Они уселись в чёрный "Мерседес" последней модели. Артём и Таня расположились на заднем сиденье, донья Мартина, набросив поверх тёмно-бордового жакета короткую – до середины бедра – норковую шубку, разместилась рядом с шофёром.
– Это странно, но многие женщины – и в Монтевидео, и в Буэнос-Айресе – носят различные меховые изделия, – шепнула Таня. – На улице плюс двенадцать-четырнадцать градусов, а они щеголяют в меховых шубах. Правда, в распахнутых. Мода, понимаешь ли, здесь такая. Типа – высший аристократический шик…. Тёма, может, и мне купим шубку? Ну, чтобы не выделяться из толпы?
– Гони, Мануэль! – велел глубокий женский голос. – А на правила дорожного движения наплюй. У нас – нынче – цейтнот…
Через полторы минуты, сеньора Марта поинтересовалась:
– Виталий Павлович мне говорил, что вам, голубки, во время… э-э-э, известных питерских событий, приходилось сталкиваться с внезапно-сработавшими туннельными заградительными щитами. Ну, с теми, которые установлены в туннелях метрополитена между станциями.
– Приходилось, – скромно подтвердил Артём. – А, разве, у вас нет опытных специалистов по этой тематике?
– Отсутствуют. Так, вот, получилось…. Пару-тройку лет назад мы закупили в США опытную партию. Американцы щитовое оборудование установили, тщательно настроили и уехали, заверив, что всё работает само по себе, то есть, в автоматическом режиме. Мол, до тех пор, пока не прозвучит условный сигнал – "Атомная тревога!", заградительные туннельные щиты будут находиться в "холостом" положении.… Но сегодня, несколько часов назад, на линии "С" один из туннельных щитов, всё же, сработал. Хотя, "Атомная тревога!" не объявлялась…. С каких таких сладких и пышных пирожков её объявлять? Никто и ничего понять не может. Хрень странная и откровенная…. Естественно, что важные и опытные генералы подозревают в произошедшем экстремистов левого толка. Мол, они, мерзавцы революционные, тайно проникли в "метрошный" туннель и что-то там нахимичили-раскурочили…. Хорошо ещё, что это случилось поздней ночью, когда электрички уже не ходили. Даже представить страшно, что бы произошло, если туннельный щит закрылся бы утром, в час пик. Электричка, битком забитая мирным народом, врезается – на скорости девяносто километров в час – в стальную махину…. Б-р-р-р!
– А "ручное" управление щитами предусмотрено? – спросил Артём, чувствуя в солнечном сплетении неприятный предательский холодок. – Ну, с центрального пульта, или, допустим, с соседних станций?
– Нет, не предусмотрено. Некоторые финансово-подкованные умники в Правительстве посчитали, что это слишком дорогое удовольствие для бюджета страны.
– Где расположен сработавший щит?
Донья Марта протянула схему метрополитена аргентинской столицы и пояснила:
– Данный щит отмечен красным крестиком.
– До него – от станции "Кальяо" – напрямик будет около девяти с половиной километров, – пробормотала Таня потерянным голосом. – Учитывая, что подземные коридоры, по которым мы шли, слегка петляли…. Чёрт меня побери! Как нехорошо-то получилось…
– О чём это ты, Танюша? – мгновенно обернулась сеньора Мартина, обладающая отменным слухом. – Поясни, пожалуйста!
– Почему же нас не предупредили, что линии метро Буэнос-Айреса оснащены заградительными туннельными щитами? – неодобрительно покачал головой Артём. – Эх, если бы знать заранее…
– Потому и не предупредили, что это государственная тайна, причём, самого высшего уровня…. Не томите уже, дорогие родственники! Рассказывайте, в чём тут дело!
Смущённо откашлявшись в кулак, Артём сообщил:
– Заградительные туннельные щиты приводятся в действие не только при объявлении "Атомной тревоги!" и при поступлении соответствующего сигнала с пультов управления, которых у вас, кстати, и нет. Конкретный заградительный щит сработает и в том случае, если рядом с ним прогремит сильный взрыв.
