Уведи меня домой… Но ведь здесь и был дом: руки Джейса защитным кольцом вокруг нее, студеный ветер Аликанте в складках одежды, ее пальцы у него на затылке, там, где мягко завиваются кудри. Его ладони по-прежнему упирались в камень за ее спиной, но тело уже подалось вперед, прижимая Клэри; она слышала, до чего прерывистым стало его дыхание. Он не мог коснуться ее руками, но зато для нее таких запретов не было, и она дала себе волю: скользнула пальцами по крепким плечам, затем по груди, следуя рисунку мышц, стиснула складки футболки по бокам, сжимая ткань в горсти. Кончики ее пальцев ощутили голую кожу, и в следующую секунду она уже просунула обе ладони ему под футболку… Она и позабыть успела, до чего нежна его кожа в тех местах, где ее не покрывали шрамы, как под ее прикосновением играют мускулы у него на спине… Он выдохнул ей в рот; на вкус как чай с шоколадом и солью.
Джейс напрягся, принимая ее поцелуй; он покусывал ей нижнюю губу, затем потянулся к пульсирующей точке у нее на шее, втягивая в себя галопирующее сердцебиение. Его кожа горела у нее под пальцами, горела…
Он отпрянул, шатаясь как пьянчужка, и ударился спиной о противоположную стену узенького переулка. Глаза его были широко распахнуты, и на головокружительный миг Клэри почудилось, что в них она увидела пламя – два костра-близнеца в ночи. В следующее мгновение огонь погас, а Джейс, спрятав лицо в ладонях, все не мог отдышаться, как после бега.
– Джейс… – позвала она.
Он уронил руки.
– Обернись и посмотри, – сказал он тусклым, ничего не выражающим голосом.
Клэри оглянулась – и обмерла. Каменная кладка за ее спиной несла на себе два отпечатка, два выжженных следа от его ладоней.
Королева фей покоилась на своем царственном ложе и разглядывала каменный потолок опочивальни. Он был увит вьющимися, шипастыми розами – каждый цветок безупречен и ярко-красен, как кровь. К рассвету все цветы жухли и погибали, но утром их меняли на свежие, и все повторялось сначала.
Феи спят мало, а сновидений и вовсе не ведают, однако Королева обожала комфорт, особенно в спальне. Ее кровать представляла собой массивную каменную плиту с пуховым матрасом под роскошным бельем из шелковистого атласа с тяжелыми бархатными покрывалами.
– Ваше Величество, – сказал лежавший рядом юноша, – а вы не боитесь уколоться об эти шипы?
Она повернула голову, чтобы взглянуть на Джонатана Моргенштерна, чья нагота была едва прикрыта скомканной простыней. Ах да, он просил называть себя Себастьяном, и это желание она уважала: в конце концов, среди фей не принято обращаться друг к другу, произнося истинное имя. Юноша лежал на животе, опираясь подбородком на сложенные руки, и даже тусклый свет не мог скрыть старые рубцы, оставшиеся на спине от кнута.
Королеву всегда интересовали Сумеречные охотники – как-никак, а они были наполовину ангелами, как и, собственно, Дивный народец, так что между ними наверняка найдутся некие родственные узы. Хитрость в том, что она даже помыслить не могла, что доведется повстречать такого Охотника, чье присутствие она сможет выдержать дольше пяти минут: уж очень эти ребята были уверены в своей правоте, до тошноты. Зато Себастьян не такой. Крайне необычный во всем, а уж среди нефилимов такого днем с огнем не сыщешь…
– Не больше, чем ты опасаешься сам себя поранить своим же хитроумием, мой драгоценный, – сказала она. – И потом, ты же знаешь, что я не люблю вот этого "Вашего Величества". Только "моя госпожа", в крайнем случае, "государыня", и никак иначе.
– Я все же заметил, что вы не сильно гневаетесь, когда я говорю "моя прекрасноликая", – лениво и совсем непочтительно отозвался он.
– Гм, – приподняла она бровь, играя пальцами в густой серебристой шевелюре. Надо же, смертный, а какое прелестное сочетание колеров: волосы, как сталь, глаза, как оникс. На память пришла его сестра: ну ни капельки сходства – и еще меньше элегантности.
