– Вы не имеете права! – взвыл лже-немец. – Я являюсь австрийским подданным!
– Ха-ха-ха! Напугал.
– Я лично знаком с Марией Сервантес-Рамос!
– Насмешил, морда очкастая. Да, с этой рыжей вертихвосткой половина Буэнос-Айреса знакома…
Артём осторожно выглянул из-за угла. Ганс Дитрих (вернее, Алекс Пушениг), стоя на коленях, неловко утирал кровавую юшку, весело капавшую из его длинного носа, разломанные на две половинки чёрные очки валялись в ближайшей луже. Над немцем-австрийцем угрожающе нависали два лохматых юнца, облачённые в чёрные кожаные куртки, на лацканах которых размещались круглые значки с портретами Че Гевары. В руке у одного молодчика находился кухонной нож средних размеров, у второго – маленький чёрный пистолет неизвестной модели.
"Дилетанты!", – презрительно хмыкнул наблюдательный внутренний голос. – "Пистолет даже не снят с предохранителя…".
– Разреши, командир, я с ними разберусь сама? – прошептала Татьяна. – Ну, пожалуйста….
– Действуй, амазонка.
Таня подобрала с асфальта два увесистых камня (вернее, два куска бетона, выпавших из стены дома), и, выскочив из-за угла, произвела – с полусекундной паузой – параллельное метание с двух рук. Юнцы, синхронно охнув и обхватив ладонями лица (физиономии, морды, хари?), дружно повалились на землю, то есть, на потрескавшийся асфальт. Нож и пистолет при этом, естественно, со звоном упали рядом.
Артём уверенно и неторопливо подошёл к троице, носком ботинка влепил каждому из неудавшихся грабителей по контрольному удару в область печени и, многозначительно улыбнувшись, сообщил на прекрасном немецком языке:
– Герр Алекс Пушениг, вы арестованы – до выяснения некоторых обстоятельств. Алмазная донна, продемонстрируй господину писателю волшебную бляху…. Теперь, надеюсь, герр Пушениг, вам всё понятно? Кстати, радуйтесь!
– Чему это я, собственно, должен радоваться? – подозрительно прищурился Пушениг.
– Ну, как же! Уже совсем скоро вы встретитесь со своей старинной приятельницей. То есть, с прекрасной и обворожительной Марией Сервантес…
Где-то совсем рядом раздался звон разбитого оконного стекла. Сухо щёлкнул пистолетный выстрел, второй, третий. На головы посыпалась отколотая штукатурка. Послышался громкий, душераздирающий виз, и испуганный женский голос известил:
– Убивают! Помогите, ради Бога! Помогите! Они похитили моего ребёнка! Помогите!
Артём, подхватив с потрескавшегося асфальта трофейный пистолет, снял его с предохранителя и, пробежав вправо метров десять-двенадцать, оказался на широкой и людной улице.
"Перевёрнутые тележки уличных торговцев, разбитая витрина промтоварного магазина, испуганные женские и мужские лица", – доложил хладнокровный внутренний голос. – "Ага, вон же мелькает короткий платиновый ёжик. Это невысокая женщина в спортивном тёмно-синем костюме, отчаянно расталкивая встречных прохожих, улепётывает со всех ног…".
– Она в кроссовках, – печально вздохнула Таня. – Поэтому догнать девицу не получится. Даже пробовать не стоит.
Когда они вернулись в кривой проходной переулок, Алекса Пушенига и след простыл…
Глава одиннадцатая
Благословенная пампа и рыжая вертихвостка
Артём – в сердцах – от души выругался.
– Какой же ты грубый и некультурный! – пожурила Татьяна. – Натуральный сапожник с провинциального российского рынка…. А ещё мне запрещаешь – разговаривать здесь по-русски. Мол, элементарная конспирация…. А сам-то? Или командиру группы всё можно? Типа – высокопоставленным амазонам законы не писаны?
– Извини, моё беспокойное сердечко, – покаялся Артём. – Само сорвалось…. Надо же было так пошло лопухнуться! Упустили фигуранта. Теперь, наверняка, засмеют…. Ладно, звони донье Мартине. Будем признаваться, каяться и старательно посыпать голову вулканическим пеплом.
