В комнате внезапно закипела бурная деятельность. Каждый страж снял свою дверь, которая, похоже, крепилась на петлях-самосбросах, и взял ее под мышку. Первый страж положил руку на плечо Страззу, вставшему к нему спиной, второй - на плечо соратнику. Оказавшийся на воле тигр пристроился за вторым стражем и положил ему на плечо лапу, а другой лапой подхватил со стола телефон.
- Готовы? - окликнул Стразз старательно выстроившуюся за ним странную очередь.
- Да, - ответил первый страж.
- Нет, - ответил второй.
- Ррр, - сказал тигр, обернулся и подмигнул нам.
Когда они разом прыгнули, раздался небольшой хлопок. В очаге на миг вспыхнуло пламя, кот удрал из кухни, а неприжатые бумаги взлетели в воздух. От звонка до выхода прошло меньше восьми секунд. Эти ребята были профессионалами.
Мы с моим курсантом, ошеломленные увиденным и по-прежнему без такси, выпрыгнули из "Пиноккио" и снова оказались в Великой библиотеке.
Четверг-5 вернула книгу на полку и посмотрела на меня.
- Даже если бы я сыграла в "Лжецы и тигры", - печально вздохнула она, - ни за что бы не сообразила, как отвечать. Меня бы съели.
- Необязательно, - отозвалась я. - Даже наугад шансы у тебя были пятьдесят на пятьдесят, а это в беллетриции считается благоприятным прогнозом.
- Вы хотите сказать, что у меня пятьдесят процентов вероятности погибнуть при исполнении?
- Считай, что тебе повезло. В реальном мире, несмотря на громадные достижения медицины, шансы умереть остаются неизменными - сто процентов. Однако в смертности человека есть свои плюсы, по крайней мере для Книгомирья.
- Например?
- Нескончаемый приток новых читателей. Давай прыгни меня в офис беллетриции.
Она с мгновение таращилась на меня, потом спросила:
- Вы уже не так хорошо прыгаете, да?
- Есть такое дело… Но это между нами, ладно?
- Хотите об этом поговорить?
- Нет.
Глава 10
Кладезь Погибших Сюжетов
Благодаря зачастую жестким и узкоспециализированным акциям, предпринимаемым оперативниками прозоресурса, литтехам разрешается создавать устройства, не укладывающиеся в рамки обычных законов физики, и это единственный отдел (кроме отдела научной фантастики), имеющий лицензию на подобные вещи. Стандартным снаряжением оперативника является Путеводитель (в четверть листа), который содержит прочие литтехнические изобретения: шляпапульту Мартина-Бикона, антиочепяточновирусный респиратор, текстовый маркер, СтрокуТМ и текстуальные сита различной пористости, не говоря уже об остальном.
Вернувшись в офис беллетриции в Норленд-парке, я отпустила Четверг-5 на час пообедать и смогла наконец заняться делами. Я подняла все записи о потенциальном появлении транслитеральных зондов и обнаружила, что располагаю единственным вещественным доказательством - во всех остальных случаях речь шла только о визуальном наблюдении. Похоже, голиафовский зонд, появившись, исчезал меньше чем через минуту. Длившееся семь лет явление достигло пика восемь месяцев назад и теперь вроде бы сходило на нет. Не забывайте, это основывалось всего лишь на тридцати шести свидетельствах очевидцев, поэтому не могло считаться убедительным.
Я донесла эту информацию до Брэдшоу, который внимательно выслушал мой отчет и то, что я знала о "Голиафе", а знала я много и ничего хорошего. Он мрачно кивал, пока я говорила, а когда закончила, помолчал и заметил:
- "Голиаф" - организация потусторонняя и, следовательно, однозначно не в нашей юрисдикции. Мне страшно не хочется сообщать об этом Жлобсворту, потому что он запустит какую-нибудь очередную дурацкую "инициативу", на которую у нас просто средств не хватит. Имеются ли данные, что эти зонды делают что-либо, помимо наблюдения? Одно дело - забросить в литературу металлический шар, и совсем другое - переместить человека между двумя мирами.
