8
Чем богаты, тем и рады
Рафаэль стоял, сунув руки в карманы, и разглядывал башни, мерцавшие темно-красными сполохами.
– Что-то у них пошло сикось-накось, – задумчиво сказал он. – Что-то из ряда вон…
Саймона так и подмывало проворчать, мол, ясно дело, меня же похитили и второй раз в жизни притащили в Идрис, но подступавшая к горлу тошнота не давала это сделать. Он и забыл, что при прыжке через Портал тебя сначала разбирают на кусочки, а когда ты окажешься на другой стороне, тебя собирают вновь, но при этом куда-то пропадают важные детальки.
А потом, Рафаэль прав. Что-то действительно пошло здесь не так. Поскольку Саймону уже доводилось бывать в Аликанте, он помнил и дороги, и каналы, и холм, что возносился над городом. Ночной порой на столичных улицах, подсвеченных огнем сторожевых башен, царила тишина, однако нынешним вечером со стороны Гарда доносился шум и гам, а холм оказался расцвечен доброй дюжиной костров. Что же касается самих башен, они то и дело вспыхивали жутковатым ало-золотым пламенем.
– Цветовой код, – пояснил Рафаэль. – Огнем башен передают сообщения. Золотым принято оповещать о празднествах и бракосочетаниях. Синим – подписание новых договоров.
– Ну а для чего используют красный? – насторожился Саймон.
– Тревога, – мрачно сказал Рафаэль, прищуривая глаза. – Непосредственная опасность.
Он неторопливо повернул голову, присматриваясь к безлюдной набережной и домам, выстроившимся вдоль канала. В росте Рафаэль на целую голову уступал Саймону. В голове юноши пронеслась мысль: а вот интересно, сколько ему было лет, когда случилось Превращение? Четырнадцать? Пятнадцать? Ненамного старше, чем та же Морин. И еще: кем был его создатель? Магнус наверняка знает, но молчит как рыба.
– Дом Инквизитора вон там, – сказал Рафаэль, показывая на один из самых крупных особняков, с крутобокой крышей и балконами, нависшими над гладью канала. – Причем, что любопытно, ни единого огонька. Гм…
Саймон не мог оспорить сей очевидный факт, хотя его небьющееся сердце все же дернулось при взгляде на этот дом. Теперь тут живет Изабель. И одно из вон тех окон принадлежит ей…
– Должно быть, все собрались возле Гарда, – предположил он. – У них так принято. Собрания там всякие. Совещания. – Саймон не любил вспоминать про Гард, где уже побывал по милости предыдущего Инквизитора. – Наверное, есть смысл туда сходить. Может, чего и прояснится.
– Ага, спасибо за совет. А то сам я не знал про эти собрания, – отозвался вечно язвительный Рафаэль, однако Саймон отметил про себя его непривычную задумчивость и неуверенность. – Как бы то ни было, пусть сами разбираются, мы в дела Сумеречных не лезем. Неподалеку отсюда есть домишко – резиденция представителя от вампиров в составе Совета. Ну что, там остановимся?
– Вместе?
– Вообще-то, дом немаленький, – пожал плечами Рафаэль. – Ты на одном краю, я – на другом…
Саймон вздернул брови. Он и сам не знал, чего именно ожидать, однако мысль провести ночь под одной крышей с Рафаэлем ему даже не приходила в голову. Он не то чтобы опасался быть зарезанным во сне, просто сама идея казалась чрезвычайно странной: можно сказать, добровольно подставить спину тому, кто тебя ненавидит…
Сейчас зрение Саймона было идеальным – одна из тех немногих вещей, которые скрашивали его существование в качестве вампира. Все было четким и ясным, мелкие детали вполне различимы даже на расстоянии – и вот почему он увидел ее первым.
Она куда-то спешила; лицо опущено, темные волосы заплетены в косы, как она делала всякий раз, когда ожидалось сражение. Боевая экипировка, кстати, на месте; по булыжникам мостовой цокают подкованные сапожки.
Да-а, Изабель Лайтвуд, умеешь ты разбивать сердца, что и говорить…
Саймон обернулся к Рафаэлю.
– Слушай, уйди, а? – проникновенно сказал он.
