— Какой ещё пожар? — непонимающе передёрнул плечами Артём. — Ерунду говоришь, красавица блондинистая. Сгущаешь, так сказать, краски. Впрочем, как и всегда. А ещё, понимаешь, майор полиции.
— Что же это такое, а?
— Конечно, самая обыкновенная мистификация. Что же ещё? В том плане, что качественная, талантливая и оптическая.
— Точно? Не врёшь? Мистификация?
— Чтоб мне судебным приставом — где-нибудь в Тамбовской области — всю оставшуюся жизнь проработать.
— Хорошо, верю, — голос «главной по шишечкам» заметно потеплел. — Да, знатную ты кашу заварил — по полной и расширенной программе. Испуганный садоводческий народ так и бегает туда-сюда, устали не ведая. Некоторые уже телевизоры, микроволновки и собак-кошек в машины загружают. А другие диваны и буфеты выносят из домов и к автомобильным багажникам — крепко-накрепко — привязывают. То бишь, готовятся к экстренной и полномасштабной эвакуации. Зарево-то больно солидное. И сильный ветер, как раз, дует с севера…
— Я старался, — скромно потупился Мисти. — В том плане, что поработал на совесть, и даже с толикой обострённой фантазии…. Кстати, а что у нас с фигурантом?
— Всё нормально, как ты, фантазёр и оболтус, предсказывал. Минут двенадцать назад ему на мобильник позвонил здешний старик-сторож и сообщил о пожаре.
— Мол: — «Всё пропало! Всё пропало! Виктор Петрович, кормилец вы наш жемчужный, страшное пламя с севера — вслед за ураганным ветром — валом прёт, через час-другой всё-всё-всё, к нехорошей матери, сгорит. Даже пепла с золой не останется. А-а-а. Срочно приезжайте и спасайте своё барахлишко…». А? Так было?
— Как-то так, догадливый ты мой, — понимающе улыбнулась Кристина. — Только я, в отличие от тебя, не умею так ловко языком трепать…. Значит, хочешь помириться?
— Ага. Очень. Был неправ. Исправлюсь. Отработаю — по мере сил своих скудных. Но с усердием и прилежанием…
— А почему — хочешь?
— Ну, это…. М-м-м…
— Смелее-смелее, гений мистификаций.
— Я люблю тебя, госпожа майорша, — с трудом выдавил из себя Артём. — И очень скучаю.
— Ого. Ничего себе — заявление…. А как — ты меня любишь?
— Э-э-э…
— Так, собственно, как?
— Как потомственный в сотом поколении алтайский шаман — свой заветный шаманский бубен, доставшийся ему от прапрадеда.
— Отлично сказано, — развеселилась Кристи. — Можешь, когда захочешь, родное сердце…. Кстати, этот угольно-чёрный паричок тебе очень даже идёт. Определённо. И бородка стрёмная, клинышком козлиным…. А с чего это ты, вдруг, заговорил про шаманов?
— Да, снится мне тут один — уже третью ночь подряд. Костька Ворон из урочища Кангай. Снится, понимаешь, и снится. Надоел уже слегка, честно говоря.
— Как же, как же, помню этого дядечку. Серьёзный такой. Заслуженный и очень авторитетный…. А сны…м-м-м, они — цветные?
— Ага. Причём, в завлекательных и неповторимых алтайских интерьерах. В природных интерьерах, я имею в виду.
— Значит, сбудутся.
— Я знаю, — обречённо вздохнул Артём. — Все-все мои цветные сны — рано или поздно — сбываются. Так, вот, получается. Причём, с самого детства…. А ты сможешь взять отпуск?
— Он же у меня на конец октября месяца запланирован. В полном соответствии с план-графиком, утверждённым высоким московским руководством. Не получится, скорее всего.…. Не хочешь ехать на Горный Алтай без меня? Потому что любишь?
— Ага. И не хочу. И люблю.
— А почему же тогда не делаешь — предложения руки и сердца?
— Дык, это…
— Что?
— Мы же с тобой договаривались. Мол, когда меня «разведёшь» — тогда. Не раньше.
— О, Господи! — возмутилась Кристина. — Опять — двадцать пять. На колу мочало, начинай сначала…
— Так что, дорогая, помиримся?
— Не знаю, право. Посмотрим, чем завершится сегодняшнее оперативное мероприятие. В зависимости от конечных результатов…. Слушай, а это твоё марево-зарево всё пламенеет и пламенеет. И чёрный дым, который величественно клубится по сторонам, явственно матереет. Солидно сработано, ничего не скажешь.
— А то…
Они ещё немного поболтали: вроде бы ни о чём конкретном, и — одновременно с этим — обо всём сразу. Любовь — дело такое. Сложное. Ну, как в том знаковом стихотворении:
Любовь, она всегда волнует кровь.
