- Доброе утро, мир, - поприветствовал Фило, нацепив наушники и ларингофон. - С вами Фило Дюфрен, сегодня я выступаю от имени Седьмого континента. Хочу поделиться с вами, какие до меня дошли неприятные слухи: один президент, переизбранный уже на второй срок, решил, будто Америке не хватает нефти и минералов, и дал добро на разработки ресурсов Антарктики, несмотря на то что не имеет права выдавать подобное разрешение, пока Конгрессом не будет принят соответствующий закон и пока большая часть союза пятидесяти двух стран не поддержит эту затею. Сейчас у нас утро, не время для риторики, так что я пощажу вас и не буду толкать обычную пропаганду о том, что надо сохранить хоть немного дикой природы для внуков; и о возможности вооруженного конфликта в случае, если тем пятидесяти двум странам не понравится, что мы нарушили договор, я тоже ни слова не скажу… Не будем об этом, лучше посмотрите картинки, которые мы вам показываем: неужели вам не кажется, что в Антарктике красиво? Да, суровая природа. Бьюсь об заклад, там холодно. Но в таком вот виде эта земля куда милее, чем те места, над которыми уже потрудились подрывники и бурильщики. - Норма вставила кадры из съемок нефтяных катастроф на Аляске: мертвые птицы тонут в заливе Принца Уильяма, снедаемый любовью карибу убегает от Трансаляскинского трубопровода, прорванного при землетрясении 02 года, черный прилив после выброса в Бристольском заливе в 2020 году. - Я, кажется, знаю, о чем вы сейчас думаете, - продолжал Фило, когда Норма вернулась к первозданным видам Антарктики. - Разумеется, красиво, все любят пингвинов, вот бы они жили тут, среди нас, но… что может сделать обычный человек? Далее в программе мы предложим вам несколько советов на эту тему, но для начала я хотел бы сказать, что и меня охватывает такая беспомощность. Иногда по утрам я начинаю беспокоиться, что нашей планете слишком многое угрожает, и я даже понятия не имею, с чего начинать… Но бывает и по-другому, например, как сегодня: я просыпаюсь, смотрю на волны и вижу корабль, принадлежащий моему старому дружку Гарри Ганту, - долгий план "Южной Борозды", - и я говорю себе: "Фило, может, ты не знаешь, как спасти весь мир, но почему бы для начала не потопить эту чертову лодку? Сделай это ради пингвинов. Ради внуков Америки. И да благословит нас всех Господь".
Моррис щелкнул переключателем, и грузовые вертолеты сбросили пирог. Камеры зафиксировали его падение сверхзамедленной съемкой: кадр за кадром он пролетел по длинной дуге и плюхнулся на переднюю часть рулевой рубки ледокола.
- Это тебе, Гарри, - сказал Фило. Маршалл Али, сидящий в рубке, нацелился из водомета и начал поливать "Южную Борозду" взбитыми сливками.
Двадцать Девять Названий подлетел низко и быстро, чтобы его бортовой компьютерный прицел мог выбрать цель для Электрогарпуна "Зодиака". Он был счастлив оказаться в своей стихии, а также - от того, что его морская жертва во много раз превосходила его в размерах, - и лишь на одну постыдную секунду пожалел, что это не кит, а гарпун - не настоящее копье смерти с каменным наконечником. Пролетая над кормой ледокола, Двадцать Девять Названий выпустил гарпун, и толстый серый кабель связал его с основанием радиолокационной мачты "Южной Борозды". Гарпун вонзился в корабль, словно раскаленная игла в спину сома; находившаяся в стреле аппаратура залила вирусы в навигационную и контрольную систему корабля. Громадное судно вздрогнуло и стало сбавлять скорость.
"Зодиак" пролетел над рубкой и резко опустился вниз, чуть не попав в струю взбитых сливок; Двадцать Девять Названий вытянул руку, захватив пригоршню сладкой белой пены. Испачкав губы, он развернул "стрекозу" и стал низко парить над ледоколом. Переключился на автопилот и достал из-под сиденья флаг. Потом спрыгнул.
