У меня в кабинете лежала пачка стандартных писем, где объяснялось, почему я не подписываю книги: первые четыре тома цикла про Четверг имели такое же отношение к реальным событиям, как осел к репе, а моя подпись известным образом придавала им достоверность, чего мне вовсе не хотелось. Единственная книга, которую бы я подписала, - это пятая, "Великое фиаско Сэмюэла Пеписа", имевшая, в отличие от первых четырех, печать моего одобрения. Четверг Нонетот из "Великого фиаско Сэмюэла Пеписа" получилась куда более мягкой и дипломатичной, чем Четверг из четырех предыдущих книг, - та кидалась на все, что видит, пила, сквернословила, спала с кем ни попадя и вообще наводила ужас на все Книгомирье. Я хотела, чтобы цикл стал пробуждающей мысль игрой вокруг литературы, книгой для людей, которые любят истории, или историей для людей, которые любят книги. Этому не суждено было сбыться. Первые четыре тома являлись в меньшей степени хрониками моих приключений и в большей - вариациями на тему "Грязный Гарри встречает Фанни Хилл", только с преобладанием секса и насилия. Издатели ухитрились проявить не только фактологическую неточность, но и опасные клеветнические наклонности. К тому моменту, когда удалось взять цикл под контроль перед выходом "Великого фиаско Сэмюэла Пеписа", репутация моя уже серьезно пострадала.
- Ого! - воскликнул Лондэн, читая письмо. - Отказ от издателей. "Фатальные ошибки при прыжках с парашютом и как избежать их повторения" не совпадают с их представлением о книге практических советов.
- Полагаю, покойники в их целевую аудиторию не входят.
- Возможно, ты права.
Я вскрыла следующее письмо.
- Держись, - сказала я, задумчиво пробегая взглядом по строчкам. - Суиндонское общество любителей дронтов предлагает нам за Пики тридцать тысяч.
Я взглянула на Пиквик, выполнявшую свой излюбленный трюк "вот-вот упаду", который она проделывала, когда засыпала стоя. Я сконструировала ее сама, когда наборы для клонирования в домашних условиях были еще на пике популярности. В свои почти двадцать девять лет и при серийном номере Д-009 она являлась старейшим дронтом из ныне живущих. Как ранней версии 1.2, крыльев ей не досталось, поскольку соответствующую цепочку генов в тот момент еще не закончили, но и встроенного саморазрушения клеток ей тоже не полагалось. Похоже было, что она переживет… в общем, все. Так или иначе, ее ценность существенно возросла, когда интерес к вспыхнувшей в семидесятые годы революции домашнего клонирования исчезнувших видов неожиданно вошел в моду. Мамонтиха версии 1.5.6 семьдесят восьмого года сборки недавно сменила хозяина за шестьдесят тысяч, бескрылые гагарки даже в неважном состоянии могли стоить пять штук за экземпляр, а если у вас завалялся выпущенный до семьдесят второго трилобит любой марки, вы могли смело называть какую угодно сумму.
- Тридцать тысяч? - эхом отозвался Лондэн. - Они в курсе, что она слегка ущербна в области мозгов и хохолка?
- Я думаю, им без разницы. Мы могли бы покрыть ипотеку.
Пиквик внезапно полностью проснулась и взглянула на нас с выражением, означавшим у дронтов вздернутую бровь (впрочем, неотличимым от выражения дронта, понюхавшего сырую луковицу).
- И купить один из этих новых дизельно-паточных кабриолетов.
- Или в отпуск съездить.
- Сплавили бы Пятницу в суиндонский Дом вялых подростков, - добавил Лондэн.
- А Дженни получила бы новое пианино.
Для Пиквик это было уже слишком, и она хлопнулась в обморок прямо посреди стола.
- Не очень-то у нее с чувством юмора, а? - улыбнулся Лондэн, снова утыкаясь в газету.
- Что да, то да, - откликнулась я, разрывая на мелкие кусочки письмо от Суиндонского общества любителей дронтов. - Но знаешь, я уверена: для птицы с неизмеримо малым мозгом она понимает почти все, что мы говорим.
