* * *
Это невероятно, сколько человек может сказать другому, не произнеся ни слова. Я где-то читал, что язык тела отвечает за большую часть людской коммуникации. Не помню уже, сколько именно, но много.
Подтверждаю, очень много можно сказать позой, жестом. Очень много.
Сегодня с утра присматривался я к одному типу. Он был одет в костюм, скорее всего, дешевый, и без перерыва зыркавший на мобильник. Мне не кажется, что он ждал звонка, наверное, смотрел на время. Все время переступал с ноги на ногу, и напирал на стоящую перед ним старушку. Лет тридцати с небольшим, светлые волосы, уставшее лицо, бегающий взгляд. На рубашке не было одной пуговицы. Перхоть. Один из ботинок слегка замазан грязью. В сумке бутылка "колы", два банана и две булки.
Этого было достаточно.
Я уже знал, что смотрю на человека, который занимает невысокую руководящую должность, он не из Нонстеда, может быть из Моррисона, и приехал сюда на встречу, от которой многое зависит. Понимал, что он холостяк или разведен, человеком, неспособным справляться с обычными житейскими делами, не способный выбраться на уровень, когда с тобой начинают считаться. Я видел неудачника, проигравшего, практически сожженного дотла. Живой труп.
Такие подходят лучше всего.
Потом подвернулась женщина в бордовом жакете. Без сомнения, она была не из нашего графства. Это выдавали два обстоятельства. Она неумело скрывала пренебрежение, когда оценивала магазин. И официальная полуулыбка, с которой она говорила со Стейси о мелочи.
Дорогие туфли на высоком каблуке, волосы стянуты так сильно, что она с большим трудом могла зажмуриться. Руки побелели от того, как она сжимала сумочку. Обгрызенная кожа вокруг ногтей.
Я сразу понял, что за холодным фасадом скрываются неимоверные вещи. Воздух искрился от сдерживаемых эмоций - гнева, фрустрации и ненависти. Убийственный коктейль.
Я так засмотрелся, что получил втык от самого Уилсона. Я выслушал, что у магазина отличная репутация и он не позволит служащим ее испортить, и вместо работы пялиться на клиенток.
Он меня наказал - приказал остаться после работы и вымыть пол. Я, как обычно, не имел ничего против. Мне надо было столько всего обдумать. Не каждый день попадаются две такие прекрасные жертвы.
5
Теплые лучи сентябрьского солнца продирались сквозь ветви елей, превращая лужи на дороге в золотистые зеркальца. Паутина в углу веранды поблескивала капельками, среду кустов можжевельника клубился туман. Лобовое стекло "ранглера" превратилось в озеро ослепительно сияющей ртути. Мир будто бы замер в удивлении. Но Натан видел только полено, установленное вертикально на широком пне.
- Ну, твою мать, - пробормотал он и размахнулся.
Топор воткнулся в пень, отрубив от полена немного коры. Звук заставил лежащего неподалеку кота лениво приоткрыть глаз.
Натан выругался, вытер пот со лба и выдернул топор.
- Хорошо, что этого никто не видит, - прошептал он, и вновь замахнулся.
Кот замурчал и перевернулся на бок, подставляя живот теплым лучикам солнца.
"Это кошка", - с удивлением отметил Натан. - "Чего я раньше не заметил".
Тишину утра нарушил звук приближающегося мотора.
Натан с необъяснимой точностью одним ударом разрубил полено, потом снял рубаху с гвоздя, надел ее и вышел из-за дома. Он сразу увидел "форд мустанг", который с трудом продирался через лужи. Скиннер выставил руку в открытое окно, помахал и затормозил рядом с Натаном.
- Ты слышал? - закричал он, открывая двери. - Нашли Макинтайра!
- Да что ты? - Натан подошел поближе.
- Вчера вечером, - добавил Скиннер. - Я разговаривал с Оуэном, помнишь, тем копом. В жизни бы не поверил. Макинтайр бродил по лесу в остатках от брюк, с ножом и дубинкой. Ночью он рассказал такие вещи, от которых волосы встают дыбом.
- Какие вещи?