– Сейчас позвоню. Только – для начала – сорву с курток этих гадких гоп-стопщиков значки с изображением Че Гевары. Негоже так позорить светлые имена…
Сеньора Марта находилась в президентской приёмной, поэтому сразу же объявила:
– У меня совершенно нет времени! Вы, родственнички, уверены, что ваша новость носит срочный и неординарный характер? Ладно, верю…. Встречаемся через три с половиной часа в "Милонге". Роджер!
Ехать домой, на улицу Виамонте не было никакого смысла.
– Уснём ещё – от усталости, и проспим всё на свете, – печально вздохнула Таня. – Давай, Тёма, поймаем такси и прокатимся по Буэнос-Айресу с обзорной экскурсией? Служба, как говорится, службой, а любопытство – любопытством…
Они ехали по городу, и Татьяна увлечённо комментировала:
– Это – Каванаг, а вон – башня министерства общественных работ. Чуть правее – Атлас…. Ну, это уже знакомая нам Британская башня, а за ней виднеются горбатые краны Нового порта. Так, поворачиваем на площадь Конституции, далее – по авиниде Облигадо – следуем к Дворцу трибуналов…. Дорогой, может, прокатимся до аэропорта имени многопрофильного министра Пистарини ? Говорят, что данный комплекс – просто потрясающее сооружение…
В назначенное время они прибыли в "Милонгу". Донья Мартина была непривычно приветлива и находилась в приподнятом настроении – очевидно, ужасный президентский гнев прошёл, всё-таки, стороной. Впрочем, выслушав рассказ Артёма (естественно, без упоминаний о конфискованном пистолете), сеньора Марта задумчиво нахмурилась и – после двухминутного молчания – известила:
– Не забивайте себе голову всякой ерундой! Ваша должностная забота – сугубо подземные тайны. А этим странным австрийским писателем я займусь лично…. Кстати, на ближайшие двое суток объявляются внеплановые выходные. То бишь, на время нормализации движения на круговой линии "С". Отдыхайте, гуляйте, развлекайтесь – в разумных пределах, понятное дело…. Судя по вашим замутнённым глазам, любовь, так сказать, переживает период нежного и трепетного ренессанса? Наверное, задумываетесь о продолжении рода? Я угадала? И нечего смущаться и глупо краснеть, дело-то насквозь житейское…. Советую съездить в пампу, там сейчас очень хорошо. Хрустальный воздух, звенящая тишина и всё такое прочее…. Толстый плед не забудьте прихватить с собой. Да, за тем самым, о чём вы и подумали…
Они поехали домой, приняли душ и завалились спать. Артём попытался было подкатить к супруге с дежурными нежностями, но тут же получил жёсткий отпор:
– Сказано же, что все серьёзные дела переносятся в пампу? – сонно возмутилась Татьяна. – Вот, милый, и потерпи. Будь, уж, так добр…
В пункте проката Артём, оставив в залог свой израильский паспорт, взял в аренду старенький "Форд Фокус". Потом они заскочили в ближайший супермаркет и приобрели двухместную туристическую палатку, а также накупили разного продовольствия, включая уже замаринованную, в меру жирную свинину, ящик пива "Кильмес-Кристаль", две бутылки сухого красного вина и большой бумажный пакет с древесным углём.
– Тёма, ты же за рулём! – забеспокоилась Таня. – Зачем нам столько алкоголя? Вдруг, полиция остановит? Что тогда будем делать?
– Ерунда! – легкомысленно отмахнулся Артём. – Покажем наши волшебные серебряные бляхи. Если не подействует, то позвонит донье Мартине, она – судя по всему – всю Аргентину держит в ежовых рукавицах…
Через полтора часа они свернули с широкого автобана на узкую просёлочную дорогу и вскоре выехали в пампу.
– Останови вон на том пологом холме, местами поросшем хвойным кустарником, – попросила Татьяна. – Очень привлекательное и уютное местечко…. Ага, тут и бойкий родничок имеется!
Стояла чудесная погода – полное безветрие, голубое безоблачное небо, ласковое жёлтое солнышко прогрело окружающий воздух до плюс пятнадцати-семнадцати градусов.