Лондэн взглянул на Пиквик, которая уже очухалась и теперь подозрительно таращилась на свою левую лапу, гадая, всегда ли она была на этом месте, а если нет, то зачем она к ней подбирается.
- Что-то не похоже.
- Как продвигается книга? - спросила я, возвращаясь к вязанию.
- Самоучитель?
- Магнум опус.
Лондэн подумал и признался:
- Скорее "опус", нежели "магнум". Никак не соображу, из-за чего все застопорилось: то ли это творческий клин, то ли прокрастинация, то ли лень, то ли банальный непрофессионализм.
- Ну-у, - протянула я с невозмутимым видом, - при таком богатом выборе и впрямь сложно решить. А ты не обдумывал возможность комбинации всех четырех факторов?
- Черт! - Он хлопнул себя по лбу. - Может, ты и права!
- А серьезно?
Он пожал плечами.
- Дела так себе. История плетется потихоньку вперед, но в ней нет изюминки. Жизненно необходимо ввести новый сюжетный поворот или персонаж.
- Над какой книгой ты сейчас работаешь?
- "Бананы для Эдуарда".
- Ты что-нибудь придумаешь, любимый. У тебя же всегда получалось.
Я зевнула петлю в вязании, поймала ее, взглянула на настенные часы и уже потом сказала:
- Мама прислала мне сообщение.
- Она наконец научилась делать это?
- Там говорится: "ЛиДтиОбДСЛДЩ-ВСКР??"
- Хм, - отозвался Лондэн, - при прочих равных одно из наиболее осмысленных. Скорее всего, здесь зашифровано: "Я забыла, как писать текстовые сообщения". Зачем она вообще пытается осваивать новые технологии в таком возрасте?
- Ты ж ее знаешь. Я загляну к ней по пути на работу и спрошу, чего ей надо.
- Не забудь про Пятницу и Хроностражную профконференцию нынче вечером: "Если у вас есть время для нас, то у нас есть время для вас".
- Забудешь тут, - вздохнула я, уже не первую неделю достававшая Пятницу по этому поводу.
- У него долги по домашним заданиям, - добавил Лондэн, - а поскольку ты минимум в шесть раз страшнее меня, не возьмешь ли на себя первую фазу подросткопобудочной процедуры? Порой мне кажется, что он реально приклеен к постели.
- Учитывая текущий уровень его личной гигиены, - заметила я, - ты, вероятно, недалек от истины.
- Если не встанет, - добавил Лондэн с улыбкой, - всегда можешь припугнуть его куском мыла и шампунем.
- И травмировать бедного мальчика? Как вам не стыдно, мистер Парк-Лейн!
Лондэн рассмеялся, а я пошла наверх, к Пятнице.
Постучала в дверь, ответа не дождалась и открыла ее навстречу зловонному духу грязных носков и немытой юности. Тщательно очищенный и расфасованный, он мог бы послужить отличным репеллентом от акул, но вслух я этого не сказала: сыновья-подростки плохо реагируют на иронию. Комната была щедро оклеена плакатами с Джимми Хендриксом, Че Геварой и Уэйном Скунсом, соло-гитаристом и вокалистом "Урановой козы". На полу валялись разбросанная одежда, тетради с просроченными домашними заданиями и плоские тарелки с окаменевшими остатками бутербродов. По-моему, некогда в комнате имелся ковер, но уже не поручусь.
- Ау-у, Пятница, - обратилась я к завернутому в пуховое одеяло неподвижному предмету, потом уселась на кровать и пощекотала крошечный участок кожи, который сумела разглядеть.
- Хрмпф, - донесся голос из глубин постели.
- Твой отец сказал мне, что у тебя долги по домашним заданиям.
- Хрмпф.
- Да, конечно, тебя исключили на две недели, но реферат-то все равно писать надо.
- Хрмпф.
- Который час? В данный момент девять, и я хочу, чтобы ты принял вертикальное положение и открыл глаза до того, как я выйду из комнаты.
