Киримов, приблизившись к месту действия, рассмотрел следователя, склонившегося над раненным маньяком. Альберт таращился слепыми глазами по сторонам, словно силясь призвать из темноты что-нибудь себе на выручку, как некий лунный ангел кошмаров.
Из простреленной печени серийного убийцы текла густая кровь, унося за собой жизнь изверга.
– Макс! Не стой тут столбом, – Шилов, обернувшись, окликнул растерявшегося коллегу. – Этот урод сейчас здесь подохнет, если мы не поможем…
Киримов сорвался с места. Его мобильник остался в машине (а Шилов свой телефон где-то потерял).
Совсем скоро молодой оперативник скрылся из виду, сбегая по ступенькам, которые стали видны много лучше, будто с них сошёл лишний мрак.
Олег Ильич снова посмотрел в лицо маньяку-убийце:
– Где мальчик?! Где он?! – спросил следователь.
– Так это был ребёнок? – спросил поверженный преступник.
– Да, мать твою… Что ты с ним сделал?! – Шилов едва сдержался, чтобы не выстрелить в белобрысого снова. Альберт-Ангел давился собственной кровью, подступившей к горлу, закапавшей изо рта.
– Он… куда-то… пропал… – слова давались парню крайне трудно. При этом Альберт нашёл в себе остаток сил, чтобы зловеще улыбнуться:
– Я его не видел…
Потом убийца потерял сознание.
До больницы его так и не довезли.
Из отчёта следователя прокуратуры по особо важным делам О.И. Шилова:
…Во время первого допроса обвиняемый пытался симулировать сумасшествие…
…Всю вину перекладывает на брата-близнеца, погибшего при задержании…
…Готов признаться только в "своих убийствах". На допросах сообщает, что ему "просто хотелось убивать", а других целей обвиняемый, по его словам, не преследовал…
…Отказался от адвоката…
…Во время выездов на следственные эксперименты обвиняемый ведёт себя намеренно вычурно, демонстрирует гордость за свои поступки, иронизирует по поводу убитых им людей, но иногда держится подавленно и тихо…
…Сообщает о том факте, что писал все послания сам, без помощи брата…
…Часто жалуется на "несправедливость будущего решения" в отношении себя на предстоящем суде. Требует принять в расчёт его "ужасное детство"…
…Условиями содержания в одиночной камере вполне доволен…
…С большим нетерпением ожидает результатов судебно-психиатрической экспертизы…
Мягкое тепло лета очаровывало гуляющих в парке каждым движением приветственно кивающих листвой деревьев, беззаботных даже от прикосновений расшалившегося ветерка. Свет солнца словно сгонял любую тревогу с сердца.
По дорожке между основными аллеями шли супруги Шиловы. Было заметно следующее: он любил её, она его любила.
– Я же тебе уже рассказывал. На первом допросе убийца во всём признался. А следственные эксперименты почти закончились. Скоро суд… Пожизненное дадут, наверное. Ведь врачи признали его вменяемым… Если подумать, мы же почти случайно маньяка поймали… Точнее, двоих, – Олег с лёгкой грустинкой поглядел на облачко в небе, одиноким белым фантомом уходящее из виду.
– Перестань уже себя корить, – Катерина с волнением в голосе попробовала изобразить успокоительную строгость. – Это была вынужденная мера. Разве нет? Этот психопат чёртов чуть меня молодой вдовой героя не оставил!
Шилов искренне улыбнулся жене:
– Да. Верно… Я с Темновым говорил уже на эту тему. Захар сказал, что со мной живым общаться куда приятнее, чем с подследственным серийным убийцей, если б тот всё-таки попал в дурдом на лечение, сумев меня прикончить…
Они помолчали, наблюдая красоты лета, нарядившие парк приятной зеленью. Затем Катя тихо сказала:
– Кстати, а мальчика того до сих пор так и не нашли… Лена Маркова, мама его, в отпуске пока. Трудно ей. Наши с работы помочь пытаются… Но чем здесь поможешь… Олег, вы там его точно не проглядели как-нибудь?