Тот ухмыльнулся:
– La belle Isabelle. Зря стараешься, дружок. Ты и она – вариант безнадежный.
– Потому что я вампир, а она из Сумеречных охотников?
– Не-а. Просто она… как бы это выразиться… в общем, тебе до нее как до луны.
До девушки оставалось уже не более квартала. Саймон скрипнул зубами:
– Подгадишь – я в тебя кол всажу. Кроме шуток.
Рафаэль невинно поиграл плечами, но с места так и не сдвинулся. Отвернувшись, Саймон без дальнейших колебаний покинул тень, ступая на тротуар.
Изабель тут же замерла, рука дернулась к хлысту, что крепился на поясе. Секундой позже она недоуменно моргнула, рука медленно пошла вниз, а в голосе прозвучали неуверенные нотки:
– Саймон?..
Юноша вдруг ощутил себя неуклюжим, неуместным, ненужным. С чего он вообще взял, что ей понравится его внезапное появление в Аликанте? Это же ее мир, не его. "Я…" – начал было он и не сумел продолжить, потому как Изабель вдруг прыгнула на него – прямо с места, без предупреждения, едва не сбив с ног.
Саймон позволил себе зажмуриться и уткнуться носом ей в шею. Он чувствовал, как бьется ее сердце, однако решительно задвинул подальше любые мысли про кровь. Девушка в его руках была гибкой и сильной; ее волосы щекотали ему лицо, и, сжимая ее в объятиях, он ощущал себя нормальным, до восторга обычным парнем, который просто-напросто влюблен в девчонку.
Влюблен. Он отдернулся как ужаленный, но не мог отвести взгляда от Иззи, от ее огромных сияющих глаз.
– Не могу поверить, что ты здесь, – прошептала она, задыхаясь, словно ей не хватало воздуха. – Представляешь, мне так хотелось, чтобы ты оказался рядом, я шла и думала, сколько еще времени должно пройти, и вдруг… Ой, что это с тобой?!
Он проследил за ее изумленным взглядом и обнаружил, что пялится на собственные кожаные лосины в обтяжку и кружевную сорочку. Из тенистой подворотни донеслось сдавленное хихиканье Рафаэля.
– А, долгая история, – горько махнул рукой Саймон. – Слушай, может, не будем на улице торчать?
Магнус вертел в руках серебряную шкатулку с резными инициалами, и сияние его кошачьих глаз соперничало с ведьмиными огнями, что разгоняли мрак в подвале дома Аматис.
Джослин с настороженным любопытством следила за выражением его лица. Что касается Люка, он никак не мог отделаться от воспоминаний о том, как Джослин брала с собой малышку Клэри, когда навещала Магнуса, и как они потом сидели рядышком, разговаривали, пока Клэри наконец не выросла и не принялась задавать вопросы о вещах, которые ей полагалось бы забыть.
– Ну как? – не выдержала Джослин. – Хоть что-то?
– Попрошу не подгонять, – сварливо ответил Магнус, на пробу царапая крышку ногтем. – Магические мины-ловушки, встроенные проклятия с часовым механизмом, это вам не шуточки.
– Не торопись, – кивнул Люк, поудобнее облокачиваясь на стол, запихнутый в темный угол с пыльной паутиной. Когда-то этот стол стоял у матери на кухне. Он узнал вырезанные перочинным ножиком надписи на столешнице и даже вмятину, которая появилась по его вине на одной из ножек.
Многие годы стол принадлежал Аматис. Она владела им, когда была замужем за Стивеном; порой за этим столом устраивались званые обеды в доме Эрондейлов. Да и после развода он остался в ее собственности, когда сам Стивен перебрался в загородный особняк с новой женой. Вообще говоря, весь подвал был забит старой мебелью, вещами, которые были знакомы Люку, потому что принадлежали их родителям; ничуть не меньше было картин и безделушек, оставшихся со времен замужества Аматис. Интересно, а зачем она их сюда сунула? Должно быть, была уже не в силах на них глядеть…
– Кажется, ничем не заряжена, – сказал наконец Магнус, возвращая шкатулку на полку, куда ее определила Джослин, потому что не хотела держать вещицу в доме, но и выбросить рука не поднималась. Колдун поежился и потер ладони. На нем был черно-серый плащ, заставлявший выглядеть заправским детективом из старых кинофильмов; Джослин не дала ему времени даже повесить верхнюю одежду в прихожей, просто схватила за руку и потащила вниз. – Ни ловушек, ни капканов, никаких тебе магических самоловов. Вообще ничего.
