- А если я андроид, то у них рука не поднимется, - усмехнулся я. - Напугать - пожалуй. И даже с удовольствием! Но не отключить. Для операторов даже фен имеет право на жизнь.
"Какой же ты идиот!"
Возможно, на станции были люди, у которых никогда бы не поднялась рука отключить андроида. Но человек, у которого хватало решимости (и безумия) убивать сограждан во имя борьбы с замаскированными "ашками", существовал наверняка. Исхак Ренье, Гьонюл Доэрти, Джулиан Бос, Татьяна Стрикер и Кирабо Когоут могли подтвердить этот факт своими размозжёнными затылками.
Все они были убиты в коридорах Восточного сектора. На первый взгляд это сужало пресловутый круг подозреваемых… Но не для Восточного. Его Квартером была Глава Станции, что автоматически превращало сектор в столицу "Тильды-1". Здесь старались проводить собрания, здесь же устраивали представления и матчи. Понятно, что при такой популярности столовые, холлы и площадки Восточного притягивали к себе больше людей, чем аналогичные помещения других "четвертинок". Даже игровой зал в Лифтовой зоне был освоен - вспомнить столики с аналоговыми играми!
Жаждавшие уединения предпочитали ходить коридорами незаселённых улиц. Всегда был вариант найти спокойный, тихий маршрут. Там-то их и подстерегал убийца.
Примечательно, что уединения жаждали люди, по своим привычкам и поведению похожие на "роботов": замкнутые, очень усердные и трудолюбивые, со слабыми навыками социализации. Именно такими изображали андроидов А-класса в популярных постановках. Похожие на людей, но в чём-то всё равно не дотягивающие. Посмотрели бы они на Чарли!..
О Чарли я и думать забыл. Близость собственной гибели существенно отвлекала от смертей, случившихся ранее. Всё-таки Чарли сам выбрал свою судьбу. Я не знал, по какой причине, и была ли его причина схожа с моей (может, он всего-навсего проверял, что будет, если нарушить правило), но что более важно - это никак не влияло на моё нынешнее положение.
Пока маньяк на свободе, я Шрёдингеровский кот: ничего определённого и всё может быть. То ли отключат, то ли обойдётся. Но если я вычислю маньяка, шансы пережить эту охоту резко возрастут. Что одновременно увеличит шансы сохранить за собой место в Администрации. Отличная мотивация! Всё хорошо - вот только как его вычислить?
"Кулинарная" идея позволила получить чуть больше тысячи алиби. Проблема в том, что выброшенные из круга подозреваемых туда и не входили. Блюда, привязанные к конкретным столовым других секторов, были диетическими и предназначались беременным женщинам и кормящим матерям, а также пациентам медблоков, перенёсшим тяжёлое отравление или операцию. Остальные нестандартные меню рассылались по всей станции.
Логос выделил ещё триста человек, дегустаторов и гурманов, которые если и были маньяками, то исключительно по части вкусненького и новенького.
Доступ, которым наделила меня щедрая Леди Кетаки, позволял ознакомиться со всеми запросами инспектора. Что ж, ему нельзя было отказать в усердии - он проверил каждую категорию и группу. И оказалось, что более пяти тысяч вахтовиков могли быть на местах всех пяти преступлений, а значит, могли их совершить. Периодичность убийств как раз совпадала с периодичностью большинства вахт.
Если вычесть беременных и кормящих, а также Администрацию (сотрудники которой были обязаны регистрировать своё местоположение двадцать четыре часа в сутки), не забыть о тех, кому год назад было восемнадцать (и кто был достаточно развит физически), а также применить график смен, получалось семь тысяч шестьсот двадцать четыре потенциальных маньяка.