– Да что ты! Конечно, нет. Обыскали всю стройку… Ни тела, ни следов насилия, даже косвенных… Ангел до него так и не добрался, не успел. Словно мальчик пропал куда-то, исчез, спасаясь от маньяка. Аутичная мистика местного масштаба просто… Жаль Кристиана. Он ведь нам помог этих близнецов-убийц разыскать.
Мимо по другой дорожке между деревьями промчался увлечённый тренировочным процессом спортсмен в ярком спортивном костюме. Чуть вдалеке ему навстречу молоденькая девушка катила синюю коляску со спящим младенцем. Летнее тепло превращало всё это в некую гармонию природной доброты. На душе становилось легче.
Олег ласково "приобнял" ладонь красавицы-жены своей рукой.
– Нас с Киримовым даже медалями награждать собираются. Сергеич уже хлопочет на этот счёт. Медаль за "Доблесть и отвагу", хорошо звучит, правда?
– Я буду ещё сильней тобой гордиться, мой лучший в мире сыщик. А уж любить как буду… – мечтательные нотки тона Катерины будто искрились жаркой романтикой будущих сцен в постели.
– Кстати, о сыщиках. Прелучный прочит мне повышение до старшего следователя. Ты довольна, красотка?
– Конечно! Если только будешь дома чаще бывать.
Шилов улыбчиво кивнул, соглашаясь с пожеланием жены.
– Ещё и деньги обещали. Потратим премию на отдых возле моря? Или лучше накупим тебе всякой одежды, модной, соблазнительной, а на оставшиеся гульнём по ресторанам и кафе?
Катерина вдруг ощутила "тот самый момент" для признания. Её щёки залил румянец волнения. Она решилась и начала говорить:
– Олег… Я должна признаться… У меня задержка была. Тест показал… В общем, в консультации мне сказали, что теперь… Всё подтвердилось. Я беременна, Олег!
Он сначала даже не понял. А потом поцеловал Катю в губы, сочно, радостно, благодарно, с восторгом в трепещущем от волн счастья сердце.
Она пылко и сладостно, не стесняясь эмоций, ответила на поцелуй, как перед Богом венчавший столь долгожданное событие в их жизни. У них будет ребёнок.
Лето вокруг них наполнялось солнечным светом всё больше.
Им было хорошо…
Они любили друг друга.
Часть пятая
"Евангелие" от Марка
Он ревёт, как ребёнок.
Точнее, крик моего соперника оглушает толпу. И всем интересно, что я буду делать: делить на пять нолей? общаться с водолазом? хохмить на вечеринке мертвецов? стучать башкой о можжевельник? скучать, покачивая модельной жвачкой дирижабля?
Или лететь всем телом с канатов прямиком ему в морду?
Монстр Разума перестаёт орать. Его бетонная мускулатура силиться слиться с термоядерной лапшой из магазина "Четыре солнца"…
Вдруг – удар!
Я больно падаю на миссию душевнобольных, а мой соперник в борьбе за титул тоже корчится, ему тоже досталось. Боль забирает наш пыл.
Жуткая Пчела-Лодка угрохала сначала меня, потом приземлила и Разума.
Эта сексапильно-убойная девка прижимается ко мне сиськами (я по сценарию не обязан сопротивляться).
– Ты готов проиграть ночь, красавчик? – шепчет она, мне улыбаясь. А рефери уже отсчитывает "Раз / Два / Три!!!"
И титул ускользает от меня. Уже в который раз…
Но людям в "Громовой арене" всё равно. Зрители довольны развернувшимся боем. А уж его концовкой – так вообще.
Гонга почти не слышно. И Лодка-Пчела забирает пояс (судья высоко поднял её изящно-мощную руку-жало). Безбашенная девка стала чемпионом, победив меня: максимальный ущерб для Федерации Психорестлинга? Конечно, вряд ли. Но трансрейтинг может грохнуться (как после знаменитой "бомбы чудес") из-за отказа мужчин-зрителей принимать подобный ход событий…
Хотя, плевать на них. Мой нейрогиммик уязвлён гораздо больше. А вот душе моей – всё равно: победа или поражение; мне вообще без разницы, кого избивать за огромные деньги на ринге (но, правда, не всегда плевать, какой именно противник меня уложит на обе лопатки).