В ответ раздалось очередное хрюканье и пуканье. Я вздохнула, снова пощекотала его, и вскоре нечто с немытыми темными волосами село и уставилось на меня из-под опухших век.
- Хрпмф, - сказало оно, - хрмпф-хрмпф.
Меня подмывало отпустить ехидное замечание насчет того, как полезно открывать рот во время разговора, но я не стала, поскольку отчаянно нуждалась в его согласии. Хоть я и не умела объясняться на подростковом бмбрхрмпфе, но уж понимала-то всяко.
- Как музыка? - спросила я, ибо подростков надо довести до определенной степени прояснения сознания, прежде чем выйти из комнаты и предоставить им вставать дальше самостоятельно. Не дотянешь всего два-три градуса до критического порога - и они задрыхнут еще часов на восемь, а то и дольше.
- Бмбр, - медленно произнес он, - я хрмпфбмбр собрал группу хрмпфа-шпчшщ.
- Группу? А название?
Сын глубоко вздохнул и потер лицо. Бедняга знал, что не избавится от меня, пока не ответит хотя бы на три вопроса. Он взглянул на меня своими ясными умными глазами, засопел и заявил мятежным тоном:
- Она называется "Дерьмовочка".
- Но так же нельзя!
Пятница пожал плечами.
- Ладно, - пробурчал он небрежно, - вернемся к исходному названию.
- Какому?
- "Задроты".
- Ты знаешь, а по-моему, "Дерьмовочка" - потрясное название для группы. Хлесткое и при этом декадентское. А теперь послушай: я понимаю, что тебе не по нутру даже идея карьеры во Временной промышленности, но ты обещал. Я рассчитываю, что к моменту моего возвращения ты будешь свеж, бодр, чист и пушист и подберешь все школьные хвосты.
Я уставилась на сидящее передо мной воплощение безалаберного отрочества. Меня бы устроило "проснувшееся и/или вменяемое"… но я всегда целилась высоко.
- Хршомам, - выдохнуло оно без пробелов.
Стоило мне закрыть дверь, как изнутри донесся хлопок упавшего обратно тела. Это не имело значения. Он проснулся, а остальное сделает его отец.
- Надо понимать, рвется в бой? - поинтересовался Лондэн, когда я спустилась. - Пришлось запереть его в комнате, дабы поумерить энтузиазм?
- Сгорает от нетерпения, - устало ответила я. - Объевшийся снотворного дохлый слизняк и тот реагировал бы живее.
- Я не был таким вялым в его возрасте, - задумчиво проговорил Лондэн, передавая мне чашку с чаем. - Не пойму, где он этого набрался?
- Современный образ жизни, но не переживай. Ему всего шестнадцать - перерастет.
- Надеюсь.
В этом-то и состояла проблема. То были не просто обычные тревоги озабоченных родителей ворчливых и невразумительных подростков - он уже должен был перерасти. В прошлом я несколько раз встречалась с будущим Пятницей, и тот достиг заоблачных высот в виде чрезвычайно ответственного поста генерального директора Хроностражи, наделенного абсолютной властью над Стандартной Исторической Линией. Он не менее семисот пятидесяти шести раз играл ключевую роль в спасении моей и своей собственной жизни и всей планеты от уничтожения. К сорока годам заработал прозвище Апокалипсис Нонетот. Но всего этого еще не произошло. А с учетом текущих жизненных приоритетов Пятницы, как то "Урановая коза", поспать, Че Гевара, Хендрикс и еще поспать, мы начинали сомневаться, произойдет ли вообще.
- Не пора ли тебе на работу, дорогая женушка? Добрые граждане Суиндона погрязнут в тоске и растерянности, если ты не снимешь с них бремя принятия ковроукладочных решений.