- Не знаю. - Пожал плечами Скиннер. - Оуэн сказал, что Макинтайр не помнит, но у меня сложилось впечатление, что не хочет помнить. Хорошо, что жив остался. Надеюсь, что с мозгами у него все будет в порядке.
- Я тоже.
Установилось неловкое молчание. Они стояли посреди заболоченной дороги, не зная, что еще можно сказать. Первым решился Натан:
- Откуда ты знаешь, где я живу?
- Ты мне сказал. - Наморщил брови лесоруб. - А если бы ты этого не сделал, то и так мог бы догадаться. Вчера по городу разъезжал грузовик из фирмы перевозок, и у всех выспрашивал твой адрес. Жаловался, что навигатор бесполезен через 100 миль от границ Нью-Йорка. Нет такого GPS, который бы справился с Нонстед. Эта чертова дыра противиться даже спутникам.
- Эту чертову дыру ничем не пронять. - Грустно усмехнулся Натан. - Даже логикой. Я тут всего несколько дней, а уже столкнулся со столькими странными событиями. Настоящий "Твин Пикс" или "Страна смеха" (речь идет о дебютном романа Джонатана Кэрролла - прим. переводчика).
- "Твин Пикс" я смотрел. А второе - это что?
- "Страна смеха". Не знаешь?
Нет, я редко смотрю телевизор. - Поморщился Скиннер. - У меня даже кабельного нет.
- Это книга. Знаешь, может, я ее сумею найти.
Они прошли мимо кошки, которая нежилась на широкой деревянной балюстраде веранды, и делала вид, что двуногие - всего лишь плод ее воображения. Натан открыл дверь и пропустил Скиннера вперед. В комнате стояло множество коробок.
- Я балдею, - охнул Скиннер. - Если все это сдать на макулатуру, хватило бы на несколько месяцев тяжелого запоя.
- А если бы все продал на eBay, то хватило бы на несколько лет дураковаляния, - ответил Натан. - Подожди, она где-то здесь. Нет, не тут… Американские писатели у нас…
- Сумеешь все здесь разместить? - Скиннер скептически осмотрел книжные полки, размещенные вдоль стен.
- Вряд ли. Мебель здесь на ладан дышит. Где-то дюбеля вывалились, нескольких полок нет… О, вот оно! Нет, это "Ребенок в небе". Тут проблем совсем немало, - проворчал писатель. - В камине нет тяги, под окнами щели, которые хорошо тянут, панели облазят, потолок надо побелить… Ты знаешь местных мастеров?
- В Нонстеде мастер бы не удержался. - Скиннер просматривал какую-то книгу, затем глянул на Натана и отложил книгу в сторону. - Здесь каждый делает все. Не беспокойся о той книге, может, в другой раз. Я съезжу за инструментом. У тебя есть холодное пиво?
- Да, но…
- Ну, тогда вперед. Обожди.
В оставшееся до вечера время разговаривали немного. Скрипела отвертка Скиннера, несколько раз завыл бурильный молоток, потом замурчал пылесос, счищавший пятна сажи с каминной полки. В воздухе носился запах пыли, который перебивала вонь силикона. Небольшой, накрытый фольгой проигрыватель терпеливо воспроизводил один и тот же диск ZZ Top. Обиженная кошка уже давно ушла на другую сторону дороги. Оба приятеля работали в тишине, полностью поглощенные своим занятием.
Около полудня Натан притащил последнюю коробку с книгами, поставил и тяжело вздохнул. Посмотрел, как тот уверенным движением углубляет сделанное только что отверстие, вставляет колышек и вворачивает винт.
- Давай полку, - пробурчал он.
Натан схватил тяжелую полку, и они вместе повесили ее на место. Скиннер нажал на нее руками.
- Держит, - произнес он с кривой усмешкой. - Можешь расставлять свою литературу.
- Не любишь книг? - спросил Натан, открывая принесенную коробку.
- Когда смотрю на все это. - Скиннер махнул рукой в сторону томов, стоящих на полках нескольких стеллажей. - Приходит мне в голову только Лонни Стивенс.
- Кто это? Мне не кажется, что я когда-то его читал.