С Пчелою в раздевалке я обходителен и мил. После боя она явно рада, что мне понравилась её победа. Я не стал её в этом разубеждать… А вот Монстр Разума просто прошёл мимо нас "за кулисами" стадиона, с крайне суровой харей с обратной стороны побитого лица.
– Не обращай внимания, Пчёлка. Он, наверное, немного не выспался, – весело усмехаюсь я, глядя чемпионке под чёлку чёрно-жёлтой расцветки.
– Да ладно, Марк… Мне он совсем не интересен, – девушка-рестлерша начинает снимать свой незаземлённый топик, и её красивая грудь бросается мне в глаза сразу, после чего (во второй раз за вечер) прижимается ко мне со всей теплотой + страстью. Я крепко обнимаю Жуткую Пчелу-Лодку за задницу, мы начинаем целоваться. Низ её боевого костюма исчезает куда-то на пол закрытой раздевалки…
– Давай в душе. Только включим шум розовой воды, – шепчет Пчёлка, и я утягиваю её, разгорячённую, сладкую, на руках в душевую, где (кроме секса) удобно смыть мой грим.
Недавняя соперница уже поспешно стащила с меня бойцовские брюки. Психорестлерша резво принялась за дело.
Она опять одержала надо мной победу.
Солёный сумрак выносит агонию с ветром / Светлое солнце перестаёт расти во тьму / Небо со звезды вообще не достать / Зеркальная комната… Храм отражений… Сотканный коридор, вышитый саваном / Мой страшный нейрогрим сверкает полуживым лицом из далёкого зеркала…
Я медленно просыпаюсь в своей классической кровати. Моя недавняя любовница, наверное, ещё спит где-то там, у себя. Её постель, возможно, хороша на ощупь.
Чемпионка чёртова! Если бы не сценарий – не носить Пчёлке пояс сильнейшего рестлера. Да и эта приятная привилегия для неё не навсегда.
Я лучший рестлер в Федерации, а все другие годны лишь на отыгрыш своих "маскарадных ролей".
Мой замечательный агент Лола приходит (как всегда) с потрясными вестями… Мне предстоит новое сражение по контракту в следующую субботу. Выходные, как обычно, превратятся в нечто болезненно-шумовое, сдобренное криками фанатов и добротным мордобоем не пойми с кем.
Но Лоле плевать на мои воззрения по поводу "ненужных" выходных, когда наконец-то можно потратить заработанные деньги по-настоящему, на широкую ногу и с секс-приключениями…
– Марк! Хоть ты не трахай мне подсознание, – её глаза до сих пор видят 25 % оставшегося сна, в который я не могу заглянуть. Ну и ладно.
– Да кто тебя трогает, босс? Я просто не хотел бы так быстро опять вылезать на ринг…
– Тебя никто не спрашивает, сам знаешь. Федерация кормится от твоих схваток, – она властно улыбнулась краешками губ. – И это, мать их, просто отлично! Значит, такой неумеха, как ты, им всё ещё необходим. Следующий бой будет. И точка… Противника выберут за день до матча зрители до 13 лет. Таков контракт на этот раз, красавчик.
– Круто… Пусть будет так.
Лола компанейская девка, готовая всегда помочь мне деньгами или (если требуется) чем-нибудь неоценимо большим…
– Что Пчёлка, кстати? – она присела на подоконник, за ней ощущался некий небесный кошмар.
– Да нормально всё, – я продолжаю сидеть голым в кровати, слегка прикрывшись необязательною жёлтой простынёй. – Пчёлка покинула меня на лодке. Но сам процесс плавания ей понравился, судя по стонам.
Мой девушка-агент понимающе искрит взглядом в сторону. И уходит размораживать свежий кофе нам обоим.
Лола. Милашка, куколка, диктатор. Она замечательная девчонка, попавшая в Федерацию почти случайно. Но ей ведь это не мешает мурыжить меня по любому поводу (и без такового)…
Вспоминая, что у меня там ещё и пицца должна была остаться, я поднимаюсь с классической кровати, чтобы одеться и продолжать жить.