Всегда, когда приходят холода.
Полезна очень — как морковь,
Любовь…
Через некоторое время раздалась приятная мелодичная трель.
Кристина, коротко переговорив с кем-то по нежно-лазоревому мобильному телефону, (этот цвет просто обалденно и неизменно подходит всем блондинкам), сообщила:
— Бугай уже едет по Токсово. Минут через шесть-семь будет здесь…. Слушай, Мисти, а где же пожарные?
— Скоро притащатся. Вызов из садоводства для них насквозь второстепенен. Практическая диалектика…. Ага, слышишь? Катят…
Вскоре к въезду в «Дружное» прибыли — под отчаянные и громкие завывания сирен — две ярко-красные машины. Подкатили и остановились. Из них выбрались пожарники в широких брезентовых робах и, о чём-то озабоченно переговариваясь между собой, принялись недоверчиво таращиться на огненно-дымное зарево-марево, угрожающе пульсировавшее на севере.
— Нестандартный случай, — насмешливо фыркнув, прокомментировал Артём. — То бишь, не прописанный в строгих служебных инструкциях. Вот, ребята и сомневаются — в своих дальнейших действиях…. Ага, и чёрный «Мерседес» фигуранта прибыл: браво объехал машины пожарников и, не притормаживая, проследовал на территорию садоводства. Ваш выход, мадам «главная по шишечкам». Прошу на сцену.
— Я уже отправила «эсэмэску» подчинённым, — небрежно помахала мобильником Кристи. — Отработают — без лишних вопросов и глупых накладок. А я здесь постою, в сторонке. Как авторитетному начальству и положено…
И «шишкари», действительно, отработали: через пятнадцать минут вновь ожил нежно-лазоревый мобильный телефон, и Кристина, выслушав доклад, подытожила:
— Всё, операция завершена. Причём, с нехилым блеском. Бугай задержан. Естественно, вместе с искомым богатым «схроном». То бишь, крепкая доказательная база собрана в должном объёме. Приказ генерала выполнен. Отбой…. Какие у тебя планы, милый?
— Я думал, что мы домой поедем, — неуверенно замямлил Мисти. — Ну, типа… мириться, раз дело выгорело. Некоторые, между прочим, обещали. Только мне ещё надо оборудование забрать с объекта.
— И сколько у тебя на это уйдёт времени?
— Часа за полтора управлюсь.
— Что же, и мне этого времени хватит, чтобы оформить все необходимые документы, — умиротворённо вздохнула Кристина. — Постановление о задержании подозреваемого, Акт изъятия вещдоков, ещё всякого — по мелочам…
— Значит, встречаемся в двенадцать ноль-ноль, на этом самом месте?
— Встречаемся. Уговорил, речистый. Будем мириться. Будем. Раз обещала. Может, даже отгул на завтра у начальства выпрошу. Мол, в честь полной и безоговорочной победы над гадким наркоторговцем, развратителем нашей «золотой молодёжи».
Артём, даже и не пытаясь скрывать широченной радостной улыбки, неуклонно расползавшейся по его щекастой физиономии, достал из кармана куртки пульт управления и — коротким щелчком — перевёл ярко-бордовый тумблер в положение «выкл.».
Через пять-шесть секунд янтарно-малиновое зарево-марево, висевшее в северной части небосклона, погасло. Только что было, а уже и нету его: только скучные грязно-серые облака неторопливо ползут-перемещаются на юг.
— Гений ты у меня, что ни говори, — восхищённо покрутила головой Кристи. — Талантливый весь такой из себя. И неповторимый. Местами, понятное дело.
— А то…
Он уже заканчивал паковать приборы, разъёмы и провода по клетчатым хозяйственным сумкам, когда зазвучала знаковая мелодия шведского ансамбля «АББА»:
— Мани, мани, мани…
— Хм, деньгами запахло, — запуская правую ладонь в бездонный карман куртки, хищно усмехнулся Артём. — И это, надо признать, радует.
Надрывался жёлто-золотистый мобильник, предназначенный сугубо для деловых разговоров с проверенными «действующими» клиентами. Судя по высветившемуся на светло-сером экранчике номеру абонента, беспокоил Рыжий (какие официальные Ф.И.О. были у этого человека Мисти не знал, да и знать не хотел), один из руководителей фан-сообщества питерского «Зенита».
— Привет, Рыжий, — поднёся к уху «денежный» аппарат, поздоровался Артём.
— Здорово, Мисти, — солидно пророкотал в трубке мужественный бас. — Спасибо от пацанов за помощь. Здорово ты Володьку «приподнял». Уважил, что называется, братву…
— Стоп-стоп. Мы же с тобой договаривались — беседовать по этому номеру только о делах. Причём, коротко и сжато.
— Да, помню, помню. Я тебе, собственно, по делу и звоню.