- Я тоже не думаю, что он когда-то что-то написал. - Лесоруб достал пачку сигарет. - Это местный алкаш. Ты даже не представляешь, что бы он сделал, дорвавшись до такой массы макулатуры.
Натан сухо засмеялся, и уже хотел пошутить, что часть его библиотеки годится только на раздробление, но тут его мысли вернулись к вопросу более важному, холодному, и терзавшему его, как паразит.
- Помнишь, когда мы возвращались оттуда… с Одиночества?
- Ага. - Улыбка Скиннера угасла. - Да, помню.
- Ты сказал, что Нонстед - сраное место. Сказал это таким тоном, что я не мог тебе не поверить. Видишь ли, с тех пор как сюда приехал… Слушай, что не так с пастором Рансбергом?
- С пастором? - Скиннер растягивал слова. Прикидывается, как и все остальные. Прикидывается старательным порядочным слугой Божьим.
- А почему это не может быть правдой?
- Потому что он пьет. - Пожал плечами лесоруб. - И кажется, много. Два года назад нашли его перед костелом мертвецки пьяного. Кто-то пожаловался его начальству. Было несколько телефонных звонков, а затем он исчез.
"Телефонных звонков", - мысленно повторил Натан.
- Наверное, его забирали на терапию. Священника не было полгода, - продолжил Скиннер. - А затем вернулся, улыбчивый, терпеливый, здоровый. Как хибара после ремонта. Большой разницы никто не заметил. Церковь как опустела, так и дальше пустует. Люди ходят в католическую, или ездят в пресвитерианскую в Моррисон. Остальным вообще плевать. Ну, еще немного и ты обустроишься, - он неожиданно сменил тему.
- Похоже. - Натан осмотрел салон, который, по его мнению, сейчас стал выглядеть как место побоища. - Еще немного.
- Хорошо, я уже немного притомился. - Скиннер потянулся так, что что-то хрустнуло. - Поедем в город?
- Зачем? - После того, что недавно услышал, вопрос показался ему неожиданным.
- Увидишь. Сегодня День Форели.
* * *
Когда они выехали на главную дорогу - конечно, на "мустанге" Скиннера, который не жалел циничных комментариев по поводу "компьютера на колесах" - Натан вспомнил, что еще они с Фионой прочли на интернет-странице городка. Одной из причин, по которой скандинавы решили заложить здесь поселение, было изобилие форели в ближайшем ручье. Местную традицию обогатил новый праздничный день, одним из главных элементов которого стало соревнование удильщиков. Пойманную рыбу съедали тем же вечером на фестивале с факелами, а рыбака, поймавшего больше всех, всячески превозносили. Он имел право потанцевать с первой красавицей городка, и даже поцеловать ее. Писатель поделился этой информацией со Скиннером.
- В Тукс-Ривер давным-давно нет форели. - Скривился Скиннер. - Скорее всего, это связано с производством красок в Муртауне, хотя, я точно не знаю. Мотив с поцелуями тоже отпадает. В округе красивые девушки или несовершеннолетние, или замужние. Если попадется какая-то красавица, то надо быть быстрым, иначе тебя кто-то опередит. Закон дыры.
В этот вечер слово "дыра", которое так любил использовать Скиннер, к городку не подходило. Крыши Нонстеда были освещены лучами сентябрьского солнца, которое не торопилось уходить за горизонт, будто бы хотело насладиться весельем. По улицам были развешаны желтые лампионы, которые слегка покачивал ветер.
Группки людей. Сновавших по тротуарам, излучали веселость и энергию. Натан почувствовал, что всеобщая эйфория захватывает и его. Казалось, что и настроение Скиннера улучшилось - он поднял руку, чтобы привлечь внимание группы молодых людей, но затем передумал и въехал на стоянку перед единственным книжным магазином в городе.
- Пройдемся, - предложил он. - Тут уже близко.
Натан кивнул и вышел из машины. Достал пачку "мальборо", но резкий холодный вечерний воздух, приправленный запахом жареной рыбы, был таким упоительным, что было жаль портить его никотином.
Вдали загремела электрогитара, ей ответил клаксон и крики молодых людей. Лампионы шелестели.