"7 624" - я смотрел на эту цифру и чувствовал, что меня начинает трясти. Не знаю, как на это реагировал инспектор и осознавал ли он вообще чудовищное количество потенциальных убийц. Но теперь я был абсолютно уверен, что альтернативы для принятой секретности нет. Следовало держать всё в тайне до последнего, иначе никто не сможет предсказать, что будет с "Тильдой" через два года. Возможно, в прошлом люди могли жить в окружении потенциальных убийц. Но когда за пределами станции - бесконечный холод смерти, внутри должны царить мир и доверие.
Значит, надо отталкиваться от жертв. Возможно, в их биографиях будет что-то полезное. Я на это надеялся.
Исхак Ренье. Сорок лет. Сотрудник биостатистической лаборатории Восточного сектора. Одинокий. Многократный победитель математических состязаний. Впрочем, это не сделало его общительным. Подозреваю, он и участвовал в этих состязаниях исключительно по просьбе своих коллег - так сказать, единственный приемлемый вариант социальной адаптации. Кто угодно мог видеть его - записи олимпиад были выложены в открытый доступ.
Гьонюл Доэрти. Сорок шесть лет. Контролёр пятого энергоблока. Одинокая. Проживала в Северном секторе, работала в Южном, часто бывала в Восточном: подменяла коллег. Состояла в просветительском сообществе - читала лекции о современной энергетике. Лекции были познавательные, но излишне монотонные. Я попытался прослушать - и через пару минут начал клевать носом. Разумеется, лежали они в открытом доступе.
Джулиан Бос. Тридцать четыре года. Смотритель Информатория и по совместительству Судебный Наблюдатель от Южного сектора. Одинокий, что удивляло: внешность у него была идеальная! Безупречный послужной список. Собственно, на должность Наблюдателя других не назначали - и каждый мог удостовериться, что законы Фикс-Инфо охраняет принципиальный и трудолюбивый человек. В Восточном секторе бывал регулярно.
Татьяна Стрикер. Тридцать три года. Помощник старшего лаборанта в отделе цианобактерий. Одинокая. Состояла в кулинарном сообществе, но никакими достижениями в этой сфере похвастаться не могла. Всё-таки сине-зелёная водоросль, при всей своей несомненной пользе, на вкус еды влияет скорее отрицательно. Свободное время Татьяна Стрикер посвящала работе, а компенсацию за переработки перечисляла проекту терраформирования.
А это интересно! Толку в этом не было (кроме ещё одного признака, который мог привлечь маньяка), но все убитые регулярно брали сверхурочную работу, а премиальные отдавали на Главное Дело. Хотя могли украсить свои жилища, разнообразить досуг, расширить меню… Но не стремились ни к чему такому.
Последний убитый тоже не выходил за рамки модели.
Кирабо Когоут. Тридцать один год. Лейтенант Отдела Безопасности Южного сектора. В Восточном бывал через день - помогал новичкам. И общался с друзьями по команде - тоже сотрудниками ОБ. Раньше они играли в английский футбол и называли себя "Снегирями". Один раз дошли до финала чемпионата станции. После "Кальвиса" команда распалась по понятным причинам: семь человек из её состава погибли во время подавления бунта "бэшек".
Мой взгляд зацепился за необычную двойную фамилию у троих героев. Явно добавлено позже, для истории. Вторая часть фамилии была одинаковой: Нортонсон.
У лейтенанта Генриха Нортонсона было трое братьев. Все старше его. Все - коллеги, как и обе старшие сестры. Которые тоже были в "Списке Восемнадцати". Понятно, почему его отправили на два года в Солнечную систему! Других вариантов попросту не было.
Когда я потерял Чарли, казалось, от меня отрезали кусок. Как я горевал! Но по сравнению с Нортонсоном со мной вообще ничего страшного не произошло! Сколько осталось от него? Сколько может остаться от человека, когда он теряет всех братьев и сестёр, причём старших?.. Люди, которые составляли его мир. Люди, которые были рядом с первого дня его жизни. Он брал с них пример, он пошёл по их стопам, он был самым младшим "Снегирём". Он и его ровесник Кирабо. Наверняка одноклассник, возможно, сосед. Вместе выросли, вместе выучились, вместе служили, отдыхали, играли… Как же он, должно быть, скучал по нему в те два года!