– Ты освежился сном? Или еще не в состоянии проснуться?…
Себастьян перекатился на спину и ухмыльнулся:
– Поскребем по сусекам.
Королева нагнулась для поцелуя, и он запустил пальцы в ее огненно-рыжие волосы. Задумчиво разглядывая витой локон, пропустил его сквозь пальцы – алый отсвет скользнул по израненным костяшкам – и прижал прядь к щеке.
Не успела Королева промурлыкать и полслова, как в дверь спальни кто-то робко стукнул.
– В чем дело? Предупреждаю: если опять какая-то ерунда, я прикажу вас всех скормить русалкам!
Дверная створка приоткрылась, и в опочивальню скользнула одна из младших фрейлин, Кайли Уайтвиллоу, Пикси-приживалка. Она сделала реверанс и пролепетала:
– Госпожа, прибыл Мелиорн и просит аудиенции…
Себастьян покачал головой:
– Вечный труд… Вот оно, царское бремя.
Королева вздохнула и спустила ноги с кровати.
– Зови, – приказала она. – Да, и пусть принесут какое-нибудь платье, а то я озябла.
Кайли поклонилась и была такова. Минутой позже, скромно опустив очи долу, появился рыцарь Мелиорн. Если Себастьяну и пришло в голову, что далеко не всякая королева возьмется принимать гостей, стоя в голом виде посреди собственной спальни, ход дерзких мыслей он ничем не выдал. Смертная женщина, пожалуй, застесняется, засуетится, кинется чем-то себя прикрывать, но Королева фей была гордой особой, к тому же отлично знала, что без одежды смотрится не менее сногсшибательно.
– Мелиорн, – проворковала она. – Ты принес мне новости о нефилимах?
Рыцарь выпрямился во весь рост. Как всегда, на нем были белые доспехи из перекрывающихся панцирных пластин наподобие чешуи. Глаза зеленые, волосы черные и чрезвычайно длинные.
– Государыня, – молвил он и метнул взгляд ей за плечо, на Себастьяна, который невозмутимо сидел в постели, подоткнув простыню по бокам. – Новостей много. Наше новое Темное войско расквартировано в Эдомской крепости в ожидании дальнейших приказаний.
– Ну а нефилимы? – напомнила Королева, и в этот момент в спальню вбежала Кайли, держа в руках платье, сотканное из лилейных лепестков. Владычица Летнего двора скользнула в шелковистую белизну и запахнулась поплотнее.
– Малолетки, которых мы упустили при атаке в Лос-Анджелесе, дали достаточно показаний, чтобы Совет понял, кто именно стоит за инцидентом, – довольно кислым тоном сообщил рыцарь.
– Да какая разница, – махнул рукой Себастьян. – У них такая привычка, что ли, во всем винить меня одного?
– Дело не в этом, – жестко отрезала Королева. – Самое главное: они опознали наших людей?
– Нет. – Мелиорн позволил себе нотку удовлетворения в голосе. – Дети решили, что все атакующие были из числа Помраченных.
– Впечатляющее достижение, особенно если учесть, что тот блэкторновский юнец наполовину фейр, – заметил Себастьян. – По идее, он должен был что-то почувствовать. Ну да ладно. Какие у вас, кстати, на него планы?
– Раз в нем фейрийская кровь, он принадлежит нам, – сухо ответствовал Мелиорн. – Гуин забрал его к себе, пусть участвует в Дикой охоте. – Он нетерпеливо повернулся к Королеве: – Нам не хватает солдат, но Институты опустошены и нефилимы бегут укрываться в Идрисе.
– Что там с нью-йоркским филиалом? – оборвал рыцаря Себастьян. – Что с моими братом и сестрой?
– Клэри Фрэй и Джейс Лайтвуд уже в Идрисе, – сказал Мелиорн. – Мы пока что не можем до них добраться, не раскрыв наши карты.
