под стол - так было стыдно.
- Что-то аппетита нет… - объяснил я, уткнувшись взглядом в тарелку.
- Из-за этого? - Леди Кетаки кивнула в сторону экрана с таким видом, как будто происходящее было абсолютно нормальным.
Подумаешь, Ирвин на все лады склоняет моё имя и допытывается у краснеющих девиц - оскорбляет их эксперимент с участием милого мальчика или всё-таки нет!
Чтобы компенсировать утраченное право кормить меня диетической гадостью, Глава Станции перенесла обед из спокойнейшей Зелёной столовой в "Мадагаскар" - экспериментальную едальню с широчайшим выбором блюд и посетителей. И с экранами, на которых транслировали ньюсы. Например, "6 %" Ирвина Прайса. Те самые шесть процентов, о которых он мне рассказывал, стали его "фирменным позывным".
"Шесть процентов правды" - так он это называл. Каждый стандартный выпуск его ньюса длился семь с лишним минут. Если учитывать два часа, традиционно выделяемые на общественную жизнь, то и впрямь получается шесть процентов. Впрочем, популярные выпуски повторялись, так что он и тут слукавил.
В "Мадагаскаре" Ирвин был на вершине списка. Его предыдущие ньюсы набрали достаточно голосов, чтобы гарантировать трансляцию новинкам, которые, в свою очередь, также пользовались популярностью - и поэтому выходили в самое выгодное время: когда все столики были заполнены. И не сказать, что "6 %" были чем-то гениальным. Содержательная и при этом легкоусвояемая журналистика. Информация и слухи под грамотным визуальным соусом. Короткие эмоциональные интервью перемежались справочными данными и фрагментами новостей из Солнечной системы. Мелькнул там и Проф-Хофф. Ну а меня демонстрировали со всех ракурсов.
Мы с Главой Станции сидели в самом центре - под перекрестьем взглядов, так что каждый посетитель "Мадагаскара" мог легко перевести взгляд с экранов-стен на материальное подтверждение. Да, от человека не отличишь. В самом деле, не выглядит угрожающе. Вот предупреждающий знак, вот кнопка - чего бояться?
Я принялся запихивать в рот выбранное рагу. Главное, сдержаться, не показать, как я к ним всем отношусь - к Ирвину, к Леди Кетаки, к влюблённым дурочкам. "Эксперимент!" Как они со всем разобрались! Решили за меня! Пользу я, видите ли, должен приносить!
- Ты уж извини, но лучше объяснения не нашлось, - прошептала Глава Станции, наклонившись ко мне. - Пусть считают, что ты отрабатываешь стоимость своего производства. Так лучше, чем то, что на самом деле… Ты согласен?
Значит, ей сообщили.
Легче мне не стало. Пусть это не новая ложь, а старая, что меняется? Лучше бы я вообще не знал правды! Проф-Хофф преподнёс её как "освобождение от чувства, что вы всем должны". В действительности он взвалил на нас осознание того узкого края, по которому нам предстояло ходить остаток жизни.
Правда состояла в том, что всё, что на нас затратили, полностью окупилось ещё до того, как я озвучил подозрение "Мы не люди" и заразил им остальных. В тот день, когда, после тщательного расследования, мы принесли Проф-Хоффу свои выводы (никакой амнезии не было, мы - андроиды А-класса), проект можно было закрывать.
Матричное клонирование стало стопроцентным. Предстояло множество испытаний, скрупулёзная доводка технологий и методов, но наконец-то был получен ответ на вопрос "Смогут ли искусственные органы и ткани работать, если собрать из них целого человека?" Смогли, и на удивление неплохо. Высочайшие результаты по всем показателям, от прыжков в высоту до скорости овладения новым языком. В перспективе - долголетие, ограниченное лишь состоянием психики.
Но едва лишь "мясо", разработанное институтом Проф-Хоффа, получило новый статус, мы лишились гарантий безопасности. Впрочем, мы осознали это лишь после "Кальвиса" и проклятой сертификации.
Не было никаких рациональных оснований для того, чтобы оставить эксперимент в активной фазе, только жалость и любопытство. Сам по себе андроид А-класса "Рэй" - отход производства, побочный продукт эксперимента, спасибо "бэшкам"!
Я всё больше и больше понимал Чарли. Не стремился повторить его поступок, но понимал: невыносимо продолжать существование, если тебе позволяют продолжать.