– Устанавливай палатку и разводи костёр! – велела Татьяна, по случаю пикника заплетшая знаменитые косички, украшенные тёмно-синими бантами в крупный белый горох. – А я пока нарежу толстых прутьев, которым предстоит сыграть роль шампуров.
Они сидели на вершине холма, с аппетитом уплетали чуть подгоревший и местами полусырой шашлык, запивая его пивом и вином, и любовались окрестными пейзажами.
– Да, пампа – это что-то! – глубокомысленно заявила Таня. – Красота неописуемая! Немного похоже на русскую степь, но только совсем чуть-чуть…. Краски совсем другие. Много белого и голубого, теперь понятно, почему аргентинский флаг – бело-голубой. В честь местной пампы, понятное дело…. И пампа она, м-м-м, очень, уж, неровная. Сплошные холмы и холмики, овраги и овражки. Причём, холмы покрыты либо тёмно-зелёными кустами-деревьями, либо зарослями высоченного, фиолетово-сиреневого чертополоха…. А какой здесь замечательный воздух! Пахнет, м-м-м, колодезной водой и опавшими осенними листьями…. Нет, не совсем…. Что это за аромат?
– Всё просто, – широко зевнул Артём, многозначительно косясь на бело-голубую туристическую палатку. – В пампе – пахнет пампой, не более того…. Прекрасная наяда, а не пора ли нам уединиться?
– Для чего, собственно, благородный идальго? – игриво поинтересовалась супруга.
– Для продолжения рода, ясная пампа! Кстати, если у нас родится девочка, то предлагаю назвать её Мартиной.
– А если мальчик?
– Думаю, что мы назовём его Виталиком. Глядишь, генерал-лейтенант Громов оценит тонкий армейский юмор и присвоит нам внеочередные воинские звания. Шутки шутками, но мне до генеральских красных лампасов осталось – всего-то нечего, рукой подать…
В самый разгар третьей попытки (подхода, действа?), Татьяна неожиданно отстранилась и обеспокоенно, с трудом переводя дыхание, забормотала: – Тёма, слышишь – гудит автомобильный мотор? Одевай-ка штаны и посмотри, что там происходит. Нам сейчас любопытные свидетели не нужны. Давай, давай, действуй…
По пампе, устало перебирая мосластыми ногами, трусила-скакала тёмно-гнедая лошадка, на которой восседала молоденькая черноволосая девушка. За всадницей – странными зигзагами и вычурными петлями – ехал джип с открытым верхом, в котором размещались четыре пьяных в дымину личности, отчаянно гогочущие и орущие что-то явно непотребное.
– Помогите, ради Бога! – заметив Артёма, жалобно прокричала девушка. – Спасите!
– Сюда! Сюда! – позвала Татьяна, торопливо набрасывая на голые плечи спортивную куртку. – Мы поможем!
"Доставай-ка, братец, трофейный пистолет из рюкзака", – посоветовал дальновидный внутренний голос. – "Без серьёзной драки, ей-ей, не обойдётся. Впрочем, ничего опасного я, откровенно говоря, не наблюдаю. Вооружён, судя по всему, только один из молодчиков, который сидит рядом с водителем…".
Черноволосая всадница остановила лошадь и, ловко соскочив на землю, представилась:
– Меня зовут Исидорой, то есть, Исидой. Я ехала от лагеря гаучо к Талару, это такой городок на берегу Рио-Рохо. А тут эти пьяные уроды начали грязно приставать…
Джип, громко и непочтительно хрюкнув, затормозил в пятнадцати-двадцати метрах от палатки, хмельные личности выбрались наружу и разразились дружным глумливым смехом.
– А мы всё сомневались, выдержит ли эта молоденькая чертовка-гаучо четверых здоровенных мужиков, – отсмеявшись, сообщил усатый высоченный тип в белоснежном стильном костюме, недвусмысленно сжимавший в ладонях короткоствольный винчестер. – Теперь же у нас целых две тётки! Ты, ведь, мужик, – заговорщицки подмигнул Артёму, – поделишься с проходящими путниками? Надо делиться, надо! Господь Бог этому нас, закоренелых грешников, учит…
– За тётку, гнида усатая, ты получишь в отдельном порядке, – невозмутимо пообещала Таня. – Будет очень больно, родной…
– Ха-ха-ха! – продолжили веселиться неизвестные личности, одетые, впрочем, очень хорошо, стильно и дорого. – Какая пикантная и весёлая курочка!