- Ничего, - ответила я, - но таково должно быть их намерение, даже если пока у них и не получилось.
- Думаете, получится?
- У моего дяди получилось. А если он смог, значит, это возможно в принципе.
Брэдшоу задумался.
- Придержим это пока у себя. При нынешнем стремительном падении рейтингов чтения мне не хочется без нужды вгонять Совет жанров в панику, рискуя спровоцировать их на какую-нибудь безумную рефлекторную реакцию. Есть надежда разузнать что-нибудь в реальном мире?
- Я могу попытаться, - ответила я задумчиво, - но не обольщайтесь: "Голиаф" меня не жалует.
- Напротив, - сказал Брэдшоу, возвращая мне зонд, - уверен, они будут чрезвычайно рады познакомиться с человеком, способным перемещаться в литературу. Можешь сегодня после обеда проверить, как идет переоборудование Джейн Остин? Изамбарду не терпится нам что-то показать.
Я пообещала отправиться туда прямо сейчас, и он поблагодарил меня, пожелал удачи и отпустил. До возвращения Четверг-5 у меня еще оставалось несколько минут, поэтому я проверила картотеку на предмет сверхчитателей, информации о которых оказалось до обидного мало. Большинство легенд о сверхчитателях уходили корнями в Текстовое море, возникая, как правило, среди словоловов, сходивших на берег между рейсами каракулеров. Дело осложнялось тем, что одно сверхпрочтение теоретически равно большому количеству одновременных прочтений, так что установить, подвергалась ему книга или нет, можно только в результате проверки ее журнала техобслуживания.
Четверг-5 вернулась минута в минуту, проведя обеденный час в грязевой ванне, и ей не терпелось поведать мне подробности, причем пространно. При этом она выглядела куда более отдохнувшей, нежели я, а стало быть, что-то в этом есть. Мы вышли наружу и после пятиминутной перебранки с диспетчерской трансжанрового такси вчитали себя в Великую библиотеку, там сели в лифт и молча спустились на нижние уровни, так давно известные в народе как Кладезь Погибших Сюжетов, что никто уже не помнил их настоящего названия, если таковое когда-либо имелось. Именно здесь и сооружались в действительности книги. "Заложение корешка" было первой ступенью процесса, а после этого множество сменяющих друг друга рабочих бригад без устали трудились над романом, встраивая фабулу и подтекст в ткань сюжета. Осторожно устанавливали фоны и атмосферу, прежде чем герои, только-только отработавшие диалоги в присутствии квалифицированного воображателя, положат книгу на записывающее устройство вымыслопередатчика, приготовив ее к прочтению По Ту Сторону. Это было медленно, трудоемко и дорого. Любой ведущий книгоинженер, способный выстроить сложный роман в минимальные сроки и с минимальным же бюджетом, был нарасхват.
- Я все думала, - заговорила Четверг-5, пока лифт несся вниз, - как стать более инициативной. Тот тигр съел бы меня, и это, должна признаться, седьмой случай, когда вы спасаете мою шкуру за последние полтора дня.
- Восьмой, - поправила я. - Забыла, как на тебя напал прилагофаг?
- Ах да. Он ведь на самом деле не воспринял мое предложение создать дискуссионную группу для переоценки пассивной роли граммазитов в Книгомирье?
- Нет, он хотел всего лишь повыдрать прилагательные из твоего еще дышащего тела.
- Вот я и хочу сказать, что, по-моему, мне надо стать более агрессивной.
- Достойный план, - одобрила я. - Когда ситуация позволит, посмотрим, как ты справишься.