Посередине корабля на палубе уже лежал слой взбитых сливок толщиной в три фута; так падать было все равно что на матрас из сахарной ваты. Двадцать Девять Названий Снега со смехом вынырнул и принялся размахивать флагом, на котором было изображено маленькое гордое иглу на белом поле.
- Я провозглашаю это корыто собственностью инуитов! - прокричал он.
Его окружил недовольный экипаж "Южной Борозды". Как палубные команды других кораблей смехом реагировали на атаки "Яббы-Даббы-Ду", Двадцать Девять Названий уже видел, но у этих ребят с чувством юмора было неважно.
- Да ладно те, не хмурься, - сказал он дюжему парню, который вообще-то уже начинал рычать. - Я понимаю, что выглядит как-то позорно, зато это полезно для природы.
- Малыш, я тя щас уделаю, - сказал дюжий.
- Не выйдет, - ответил Двадцать Девять Названий, отбросив флаг. - Но я честно тебя предупреждаю - я учился у одного из величайших мастеров боевых искусств Курдистана. Если ты меня тронешь, придется отделать тебя резиновой рыбкой.
Дюжий попытался его тронуть. Двадцать Девять Названий спокойно уклонился от атаки и, верный своему слову, шлепнул сердитого моряка эластичной пурпурной форелью. Дюжий плюхнулся на задницу во взбитые сливки. По "Мыльной Телесети Тернера" падение показали дважды: один раз живьем, другой - в замедленном повторе.
Подлетел второй матрос, за ним третий. Двадцать Девять Названий отфорелил обоих. Потом на него кинулся сразу весь остальной экипаж, и на миг возникло ощущение, будто на палубе разгорелась борьба регбистов за мяч. Двадцать Девять Названий, спокойно насвистывая, отошел от этой кучи мутузящих друг друга мужчин и женщин.
Он остановился помахать камерам, и тут с грохотом раскрылся люк - это на палубу с ракетницей вылетел гиперактивный стюард Бердсли Степаник.
- Так, - заорал Бердсли, стараясь навести на него дергающуюся мушку, - а ну замри, природолюб!
- Расслабься, - ответил Двадцать Девять Названий, отцепив что-то под медвежьей шкурой. Крутнув запястьем, он швырнул в Бердсли нечто похожее на снежок; за метаморфозой в полете сложно было уследить даже на суперзамедленном показе, но когда Бердсли опустил взгляд, он увидел, что к его груди прижался полярный кролик. Плюшевая зверушка с острыми коготками, которые предварительно окунули в жидкую эйфорию.
- Ой, эй. - Чувственное тепло расползлось по груди Бердсли, разлилось по рукам и ногам, дойдя до самых пальцев. Внезапно возлюбив целый мир, особенно пингвинов, он выбросил ракетницу за борт и сел на корточки во взбитых сливках, щедро втирая их себе в волосы. - У-у-ух-ты. - Он поднял взгляд на Двадцать Девять Названий и улыбнулся. - Слушай, парень, а ты ведь прекрасен, сразу видно.
- Я абориген, - ответил Двадцать Девять Названий. - А ты и сам не так плох.
- Переходи к рекламе, - скомандовал Фило.
COUP DE GRACE
Капитан "Южной Борозды" Шанс Бейкер наблюдал за курбетами Двадцати Девяти Названий через заляпанные меренгами окна рубки. В гневе он был спокоен, так что ничего не сказал: он попивал чуть теплый кофе и думал о том, что хорошо было бы резко развернуться вправо и врубить бы все двадцать тысяч тонн веса ледокола в "Яббу-Даббу-Ду". Но даже если бы можно было развить полную скорость на глохнущих двигателях, капитан все равно бы этого не сделал, поскольку понимал, что его обставили: об этом с каждого монитора говорили улыбающиеся желтые мордочки, а также задорная игра балалайки, которую он услышал, попытавшись воспользоваться радиопередатчиком. Если капитан Бейкер попытается протаранить субмарину и потерпит поражение, это лишь усугубит его беспомощность, и тогда, возможно, он не сдержится и все же набьет морду помощнику за его идиотские вопросы.