– Интересная, познавательная и важная информация, – зло прищурилась донья Марта. – Очень интересная…. Козлы драные, всё же, эти американцы! Тихушники бесстыжие и подлые! Ничего, посчитаемся – рано или поздно…. Стоп! А, ведь, взрыва-то не было?
– Был! – заверил Артём. – К моему большому сожалению, был…
Он коротко рассказал о тайном подземелье древних кечуа, о бурной подземной реке, о коварном нападении первобытных индейцев и о страховочных гранатных растяжках.
– Скорее всего, этот подземный коридор, где взорвалась граната, проходит рядом с линией "С", – дополнила Таня. – И, по глупому стечению обстоятельств, заградительный туннельный щит оказался рядом с местом взрыва. Бывает…
После двухминутного молчания сеньора Мартина, зябко передёрнув худенькими плечами, пожаловалась:
– С меня обязательно снимут голову! И, бесспорно, поделом…. Впрочем, – неожиданно приободрилась, – почему, собственно, с меня? Это же генералы-перестраховщики виноваты во всём! Мол, государственная тайна высшего уровня и всё такое…. Ох, и нажалуюсь я сегодня на них госпоже Президентше! Так нажалуюсь, что Небесам будет жарко…. Только клочки полетит по закоулочкам! Мануэль, наш маршрут меняется. Немедленно разворачивайся! Следуем к "Милонге"…, – поднесла к уху крохотную трубку мобильного телефона: – Домингес? Давай всем намеченным мероприятиям полный отбой. Полный, я сказала! Нет никаких подлых террористов-экстремистов, радуйся, толстомясый…. Что тогда произошло? Обычное стечение обстоятельств, я позже объясню…. Что делать дальше? Я тебе перезвоню. А ещё лучше, приезжай – прямо сейчас – в "Милонгу", посовещаемся, поболтаем, обмозгуем создавшуюся ситуацию…. Жду! Роджер! – убрала трубку в карман и вопросительно посмотрела на Артёма. – А, действительно, что делать дальше, подполковник Белов? Линия "С" сейчас полностью перекрыта, утром весь Буэнос-Айрес будет стоять в мёртвых пробках. Кроме того, перейти с линии "А" на линию "В" (и наоборот), можно только через пересадочные станции линии "С"…. Намечается очередной нелицеприятный скандал. Оппозиционные деятели уже, наверняка, радостно потирают потные ладошки, готовясь к горячей сваре, и старательно названивают продажным журналюгам и жадным репортёрам. В первую очередь – Сержу Куликоффу, местному "золотому перу", мать его…
– Вы, донна, спрашиваете о том, как привести сработавший заградительный щит в "холостое" положение? – уточнил Артём.
– Да, в первую очередь, именно об этом.
– Через полгода хитрая электроника "проснётся" (так предусмотрено американской конструкцией), и щит – сам по себе, без всякого внешнего воздействия – вернётся в исходное положение.
– Это крайне нежелательный и опасный вариант. Оставить Буэнос-Айрес на полгода без "кольца"? Это может закончиться самой натуральной революцией! Опять же, парламентские выборы на носу…. Представляете, как обрадуется подлая оппозиция? Как она звонко завизжит от неземного восторга? Существуют ли другие варианты?
– Существуют, конечно же, – откликнулся Артём, впрочем, без особого оптимизма. – Во-первых, необходимо срочно вызвать сюда американских специалистов. Вдруг, они что-нибудь придумают и оперативно исправят ситуацию? Разработчики и производители, как-никак…. Во-вторых, туннельный щит можно при желании – суток за пять-шесть – раскурочить на отдельные составные части. С применением всякой и разной современной техники. Тут вам – с конкретными предложениями и деталями – поможет майор Алексей Никоненко.
– Кроме того, и стратегически-важную линию "С" не надо останавливать! – вмешалась Таня. – Делим каждое из колец на участки по три-четыре станции, так, чтобы эти дуги "наслаивались" друг на друга. За такими отрезками мы "закрепим" по отдельной электричке, каждая из которых начнёт курсировать туда-сюда – в строгом соответствии с заранее разработанным план-графиком…
– Остановись, дорогая…племянница, – попросила донья Марта. – Изложишь всё это потом коменданту Домингесу. Понятное дело, в моём присутствии…. Что же касается сработавшего заградительного щита. Я изложу все три варианта уважаемой госпоже Президентше, пусть она и принимает окончательное решение. Ей это полагается – по должности высокой…. А "рваный" режим работы кольца "С" мы спишем на коварные происки гадкой оппозиции. Есть у меня профильные высококлассные специалисты, придумают парочку достоверных и красочных легенд. Разноцветную прессу, естественно, подключим. Серьёзных денег зашлём…. Вот, так оно – из каждой локальной неудачи надо уметь извлекать действенные преференции. Высокая политика, господа и дамы, – добавила по-русски: – Мать её, суку развратную!