Лифт остановился, и мы вышли. Здесь, в Кладезе, проходы больше походили на узкие улочки елизаветинских времен, чем на коридоры. Именно здесь поставщики книгостроительных материалов выставляли свои товары во множестве специализированных лавочек, подходящих для любого жанра, стиля или фона. Коридоры полнились торопливой деятельностью ремесленников, снующих взад-вперед в процессе занятия доходным делом книгостроительства. Сюжетные конструкторы, предысторики, латальщики, подмастерья и генераты деловито спешили во всех направлениях, а миниатюрные, но крепкие стенографические лошадки медленно влекли посередине улиц телеги, нагруженные готовыми блоками протокниг.
В основном это был утиль. На самом нижнем уровне помещалось Текстовое море, и именно на его берегах рабочие бригады демонтировали пущенные на слом книги при помощи инструмента не более сложного, чем молотки, цепи и мускульная сила. Куски отработанного сюжета затем разбирали на части пильщики, снимавшие и упаковывавшие любые пригодные к утилизации детали для последующей перепродажи. Любая мысль, фон или персонаж, слишком поврежденный или слишком скучный для повторного использования, подвергались бесцеремонному утоплению в Текстовом море, где связи внутри предложений ослабевали, пока те не распадались на отдельные слова, а затем и они рассыпались на буквы и знаки препинания, и только синеватая дымка смысла висела какое-то время возле берега, прежде чем испариться.
- Что мы идем смотреть? - спросила Четверг-5, пока мы пробирались сквозь густую толпу.
- Брэдшоу просил меня взглянуть на ремонт Джейн Остин. Ведущий инженер - Изамбард Кингдом Бунюэль, изысканнейший и сюрреалистичнейший литконструктор в Кладезе. Когда он строил "Войну и мир", никто и помыслить не мог, что объект такого масштаба и величия вообще может быть построен, не то что приведен в действие. Книга была такая большая, что для нее пришлось выстроить целый отдельный уровень. Даже теперь ее обслуживает постоянная команда из двадцати человек.
Четверг-5 с любопытством озиралась. Мимо шла кучка клепальщиков, они громко смеялись и обсуждали корешок, над которым работали.
- Значит, когда книга собрана, она переезжает в Великую библиотеку? - спросила она.
- Если бы, - вздохнула я. - Когда сборка закончена и искра зажжена, книга проходит жесткие двенадцатиэтапные испытания на безопасность и согласованность сюжета, прежде чем быть внимательно и придирчиво прочитанной на специальном стенде. После этого книгу передают на контрольное прочтение в инспекцию Совета жанров и только потом допускают - или не допускают - к публикации.
Мы шли и шли, и вскоре вдалеке замаячили корпуса Станции книжного техобслуживания, вздымающиеся над низкими крышами улицы, словно авиационные ангары, так хорошо знакомые по дому. Здесь всегда было не протолкнуться: книгоремонтные мастерские работали круглосуточно семь дней в неделю. Еще пять минут ходьбы - и улица резко раздалась вширь, чтобы вместить громадный комплекс СКТО.
Глава 11
Ремонт
Книги изнашиваются и портятся, так же как тазобедренные суставы, автомобили и репутации. По этой причине все книги регулярно отправляются в техническое депо для ремонта, либо раз в тридцать лет, либо после миллиона прочтений, смотря что раньше наступит. Для тех книг, чей круг читателей поначалу весьма обширен, но потом постепенно сужается из-за скуки или недостатка читательского интеллекта, предусмотрен частичный ремонт. Первые две главы упрямого шедевра Золмана Шмякди "Демонические куплеты" отстраивали заново шесть раз, но остальная его часть сравнительно невредима.
С тех пор как кэтринисты учинили партизанский налет на "Грозовой перевал" во время очередного техосмотра, охрану усилили, и теперь Станцию книжного техобслуживания отделяла от остального Кладезя высокая чугунная ограда. Хитклиф - возможно, самый ненавидимый человек в литературе - не пострадал, отчасти благодаря бдительности агентов беллетриции, которые несли дежурство по охране Хитклифа в тот день, но также благодаря неверному прочтению слова "партизан", прискорбной лексической ошибке, в результате которой весь ангар оказался усыпан тертым пармезаном. Теперь тут имелась сторожка, так что попасть внутрь не представлялось возможным иначе как по официальному делу.