- Что будем делать, шкипер? - сказал тот, когда Бердсли Степаник начал слать им с палубы воздушные поцелуи.
- Почему бы пушку не выкатить? - предложил капитан Бейкер.
- У нас нет пушки.
- Значит, получается, что они держат нас за яйца. Так что заткнись и оставь меня в покое.
Запищал голографический коммуникатор связи корабль-корабль. Входящее изображение было закамуфлировано: звонивший был прозрачен, остался лишь контур (нечеткий), глаза (зеленые) и рубашка (кричащий гавайский узор).
- Капитан Бейкер? - осведомился он и представился: - Это Фило Дюфрен с "Яббы-Даббы-Ду".
- Не могу сказать, что рад с вами познакомиться, - ответил капитан. - Хотите, чтобы я покинул корабль?
- Ничего личного, капитан. Мы сейчас крутим экотажную рекламу, а когда она закончится, мы вернемся в прямой эфир и потопим ваш корабль, так что лучше бы вам распорядиться, чтобы люди расселись по спасательным шлюпкам.
- А если я откажусь?
- Тогда пошлю отряд побольше, чтобы вас пересадили силой… но сначала надену на вас костюм гориллы. - Это был блеф. Не про костюм гориллы - их у Фило было три, - а сама идея, будто у него хватит времени, чтобы полностью захватить корабль. Скоро "Си-эн-эн" перехватит передачу, следовательно, переполошат военных, и авиабаза ВВС имени Роналда Рейгана в Трентоне пошлет на них все имеющиеся противолодочные самолеты. Но капитан Бейкер не стал его провоцировать.
- Ладно, - сказал он. - Ваша взяла. Но вот что… Дюфрен?
- Да?
- Вы знали, как меня зовут, - возможно, вы знаете и то, что я командовал миноносцем в военном флоте. Вернувшись в порт, я задешево предложу свою кандидатуру любому, кому нужен капитан боевого судна. И тогда я пушусь искать вас. Ясно?
- Ясно. Но я вас лучше тоже предупрежу: Гарри Гант - пацифист. Больше ничего хорошего я о нем сказать не могу. Конец связи.
Последнее слово в передаче осталось за Моррисом Каценштейном. Он стоял на пусковой палубе "Яббы-Даббы-Ду" в шляпе волшебника с луной и звездами и в маске с фальшивыми усами, большим носом и очками.
- Привет, мир, - сказал он. - Пришла пора новой встречи с Господином Наукой. Сегодня мы проведем эксперимент по переносу кинетической энергии. Это, - и он указал на поднявшуюся длинную цилиндрическую направляющую, - электромагнитная рельсовая пушка, уменьшенная модель того самого агрегата, с помощью которого республиканцы защищают Белый Дом от ядерной атаки. А это, - Моррис поднял здоровенную колбасу, - двадцать фунтов кошерной салями. Мы сейчас разгоним ее до девяти Махов и посмотрим, как это отразится на носу вон того корабля, договорились? Малыши, прошу вас, только не пытайтесь повторить то же самое дома без присмотра родителей…
АНАЛИЗ
- Есть комментарии? - спросил Гарри Гант у своей команды по работе с кризисными ситуациями, когда "Южная Борозда" на видеоэкране конференц-зала ушла под воду. Гант сидел спиной к столу, и поскольку выражения его лица не было видно, тем членам группы, которые старались выдвинуться, сложно было понять его настроение и выдать соответствующий ответ. Никто не удивился, что первым заговорил Сиваш Каспийски - коллеги из Департамента общественного мнения звали его "мастером болтологии".
- Предполагаю, что салями ненастоящая, - высказался он.
- Что?
- Ненастоящая колбаса, - повторил Сиваш. Он был шести футов трех дюймов ростом, блондин, сложен как чемпион по десятиборью, но все сходство с Адонисом портили очки в роговой оправе и клетчатый галстук-бабочка. - Даже кошерная салями, возможно, не выдержала бы такого разгона.