– Простите, сеньора – насторожился водитель в светло-голубом костюме. – Не понял…
– Крути баранку, Мануэль! Крути, родимый!
В секретном зале "Милонги" их уже ждали. В антикварном кресле, неторопливо листая толстый глянцевый журнал и – при этом – глупо улыбаясь, вольготно развалился Хантер. На кожаном широком диване, якобы невзначай касаясь друг друга плечами и коленями, о чём-то оживлённо шептались Лёха и рыжеволосая Мари. По комнате, демонстративно заложив руки за спину, нервно разгуливал – туда-сюда – дон Диего.
– Ола, соратники! – войдя в помещение, коротко поздоровалась сеньора Мартина. – Хантер, бездельник жуткий, сейчас же освободи моё кресло! Оперативно рассаживаемся, господа и дамы, по вчерашним местам…. Расселись? Молодцы! Начинаем наше очередное совещание…. Подполковник Белов! Кратко доложи нам об успехах и достижениях твоей группы. А последнюю часть, которая касается подземных кечуа и гранатной растяжки, изволь осветить отдельно и развёрнуто, то есть, со всеми подробностями.
Когда Артём закончил рассказ, Домингес в сердцах хлопнул ладонями по коленям и проговорил плаксивым голосом:
– Вот же, потрясающее невезение! Вот же, засада на ровном месте! Из-за идиотской секретности и дурацкого совпадения мы получили такую неприятную головную боль…
– Не расстраивайся так, Диего, – невозмутимо посоветовала донья Марта. – Из каждой неудачи всегда можно извлечь много полезного. Например, сделать должные выводы на будущее. Относись к произошедшему как…, как к рядовому жизненному уроку, не более того…. А об экстренном графике работы линии "С" – на период необходимых ремонтных работ – тебе подробно расскажет сеньора Татьяна. Потом, после доклада идальго Никоненко. Приступайте, майор! Мы вас внимательно слушаем и ожидаем только перспективного позитива.
Лёха, влюблёно подмигнув Мари, поднялся на ноги и принялся – с довольным видом – важно излагать:
– Такими судьбоносными и креативными достижениями, как у супругов Беловых, мы, конечно же, похвастаться не можем. Всё гораздо скромнее и приземлённее…
– Отставить – словоблудие! – с суровыми генеральскими нотками в голосе велела сеньора Мартина. – Не забывайте, майор, что вы являетесь военным человеком. По крайней мере, на данный конкретный момент…. Говорите сугубо по делу, без слюнявых штатских эмоций и глупых подколов.