- Ну я и голоден, - пробурчал Скиннер. - Идем быстрее, иначе все лучшее уже сожрут.
- Закон дыры? - провокационно спросил Натан, но собеседник смолчал. Ему показалось, что в толпе на противоположной стороне улицы увидел Анну в теплом красном свитере, держащую за руку маленькую девочку. Но если это и была она, то бесследно исчезла. Натан нашел взглядом Скиннера, и увидел, что тот сворачивает в боковую улочку.
Натан прибавил шаг. Прошел мимо нескольких металлических мусорных баков, каких-то развалин, запущенного скверика с омытой дождем скульптурой, а затем вновь появились дома, освещенные лампионами, из которых выходили тепло одетые люди. Уже была видна река, искрившаяся в лучах заходящего солнца, и которую заслоняли облака тумана и дыма от костров, и большое озеро, в сердце которого пылал огромный костер. В стороне, на сцене музыкальная группа готовилась к выступлению, но люди не обращали на это внимания. С шутками и веселыми выкриками они толклись возле прилавков с пивом и жаренной рыбой, затем садились за длинные столы, и наедались досыта, прерывая еду только взрывами смеха. Дети пищали, прыгая в мешках. Кто-то играл на волынке. Рои лампионов, развешанные на соседних деревьях, мерно качались.
Натан был ошеломлен. Впервые после отъезда из Нью-Йорка увидел столько людей. К своему удивлению, и даже недовольству, понял, что его к ним тянет. У Скиннера подобных дилемм не было, и через минуту их окружила шумящая толпа.
Лесоруб хлопнул Натана по плечу, указав на два свободных места на лавке, а сам пошел к очереди за рыбой. Вскоре он вернулся с тарелками, от которых поднимался ароматный пар. На тарелках лежали куски филе форели, большие куски хлеба и огурцы.
- Ну! - выкрикнул Скиннер. - Это я люблю! Ешь, а потом займемся пивом.
- С ним тут тоже необходимо поспешить? - весело спросил Натан, беря пластиковую вилку. - Все выпьют?
- Именно! - Лесоруб с аппетитом впился зубами в большой кусок хлеба. - Ты ничего не знаешь о законах дыры. Уж пива здесь на всех хватит.
Форель была великолепна. Группа играла композицию Нила Янга. Все больше голов поворачивалось к эстраде. Дети с удочками прыгали вокруг надувного бассейна. Большой костер игриво стрелял искрами в небо.
Скиннер справился с форелью первым, вылизал остатки, доел огурец и громко рыгнул, вызвав одобрение сидящих на лавке людей. Его глаза засветились веселыми огоньками.
- Нормальные бы меня за это линчевали, - сказал он, вставая. - Иду за пивом.
Через секунду лесоруб исчез в толпе. Группа уже играла The Beach Boys. Перед эстрадой появились первые танцующие пары. Натан поймал себя на том, что взглядом выискивает в толпе Анну. Он на себя разозлился, вычистил тарелку куском хлеба, а затем выкинул в мусорный контейнер.
Скиннер грациозно маневрировал между празднующими, неся поднос с четырьмя пластиковыми стаканчиками с пивом. Поставил их на лавку с триумфальным сопением, и быстро схватил один из них.
- Ну, до дна! - выкрикнул он. - Покажи, как вы там умеете пить!
Его глаза блестели.
"Насмешка?" - мысленно спросил себя Натан. - "Или только веселье?"
- Откуда знаешь? - спросил он, глотая слюну. Его охватил сжигающий стыд.
- Твой акцент мне не нравился, - ответил Скиннер. - Говорил так, будто тебе было тяжело, а когда возвращались из Одиночества, вообще о нем забил. Последнее доказательство получил сегодня утром, когда ты искал книжку… Как она там называлась?
- "Страна смеха".
- То, как ты сказал "американская литература", было что-то… Как бы это сказать…
- Смесь поблажки с раздражением?
- Именно. Будто удивился, зачем наполнил коробку засохшим говном. Только англичанин на такое способен.