- У тебя репа вместо головы, - прошипела Ванна Доминго. Но Гарри Гант расхохотался. Он повернулся к ним лицом и зааплодировал.
- Великолепно, - заявил он, - это даже лучше, чем великолепно, это просто блестяще.
Клэйтон Брайс из Департамента творческой бухгалтерии откашлялся и произнес:
- Чего тут блестящего, мистер Гант?
- Да все, - сказал Гант, махнув в сторону экрана. - То, что Сиваш только что сказал. Об этом будут говорить в СМИ. Я уже представляю последующее интервью на "Си-эн-эн": "Профессор Ньютон, расскажите о практическом аспекте стрельбы салями из рельсовой электромагнитной пушки". Уж не говоря про реакцию страховщиков из "Этны", когда мы подадим им заявку. "Помоги нам, "Этна", злой пират Дюфрен потопил нас куском копченого мяса!"
Ванна Доминго просто не верила, что он говорит таким тоном.
- Вы этим подонком восхищаетесь?
- Дюфреном? Конечно восхищаюсь. Черт, мне бы его нанять.
- Но он же только что уничтожил вашу собственность стоимостью в несколько миллионов долларов.
- Он сделал себе рекламу за мой счет - вот что он сделал. Вы видели реакцию публики. Благодаря ему первоклассники в Канзасе учатся печатать на компьютере, только чтобы написать мне обидное письмо. Записи трансляций его налетов - ценнейшие экземпляры в любительских коллекциях. Если бы он был главой акционерного общества, а не преступной организации, сейчас бы он входил в 500 самых богатых компаний. Дюфрен - настоящий американский герой.
- Он - зло, - настаивала Ванна Доминго. - Мы должны получить за этот корабль деньги по страховке и нанять флот, чтобы выследить его. С торпедами и глубинными бомбами…
Гант воздел руку.
- Никакого физического насилия, - сказал он, - наемники, глубинные бомбы, вся эта солдатская чушь - это противоречит традициям свободного рынка. К тому же мне такая идея не нравится.
- Но ведь он прибегает к насилию против корпорации, против вас, так почему…
- Это другое. У Дюфрена насилие… творческое. Ладно, признаю, насилие есть насилие, в душе он, может, и неприкрытый анархист, но если бы я был неприкрытым анархистом в душе, я бы только мечтать мог о том, чтобы разработать такой же красивый боевой план, как тот, который мы только что видели. Ни единой смерти, никаких серьезных повреждений, а эти зайки, которыми бросался парнишка, - да их можно продавать в магазинах под Рождество, и готова новая традиция. Совершенный гений.
- Но суть в том, что мы не анархисты, а капитал-демократы, а это означает, что военные действия мы оставляем правительству. Кстати, что там Пентагон говорит?
- Ничего воодушевляющего, - ответил К.Д. Сингх, связующее звено Ганта с Вашингтоном. - Они либо слишком перепуганы, либо в замешательстве, но в любом случае официальных комментариев от них не было. Может, сегодня им больше повезет, но мои внутренние источники сообщили, что при всех прежних морских разведках даже следов субмарины не обнаружили, сколь быстро противолодочные команды ни прибывали бы на место действия. Для кучки радикальных природозащитников, действующих сами по себе, они двигаются слишком незаметно, но ни ЦРУ, ни Анти-антиамериканское подразделение ФБР не обнаружили связи Дюфрена с какими-либо иностранными державами.
- Значит, теоретически, - сказал Гант, - пиратам не может сходить с рук то, что им сходит с рук.
- Да, сэр. Что означает, по понятиям военной разведки, что "Яббы-Даббы-Ду" не существует.
- Не существует? - Ванна изменилась в цвете. - Не существует! Ее было видно на миллионе телеэкранов, какое еще доказательство им нужно?