– Есть, без эмоций! – браво щёлкнул каблуками Никоненко. – Итак, мы без особых проблем вскрыли указанную дверь и вошли в секретный подземный коридор. Ничего особенного – мох, плесень, паутина, местами со сводчатого потолка капала мутная водица. Разворошив мох на полу, обнаружили ржавые рельсы и полусгнившие шпалы. Пройдя по туннелю километра два с половиной, уткнулись в бронированные двустворчатые ворота. В них имелась отдельная прямоугольная дверка, запертая как на врезные замки, так и на парочку солидных щеколд – изнутри. С дверным полотном мы, не жалея сил, провозились около пятнадцати часов, но, всё же, вскрыли…. За дверью (а значит, и за воротами), обнаружился прямоугольный зал общей площадью около одной тысячи квадратных метров. Назначение данного помещения – нечто среднее между библиотекой, музеем и архивом. В том смысле, что весь зал плотно заставлен высокими стеллажами, на которых размещены разномастные книжки (в том числе и антикварные), толстенные картонные папки, забитые нацистскими документами (накладными, банковскими счетами, приказами, уставами, протоколами допросов), и старинные картины, тщательно обёрнутые плотной коричневой бумагой. Ещё кое-где – между стеллажами – стоят громоздкие напольные часы и всяческие мраморные скульптуры…. А вдоль дальней стены расставлены большие деревянные ящики. Как вы думаете, что в них? Ни за что и никогда не угадаете, сколько ни старайтесь! Всё-всё, не сердитесь, донья Мартина, ради Бога. Не буду больше отвлекаться на эмоции…. В этих деревянных ящиках находится знаменитая Янтарная комната! Естественно, в разобранном виде. Вот, собственно, и всё…. Ах, да, чуть не забыл! В закутке, отделённом от зала массивной дубовой перегородкой, обнаружились три человеческих скелета. То есть, черепа и отдельные косточки, такое впечатление, что тщательно обглоданные и даже – местами – раздроблённые…. Ну, мы отобрали всякого, интересного на первый взгляд, нагрузились – как тягловые трудолюбивые кони, и притащили данный груз на станцию. В том числе, квадратную плиту от Янтарной комнаты и мраморную скульптуру обнажённой женщины. Голую тётеньку, естественно, Хантер – известный искусствовед и интеллектуал – тащил на плечах…
– Спасибо, майор! – нетерпеливо перебила Лёху сеньора Марта. – Всё было очень интересно и познавательно…. А сейчас мы поступим так. Я, дон Диего и сеньора Татьяна отойдём в сторонку. В том плане, что оговорим – в первом приближении – схему работы линии "С" в сложившихся непростых условиях. Все остальные – на данный период – могут разговаривать между собой на свободные темы. Общайтесь, недотёпы!
Плотного общения, впрочем, не получилось. Лёха и Мари тут же перебрались на кожаный диван и, касаясь друг друга плечами и коленями, принялись шептаться-ворковать.
"Влюблённые голубки, одно слово!", – невежливо сплюнул в сердцах внутренний голос. – "Как любит выражаться наша генеральша. То бишь, мудрая и неповторимая донья Сервантес-Рамос…".
Артём подсел к Хантеру и поинтересовался:
– Что нового, друг Евгений? Вид у тебя какой-то – избыточно задумчивый и озабоченный. Может, случилось что?
– Тут такое дело, Артём Петрович, – горячо зашептал Хантер, неодобрительно косясь в сторону кожаного дивана. Нам надо – в срочном порядке – менять составы мобильных групп.
– Что же так?
– Эта сладкая парочка – гусь и гагарочка…. Надо их разводить, как говорится, по разным углам. Я имею в виду – в рабочее время…. Ну, никакой реальной работы. Не, когда вскрывали вторую дверку, то майор Никоненко показал себя с самой лучшей стороны. То есть, пахал, красуясь перед своей сердечной зазнобой, как матёрый и трудолюбивый чёрт. А потом, когда вошли в само хранилище…. Мрак сплошной и бесполезный, образно выражаясь. Обжимаются по всем углам, сплошные хиханьки да хаханьки. Никакой толковой и реальной отдачи от них…. Я, конечно, всё понимаю. Мол, спелая любовь-морковь с первого взгляда и всякие прочие нежные чувства. Но дело-то, тем не менее, страдает…. Может, Артём Петрович, стоит мадмуазель Мари и сеньора Домингеса – временно – поменять местами? Типа – ради пользы общего дела? Вы, товарищ подполковник, переговорили бы на эту приватную тему с доньей Мартой, а? А то мне как-то неудобно – прыгать через вашу голову…
– Прыгать через голову начальства – всегда неудобно и несподручно. Более того, чревато для здоровья и успешного продвижения по служебной лестнице, – согласился с подчинённым Артём и пообещал: – Переговорю, конечно. Почему бы и нет? Но только потом, когда обстановка немного устаканится. Зачем лишний раз – причём, в самый неподходящий момент – нервировать бедную старушку? Ей сегодня ещё с Президентшей разбираться, местных генералов и политиков старательно поливать жидкой грязью, спускать злобных цепных псов на мерзкую оппозицию…
В десять тридцать утра дружный коллектив распался. Сеньора Мартина, Мария и дон Диего разъехались – в разные стороны – по важным текущим делам. Лёха и Хантер вызвали по телефону обычное такси и укатили в Бельграно, где располагалась их квартира-явка. А Таня и Артём решили отправиться домой пешком.