"Золотая молодёжь, мать её", – незлобиво известил внутренний голос. – "Таким хамам трамвайным начистить наглые физиономии – самое милое и благородное дело. В том смысле, что и сам получишь удовольствие, да и для противоположной стороны это будет, безусловно, полезным…".
– Тёма, не тяни! – попросила Татьяны. – Сделай этих наглых засранцев!
– Как скажешь, милая жёнушка, – лениво передёрнул плечами Артём. – Как скажешь, дорогая…
Он – отточенным движением – выхватил из кармана куртки пистолет (естественно, с заранее снятым предохранителем), и, нажав на спусковой крючок, прострелил усатому типу правое плечо. Винчестер предсказуемо упал на землю.
– Всем лечь! – от души рявкнул Артём и для пущего порядка выстрелил в лобовое стекло автомобиля. – Лечь! Кому сказано?! Руки и ноги вытянуть в стороны! Быстро! Амазонка, не лови ртом ворон, подбери ружьишко…
Пьяные молокососы, оперативно состроив кислые физиономии, покорно опустились на пожухлую, жёлто-бурую траву пампы.
– Я тебя, снайпера, в тюрьме сгною! – болезненно всхлипнув, пообещал усатый мужичок. – Мой папаша трудится в Буэнос-Айресе районным прокурором. Так что, кранты тебе, ухарь наглый! Лет на восемь-десять, как миленький, загремишь в тюрягу…
– Это, дружок, полностью исключается, – заверила Таня, подбирая винчестер, после чего резко крутнулась на месте и от души влепила молодому человеку каблуком сапога по копчику.
– А-а-а! Больно! – взвыл усатый. – Кто вы такие, чёрт побери?!
– Слышал, родной, про кровавый и беспощадный "Эскадрон смерти"? – кротко улыбнулась Таня. – Так, это мы и есть…. Парни! Ну-ка дружно приподняли головы и посмотрели на мой значок. Глядим очень внимательно…. Всё понятно? Проняло?
Судя по всему, золотую молодёжь проняло по-настоящему.
– Отпустите нас, пожалуйста, добрые сеньор и сеньора, – испуганно забормотал парнишка, ранее сидевший за рулём джипа, после чего громко испортил воздух.
– Вот же, вонючка мерзкая! – возмутился Артём. – Совсем обалдел от страха…. Ладно, уговорили, отпускаем. Поднялись, расселись, вытерли слюни и сопли, завели мотор и уехали. Раненого позже перевяжете. Ну, долго ждать? Быстрее, орланы обделавшиеся, пока я не передумал….
Надсадно взревел мотор, и джип начал стремительно, высоко подпрыгивая на бугорках и кочках, удаляться в сторону шоссе.
– А их шофёр, герой вшивый, даже описался от страха! – смешливо прыснула черноволосая Исидора. – А вы, правда, из "Эскадрона смерти"?
– Временно приписаны, – кратко пояснил Артём, а про себя подумал: – "Безусловно, в нашей новой знакомой течёт и благородная индейская кровь. Процентов так двадцать пять, никак не меньше…. И одета она странновато для молоденькой и симпатичной девушки – под классического ковбоя из голливудского вестерна: широченные кожаные штаны с разрезами по бокам, замшевая куртка, украшенная во многих местах длинной коричневой бахромой, чёрная широкополая шляпа, яркий шейный платок.… А, вот, большого пистолета в нарядной кобуре, щедро украшенной серебряными нашлёпками, почему-то не наблюдается. Непорядок, однако!".
Исидора вытащила из мятой пачки тёмно-коричневую сигарету, щёлкнув зажигалкой, прикурила и, ловко выпустив изо рта идеально-круглое кольцо дыма, неожиданно заявила:
– А я лично знакома с доньей Мартиной Сервантес-Рамос! Она каждый год приезжает к нам в стационарный лагерь, расположенный на излучине Рио-Рохо.
