– Две бутылки венгерского и одну шампанского. Из закусок же принеси что-нибудь, э-э-э, соответствующее заказанным напиткам…
– Понял, сделаем-с! – пообещал рыжеусый.
– И это…, – Глеб брезгливо указал пальцем на стол. – Приберись тут, любезный! И все свечи зажги в канделябрах. Темновато здесь немного – на мой тонкий княжеский вкус…
Голова послушно скрылась, створки дверей мягко и бесшумно соединились.
– Данный слуга – лицом и колером усов – очень похож на мажордома Жано, – невозмутимо констатировал Петька. – Его младший сынок, Емельян, следит за лошадьми. А это был какой? Средний? Старший?
– Не знаю, братец, честное слово, – вяло и равнодушно передёрнул плечами Нефёдов. – Какая, собственно, разница? Холоп и холоп…. Впрочем, династии везде хороши. И в холопском деле, в том числе.
– Да, быстро ты…
– Обжился в России? – Глеб сделал строгие глаза, мол, следи за языком. – Не так долго я и отсутствовал. Всего-то шесть лет с крошечным хвостиком. А лоск европейский, он быстро слетает, не успеешь оглянуться. Раз-два, и пропал без следа – под колючими порывами русской безжалостной метели…. Мой восточный наряд? Это ещё осталось от славных предков. Боевые трофеи со времён многочисленных русско-турецких войн, так сказать. Кстати, очень даже удобно и комфортно, рекомендую…
И пяти минут не прошло, как свечи были зажжены, а стол накрыт и сервирован заново. На нем – кроме означенных бутылок с вином – появились изысканные фужеры тонкого стекла, а также тарелочки и блюдечки с разными восточными сладостями, орешками и фруктами.
– Виноград, абрикосы, сливы? – удивился Пётр. – Позволь, Глеб Сергеевич, а это, что же, арбуз?
– Темнота ты малограмотная, Пьер, – тихонько прошипел Нефёдов. – Всё это, понятное дело, маринованное. Обычное дело для любого среднерусского поместья, – добавил уже в полный голос: – Это в вашем прибалтийском Вильно, подполковник, арбузы считаются редкостью. А к нам летом-осенью их подводами привозят из Поволжья. Не знаем, куда и девать…
"Ага, значит Николаич, сука "фээсбэшная", подслушав нашу с профессором Гафтом беседу, уже доложил Нефёдову о моём недавнем венчании в Жадрино", – понял Петька. – "А у Глеба память очень хорошая – успешный российский бизнесмен, как-никак. Им, русским бизнесменам из мутного двадцать первого века, без хорошей памяти – никак. Сразу же пристрелят или посадят в тюрягу, как, к примеру, приснопамятного Михаила Ходорковского, не к месту подзабывшего правила игры…. Вот, наш Глеб Сергеевич и вспомнил, что полк "пушкинского" Бурмина осенью-зимой 1812-го года квартировал в Вильно…".
Послышался лёгкий, почти невесомый, очень приятный для слуха шелест, и в комнату вплыла Ольга, то есть, Ванда, княгиня Нефёдова. И, именно, что вплыла…. Платье нежно-персикового оттенка с полностью закрытыми плечами-ключицами (что было несколько странно для откровенно-декольтированного девятнадцатого века) и непривычно-высоким пояском под аппетитной грудью смотрелось на Ольге просто замечательно. Стройная точёная шея, уши и длинные пальцы княгини распространяли вокруг – в отблесках множества свечей – нестерпимый блеск самоцветов. Тёмно-каштановые волосы – с частыми фиолетовыми прядями – были собраны, слегка опережая моду, в симпатичную и аккуратную причёску "а-ля Натали Гончарова".
"Сделать-смастерить из классического панк-гребня такую неземную красоту? Невероятно!" – восхитился трепетный внутренний голос. – "Впрочем, смастерить что-либо другое было бы просто невозможно, учитывая невеликую длину Ольгиных волос…".