Джослин смущенно заморгала.
– Спасибо, – промолвила она. – Спасибо, что посмотрел. Ты же знаешь, я такая трусиха… А тут еще лондонские события…
– Кстати, что там случилось-то?
– Да мы сами толком не знаем, – пожал плечами Люк. – Днем из Гарда доставили огнеграмму, но без каких-либо подробностей. Короче, на тот момент лондонский Институт был еще не полностью эвакуирован, и Себастьян со своим войском попробовал его захватить. Их отбили посредством некоего защитного заклинания, о котором даже Совет не имел понятия. В общем, сработал какой-то оберег, мол, атака неизбежна, все в укрытие.
– Призрак, – понимающе кивнул Магнус. В уголках его рта пряталась улыбка. – Смертная тень, приведенная к присяге в роли хранителя. Та к сказать, взвели как курок, поставили сторожить, и через сто тридцать лет она сработала.
– Она? – заинтересовалась Джослин, откидываясь на пыльную стену за спиной. – Настоящее привидение? И как же ее звали?
– Назови я имя, ты бы ее сразу узнала, но на самом деле она была совсем не такой, как о ней рассказывают. – Магнус смотрел куда-то далеко-далеко. – Хочется надеяться, что она упокоилась наконец с миром. – Он тряхнул головой, возвращаясь к реальности. – Как бы то ни было, это совсем другая тема, и я пришел сюда вовсе не за этим.
– Да уж я догадываюсь, – кивнул Люк. – Спасибо, что нас не забываешь, хотя, если честно, я немножко удивился, завидев тебя на нашем крыльце. Не ожидал, что из всех мест ты направишь стопы именно к нам.
"Тебя скорее у Лайтвудов надо искать", – повисло в воздухе невысказанное.
– В моей жизни было кое-что еще помимо Алека, – отрывисто бросил Магнус. – Я, к слову сказать, Верховный маг Бруклина и здесь присутствую как член Совета от имени Детей Лилит.
– Гм… А я думал, представителем от колдунов является Катарина Лосс, – недоуменно заметил Люк.
– Так оно и было, – подтвердил Магнус. – Она заставила поменяться с ней местами, чтобы я смог повидаться с Алеком. – Маг вздохнул. – Заставила в буквальном смысле, когда мы с ней сидели в "Охотничьей луне". И вот почему я пришел.
Люк присел на колченогий стол.
– А ты Бэта видел? – спросил он.
Бэт имел склонность днем околачиваться в "Луне", а не в заброшенном полицейском участке: практика, конечно, неофициальная, но зато все знали, где его можно застать.
– Видел. Ему как раз позвонила Майя. – Магнус всей пятерней пригладил свои черные волосы. – Себастьян очень не любит, когда его щелкают по носу, – продолжил он, и Люк весь сжался от плохого предчувствия. Было заметно, что колдуну не особенно нравится быть глашатаем дурных новостей. – В общем, создается впечатление, что после фиаско с нападением на лондонский Институт Себастьян обратил свое внимание на "Претор Люпус". Похоже, ликантропы как союзники ему ни к чему – он не в состоянии сделать из них новых Помраченных, – вот он и сровнял их штаб-квартиру с землей и перебил всех, кого смог. На глазах Майи умертвил Джордана Кайла. А саму ее оставил в живых, чтобы она смогла передать его, Себастьяна, послание.
Джослин зябко обняла себя за плечи:
– Боже мой…
– Послание? – напомнил Люк, вновь обретя голос.
– Да. Адресованное нежити, – кивнул Магнус. – Я поговорил с Майей по телефону. Она просила запомнить слово в слово. Короче, Себастьян сказал так: "Передай всей нежити, что я поставил себе целью отомстить и добьюсь своего. Любого союзника Сумеречных ждет то же самое. Делайте что хотите, мне все равно, только не лезьте в нашу битву на стороне нефилимов, ибо в этом случае вы станете тем мясом, которое возьмется кромсать мой клинок – и клинки всего моего войска, – пока последний из вашего рода не будет сметен с лица земли".