— Так излагай, не стесняйся.
— Так излагай, не стесняйся.
— Тут один хороший человек хочет тебе заказ сделать. Обратился ко мне за рекомендацией.
— Точно — хороший? — въедливо уточнил Артём.
— По крайней мере, лет пять-шесть назад был таковым, — слегка притормозил Рыжий. — Когда мы с ним вместе служили в одной славной Конторе.
— В ФСБ?
— Так точно. Хотя, как я помню, «грушники» к нам всегда относились настороженно…
— Ладно, старина, не ворчи. Проехали…. Расскажи-ка чуток про своего протеже. Кто он? Что он? Чем сейчас занимается?
— Михаил Абрамович Михельсон. Возглавляет «Службу безопасности» строительной корпорации «СМУ-Сигма».
— Нормальный вариант, — одобрительно присвистнул Мисти. — Известная компания, на слуху. Значит, денежная.
— Это точно, — понимающе хохотнул Рыжий. — Натуральные лощёные буржуины. Бабки лопатами гребут. И, что характерно, совковыми…. Значит, встретишься с Абрамычем? Переговоришь?
— Не вопрос.
— А сегодня сможешь? У них там (Абрамыч с напарником будет), что-то горящее…
— Извини, брат, но сегодня не получится. Никак. Только завтра. В девять вечера. В «Капитанах». За тем столиком, за которым мы с тобой в прошлый раз «тёрли». Пароль-отзыв прежние. И, пожалуйста, без всяких пафосных глупостей. По-тихому всё должно быть. Без автомобильных кортежей и охранников-мордоворотов, я имею в виду. Скромность, она украшает человека. Любого. Хоть богатого, хоть бедного.
— Всё понял. Передам.
— Бывай, Рыжий.
— Покедова, Мисти. «Зенит» — чемпион!
— Без вопросов…
— Горит у них, видите ли, — отключив мобильник, принялся незлобиво ворчать Артём. — Сегодня, понимаешь. Хрена лысого вам всем. Дела у меня сегодня образовались. Важные-важные. Важней, просто-напросто, не бывает. А ещё и очень приятные. Очень-очень-очень…. И завтра, возможно, они продолжатся. Если, понятное дело, строгое и вредное начальство выпишет моей Кристи отгул…
Пожилой шаман — высокий, плечистый, облачённый в длинный тёмно-бордовый малахай, щедро расшитый разноцветным бисером и украшенный многочисленными разнообразными монетами, — неторопливо брёл по «железному лабиринту».
Что это такое — «железный лабиринт»?
Обыкновенный лабиринт — очень обширный и запутанный.
Впрочем, не совсем обыкновенный, а выстроенный — несколько веков тому назад — исчезнувшим ныне народом «чудь». То бишь, сложенный из разнообразных железных руд, в состав которых входили (и входят), следующие горные минералы: магнитный железняк, красный железняк, бурый железняк и шпатовый железняк.
Итак, пожилой алтайский шаман, опираясь на массивный чёрный посох, неторопливо брёл по «чудскому железному лабиринту» и негромко бормотал под нос:
— Зачастили, что-то, мои друзья «параллельные». Зачастили, однако. Помоги в том. Помоги в этом. Приставучие такие, однако, слов не хватает. Дай, понимаешь, ложку. Да и бочку со сладким мёдом прикатить не забудь, однако. Совсем обнаглели…. Впрочем, однако, помогу. Глядишь, и пригодится когда-нибудь. Мол, долг, как известно, он платежом красен, однако…
Глава пятая. Игра началась
В Купчино (это такой неформальный район Санкт-Петербурга), насчитывалось шесть приметных и общеизвестных достопримечательностей. Первая — бронзовый (вроде бы), памятник бравому солдату Швейку с ярко-начищенным — до зеркального блеска — носом. Мол, если хорошенько потереть пальцами этот самый нос, то денег — обязательно и всенепременно — прибудет. Вот, все, кому только не лень, и тёрли…. Вторая — знаменитый питерский певец и музыкант Билли Новик, который изредка — по старой памяти — наведывался в места, где прошли его детские и юношеские годы. Третья — известный писатель-фантаст Сергей Хрусталёв. Четвёртая — легендарный «мент в законе» Павел Сомов, некогда возглавлявший Фрунзенское РУВД. Пятая — Пашкина жена-красавица Александра Сомова, главный редактор газеты «Новейшие новости». И, наконец, шестая — пивной бар «Два капитана».