Он мгновенно, как и полагалось воспитанному гусарскому подполковнику, вскочил со стула, громко щёлкнул каблуками ботиков, коротко приложился губами к надушенной ручке молодой княгини и разразился букетом цветистых комплиментов:
– Прекрасная графиня Ванда! Ах, извините, прекрасная княгиня! Честное слово, уже можно запросто запутаться в ваших многочисленных благородных титулах…. Кто-то коллекционирует холодное и огнестрельное оружие, кто-то – рыцарские средневековые доспехи, а вы, значит, титулы? Что же, очень мило и оригинально. А, главное, нестандартно…. Извините, отвлёкся! Итак, продолжаю расточать искренние и льстивые комплименты. Вы, милая Ванда, обворожительны! Впрочем, как и всегда…. О, смотрю, вы решили милостиво просветить лапотную и отсталую Россию – относительно последних веяний высокой европейской моды?
– Что вы, мой добрый Пьер, имеете в виду? – с лёгким, очень мягким и приятным акцентом вальяжно поинтересовалась Ольга.
– Конечно же, вашу необычную причёску, несравненная наяда! И, особенно, неземной и незабываемый цвет ваших волос! – про себя же он подумал совсем другое: – "Какая способная и искусная комедиантка! Даже польский акцент изображает очень достоверно…. Талантище! А ведь – совсем ещё недавно – была отвязанной панкующей стервочкой. Хмурой хабалкой с плебейскими манерами, не лезущёй в карман за солёным словцом…. А нынче перед нами – благородная аристократка из высшего общества: манерная такая, гордая, важная, спесивая. Способная блистать на любом балу, затмевая всех остальных красавиц, и сводя с ума – пачками – солидных мужчин и желторотых юнцов…
– Милый открой, пожалуйста, шампанское! – томно и капризно проворковала Ольга. – А что здесь можно покушать? Аппетит, знаете ли, господа, проснулся – прямо-таки – зверский.…Вообще, честно говоря, он – после моего прибытия в благословенную Нефёдовку – значительно улучшился и, безусловно, оживился…. Фи, одни приторные сладости и острые маринады! Дорогой, вели, чтобы мне немедленно подали жареную куропатку. Или, на худой конец, рябчика. Только, обязательно, с каким-нибудь пикантным соусом. А ещё я бы не отказалась от омлета с пшеничными гренками…
– Не княжеское это дело – открывать винные бутылки, – недовольно хмурясь, проворчал Глеб. – Пьер, озаботься, пожалуйста. Гусарам возиться с вином не возбраняется. Наоборот, это их прямая должностная обязанность…. Эй, человек! Ко мне! Подать княгине Ванде куропатку и рябчика! И чтобы без всяческих промедлений! Обязательно с дельным пикантным соусом! И ещё – омлет с пшеничными гренками…. Милая, из скольких яиц? Из четырёх, канальи! Живо мне, бездельники!
– Впечатляет, всё очень натурально, – двусмысленно одобрил Пётр, покладисто пододвигая к себе бутылки с вином и штопор с позолоченной ручкой. – Кстати, мне тут любезная княгиня Елизавета Алексеевна прозрачно намекнула, что вы, друзья мои, собираетесь в дальнее путешествие. То бишь, в заграничный вояж. Что, князюшка, милая Родина уже успела порядком надоесть? Ах, да, понимаю, понимаю! Скука беспросветная, глубокие снега, морозы, метели, вьюги, отсутствие регулярных балов…. Наверное, прекрасной Ванде, привыкшей к яркому блеску европейских столиц, здесь ужасно тоскливо и серо…
Ольга только смешливо прыснула, вежливо прикрыв рот ладошкой, а Нефёдов в очередной раз (видимо, это считалось у князей хорошим тоном) недовольно поморщился:
– Ох, уж, эта бабуля! Трепло провинциальное! Впрочем, я её искренне полюбил…. То есть, и раньше, конечно же, любил – в детстве и в розовой юности. А теперь, по возвращению в родные пенаты после шестилетнего отсутствия, полюбил ещё больше…. Где, кстати, она сама? Наверное, снова отправилась в телятник, интересоваться самочувствием коровьего приплода? Ну-ну…. Да, бабушка, она очень добрая, любит всяких беззащитных животных и птичек. Похоже, что гораздо больше, чем дворовых мужиков и девок. Впрочем, это её дело…. По поводу нашего будущего вояжа-путешествия. Знаешь, Пьер, есть всякие и разные мысли. Правда, пока весьма расплывчатые, неясные и сугубо предварительные.…Потом, когда пойдём на прогулку, – подмигнул, намекая на чуткие чужие уши, – посоветуемся на эту тему. Может, и ты решишь присоединиться к нам?