Перед расставанием донья Марта выдала всем русским сотрудникам по серебряному значку-бляхе и пояснила:
– Огнестрельное оружие вам, молодым и горячим, ни к чему. Зачем нам нужны затяжные международные скандалы? Они так утомляют. Тем более что некоторые из вас уже успели достойно отметиться в Монтевидео…. Эти значки на вид не выставляйте. Держите в карманах, или же за широкими лацканами пиджаков-жакетов. В случае возникшей необходимости – продемонстрируете. И на аргентинскую полицию, и на рядовых гражданских обывателей эти бляхи действуют с неизгладимой и страшной силой…. Они все почему-то именуют нашу славную спецслужбу – "Эскадроном смерти". Звучит, конечно же, очень красиво и романтично, но к действительности не имеет ни малейшего отношения. Мы же не звери какие, просто по-настоящему, без всяких дураков и личной корысти, стоим на страже государственных интересов…
"Похоже, что на страже интересов – сразу нескольких государств", – насмешливо хмыкнул въедливый внутренний голос. – "Без всякой личной корысти? Ну-ну! Местная жёлтая пресса навязчиво утверждает, что семейство Сервантесов, отнюдь, не бедствует. Одних только элитных скотоводческих асьенд насчитывается штук пять-шесть. Причём, на этих асьендах, по утверждениям дотошных журналистов, выращивается чуть ли не одна шестая часть всей аргентинской говядины…".
– Подполковник! – позвала сеньора Мартина. – Выныривай-ка из своих сладких раздумий, я ещё не закончила служебный инструктаж…. А вы, супруги Беловы, напрасно задумали эту пешую прогулку. В том смысле, что уже не спали – чёрт знает сколько. Уснёте ещё, не дай Бог, на какой-нибудь лавочке. А Буэнос-Айрес, как всем хорошо известно, город разнообразных и неприятных контрастов. Тут всякой отмороженной и вороватой шпаны хватает – выше крыш окрестных небоскрёбов. Ограбят-разденут за милую душу, а вы даже и не заметите…
– Если что, мы поймаем такси, – заверила Татьяна, пряча приметный значок в карман жакета. – Опять же, у нас закончились наличные деньги. То есть, надо их снять с банковской карточки. А на улице Виамонте банкоматы хронически отсутствуют…
Минут через пятнадцать-двадцать, уже после общения с уличным банкоматом, выяснилось, что они изначально пошли в противоположную сторону.
– Это же проспект Леандро Алеем! – известила Таня, посвятившая целую кучу времени старательному изучению рекламных туристических проспектов. – Видишь, какой он прямой и широкий? Вон – торчит знаменитая Британская башня…. Ага, значит, совсем рядом находится и знаменитый парк Ретиро. Зайдём? А потом поймаем такси и поедем домой.
– В парк, так в парк, – широко зевая, согласился Артём. – Как скажешь, алмазная аргентинская донна. Ни в чём не могу тебе отказать. Кроме дел Службы, ясный Магелланов пролив…
Ретиро, действительно, оказался парком – классическим таким и, однозначно, очень старым. Каштановые аллеи сменялись платановыми, те – в свою очередь – эвкалиптовыми. Парковые дорожки были покрыты толстым слоем опавших буро-лимонных листьев, которые усердно сметали в стороны многочисленные дворники в светло-голубых комбинезонах. Впрочем, борьба была изначально-неравной – осенний листопад был в самом разгаре…
В глубине парка была выстроена маленькая изящная деревянная эстрада под черепичной крышей. Пожилой длинноволосый субъект ненавязчиво перебирал чёрно-белые клавиши рояля. Вот, и молоденькая скрипачка нежно коснулась длинным смычком струн своего тёмно-вишнёвого инструмента, и пожилой дядечка запел – приятным баритоном:
Дождик. Хрупкие плечи
Дрожат под моими ладонями…
Долгий сиреневый вечер.
Помню.Синий холодный ветер
Ломает ветки шиповника…
Наша нежданная встреча.
Помню.