Себастьян машинально коснулся браслета. Королева уже отметила про себя, что это вошло у него в привычку – в минуты раздражения и гнева трогать металл на запястье. Гравировка гласила: Flectere si nequeo superos, Acheronta movebo ("Если небесных богов не склоню, Ахерон всколыхну я").
– Они мне нужны, – заявил Себастьян.
– Раз нужны, значит, получишь, – заверила Королева. – Я свою часть уговора не забыла. Но ты тоже должен набраться терпения.
Улыбка Себастьяна не коснулась его глаз.
– За нами, смертными, такое водится: приходится спешить, раз уж жизнь не бесконечна.
– Ты не самый обычный смертный, не надо прибедняться, – возразила Королева и повернулась к Мелиорну. – Мой рыцарь, – сказала она, – что ты посоветуешь своей Королеве?
– Нам нужно больше солдат, – в который раз повторил тот. – Мы должны атаковать еще один Институт. Трофейное оружие тоже не помешает.
– Ты же вроде сказал, что все Сумеречные охотники уже в Идрисе? – нахмурился Себастьян.
– Не совсем, – дернул плечом Мелиорн. – В каких-то городах эвакуация затянулась. К примеру, довольно много нефилимов до сих пор остается в Лондоне, Рио-де-Жанейро, Каире, Стамбуле и Тайбэе. Мы просто обязаны захватить как минимум еще один Институт.
Себастьян расцвел, но его ликование было того сорта, который трансформирует изысканный лик в маску жестокости – сплошные зубы, как оскал мантикоры.
– В таком случае я возьму Лондон, – сказал он. – Если, разумеется, это не идет вразрез с вашими планами, о моя прекрасноликая.
Королева фей невольно улыбнулась. Ах, сколько столетий минуло с тех пор, как смертный вызывал у нее улыбку! Она нагнулась за поцелуем и ощутила мужские ладони, скользнувшие по лилейным лепесткам.
– Да, любовь моя, – молвила властительница Летнего двора. – Бери себе этот Лондон. Считай его моим маленьким сувениром.
– Ты как? – спросил Джейс в сотый раз; во всяком случае, так начинало казаться Клэри.
Девушка стояла на крыльце дома Аматис, в круге света из ближайшего окна. Юноша глядел снизу вверх; руки спрятаны в карманах, словно он боялся дать им волю.
Там, в переулке, он долго смотрел на выжженные следы, оставленные его же ладонями, затем, поправив футболку, выдернул Клэри на главную улицу, в толпу, с таким видом, будто ей воспрещалось находиться с ним наедине. Остаток пути домой прошел почти в полном молчании.
– Да говорю же тебе, я в порядке, – сказала она. – И что ты так переживаешь, в самом деле? Подумаешь, стенку сжег. Не меня же! – Клэри провернулась на каблучках, как если бы демонстрировала обновку. – Ну, убедился?
У него в глазах стояли лужицы тени.
– Если я хоть как-то тебе навредил…
– Не выдумывай. Я тебе не кисейная барышня.
– Понимаешь, мне-то казалось, что я уже беру это дело под контроль, что занятия с Джорданом помогают… – В его голосе сквозило разочарование.
– Все правильно, так и есть. Сам посмотри, ведь у тебя получилось сосредоточить свой огонь именно в ладонях, и это уже прогресс. Я тебя трогала, целовала, но осталась при этом цела. – Она положила руку ему на щеку. – С этой напастью мы справимся вместе. Та к что, пожалуйста, не надо выставлять меня за дверь. И поменьше вот этой вселенской скорби, договорились?
– Эх, только я решил, что на следующей Олимпиаде буду выступать за Идрис в разряде безутешного горя, как вдруг на тебе… – Его тон смягчился, лезвие ненависти к себе притупилось, освобождая место для самоиронии и оптимизма.
– А ты с Алеком поговори насчет парных выступлений, – с улыбкой предложила Клэри. – Возьмете золото, тут и сомневаться нечего.
Он поцеловал ее раскрытую ладонь. По кончикам пальцев махнули его волосы. Казалось, все кругом замерло и умолкло, и девушка готова была поверить, что во всем Аликанте они остались в одиночестве.