– У милого месье Бурмина – гусарская служба, – напомнила разумная Ольга-Ванда. – Опять же, дела сердечные – по слухам – завелись…. Говорят, вашу небесную и несравненную Джульетту зовут, э-э-э, Марией Гавриловной? Фамилию, извините, запамятовала…
– Мария Гавриловна Радостина, – мечтательно вздохнув, известил Петька, со знанием дела приступая к откупориванию бутылок. – Очень симпатичная и пикантная девушка. Лицом немного похожая на вас, дорогая княгиня. Аккуратненький носик, выразительные лазурные глаза, густые чёрные брови. Только волосы гораздо светлее и веснушки присутствуют. Ну, и не такая красивая, как вы, естественно…
– Ага, аналогия прямая, – понимающе хмыкнул Глеб. – "Ненарадово" – "Радостин". Теперь мне всё окончательно понятно…. Как, если не секрет, продвигаются дела на сердечном фронте? Где и когда состоится весёлая и разгульная свадьба? Сколько гостей намечаете пригласить? Я к тому, что если скоро, то можешь – вместе с молодой жёнушкой, естественно – составить нам компанию в путешествии европейском. Думаю, что Мария Гавриловна не откажется от необременительного вояжа, связанного с посещением пары-тройки европейских столиц. Все провинциальные русские барышни грезят о Европе…. Воинская служба? Так и внеочередной отпуск – по случаю состоявшегося бракосочетания – можно испросить. Мол, медовый месяц, господа! Думаю, что полковое начальство проникнется, войдёт в положение и не откажет…. Вместе поедем через Вильно, и я словечко – по старой дружбе – замолвлю за тебя.
– А я, Пьер, твоего полковника обаяю! – лукаво пообещала Ольга. – Улыбнусь, подмигну тайком, глазками стрельну пару раз, попрошу ласково. Он, бедолага, естественно, влюбится в меня по самые уши, растает и не посмеет отказать…. Глебушка, друг сердечный, не смотри ты на меня так свирепо! Я же его в шутку обаяю, якобы, не по-настоящему…
– Спасибо, друзья, за проявленную заботу! – вежливо поблагодарил Пётр, разливая венгерское и шампанское по бокалам. – Я обязательно подумаю над вашим интересным предложением…. А делами свадебными сейчас занимается мой старинный приятель, подполковник гусарского Ахтырского полка Денис Васильевич Давыдов.
– Тот самый Денис Давыдов? – притворно восхитилась Ольга. – Знаменитый пиит, воспевающий в своих витиеватых виршах гусарскую доблесть и отвагу? Нам, полякам, это очень близко и понятно…. Пьер, познакомишь потом меня с Давыдовым? Ну, пожалуйста…. Глебушка, прекращай так глупо и беспочвенно ревновать! Клянусь, я буду флиртовать с этим гусарским повесой в меру, строго в рамках приличий…. Тем более, как утверждает народная молва, он росточком-то не удался. А низеньких мужчин я совершенно не воспринимаю…. Предлагаю выпить – за отважных русских гусар! Ура! Ура! Ура!
Тонкий звон хрустальных бокалов, приятное послевкусие во рту.
– Да, это настоящее вино! Просто нет слов! – признал Пётр, отправляя в рот крупную маринованную виноградину. – Не чета…, э-э-э, всяким навороченным подделкам…
– Это точно! – поддержал Глеб. – Как выясняется, прогресс человеческого общества не всегда благотворно влияет на качество пищевых и прочих продуктов. Далеко – не всегда!
В помещение столовой, тем временем, вошла княгиня Елизавета Алексеевна – улыбчивая, раскрасневшаяся, бодрая.
– Очень хорошая погода установилась, господа и дамы! – радостно объявила старая княгиня. – Полное безветрие, ласковое солнышко проглядывает сквозь серые облака. И телята мои себя чувствуют просто превосходно, вес набирают исправно, не болеют, бодры и веселы…. Тьфу-тьфу-тьфу! А вы, молодёжь, винцом – с утра пораньше – балуетесь? Даже, шампанским? Хорошее дело, одобряю! Я тоже страсть, как обожаю вкусные пузырьки…. Угостите старушку, не жадничайте! А где же мой бокал?