Кирабо Когоут был убит в тот же день, когда начало открываться окно СубПортации. Последняя жертва. Следовало уточнить: последняя на настоящий момент.
Я понял, что должен немедленно увидеть Нортонсона. Что я ему наговорил? "Зато ты человек!" "Право помнить о них!"
- Какой же ты идиот! - прошептал я своему отражению, которое дрожало в тёмном зеркале выключенного монитора.
- Вы что-то забыли? - поинтересовался свисающий с потолка камилл-библиотекарь.
Опыта у него было достаточно, чтобы распознать подлинный смысл моих слов.
- Наоборот, - ответил я ему. - Слишком многое помню!
Альтер подсказал, что лейтенант Нортонсон находится в Производственной зоне В8, в точке "75". И у него назначена рабочая встреча со мной через двадцать семь минут. Из Центра до производства надо добираться на другой край сектора. Придётся воспользоваться лифтом.
"Наконец-то я тебя поймал!"
"Lift" - это значит "подъём". Но на внутренней стороне громадного бублика "Тильды" понятия "верх" и "низ" были такой же условностью, как и фальшивые иллюминаторы, передающие точную картину космоса в режиме реального времени. Старое название давно утратило первоначальный смысл - вместе с тросами, тянущими кабину. Перемещались в основном по горизонтали, ведь на станции сила тяжести прямо пропорциональна расстоянию до оси вращения.
"Лифтами" называли кабинки, рассчитанные на короткую поездку стоя. "Вагонами" - кабины с диванами, вместимостью до двадцати четырёх человек (стандартная смена на предприятии). "Лентами" - движущиеся дорожки. Но вообще-то старались дойти пешком - это значило "разгрузить спортзал".
А я опять опаздывал. Можно было пробежаться, но бегущий андроид, пусть и в комбо Администрации, выглядел бы угрожающе. Компания в вагоне - дополнительный риск нарваться на конфликт. Или на нечто прямо противоположное: меня по-прежнему снимали, и, кажется, уже начали преследовать. Во всяком случае, одни и те же пепельные косички постоянно мелькали неподалёку. И ещё была весьма приметная шапка золотистых волос, похожая на "одуванчик". Меньше всего я мечтал оказаться с этими "одуванчиками" в закрытом помещении. Особенно теперь. Так что лифт, и никаких вагонов.
Если честно, я хотел побыть один, чтобы подготовиться к разговору с Нортонсоном. Я не знал, в каких выражениях следует извиняться, но я был обязан. Воспоминания о поездке заставляли меня краснеть. Я вёл себя как избалованный ребёнок, да ещё и подшучивал над ним!
Пока я кривлялся и острил, лейтенант Нортонсон думал о том, что никак не может связаться с Когоутом, своим единственным оставшимся в живых близким человеком. Переживал за него. Бросил меня в салоне "Рима", чтобы ещё раз попробовать выйти на связь. Но на "Тильде" отрубали его запросы, снова и снова. Прекрасно понимали, почему он нервничает, но ничего не могли поделать.
Нортонсон тогда весь извёлся от неизвестности. И если бы я это понимал, я бы, по крайней мере, не усложнял его задание. Догадаться, в чём проблема, было сложно, но если бы я не был занят своей трагедией, я бы понял в общих чертах, что его терзает. Я бы произносил другие слова… Надо попытаться хотя бы сейчас. Ради Чарли. Ради меня. Просто потому, что так надо!
Стоило мне приступить к обдумыванию этой непростой темы, как закрывающиеся створки лифта замерли - и раздвинулись с мягким гудением.