Джослин втянула воздух сквозь зубы:
– Прямо как его отец…
Люк вскинул взгляд на Магнуса:
– И ты собираешься продиктовать это послание на заседании Совета?
Лакированным ногтем колдун задумчиво постучал себя по подбородку.
– Нет, – наконец сказал он. – А вот от нежити ничего утаивать не буду. В конце концов, я не присягал в лояльности Сумеречным.
"В отличие от таких, как вы", – вновь повисло в воздухе недомолвленное.
– Кстати, у меня вот что есть… – Из кармана Магнус извлек листок бумаги. Люк сразу понял, о чем идет речь, поскольку ему тоже вручили нечто похожее. – Ты сам-то пойдешь на этот званый ужин?
– А куда деваться? Феи и фейры жуть как серьезно относятся к этикету. Попробуй не прийти, так не только Мелиорн, но и весь Двор сочтет, что их смертельно оскорбили.
– Вот им я и скажу, – кивнул Магнус.
– А вдруг они ударятся в панику? – прищурился Люк. – Решат бросить и Совет, и нефилимов на произвол судьбы?
– Та к ведь того, что случилось с "Люпусом", все равно не утаишь…
– Дело не в этом, – вмешалась Джослин. – Магнус, пойми, своим посланием Себастьян хочет распугать всю нежить. Чтоб они держались подальше у стеночки, пока он будет крушить нефилимов.
– Каждый в своем праве, – пожал плечами колдун.
– Ты думаешь, нефилимы им это простят? – закипятилась Джослин. – Ты думаешь, Конклав такой великодушный? Да они беспощадней самого Ангела!
– Джослин, – вскинул ладонь ее муж. – Магнус тут ни при чем. Это не его вина.
Но та не сводила с колдуна сердитых глаз.
– Как ты думаешь, – сказала она, – что бы сказала Тесса?
– Джослин, ну я тебя прошу, – устало вздохнул Магнус. – Ты, между прочим, ее вообще почти не знаешь. Она всегда за правду, всегда. Утаивать что-либо нет смысла, потому как рано или поздно… Короче, поживи с мое, поймешь.
Джослин уставилась на собственные ладони – руки художницы, которые так нравились Люку, изящные, подвижные и вымазанные тушью.
– Я больше не Сумеречная охотница, – грустно сказала она. – Покинула их. Бегом. Вы оба в курсе. Но вообразить мир без нефилимов… Знаете, мне становится просто жутко.
– Мир существовал и до появления нефилимов, – ответил на это Магнус. – И после них никуда не денется.
– А выжить-то в нем мы сможем? Мой сын… – начала было Джослин, но тут сверху послышался грохот. Кто-то бесцеремонно колотил в парадную дверь. – Клэри? – предположила женщина вслух. – Она вечно забывает ключи.
– Ладно, пойду открою, – сказал Люк, поднимаясь на ноги.
Прежде чем покинуть погреб, он обменялся с женой взглядами. Ну и дела творятся: Джордан погиб, Майя вне себя от горя, Себастьян затеял перессорить Сумеречных с нежитью…
Он распахнул входную дверь, и ледяной ветер ворвался в прихожую. На пороге стояла молодая женщина со светлыми кудряшками и в боевой униформе. Хелен Блэкторн. Люк едва успел обратить внимание, что башни светятся кроваво-красным огнем, как гостья сказала:
– У меня депеша из Гарда. Насчет Клэри.
– Майя…
Голос мягкий, как сама тишина. Девушка еще плотнее уткнулась лицом в подушку, не желая открывать глаза. Что-то жуткое поджидало во мраке за ее спиной, что-то страшное, но зато всех бед можно избежать, надо лишь заснуть, и спать, и спать – вечно…
– Майя.
Он смотрел на нее из тени светлыми до прозрачности глазами, что так выгодно оттеняли его смуглую кожу. Брат. Даниэль. Скосив взгляд, она следила, как он отрывает крылья у бабочки и разжимает пальцы. Крошечное тельце легонько шмякнулось на пол и забилось в корчах.