– Вот, мой возьмите! – засуетилась Ольга. – Петруша, налей! Бабушка, а вот халва свежая, рахат-лукум неплохой….
– Вот же, лиса ласковая, фиолетовая! – широко и нежно улыбнулась Елизавета Алексеевна, беря в морщинистую ладошку наполовину наполненный бокал. – Хорошую жену тебе, Глебушка, Бог послал! Хорошую, поверь, я в этом разбираюсь. Вернее, моё сердце опытное, многое повидавшее в этой непростой жизни…. Отличное шампанское, игривое! – поставив бокал на край стола, сообщила: – Вот ещё, дорогой мой внучок. Ты намедни, как мне помнится, интересовался нашенской зимней охотой…. Я на обратной дороге к дому специально свернула к парку. Следов там свежих натоптано – не приведи Бог! Не сосчитать, сколь ни старайся! И заячьи, и лисьи, и, даже, косули ночью подходили к кормушкам с сеном да овсом…. Это, естественно, не говоря про куропаток с рябчиками. Одни из-под снега так и выпархивают. Порх! И только мельчайшая снежная пыль летит в глаза…. Другие же без устали шуршат-копошатся в рябиннике…
– Вот это дело! Спасибо, бабуля, за хорошую новость! – обрадовался Глеб, заговорщицки подмигивая Петру, мол, вот и достойный повод нашёлся, чтобы уединится для откровенного разговора. – Прямо сейчас и отправимся! Только – для начала – ещё выпьем по бокалу, закусим чуть-чуть, потом переоденемся в охотничью амуницию…
– Куропатка, рябчик и омлет для молодой княгини! – торжественно объявил давешний рыжеусый халдей, входя в столовую с широким серебряным подносом в руках.
– Глебушка, миленький, я быстро! Раз-два, и готово! На тарелке только косточки останутся обглоданные! – весело пообещала Ольга и вежливо обратилась к старушке: – Милая бабушка, не составите ли мне компанию? Мясо птицы, оно очень полезно для здоровья, легко усвояется организмом и всё такое…
– Составлю, лиса, составлю! – благостно откликнулась Елизавета Алексеевна, с откровенной и искренней приязнью поглядывая на молодую "родственницу". – Куропаток и рябчиков я обожаю с самого раннего детства. В смысле, кушать их…. Подполковник Бурмин, подлейте-ка мне ещё шампанского! Поухаживайте, пожалуйста, за пожилой дамой!
Пётр решил, что на предстоящую охоту переодеваться не стоит. А, собственно, зачем? От княжеского дома до старого парка, куда они собирались оправиться, было метров двести пятьдесят, может, чуть больше. Он только переобулся, сменив низенькие гусарские ботики на высокие, светло-бежевые, старательно подшитые валенки.
"Правильно, братец, правильно!", – сытым котом замурлыкал внутренний голос. – "Ноги, их завсегда надо держать в тепле. А промокшие ноги, вообще, полный и окончательный мрак. Простуда же нам с тобой сейчас абсолютно не нужна. Не говоря уже об ангине и двустороннем воспалении лёгких…. Тьфу-тьфу-тьфу!".
Он неторопливо прохаживался – по хорошо натоптанной тропе – вдоль фасада княжеского дома, поджидая товарищей по предстоящей охоте, которые почему-то задерживались.
"Не иначе, наши князь и княгиня – за раздеваниями-переодеваниями – опять ненароком увлеклись разными горячими глупостями", – ехидно предположил легкомысленно настроенный внутренний голос. – "Да, как-то на удивление быстро Глеб с Ольгой адаптировались и привыкли к своим новым статусам. Выглядят и ведут себя очень уверенно и органично, словно, действительно, являются природными аристократами. И, похоже, совсем не рвутся обратно, в цивилизованный двадцать первый век…. Опаньки, братец! Внимание!".
Он резко обернулся, подозрительно осматривая – одно за другим – широкие окна дома и резко, подчиняясь неясному наитию, отпрыгнул-отпрянул в сторону.
– Бу-бух! – на то самое место, где он стоял лишь мгновение назад, с покатой крыши свалилась, с грохотом расколовшись на крупные и мелкие части, весьма приличная – килограмм на двенадцать-пятнадцать – глыба светло-сиреневого льда.