– Зачем?
– На могилу своей матери, легендарной сеньоры Марии Сервантес, которая завещала похоронить себя на обрывистым берегу Рио-Рохо, под древним кебрачо . Донья Мария очень дружила с жителями пампы. Её все так и называли – "сеньора-гаучо"…. Кстати, – девушка внимательно посмотрела на Татьяну, – вы немного похожи – и на донью Марию, и на сеньору Мартину. Чувствуется порода Сервантесов…. Я угадала?
– Да, Исида, угадала. К чему, собственно, скрывать? А ты сможешь проводить нас к могиле сеньоры Марии? Хочу, вот, поклониться…
– Без проблем! Лошадка немного отдохнёт, попьёт водички и поедем. Наши вам будут рады. Встретят приветливо, накормят. Только, пожалуйста, не надо ничего говорить про "Эскадрон смерти". Не любят гаучо всякие государственные структуры, так издавна повелось. Не нами заведено, не нам и переиначивать…
Через два с половиной часа они подъехали к могучему кебрачо, величественно нависавшему над тёмными и неспокойными водами Рио-Рохо. Дерево поражало – высоченное, разлапистое, многоярусное.
– Это единственное кебрачо на многие сотни миль вокруг, – с гордостью в голосе сообщила Исидора, спрыгивая с лошади. – Наша местная достопримечательность такая. В верхних "этажах" кебрачо живут птицы, включая диких уток и гусей, белохвостых орланов и соколов. На серединных обитают всякие мелкие животные – грызуны, обезьянки, ящерицы, гигантские пауки, змеи. А нижний ярус – безраздельная вотчина пятнистых ягуаров. Естественно, когда поблизости нет людей…. Этому конкретному дереву, наверное, лет восемьсот пятьдесят, оно хорошо "помнит" великое царство кечуа и приход первых испанских конкистадоров. Кебрачо растут только в тех местах, где чистые грунтовые воды подходят близко к земной поверхности. Поэтому рядом с этими загадочными деревьями всегда можно найти родники с хрустально-чистой питьевой водой, или, если повезёт, даже глубокие колодцы, выкопанные и обложенные каменными плитами – многие сотни лет тому назад – древними индейцами…
Чуть в стороне от кебрачо выстроились в неровный ряд восемь буро-зелёных палаток, в отдалении паслось большое коровье стадо и пара десятков разномастных лошадей. Вскоре к вновьприбывшим подошли живописно-одетые и загорелые до черноты мужчины-гаучо, завязалась – под тёмно-коричневые, непривычно-длинные сигареты – неторопливая беседа о всяких разностях.
– А где же могила доньи Марии? – тихо спросила Таня.
– Возле реки, – махнула рукой Исидора. – Пойдёмте, я вас провожу. Там, как раз, гуляет старая Изаура. Она слепая и… немного сумасшедшая. Уверяет, что дух покойной сеньоры Марии иногда разговаривает с ней.
В пяти-шести метрах от крутого речного обрыва в землю была тщательно вкопана гладкая базальтовая плита, на которой – неровными буквами – было выбито: – "Мария Сервантес. Сеньора-гаучо. Гордость Аргентины". Рядом с чёрной плитой на грубой деревянной скамеечке сидела совершенно седая старуха в чёрных очках.
– Ола, Изаура! – ласково улыбнулась Исидора. – Я привела гостей. Они хорошие и смелые.
– Здравствуйте, бабушка! – хором поздоровались Артём и Таня.
– И вам, голубки, долгих и счастливых лет жизни! – откликнулась-прошамкала старуха, демонстрируя полностью беззубый рот. – Если я не ошибаюсь, нас посетила очередная смазливая девица из славного рода Сервантесов?
– Не ошибаетесь, бабушка.
– Подойди, красавица, и дай мне левую руку…. Ага, тёплая! Ты очень спокойная и правильная. Это хорошо…. А через девять месяцев у тебя родится дочка, которую вы с мужем назовёте Мартиной. Твой супруг похож на молодого Алена Делона?
– Есть такое дело! – покладисто согласилась Татьяна. – Только мой муженёк будет в плечах немного пошире.