- Вот тебе и случай проверить свою агрессивность, - прошептала я на ухо Четверг-5.- От этих парней всего можно ждать, так что ты должна быть твердой.
- Твердой?
- Твердой.
Она набрала побольше воздуха, ожесточилась и, многозначительно печатая шаг, направилась к сторожке.
- Нонетот и Нонетот, - объявила она, протягивая сидевшему в деревянной кабинке у ворот сторожу наши удостоверения. - И если вы причините нам какую-либо неприятность, то… не обрадуетесь. А потом вы не обрадуетесь, потому что мы умеем делать нерадостные вещи… людям… иногда.
- Простите? - переспросил сторож, который обладал большими белыми усами и, похоже, был туговат на ухо.
- Я сказала… э… как поживаете?
- Ой, у нас все хорошо, спасибо, барышня, - дружелюбно ответил сторож.
Четверг-5 повернулась ко мне и показала два оттопыренных вверх больших пальца. Я улыбнулась. На самом деле она мне очень нравилась, но, прежде чем ее можно будет счесть годной для беллетриции, предстояло проделать еще огромную работу. В настоящий момент я планировала написать ей в характеристике: "Признана годной при условии переподготовки" - и отправить ее обратно в курсантскую школу.
Пока сторож таращился то на наши удостоверения, то на нас, я огляделась. Над ангарами виднелись высокие трубы, изрыгавшие облака дыма, а вдалеке слышался звон молотов и рокот механизмов.
- Которая из вас Четверг Нонетот? - спросил сторож, разглядывая почти одинаковые удостоверения.
- Обе, - ответила Четверг-5.- Я Четверг-пять, а она потусторонница.
- Потусторонница? - переспросил сторож с большим интересом.
Я сердито зыркнула на Четверг-5, ибо предпочитала не афишировать свое потустороннее происхождение.
- Эй, Берт! - крикнул сторож напарнику, пребывавшему в состоянии перманентного чаепития. - У нас тут потусторонница!
- Нет! - отозвался тот, вставая со стула, чье сиденье было отполировано до яркого блеска. - Убирайтесь!
- Какая честь! - воскликнул первый сторож. - Человек из реального мира! - Он задумался на секунду. - Скажите, если в очень жаркий день идет дождь, овцы дают усадку?
- Это вопрос безопасности?
- Нет-нет, - быстро стушевался он, - просто мы с Бертом недавно спорили об этом.
В этом не было ничего странного. Литературные персонажи имеют крайне однобокое представление о реальном мире. Экстремальные проявления человеческого опыта для них обычное дело, поскольку именно подобные вопросы, как правило, попадают в книги, зато обыденные детали реального мира остаются туманными и загадочными. Спросите жителя Книгомирья о смертельных болезнях, утратах, траекториях пули, черном юморе и загадочных родственниках, и он окажется специалистом почище вас или меня. Но поинтересуйтесь у него насчет кисточки для рисования, и остаток недели бедняга проведет в попытках уразуметь, как краска удерживается на щетине, пока та не коснется другой поверхности.
- Это шерстяная ткань садится, - объяснила я, - и для этого должно быть ну очень жарко.
- Я же говорил! - победоносно воскликнул Берт.
- Спасибо, - сказала я, забирая у сторожа пропуска и расписываясь в журнале посещений.
Он пропустил нас обеих на территорию станции, и тут же из ниоткуда вынырнул ярко-желтый джип с молодым человеком в синем комбинезоне и кепке с логотипом СКТО.
- Вы можете отвезти нас к Изамбарду Кингдому Бунюэлю? - спросила я, пока мы забирались на заднее сиденье.
- Да, - ответил водитель, не шелохнувшись.
- Тогда не соизволите ли?
- Полагаю.