– Ты знаешь, что меня беспокоит? – промямлил он, щекоча губами ее кожу. – Что скажет тот дядька, когда выйдет на улицу и увидит, что на стене его лавки выжжены две руки.
– "Интересно, моя страховка это покрывает?" Джейс фыркнул ей в ладонь.
– Кстати, о птичках, – сказала Клэри. – Очередное заседание завтра, так?
Он мрачно кивнул:
– Ну да. Военный совет. В особо узком составе. Самые, понимаешь, сливки генералитета…
Джейс раздраженно поиграл пальцами. Клэри отлично понимала причину такой обиды: он был великолепным стратегом, к тому же одним из лучших воинов, и потому терпеть не мог, когда его не приглашали на совещания по стратегическим вопросам. И уж тем более, подумала она, если речь там пойдет о том, как использовать его внутренний огонь в качестве ударно-наступательного оружия.
– Может, ты подсобишь с одним дельцем? Мне надо в оружейную лавку. Хочу купить себе новый меч. Только хороший, – вдруг спохватилась она.
Джейс удивился, снисходительно хмыкнул:
– Да на что он тебе?
– А то сам не знаешь. Для смертоубийств. – Клэри махнула рукой, надеясь, что этот жест полностью передаст ее намерения в отношении вселенского зла. – Я ведь тоже числюсь Сумеречным охотником, верно? Значит, мне полагается правильное оружие. Или ты так не считаешь?
Улыбка неторопливо расползалась по его лицу.
– Лучшая оружейная лавка из всех – это мастерская Дианы в Кремнистом переулке, – сказал он. – Зайду за тобой в полдень.
– Новое свидание, стало быть, – кивнула Клэри. – Под звон клинков.
– А ты что хотела? Попкорн и киношку?
И с этими словами он скрылся в тени.
5
Мера мщения
Майя вскинула голову, когда хлопнула дверь и в квартиру влетел Джордан, едва не поскользнувшись на гладком паркете.
– Ну? – тревожно выдохнул он. – Хоть что-то?
Девушка помотала головой. После того как им удалось прикончить Помраченного, она обратилась к стае, чтобы те помогли прибраться. В отличие от демонов, Помраченные после своей смерти не испаряются бесследно, и требовалось всерьез засучить рукава. Если все делать по правилам, то полагалось вызвать Сумеречных охотников и Безмолвных братьев, однако сейчас двери Института и Города костей были за семью запорами. Та к что на подмогу явился Бэт с друзьями и пластиковым мешком для трупов, в то время как Джордан, до сих пор кровоточа после схватки, отправился на розыски Саймона.
Пропадал он несколько часов кряду, а когда наконец вернулся, Майе хватило одного лишь выражения его глаз, чтобы понять что к чему. Итак, у подножия пожарной лестницы он обнаружил мобильник Саймона, раздавленный чьей-то ногой и оставленный на месте сродни издевательской записке. И на этом все: Саймон как в воду канул.
Разумеется, после таких событий ночь оказалась бессонной. Майя вместе с Бэтом вернулась в штаб-квартиру стаи, а по дороге ее спутник пообещал – без особой, правда, уверенности, – что попросит волков найти Саймона, а сам попробует (он подчеркнул: попробует) выйти на контакт с Аликанте. Действительно, со столицей Сумеречных охотников были определенные способы связи, однако воспользоваться ими могли лишь вожаки стай и кланов.
Майя вернулась в квартиру Джордана на рассвете в полном изнеможении. Она возилась в кухне, когда туда вошел ее друг, прижимая влажное полотенце ко лбу. Девушка взглянула Джордану в лицо и ощутила, как по щекам заструились слезы.
– Нет, – прошептала она. – Никаких известий…
Джордан привалился спиной к стене. На нем была лишь футболка с короткими рукавами, и набитые тушью узоры из Упанишад вились по бицепсам, как вьюнки. Липнувшие ко лбу волосы были мокры от пота, на шее красная ссадина, оставленная лямкой арбалета во вчерашнем бою. В общем, вид не свадебный.