Я прошёл в помещение хранилища вслед за этим Библиотекарем (седой старикан в докторском халате и с ламповым фонарём в дряхлой руке, он освещал нам путь, пока мы спускались по трескучим ступеням, мёртвым, точно местный воздух).
– Так вам нужна та книга? Действительно так нужна?
Голос старикашки-хранителя действовал как шорох древних фолиантов, хранящихся без света долгие года.
Он даже затылком почувствовал, что я кивнул в ответ.
На мне, кстати, шляпа и плащ, я похож на сыщика из типичного детектива.
– И как, вы сказали, вас зовут?
– Моё имя Марк…
Мы наконец-то спустились с лестницы на гулкую поверхность бетонного пола. Хранилище было огромным и немыслимо тёмным, словно сама ночь бездны легла сюда спать, но так и не проснулась.
Мой "проводник" повёл меня в самые глубины этой "дрёмы" книг… Свет фонаря становился ярче, когда мы проходили мимо стеллажей. Я с интересом смотрел по сторонам, замечая уникальные издания классиков. Тут были книги в удивительном оформлении:
"Улисс", обложка-календарь, все страницы которого составляет одна дата – 16 июня.
"Машина времени" Уэллса со встроенными карманными часами начала 19 века.
"Зов предков" и "Белый клык" под обложкой из волчьего меха.
Древнейший "Спартак" Джованьоли, края книги имитируют гладиаторские мечи, остроту лезвий которых лучше на себе не проверять.
"Великий Гэтсби" с изящной обложкой в виде верхушки смокинга (треугольник белой рубашки, атласные лацканы, традиционный галстук-бабочка), ещё отчётливо чувствуется дымок от дорогой сигары.
"Мастер и Маргарита", оформленная просто под рукопись, исполненную именно рукой автора (бессмертие текста прилагается).
"Путешествие в Икстлан" Кастанеды, покрытое листочками чапараля плюс кусочками пейотля, похожими на мескалиновый порошок под углом к твоему отражению.
"Почтамт" Чарльза Буковски (обложка обклеена кучей почтовых марок, а также ипподромными купонами).
Одно из запрещённых изданий "Голого завтрака" Берроуза, обитое реальной наркотой…
"Старик и море", покрытое окровавленной леской, уходящей под переплёт.
Весь в жёлтых перьях, "Вирт" Джеффа Нуна, ласкающе-игривый на ощупь.
Набоковская "Защита Лужина", сработанная под шахматную доску (миниатюрные вкрапления в форме бабочек на каждом белом поле).
"Над пропастью во ржи…", обклеенная фрагментами разбитой пластинки и несколькими утиными перьями.
"Фауст" Гёте, оформленный под верхнюю часть рясы священника – издевательская улыбочка Мефистофеля, возможно, должна быть над божественно белым квадратом вставки-воротничка.
"Шаманский космос" Стива Айлетта: зеркальные кресты обложки сливаются в гармонию тусклого света с блеском по другую сторону реальности текста.
"Эмигранты" Алексея Толстого, оформление-шик: благородно-потрёпанная шинель офицера (с крестами орденов совсем не высшего порядка)…
Это лишь те шедевры, которые я успел рассмотреть, пока мы шли. Мой же провожатый даже ни разу не взглянул в сторону стеллажей. А ведь та книга, за которой я охочусь, находится где-то здесь. Её аура влечёт меня слишком явно.
А Библиотекарь по-стариковски зевает. И говорит:
– Вы понимаете, что не получите её?
Вопрос звучит как утверждение. Слабое эхо бежит во все концы темнотой. Стеллажи словно шевелятся, меняя "ландшафт" страшного хранилища.
Сволочной старикашка оборачивается ко мне, его лицо становится похожим на пропадающий плакат, мучительно меняется под мрачной лампой фонаря в когтистой лапе…
Такое ощущение бывает, когда тебя хватает за руку покойник.
Я хватаю рукоять пистолета, но из кармана выдернуть его уже не успеваю. Библиотекарь бьёт меня прямым ударом в нос, я успеваю крепко подставить лоб. Этот старый мудак ломает сразу два пальца (под кантом моей шляпы умышленно оказывается металлическая вставка-обруч, именуемый среди бойцов ещё как "ошейник шизофреника").