Лондэн говорил дело: я опаздывала уже на десять минут. Я несколько раз поцеловала его, просто на случай, если стрясется нечто непредвиденное, способное разлучить нас на более долгий срок, нежели я планировала. Под "непредвиденным" я понимала те два года, в течение которых он пробыл устраненным по милости корпорации "Голиаф". Обширный международный концерн вернулся на деловой олимп спустя годы финансовой и политической депрессии, хотя пока еще не решался выкидывать фокусы, отличавшие наши отношения в прошлом. Надеюсь, они усвоили урок, но отделаться от ощущения, что новое столкновение не за горами, не получалось, поэтому я каждый раз старалась рассказывать Лондэну все, ничего не оставляя на потом.
- Тебя ждет насыщенный день? - спросил он, провожая меня до калитки.
- Подгонка большого ковра в офисе новой фирмы в финансовом центре, а кроме этого, куча ответственных заказов плюс обычные. Думаю, нам с Колом придется укладывать лестничную дорожку в старом тюдоровском доме, а там ступеньки неровные - та еще работенка.
Лондэн остановился и прикусил нижнюю губу.
- Хорошо, значит, не… не… не ТИПА-задание и иже с ними?
- Любимый! - Я обняла его. - Это все в прошлом. Нынче я занимаюсь коврами - это гораздо спокойнее, поверь мне. С чего ты вдруг вспомнил?
- Да так… Просто в районе Солсбери видели диатрим, и люди поговаривают, что бывших ТИПА-оперативников могут снова призвать на службу.
- Даже существуй шестифутовые плотоядные птички из позднего палеоцена на самом деле - в чем я лично сомневаюсь, - это была бы забота ТИПА-13,- заметила я. - Я служила в ТИПА-27. Литтективы. Вот когда экземпляры "Тристрама Шенди" начнут пугать старушек в темных аллеях, моим мнением могут и поинтересоваться. К тому же в наши дни никто уже не читает, так что я в глубоком резерве.
- Что правда, то правда, - вздохнул Лондэн. - Вероятно, писательство, в конце концов, не такой уж великий подвиг.
- Тогда пиши свой магнум опус для меня, - нежно сказала я ему. - Я буду твоей аудиторией, женой, фан-клубом, сексуальной кошечкой и критиком в одном флаконе. Сегодня я забираю Вторник из школы?
- Ты.
- А ты подхватишь Дженни?
- Не забуду. Что делать, если Пиквик снова начнет дрожать в этой своей безысходно-жалобной манере?
- Сунь ее в сушилку. Я постараюсь закончить ей чехол на работе.
- Значит, день не настолько насыщенный?
Я поцеловала его еще раз и отчалила.
Глава 2
Мама, Полли и Майкрофт
Главной целью маминой жизни всегда было добраться от колыбели до могилы с минимумом суеты и беспокойства и максимумом чая и баттенбергских кексов. По пути она произвела на свет троих детей, посещала заседания Женской федерации и ухитрялась втиснуть между этими занятиями некоторое количество жестоко подгорелой еды. Я только лет в шесть обнаружила, что пирогу не полагается состоять на восемьдесят семь процентов из угля, а у курицы на самом деле имеется вкус. Несмотря на все это, а может, даже благодаря этому мы все очень ее любили.
Мама проживала меньше чем в миле от нас, да к тому же по пути на мою работу, и я часто заглядывала к ней - просто убедиться, что она в добром здравии и не вынашивает, по своему обыкновению, какую-нибудь безумную затею. Несколько лет назад она запасала консервированные груши, исходя из принципа "вот загоню рынок в угол и смогу диктовать условия" - вопиющее непонимание законов спроса и предложения, не причинившее вреда мировым производителям консервированных фруктов, но обрекшее ближайших родственников и друзей на грушевую диету в течение без малого трех лет.
Она относилась к тому типу родителей, с которыми хочется жить рядом, но только не под одной крышей. Я обожала ее, однако в малых дозах. Чашечка чаю там, ужин здесь и столько сидения с детьми, сколько мне удавалось из нее выжать. Сославшись в разговоре с Лондэном на непонятное сообщение, я на самом деле слегка покривила душой: реальной причиной заехать к маме являлась необходимость забрать кое-что из лаборатории Майкрофта.
- Привет, дорогая! - воскликнула мама, открыв дверь. - Ты получила мое сообщение?