– Майя, ну я тебя прошу.
Легчайшее прикосновение к ее руке. Она вскинулась как ужаленная, ударилась спиной о стену и, дыша как лихорадочный больной, принялась протирать глаза. Веки липкие, ресницы склеены. Плакала во сне.
В спальне царит полумрак, единственное окно выходит на извилистую городскую улочку. За давно немытым стеклом дергаются голые ветви, виден кусок чего-то ржавого – пожарная лестница, должно быть.
Девушка бросила взгляд вниз. Узкая кровать с тоненьким одеяльцем, которое сбилось в комок в изножье. Спина упирается в кирпичную стену. Возле кровати одинокий стул, старый и не раз чиненный. На стуле сидит Бэт; глаза широко распахнуты, медленно опускается вскинутая ладонь.
– Извини, пожалуйста.
– Не надо, – поморщилась она. – Не надо меня трогать.
– Ты кричала. Во сне.
Майя обняла себя за плечи. На ней джинсы и майка на бретельках. Куда-то подевался свитер, в котором она была на Лонг-Айленде, и руки покрылись гусиной кожей.
– Где мои вещи? Куртка, свитер…
Бэт кашлянул, прочищая глотку.
– Майя, они были все в крови…
– Ясно, – кивнула она. В груди бешено стучало сердце.
– Ты помнишь, что случилось?
Она зажмурилась. Все всплыло сразу, в единый миг: поездка, стылая кабина грузовичка, сгоревшее здание, пляж с распростертыми телами. Джордан на ее коленях, повсюду кровь, льется и на нее и на песок. Твой дружок подох.
– Джордан… – полувопросительно сказала она. Хотя и так все знала.
У Бэта заострились черты; в карих глазах появился какой-то зеленоватый отлив, заставлявший их светиться в полумраке. Хорошо знакомое лицо. Этот парень был одним из первых оборотней в ее жизни.
Какое-то время они встречались, пока Майя не сказала ему, что чувствует себя неловко в городе, вся на нервах, к тому же еще не совсем отошла от прежних отношений. На следующий день он поставил точку; удивительно, но они расстались – и остались друзьями.
– Мертв, – сказал Бэт. – Как и почти все остальные из "Люпуса". Скотт, воспитанники… Мало кто выжил. Майя, а почему вы там оказались? Что вас туда потащило?
Она рассказала ему про исчезновение Саймона, про телефонный звонок Джордану из штаб-квартиры, про стремительную поездку до Лонг-Айленда и обнаружение дымящихся руин.
Бэт неловко кашлянул.
– Знаешь, у меня тут кое-что из его вещей осталось. Ключи там, пропуск-подвеска…
У нее сдавило грудь – не хватало воздуха.
– Нет, я не могу… не надо, – помотала она головой. – И потом, он наверняка хотел бы, чтобы медальон перешел к Саймону. Вот когда найдем его, пусть себе возьмет…
Бэт не стал настаивать.
– Есть и кое-какие хорошие новости, – сказал он. – Из Идриса сообщают, что твой друг Саймон в полном порядке. Он там, в компании Сумеречных охотников.
– О… – Тугая петля, захлестнувшая ей сердце, чуточку ослабла.
– Наверное, надо было сразу тебе сказать, – виноватым тоном добавил он. – Просто… я за тебя беспокоился. Ты была в таком состоянии, что… Видишь, только сейчас смогла проснуться.
Потому что хотела спать вечно.
– И я знаю, что ты уже поставила Магнуса в известность, – продолжал Бэт. – Расскажи-ка еще раз, отчего Себастьян Моргенштерн взялся охотиться на ликантропов.
– Он сказал, что это своего рода демонстрация. – Майя сама чувствовала, что в ее голосе звучат нотки усталого безразличия. – Чтобы мы все четко уяснили, чтó будет с теми, кто осмелится поддерживать нефилимов.
"Не отдохну, не перестану биться, пока мне очи не закроет смерть иль рок не даст исполнить меру мщенья…"
– В Нью-Йорке уже не осталось Сумеречных, а Люк сейчас вместе с ними в Идрисе. Возводят новые обереги. Скоро, наверное, даже весточки перестанут проходить через защитный барьер.