Пришлось опять нацепить маску уважительной доброты: правом задерживать лифты и вагоны обладали сотрудники Отдела Безопасности, врачи и ремонтники. Собственно, инспектор Хёугэн, когда ворвался в лифт к нам с Нортонсоном, действовал по привычке, хоть и без прав доступа, подтверждающих его полномочия.
Если задерживают отправление, значит, что-то серьёзное. В обычное время не считалось зазорным подождать - всё-таки злоупотребление властью, пусть и по мелочи, было чревато потерей уважения, что немедленно сказывалось на недельном рейтинге. Но, видимо, в Солнечной системе к подобным "слабостям" относились терпимее, иначе бы Хаким Хёугэн недолго продержался на своём месте! А может быть, он и не держался: сидел в архиве на своём "Ноэле", копался в старых файлах…
- Наконец-то я тебя поймал!
Голос звучал совсем близко, и я внутренне напрягся - понятно, что там не маньяк, но всё равно неприятно чувствовать себя "добычей".
- Извини за задержку!
Через пару минут "охотник" добрался до лифта и присоединился ко мне.
- Ирвин Прайс! - представился он, протягивая руку.
У меня хватило выдержки ответить на рукопожатие без паузы.
- Рэй.
Лифт тронулся. В кабине хватило бы места ещё на двоих - если бы Ирвин Прайс был обычным тильдийцем. Однако командный экран сообщил, что лифт наполнен и остановок не будет. А может, Ирвин обладал какими-то особыми привилегиями в том, что касалось лифтов.
- И всё? - хитро улыбнулся он, пожимая мою ладонь.
Кожа у него была гладкая на ощупь, а подушечки пальцев - упругие. До "Кальвиса" мне всего пару раз довелось общаться с "бэшками", но я запомнил это ощущение. Ожившая кукла: что-то одновременно искусственное и настоящее.
- А что ещё нужно? - спросил я, осторожно освобождая руку и одновременно отодвигаясь в угол, чтобы освободить место для нового знакомого.
- Ещё у людей есть фамилия, - объяснил он с невинным видом.
Не знаю, как ему это удавалось - показывать абсолютно человеческие, нормальные оттенки эмоций. Грубо вылепленная физиономия Ирвина Прайса была похожа на заголовку для лица: широкий носяра, толстый подбородок, едва обозначенный рот с узкими губами, громоздкие надбровные дуги и торчащие скулы. Прозрачно-серые насмешливые глаза мало подходили этой глиняной маске. Но эти глаза позволяли однозначно определить, что передо мной человек - несмотря на то, что в нём навскидку оставалось не более десяти процентов родных тканей. Остальное заменял модифицированный корпус андроида третьего класса. До пояса - тело коренастого мужчины, с сутулыми, как будто вывернутыми плечами. Ниже пояса начиналась конструкция, состоявшая из широкой "ноги" и подвижных гусениц. С боков туловища отходила пара манипуляторов. Они были сложены сзади на пояснице, но если бы Ирвин развернул их, то стал бы четвероруким.
Этот облик так поразил меня, что я не сразу заметил журналистские планки и цифру "7".
- У людей есть фамилия, - я указал на его знак. - Только я-то не человек! - и я ткнул в свою метку.
Он пожал плечами - неловко, искривившись, но без той слабо ощутимой паузы, которая характерна для имитационных протезов. Тело принадлежало ему полностью: чистая нейропередача и никаких дополнительных программ.
- Шесть процентов, - сообщил Ирвин. - Так меня называют. Потому что осталось всего шесть процентов. Ты же об этом хотел спросить?
Я кивнул и почувствовал себя неуютно. А мой новый знакомый, кажется, наслаждался происходящим.
- Рэй, ничего обидного! - успокоил он. - Это ж в моём профиле висит! После "Кальвиса" мне шепнули, чтоб я убрал. А то вдруг кто-нибудь начнёт задумываться… Но я послал их в сад! Шесть процентов! Спасли-то побольше, но часть пришлось выкинуть в окошко. И десять кило добротного клонированного мяса, если не двадцать - чтоб ты знал, от твоего профессора! И я - человек! У меня на нейропередаче даже язык! А ты, - он похлопал меня по плечу, - ты - робот! Ну, не умора?!