- Да, но тебе надо научиться пользоваться клавишами возврата и отмены, а то ерунда какая-то выходит.
- "ЛиДтиОбДСЛДЩ-ВСКР??" - уточнила мама, показывая мне свой мобильник. - А что это может означать, кроме: "Лондэн и дети обед в следующее воскресенье?" Нет, правда, дорогая, я не представляю, как ты вообще объясняешься со своими детьми.
Я подозрительно прищурилась.
- Это не настоящая расшифровка сообщения. Ты ее только что выдумала.
- Мне всего восемьдесят два, - возмущенно заявила она, - и я еще не вышла в тираж. Надо же, "выдумала"! Обедать вернешься? - продолжила она, не переводя дыхания. - Я пригласила подружек. Сначала мы обсудим, кто из нас самый больной, затем пространно согласимся друг с другом насчет бедственного положения страны и наконец решим все проблемы с помощью непродуманных и совершенно неосуществимых идей. А если после всего этого останется время, может, даже в криббидж сыграем.
- Привет, тетушка, - обратилась я к Полли, которая приковыляла из гостиной, опираясь на палку. - Если бы я прислала тебе сообщение следующего содержания: "ЛиДтиОбДСЛДЩ-ВСКР??", что, по-твоему, я имела бы в виду?
Полли нахмурилась и ненадолго задумалась, морщины у нее на лбу поползли вверх, складываясь подобно французской шторе. Ей перевалило за девяносто, и выглядела она настолько плохо, что ее нередко принимали за покойницу, когда она засыпала в автобусе. Несмотря на это, котелок у нее варил отменно, а более или менее серьезных диагнозов за ней числилось всего три-четыре, тогда как у маменьки их имелась целая дюжина - по ее словам.
- Ну, знаешь, я была бы немного озадачена…
- Ха! - обернулась я к маме. - Видишь?
- …потому что, - продолжила Полли, - если бы ты прислала мне сообщение с вопросом, придут ли Лондэн и дети на воскресный обед, я бы не поняла, почему ты не спросила у него самого.
- А… ясно, - пробормотала я, подозревая, что эти две каким-то образом сговорились, как это за ними водилось.
Все-таки любопытно, почему при них я чувствую себя восемнадцатилетней пигалицей, хотя мне уже пятьдесят два и я достигла вполне почтенного возраста, как вроде бы и они? В этом фокус пятидесятилетия. Всю жизнь кажется, что полвека - это порог смерти, но на самом деле все оказывается не так уж плохо, пока помнишь, где оставила очки.
- Кстати, с днем рождения, - сказала мама. - Я тебе кое-что приготовила, взгляни.
Она протянула мне самый ужасный джемпер, какой только можно вообразить.
- Нет слов, мам. Я потрясена: канареечно-зеленый джемпер с коротким рукавом, капюшоном и пуговицами под олений рог.
- Тебе нравится?
- Незамеченным не останется.
- Вот и хорошо! Сейчас наденешь?
- Не хотелось бы его испортить, - торопливо отбрыкалась я. - Мне как раз на работу.
- Ой! - воскликнула Полли. - Только что вспомнила. - Она протянула мне диск в прозрачном футляре. - Это предварительная сведенка "Надуем Долли".
- Что-что?
- Умоляю, иди в ногу со временем, милочка. "Надуем Долли". Новый альбом "Урановой козы". Он выйдет только в ноябре. Я подумала, Пятница обрадуется.
- Это реально полный отпад, чувак, - вставила мама, - что бы это ни означало. Там на втором треке такой гитарный соляк - я сразу вспомнила, как Пятница играет, - до чего хорош, у меня аж пальцы на ногах закололо… хотя, может, попросту нерв защемило. Миссис Данунет - помнишь, такая смешная старушенция с большой бородавкой на носу, у нее еще локти в обе стороны гнутся, - приходится Уэйну Скунсу бабушкой. Он ей прислал.
Я взглянула на диск. Пятница точно обрадуется, можно не сомневаться.