Петька начал быстро-быстро пятиться прочь от дома, стараясь взглядом охватить всю (до конька) черепичную кровлю. Показалось, или, действительно, за высокий конёк крыши перепрыгнула-перескочила неясная тёмная тень?
– Похоже, права была старая княгиня, – тихонько пробормотал он себе под нос. – Кому-то я очень и очень мешаю…. Только, вот, кому? И, самое интересное, чем? Кто-то злобный и коварный вышел на кровавую охоту? Надо быть максимально осторожным и бдительным…
Глава четырнадцатая
Охотничьи байки-разговоры
Наконец, отворяясь, громко заскрипели парадные двери, раздался заливистый серебристый смех, характерные звуки, сопровождающие лёгкие скользящие поцелуи, и на каменных ступенях лестницы появились Глеб и Ольга – весёлые и бодрые, влюблённые, одетые в одинаковые охотничьи костюмы. Короткие, тёмно-зелёные куртки со светло-палевой меховой опушкой – везде и всюду, широкие рейтузы ядовито-болотного цвета, высокие рыжие кожаные сапоги, серые шерстяные перчатки, круглые меховые шапки со свисающими почти до пояса пышными лисьими хвостами. На плечах у князя и княгини располагалось по солидному антикварному арбалету, за спинами находились колчаны с оперёнными стрелами, к широким поясам было приторочено по солидному охотничьему ножу в кожаных, щедро обитых серебряными нашлёпками ножнах.
– Думаю, что нам хватит – на троих – и двух арбалетов, – по-деловому пояснил Глеб. – Ведь охота, как я понимаю, сегодня глубоко вторична? Не так ли? Как в той дурацкой песенке из Будущего, мол: – "Танцы, только лишь, предлог…"…. Пройдёмся по зимнему заснеженному парку, ноги немного разомнём, вдоволь подышим свежим воздухом, дополнительно нагуляем аппетит перед сытным обедом. Ну, и поболтаем вволю, от души, обсудим – подробно и развёрнуто – некоторые важные, по-настоящему животрепещущие вопросы.…Почему, именно, арбалеты? Да, вот, попались мне случайно на глаза – на библиотечной стене, среди другого огнестрельного и холодного оружия. Опять же, тутошние ружья больно уж шумные: излишнее внимание привлекают своим грохотом, всю дичь и птицу распугивают – после первого же выстрела – во все стороны, разговаривать мешают…. Я, надеюсь, прав?
Пётр согласно покивал головой, мол, русские природные князья – по определению – правы всегда, везде и всюду, и, восторженно посматривая на Ванду-Ольгу, картинно взмолился:
– Дорогая княгиня, отдайте мне ваше экзотическое оружие! Негоже такой красивой и молодой женщине, да ещё и, безусловно, благородного происхождения, таскать на хрупких плечах такие непомерные тяжести. Не полагается так – по всем канонам универсального аристократического приличия! Позвольте заметить, милая Ванда, что ваш гуцульский костюмчик бесконечно мил…
– Гоже, негоже. Полагается, не полагается…. Дело-то, в конце концов, моё, княжеское. Хочу таскать – таскаю. Не хочу – не таскаю. Хочу – секу до смерти нерадивых холопов. Хочу – только до полусмерти…. Кто мне может указывать и запрещать? – принялась ворчать Ольга, передавая, всё же, арбалет Петьке. – Гуцульский костюмчик? И, ничего подобного! Никогда не надо рассуждать – с умным видом на сытой и мохнатой физиономии – о вещах, в которых абсолютно ничего не понимаешь. Это, мон шер, традиционная охотничья одежда венгерской аристократии…. А кто сказал, что у меня плечи хрупкие и узкие? Если хочешь знать, подполковник, – чутко огляделась по сторонам, – у меня коричневый, честно заработанный на различных соревнованиях пояс по дзюдо, а ещё я в подростковой юности и карате занималась активно, и айкидо.
– Как же, как же, уже в курсе. Мне недавно один умирающий мужичок – ночной придорожный тать по основной профессии – поведал по большому секрету, чем закончилась его случайная встреча с одной длинноногой девицей, нагло разгуливающей по здешней округе в ярко-красных ботфортах…