- Вы об этом…
- "Ты", - перебил он меня. - Никаких "вы". Особенно от тебя!
- Так ты об этом хотел поговорить?
- Нет, о маньяке, которого ты ждёшь, - ответил он и радостно заржал, наслаждаясь моим смятением. - Да не бойся ты! Я в курсе. Чтоб ты знал, это я нашёл беднягу Джулиана. Им ничего не оставалось, кроме как посвятить меня в их большую и страшную тайну. Жаль, я и на "бэшку" не особо смахиваю, не то что на вашего брата…
Лифт остановился и раздвинул створки дверей, но Ирвин как ни в чём не бывало продолжал рассказывать.
- Чтоб ты знал, это я им предложил пригласить парня вроде тебя. Они сразу упёрлись, сказали: "иди, дурак, отсюда". А потом гляжу - обмозговали и заново выдвинули. Только от камрада повыше. Вроде как, чтоб никого не обидеть. А я не обиделся! Мне-то что? Главное, чтоб поймали этого выродка!
- Да-да, мне как раз… - я двинулся к выходу, но он ловко поймал меня за запястье.
Молниеносное и точное движение - словно язык у лягушки, хватающей комара. Тут я вспомнил, где видел имя "Ирвин Прайс": в списке первой сотни наиболее вероятных подозреваемых. Что ж, он был силён!
- Давай я ещё одну идею подарю, - предложил журналист. - Тебе лично.
Знакомый тон.
- А что взамен? - спросил я, вспомнив утренний баш на баш с Главой Станции.
Он страшно удивился, глаза выпучил.
- Как - что?! Ты не понял? А ещё "ашка"! Интервью! Мне! Эксклюзивное! Большое!
- О маньяке?
- Отсохни твой язык! - вспыхнул Ирвин. - О тебе интервью! Что ты любишь! Что тебе не нравится! И так далее! Да не боись - я не злой, не обижу.
- Когда? - поинтересовался я, думая о том, что он очень хороший журналист: социальный заказ считывает на раз-два.
- Потом, конечно. Когда его поймают.
Лифт устал нам подмигивать - и включил звуковой сигнал. Ирвин торопливо выкатился в коридор, не выпуская моей руки.
- Не хочу тебя обманывать и обещать того, что не смогу выполнить, - сказал я. - Вряд ли я переживу…
- Ты переживёшь! - перебил он. - Я знаю камрада Кетаки дольше, чем ты. Мы с ней сюда на одном корабле прилетели. И так просто она тебя не бросит.
"Мне бы твою уверенность", - мрачно подумал я, но не стал спорить.
- Так вот, моя идея, - начал Ирвин и отпустил меня. - Чтоб ты знал, я бы им рассказал. Но после того как я в первый раз раскрыл рот, они меня на свои тайные сборища не приглашали. И это их проблемы. Так вот, он чем-то их заманивал, этих бедолаг. Я не знаю чем, но они точно сюда не гулять приходили. Однозначно не Джулиан - он вообще не понимал, как это - "гулять". Стрикер - аналогично. Да и самый первый, математик. Всё свободное время сидел дома, выбирался только на работу, в спортзал и поесть.
- Значит, заманивал… - пробормотал я. - Но как?
- А я почём знаю? Это версия! Но ты обмозгуй, идёт? Ну, увидимся, - он потрепал меня по плечу, опустился пониже - и медленно поехал в сторону ближайшего перехода.
Я огляделся. Стены Производственной зоны В8 были раскрашены в цвет мёда с вкраплениями лазури. Диспетчерская Отдела Безопасности, где меня ждал Нортонсон, была за ближайшим поворотом. И я опять опоздал на встречу. И опять - из-за собственной популярности.