– Поверить не могу, – сказал он в миллионный, наверное, раз. – Прошляпил. Мне доверили Саймона, а я его прошляпил…
– Тут нет твоей вины. – Майя знала, что этими словами не помочь, но все равно не удержалась. – Ты же не можешь без конца отбивать атаки всякой сволочи. Я вообще считаю, что "Люпусу" не следовало поручать тебе это дело, не обеспечив серьезной поддержкой. Сам вспомни: когда Саймон утратил Метку, ты же их просил прислать подмогу, верно? А они как оглохли. Ты сделал все что мог.
Джордан опустил взгляд на свои руки и что-то буркнул. Кажется, "Не все…" Майя понимала, что должна подойти, обнять, посочувствовать. Заверить, что он тут не виновен.
Понимала, но не могла. Ее саму сейчас придавливал груз вины, тяжелый, как рельс, от невысказанных слов саднило глотку. Это длилось уже несколько недель.
Джордан, я должна тебе кое-что сказать.
Джордан, я должна.
Я…
Джордан…
Занавес молчания между ними разодрал телефонный звонок. С великой поспешностью, чуть ли не суетливо, Джордан полез в карман, выдернул свой мобильник, раскрыл его хлестким движением кисти и поднес к уху:
– Да?…
Майя не сводила с него глаз, до боли в груди навалившись на край кухонного шкафчика. До нее доносилось лишь неразборчивое бормотание на том конце, и к моменту, когда Джордан наконец закрыл телефон, она готова была раскричаться от нетерпения, тем более что в его глазах поблескивал огонек надежды.
– Звонил Тил Ваксельбаум, заместитель вожака из "Люпуса", – сказал он. – Срочно вызывают в логовище. Похоже, принято решение помочь мне в розысках Саймона… Хочешь со мной? Если отправимся прямо сейчас, к полудню успеем.
В его голосе, на фоне неподдельного беспокойства за друга, прорезалась просительная нотка. "Он не дурак, – подумала Майя. – Чувствует: что-то явно не в порядке. Знает…"
Она набрала в грудь побольше воздуха. Рвавшиеся наружу слова: Джордан, нам надо поговорить, – душили, не давали сглотнуть, но девушка загнала их внутрь. Сейчас наивысшим приоритетом была судьба Саймона.
– Конечно, – кивнула она. – Конечно, поехали вместе.
Первое, что увидел Саймон, были настенные обои, что не так уж и плохо. Простые бумажные обои, довольно старомодные. К тому же обшарпанные. И заплесневелые. Но в целом не самая страшная вещь, которая попадалась ему на глаза за прошедшую жизнь. Он пару раз мигнул, фокусируя взгляд на полосках, что вдоль и поперек секли орнамент из цветочков. Ушло не менее секунды, чтобы сообразить, чем эти полоски являются.
Он за решеткой.
Саймон тут же перекатился на бок и вскочил на ноги, даже не тратя время на определение размеров клетки, в результате чего больно приложился макушкой о стальные прутья "потолка" и непроизвольно осел на четвереньки, мотая головой и чертыхаясь.
Лишь сейчас он увидел, во что был одет.
Вместо привычной футболки – белоснежная романтическая блуза с широкими рукавами и кружевной отделкой. Но более всего озадачивали черные лосины.
Из глянцевой обливной кожи.
В обтяжку.
Обмирая, Саймон присмотрелся еще раз. Та к и есть, на рубахе всамделишные кружева. Клин глубокого выреза, обнажающего грудь. И эти пикантные лосины…
– Ну почему, – высказался он по истечении минуты скорбного молчания, – почему всякий раз, когда мне кажется, что я дошел до точки, дело принимает еще более скверный оборот?
Тут, словно по команде режиссера, отворилась дверь, и в комнату впрыгнуло миниатюрное создание; какая-то темная фигура в коридоре тут же захлопнула дверь со скоростью тренированного агента секретной службы.
Существо, проникшее в узилище, на цыпочках прогарцевало к решетке и сунуло мордочку меж прутьев.
– Са-аймон… – проблеяло оно.
И хихикнуло.
Морин.