- Они просто осторожны, - сказал К.Д. Сингх. - И, честно говоря, мистер Гант, мы еще не подняли тот шум, на который способны, учитывая богатство корпорации.
- А скажи-ка мне вот что, - ответил Гант. - Если флот или ВВС найдут Дюфрена, что они с ним сделают?
- По возможности вынудят сдаться. Передадут его вместе с экипажем ФБР, а лодку поставят в сухой док и препарируют ее, чтобы разобраться во всех секретах. А если не сдастся - потопят.
- И скатертью дорога, - вставила Ванна.
- Хм-м, - промычал Гант. - Интересно, что на это скажут первоклашки в Канзасе.
- За канзасских школьников не отвечаю, - сказал К.Д. Сингх, - но могу предположить, о чем прямо сейчас говорит президент. Он дал разрешение на проведение работ в Антарктике на условии, что мы сведем скандалы к минимуму, что было бы нелегко даже без подобного вмешательства. Полагаю, в течение часа позвонит его представитель и отменит поддержку.
Гант пожал плечами.
- Это меня не беспокоит. Честно говоря, идея бурить Южный полюс, чтобы добыть нефть, никогда меня особо не возбуждала.
- А должна бы, - сказал Клэйтон Брайс, внезапно разозлившись. - Нам нужны доходы. А причина, по которой нам нужны доходы, заключается в том, что строительство этих зданий в милю высотой не выгодно. В "Вавилон" деньги сливаются просто так; здание начнет существовать безубыточно, если такое вообще случится, не раньше чем наши правнуки выйдут на пенсию. "Минарет" окупает себя с грехом пополам, "Фениксу" до этого пока далеко, нам долгов до конца жизни не выплатить.
- Клэйтон, но ты подумай, - ответил Гант, отмахиваясь от таких мелочных финансовых размышлений. - Эта башня на милю поднимается в небо. Я представить не могу более выдающегося достижения человечества. Высочайшее здание в истории.
- А если мы из-за него обанкротимся?
- Да черт, не обанкротимся мы. Какую-нибудь новую продукцию разработаем, чтобы его финансировать. И антарктический проект тоже не обязательно бросать, если считаешь, что это так уж необходимо. Сингх сможет связаться с кем-нибудь еще из стран - участников Конвенции, и ось закрутится.
- Мистер Гант, на это могут уйти годы…
- Пусть уходят годы. Лично я планирую прожить еще лет сорок-пятьдесят. Могу подождать.
- …к тому же они в любом случае будут настойчиво требовать что-то сделать с Дюфреном, прежде чем можно будет заключать какие-то сделки.
- Так, значит, возвращаемся к Дюфрену… может, экономическая война? На такое насилие я могу согласиться. Мы разобрались, кто их финансирует?
Клэйтон покачал головой:
- Никаких успехов.
- Никаких?
- Мы попытались проверить слухи, что к Дюфрену поступают средства от террористов или наших конкурентов, что он владелец алмазной шахты в Африке или плантации коки в Южной Америке, что он бывший торговец бросовыми облигациями, который вдруг подался в праведники. Мы проверили даже заявления о том, что его поддерживает Трехсторонняя комиссия. И все безрезультатно.
- Будем продолжать попытки, - сказал Гант. - Ванна, а ты собери всех, кто занимается общественным мнением и…
- Это же смешно, - перебила Ванна. - На этом ледоколе мы потеряли миллионы. Кто знает, сколько еще потеряно миллионов - миллиардов - потенциальной прибыли от Антарктики. И все из-за одного налета этого ублюдка - а вы чего хотите? Организовать против него рекламную кампанию. Разбить его хрюшку-копилку. Погрозить ему пальчиком. Почему бы попросту не убить его?
- Нет, - сказал Гант, ставя на этом точку. - Фило Дюфрен воплощает дух, который сделал эту страну, а таких людей не убивают. Такого человека надо либо подчинить, либо унизить. А для этого надо еще больше американской смекалки, чем он использует против тебя.
- Похоже на очень дорогой патриотизм, - заметил К.Д. Сингх.