Джип тронулся с места. Как уже говорилось, ангары были гигантских пропорций. В отличие от реального мира, где масштаб оборудования определяется практическими сложностями гражданского строительства, здесь это вообще не принималось в расчет. И правда, размер цеха мог увеличиваться и уменьшаться по необходимости, примерно как ковровая сумка Мэри Поппинс, что и неудивительно, так как проектировал их один и тот же человек. Мы некоторое время ехали молча.
- Что сейчас в Первом ангаре? - спросила я у водителя.
- "Волхв".
- До сих пор?
Даже капитальнейший ремонт никогда не занимал больше недели, а лабиринтоподобный шедевр Джона Фаулза торчал здесь уже почти месяц.
- Это требует больше времени, чем мы думали: поснимали все сюжетные элементы для чистки, а теперь никто не помнит, в каком порядке их складывать обратно.
- По-моему, разницы никакой, - пробормотала я, когда мы затормозили у Восьмого ангара.
Водитель ничего не сказал, дождался, пока мы выберемся из машины, и без единого слова укатил.
Бессмысленно говорить, как просторно было внутри ангара, поскольку и в Великой библиотеке, и в Главном текстораспределительном управлении, и в Совете жанров тоже было просторно, а повторяющиеся описания все более гиперболического характера невыносимы. Достаточно сказать, что на полу ангара хватило места не только для Пемберли, загородного дома Дарси, но и для Розингса, Незерфильда и Лонгборна.
Их все вынули из книги при помощи мощных мостовых кранов, дабы обследовать пустой корпус романа на предмет усталостных трещин, перед тем как протравить от гнездящихся в нем граммазитов и заново покрасить. В то же время армия техников, штукатуров, маляров, плотников и так далее завладела домами, лужайками, реквизитом, мебелью и костюмами, забрав все это для проверки и ремонта.
- Если это "Гордость и предубеждение", - сказала Четверг-5, когда мы направлялись к Беннетам в Лонгборн, - то что тогда читают люди По Ту Сторону?
Дом сиротливо покоился на деревянных блоках, уложенных на полу ангара, лишенный окружающих ландшафтов: судя по довольному жужжанию садовников, их куда-то волокли.
- Мы перенаправляем чтение на второстепенное издание через запасной вымыслопередатчик, и люди его читают, - ответила я, приветственно кивая разнообразным техникам, старательно исправлявшим повреждения, причиненные последним миллионом прочтений. - Та книга не сравнится с этой, но разницу могут заметить только горячие поклонники Остин и ученые. Они ощутят некоторую блеклость и недостаток живости, но не смогут внятно объяснить, в чем дело, и спишут все на усталость - ведь неделю спустя они вновь убедятся в великолепии романа.
Через парадную дверь мы вошли в Лонгборн, где аналогичная ремонтная бригада трудилась над интерьером. Они только-только начали, и степень износа бросалась в глаза. Краски потускнели и утратили сочность, обои свисали со стен длинными полосами, мраморный камин покрылся пятнами и потемнел от дыма. Все, на что ни падал взгляд, казалось усталым и замученным.
- О боже! - донесся голос позади нас.
Обернувшись, мы увидели миссис Беннет в потертом капоре и шали. За ней семенили прораб и мистер Беннет.
- Это никогда не будет готово вовремя, - стенала она, с несчастным видом озирая собственную гостиную, - а каждая секунда, не употребленная на поиски мужей, потрачена впустую.
- Дорогая, ты должна пойти и сменить гардероб, - умолял мистер Беннет. - Ты совершенно обносилась и не годишься для чтения, не говоря уже о том, чтобы принимать джентльменов - потенциальных мужей или наоборот.
- Он совершенно прав, - поддержал прораб. - Это всего лишь ремонт, не более того. Через несколько дней мы вернем вас на полку.
- Не полку?! - взвизгнула она. - Как моих дочерей? - И уже приготовилась разрыдаться, но тут вдруг ее взгляд упал на меня. - Эй, вы! У вас есть одинокий брат, располагающий средствами, который подыскивает себе жену?