Старикан-хранитель панически елозит по воздуху насекомотворными отростками, логично появившимися из шеи с обеих сторон. Хочет воткнуть их мне в глаза? Дистанция плюс тьма не позволяют это сделать.
Я ловко плюю на мысль "достать пистолю из кармана", а далее – бросаюсь на противника, сбиваю с ног. Лампада фонаря, мелькнув прощальным светом у лица, раскалывается о бетонку пола. Нас грозно окружает темнота. Противник мой как будто что-то шепчет…
Он призывает книгу!
И она летит вдоль стеллажей, сорвав себя с "намоленного" места. За ней змеится пыльный шлейф…
Если не суметь укротить книгу, то харя твоя будет безжалостно расплющена страничным прессом. Я умею сопротивляться такой ерунде.
На подлёте мягко бью её сверху вниз (верх корешка довольно оживлённо пытается цапнуть мой кулак), она, сиюсекундно меняя направление, метнулась вниз, отрубив пальцы на ногах хранителя-убийцы. Крик боли старого хрыча почти что расколол помещение мрака, но меня этим пронять нельзя…
Пока книга, вонзившись в пол, больше не совершает необдуманных действий, я с разбега опрокидываю беднягу-библиотекаря сильнейшим ударом в грудь ногами. Хранилище условно рушится на части влияния, вышедшие из-под контроля Морока.
Его "техника боя" разрушена… Теперь рестлер по кличке Дед Морок – мой нынешний противник – упал в обморок после моего последнего удара.
Бой завершён. Дети кричат на ближайшей трибуне: "Не бей его!" Вес криков всех остальных глушит разве что не радиотрансляцию из "запрещённой" страны.
Я вскидываю руки. Я победил. Я – лучший.
А следующий бой у меня – парный.
И "напарник" мой не кто иной, как Хирург Ампутаций. Жуткий мужик. Похож на рок-музыканта под дозой. Своих девок, знаю, он любит кусать за шею, прямо как акула-вампир. Такая "меточка" есть, кстати, у многих…
Соперники наши отличаются друг от друга. Хоть это хорошо. Будет проще отличить "своего".
Тот, у которого шрамы на шторах – боец Весь В Шрамах. Он, говорят, с пересаженным от свиньи сердцем. Высокий, влажный, приникающий к земле ринга.
Ещё с ним рестлер Третий Час. Просто огромный тупой мужик, трусы в обтяжку из тельняшки. Его возьмёт на себя Хирург, мы так условились, сверяясь со сценарными коллизиями перед выходом к зрителям.
Всё! Пора…
Заиграло музло нашей "пары": мы появляемся на рампе, подобно двум гладиаторам-героям. Нет, для фанатов Шрама и Третьего Часа мы – пара мудопедиков, конечно же. Но мои поклонницы кричат очень визгливо, почти изысканно. А фанатки Хирурга разве что не режут себя на куски, чтобы дотронуться потом до него своими ампутированными конечностями.
В общем, путь к рингу мы преодолеваем почти эпохально…
Совсем забыл сказать (себе), на мне одежда мёртвых (ни одного узла). Чёрный цвет с вкраплением жёлтого. Рукава рубашки обрезаны по локти. Брюки вполне позволят летать со стремянок, а уж с канатов – и подавно. Прыгучесть кроссовок даже позволяет преждевременную самоуверенность.
Музыкальные ритмы уходят. В пространстве арены появляется новая песня. На рампу величаво вышагивают наши противники на нынешний бой: Весь В Шрамах, Третий Час.
Такое впечатление, что "Хэллоиун лет они проживают бесплатно". Их некрасивые рожи даже кому-то нравятся, судя по реакции зрителей в огромном куполе зала. Ужас тупизны!
И далее следует официальное представление бойцов.
Меня приветствуют последним:
– Смеееееерч Смертииии! – восклицает помпезный дядя с микрофоном, после чего поспешает свалить подальше от места наметившейся заварухи.
Смерч Смерти – это мой боевой псевдоним. Если кто не знает.
Мои поклонники (молоденькие девчонки в основном) кричат от восторга, рискуя сорвать связки или оглушить соседей по зрительским местам. Сейчас начнётся бой. А вот и гонг!