- Что же, - не спуская взгляда с собеседника, медленно сказал Натан. - Ты меня раскусил. Я не тот, за кого себя выдаю. Меня зовут Натан, и родился я в Лондоне. В свете того, что ты мне рассказал. - Он сделал широкий жест рукой, указывая на веселящихся людей. - Каждый здесь что-то изображает. Значит, я хорошо вписываюсь в этот городок. А ты, Скиннер? - Он прищурился и приблизился к лесорубу. - Что ты изображаешь? И тебя вправду зовут Скиннер?
- Я не прикидываюсь. - Усмехнулся лесоруб. - Скиннер это не имя, а фамилия. Меня зовут Дуайт, и я искренне ненавижу это имя. Предпочитаю, чтобы меня звали по фамилии, ничего более.
- Ты мне кажешься слишком умным для человека, который никогда не читал Кэрролла.
- Может и так. - Пожал плечами Скиннер. - Я наблюдательный, только и всего. Вижу то, на что другие не обращают внимания. Убедился в этом в Заливе.
- Ты был на войне?
- В военной полиции. - Он допил пиво, скомкал пластиковый стакан и выбросил его в бак. - Выявил трех террористов-самоубийц за один месяц. Не знаю, как это срабатывает. Смотрю на человека, и знаю, что-то с ним не так. А в тюряге, такой как Рамади, это может значить только одно. Можешь мне поверить, мне нравится раскрывать секреты. В Англии вы пьете пиво или открываете рот и ждете, пока лакей выльет вам содержимое бокала в рот?
- Что? - Натан увидел, что держит в руке стакан, о котором совсем забыл. - А, ну да. Пиво.
Только смочил губы в пиве, и увидел ее. Он не ошибся - она была одета в красный шерстяной гольф. Анна Крэйг. Она смотрела на детей, которые крутились с удочками у надувного бассейна. Неожиданно хорошо рассчитанным движением головы Анна отбросила волосы. Ее лицо осветила улыбка.
- Браво, Ванесса! - закричала она, когда дочь показала ей деревянную, мокрую от воды рыбу.
Натан встал и подошел к ним.
- Привет! - Выкрикнул он. Группа на сцене начала новую композицию, на что танцующие ответили хоровыми воплями, и он вынужден был повторить, чтобы быть услышанным.
- О, привет. - Она улыбнулась. Натан начал задумываться, не была ли черствость, которую он запомнил во время визита к ней домой, всего лишь шалостью памяти.
- Ты не позвонила, - сказал он.
- Что? - поначалу она не поняла. - А по делу о столкновении. Забыла. Знаешь, то, се.
- Понимаю. - Натан прикусил губу, устыдившись своей бесцеремонности. - Слушай, я все время пытаюсь узнать то одно, то другое, только…
- Перестань. - Анна смотрела на дочь лучистыми глазами. - Успокойся. Ничего не надо.
- Как это? - Он замигал, ничего не понимая. - Или…
- Да. - Анна посмотрела ему в глаза. Он прочел в них все - радость, облегчение, возвращающуюся отвагу - и понял, что лед в его груди начинает таять. - Да. Уже неделя спокойствия. Нет… Никаких визитов.
С эстрады донеслись первые такты "Every breath you take" Стинга. С тем же успехом они могли быть триумфальным пушечным салютом. Натан, удивляясь сам себе, протянул руку.
- Не окажете ли мне честь… - начал он с чистейшим оксфордским акцентом. Но в этот момент его кто-то хлопнул по плечу.
- Это ты должно быть тот британский писатель, о котором говорила Анна, - сказал высокий, коротко стриженный мужчина в вельветовом пиджаке, и пожал руку Натана. Его усмешка не распространялась на скрытые за круглыми очками глаза.
"Ничего удивительного", - подумал Натан, глядя, как Анна обнимает "пришельца" за талию и прислоняет голову к его плечу. - "На его месте я бы тоже захотел двинуть меня в челюсть".
- Я Тревор Хобсон, работаю в местной школе, - продолжил мужчина. - Мы работаем вместе с Анной. - Он посмотрел на женщину доминирующим, но полным чуткости взглядом. Тем, которому Натан пытался научиться, во время их связи с Фионой. - Я учитель физкультуры и тренер школьной бейсбольной команды. Вы смотрите иногда бейсбол, мистер Маккарниш?