Почему, интересуетесь, только шесть? Ведь, по аналогии с «семью чудесами Света», должно быть семь? А их и было — семь. Ровно семь купчинских достопримечательностей. Просто Мисти был плотно-плотно законспирирован и в общенародном признании не нуждался. Ну, ни капельки. Мистификатор — профессия особая, нестандартная и специфичная, чуждая широкой публичности…
Впрочем, вернёмся к пивному бару, в интерьере которого, несмотря на «капитанское» название, ничего морского — ровным счётом — не наблюдалось: стены, наспех обшитые неряшливым бело-красным пластиком, обшарпанные квадратные столики, разномастные убогие стулья, заплёванный грязный пол, мрачные официанты в скучных тёмно-коричневых костюмах. Единственным светлым пятном заведения неизменно выступала телевизионная плазменная панель — полтора метра на метр.
Тогда почему — «Два капитана»? Всё очень просто, обыденно и где-то даже банально. Учредителей у бара было ровно два. Один — до выхода в отставку по плановому сокращению штатов — трудился капитаном в ГРУ. Второй — в капитанском же звании — «тянул лямку» в ФСБ. Ничего хитрого и необычного, если вдуматься…
Но главное заключалось совсем в другом. Кабачок, действительно, являлся заведением, отнюдь, непростым. Спецслужбы и прочие несимпатичные организации — по негласному секретному соглашению — никогда не устанавливали здесь никакого записывающего и подслушивающего оборудования. Более того, «Два капитана» никогда не попадали даже в полицейские сводки и профильные отчёты, будто бы этого бара, и вовсе, не существовало в природе. Совсем не существовало. Никогда…
В «Капитанах» «фээсбешники» — вопреки всем строгим должностным инструкциям, уложениям и правилам — могли свободно общаться с «грушниками». А супер-секретные агенты американского ЦРУ, не ставя о том в известность руководство, болтать — о чём угодно — с коварными и любопытными российскими журналистками.
Артём, загримированный на этот раз в стиле «а-ля среднестатистический украинский гастарбайтер с вислыми запорожскими усами», купил у стойки литровый бокал «Невского» и целлофановый пакетик с вяленой «Золотой рыбкой» (спинки и бока у неизвестных рыбин, действительно, были ярко-жёлтыми), уселся за самый дальний — от входа — столик и внимательно огляделся по сторонам.
Ничего подозрительного не наблюдалось, в том плане, что атмосфера в зале царила насквозь спокойная и благостная. Да и народу было совсем немного — более половины столиков пустовало.
«И этому есть чёткое объяснение», — с удовольствием отхлебнув из высокого бокала, мысленно прокомментировал Артём. — «Первая летняя декада в Питере — время неуютное, скучное и обманчивое: вода в реках и озёрах ещё толком не прогрелась, а купаться уже хочется. Вот, самые нетерпеливые граждане с гражданками и выходят — в массовом порядке — в июньские отпуска. А после этого и разлетаются, кто куда. Одни — на отечественные черноморские курорты. Другие — в Турцию, Испанию и на Кипр. Третьи — те, кто побогаче, — на Канары, Багамы и Сейшелы. Там, понятное дело, вволю накупавшись, пиво и пьют…. Пиво, кстати, сегодня отменное: свежее, ароматное и забористое. Впрочем, как и всегда. «Капитаны» — по давней устоявшейся традиции — марку крепко держат. А, как же иначе? Чай, не последнее «пивное» заведение в городе. И в богатой Европе про него знают. Да и в далёком чванливом Вашингтоне. Это Серёга Хрусталёв, морда писательская, в паре авантюрно-приключенческих романов упомянул — пусть и вскользь — о «Капитанах».… Ага, тоненько и мелодично прозвенели крохотные мельхиоровые колокольчики, закреплённые на филёнке входной двери. Знать, новые посетители заглянули на гостеприимный огонёк…. Они? Очень похоже на то. Обоим чуть-чуть за сорок. Одеты, безусловно, богато и со вкусом. Первым идёт мужик типично-славянской внешности: высокий, широкоплечий, белобрысый, нос — характерной «картошкой». Пластиковая непрозрачная папка в руках. А за ним следует щуплый черноволосый тип, чья смуглая физиономия украшена характерным носярой. Следовательно, он у нас и будет — «Абрамыч». Ничего хитрого…».
— Фёдор Иванович? — подойдя к столику, озвучил пароль белобрысый здоровяк.
— Наоборот, Иван Фёдорович, — скупо улыбнувшись, ответил условной фразой Артём. — Здравствуйте, господа. Присаживайтесь.
— Спасибо. И вам — доброго вечера.
— Доброго, — поддержал чернявый. — Э-э-э…
— Что такое?
— Просто…м-м-м, представлял вас — совсем другим.
— И это просто замечательно. Значит, профессиональных навыков я ещё не утратил. И не растерял. Одну минутку, господа…
Артём достал из кармана старомодного клетчатого пиджака маленькую продолговатую коробочку чёрного цвета и перевёл крохотный серебристый тумблер из «центрального» положения в «крайнее левое». Через некоторое время в правом верхнем углу прибора приветливо замигал нежно-изумрудный огонёк.