- А что вы думаете по поводу гибели Копфлоса? - спросил Деревянко, поигрывая зажигалкой. - Были ли у него враги? Кто, вообще, мог желать его смерти? Кому это было выгодно?
- Враги, они у всех есть, - глубокомысленно изрек Пряхин. - Вот, к примеру, попрошу я у Лаврентия пятерку взаймы, а он мне не даст - и все, враг он мне.
- И что же, за отказ ссудить вас деньгами, вы ему голову отрежете? - спросил Деревянко.
- Нет, - подумав, ответил Пряхин. - Голову, конечно, я ему отрезать не стану, но морду, пожалуй, набью.
- Это мы еще посмотрим, кто кому морду набьет, - возмутился Жребин. - А денег я тебе не дам, потому что ты мне и так уже десятку должен.
Подручный негромко хмыкнул.
- Не обижайтесь, пожалуйста, - мягко сказал Деревянко рассерженому Жребину. - Мы обсуждаем гипотетическую ситуацию, воображаемую: что было бы, если…
- Если бы, да кабы, - проворчал Жребин. - Он мне вполне натуральную десятку должен, а не воображаемую. А что до Копфлоса, так у нас и врагов не обязательно иметь, чтобы без башки остаться. Вот, давеча, возвращался я с работы домой, а в парадке молодежь сидит, лет четырнадцати-пятнадцати. Большая такая компания - человек десять, парни, девки. Курят там, выпивают да закусывают. Я им и говорю отечески: мол, так вас растак, не рано ли вам, малькам, никотин курить да водку пьянствовать? А они мне и отвечают: мол, шел бы ты, дядя, к водяным…
Деревянко и Подручный ждали, к чему Жребин выведет свою историю, но вот Пряхин не стерпел.
- Ты чего плетешь? - напустился он на Жребина, бросив окурок. - Тебя про Копфлоса спрашивают, так про него и отвечай, уклонист.
- Я и говори, - невозмутимо досказал Жребин, - что ежели на такую вот компанию напорешься, да слово поперек скажешь - и не сносить тебе головы. Нахтфишеры опять же бесчинствуют.
- Нет, это не нахтфишеры, - сказал Пряхин. - Нахтфишеры только водяных щучат.
- А ночью можно и не разобрать - водяной ты или прозектор, - сказал Жребин. - К тому же я слыхал, будто Копфлос с водяными дружбу водил.
- А что, разве Копфлоса ночью убили? - с невинным видом поинтересовался Деревянко.
- Ну, этого я точно знать не могу, - сказал Жребин. - Только самые темные дела ночью делаются. И нахтфишеры…
- Дались тебе эти нахтфишеры, - оборвал его Пряхин.
Жребин замолчал. Пряхин тоже ничего не прибавил. Неизбежин, казалось, с головой погрузился в орнитологические наблюдения.
Деревянко снова достал пачку сигарет и предложил Пряхину закурить. Пряхин взял сигарету, сунул в рот и жестом попросил огоньку. Деревянко щелкнул зажигалкой и спросил как бы невзначай:
- Правду ли говорят, будто вы по внутренностям мертвецов гадаете?
Пряхин вздрогнул и выплюнул нераскуренную сигарету, на вопрос Деревянко он не ответил.
- Нет, - поспешно выпалил Жребин. - Нет.
Антон Неизбежин вдруг - наконец - пошевелился. Он неторопливо поднялся на ноги, медленно повернулся лицом к федералам и посмотрел Деревянко прямо в глаза.
Деревянко пожалел, что он задал этот последний вопрос, но ведь слово - не воробей…
Глаза у Неизбежина были черные и бездонные - страшные.
- Я могу предсказать ваше будущее без всякой требухи, - холодно произнес он, пристально глядя на Деревянко. - Чрезмерное любопытство доведет вас до беды.
- П-пожалуй, нам пора, - с запинкой пробормотал Деревянко, отступая под давящим взглядом некроманта. Натолкнулся спиной на Подручного, вздрогнул.
- Да, вам пора, - сказал Неизбежин. Глаза его были как черные дыры, как двери на тот свет.
ДРУГИЕ ФЕДЕРАЛЬНЫЕ АГЕНТЫ
Полковнику Задеке снился гнетущий тяжелый сон, бесформенный кошмар, наполненный болью и страхом. Во сне не было понятных образов или поддающихся истолкованию картин, но откуда-то из глубин этого бреда всплыло и проявилось совершенно отчетливое, ясное знание о провалившейся миссии посланных в Северную Венецию агентов Деревянко и Подручного.
Полковник Задека проснулся. Он лежал на левом боку, его бедное, натруженное сердце глухо и неровно билось в глубине большого тяжелого тела, левая рука совсем онемела.
"Я так когда-нибудь задавлю сам себя, - морщась, подумал Задека. Он неловко опрокинулся на спину, в груди кольнуло. - И умру во сне".
Задека нашарил на прикроватной тумбочке упаковку с таблетками, выдавил прямо в рот и проглотил сразу две штуки. Полегчало. Левая рука стала постепенно отходить, кровь болезненно проталкивалась в сдавленные капилляры. Задека закряхтел.
"Ежовая рукавица, - подумал он, растирая левую руку правой. - Иголками вовнутрь".
После долгого массажа рука пришла в норму. То есть в то состояние, которое полковник Задека уже привык считать нормой. Сердце тоже пришло в норму.
Настало утро.
Сергеев всегда просыпался в половине седьмого. Без всяких будильников, каждое утро ровно в 6.30, как бы поздно ни лег накануне, - по нему часы можно было проверять. Такова сила многолетней привычки.
Нынешнее утро не стало исключением: Сергеев проснулся раньше всех в доме, тихонько - чтобы не разбудить жену - выполз из-под одеяла и на цыпочках вышел из спальни. Проходя мимо детской, он не удержался, заглянул на секундочку. Близнецы Степан и Семен мирно сопели во сне. Сергеев улыбнулся, прикрыл дверь комнаты и отправился в ванную - умываться, чистить зубы, бриться - словом, делать все то, что полагается делать самостоятельному мужчине, чтобы прилично выглядеть на службе. Из ванной Сергеев прошел на кухню. Есть не хотелось. Он зажег газ и поставил на огонь чайник, в большую коричневую кружку насыпал три ложки сахарного песку и две ложки растворимого кофе. При этом, усмехнувшись, Сергеев вспомнил коллегу Иванова, - тот растворимый кофе никогда не употребляет, просто презирает его, а пьет только натуральный: мокко или, в крайнем случае, арабику. Гурман. Сергеев сделал себе тощий бутерброд из тонких, полупрозрачных ломтиков хлеба и сыра, а тут уж и чайник закипел. Сергеев плеснул в кружку кипятку, поболтал ложечкой - ну чем не кофе, а? - и пахнет, и бодрит. Он пил свой кофе маленькими глотками и заедал бутербродиком - это у него был традиционный завтрак в будние дни.
После завтрака Сергеев облачился в костюм, посмотрел на себя в зеркало и увиденным остался доволен, взял папку с отчетом и отправился на службу. Жена и дети еще спали, когда он ушел.
За одну минуту до десяти часов утра Иванов и Сергеев сошлись вместе у дверей кабинета полковника Задеки. Иванов прибежал, немного запыхавшись. Сергеев опасался еще, что его напарник опять опоздает, но обошлось.
Секретарша полковника изучала чудовищного вида и объема старинную книгу и только на секунду подняла глаза на агентов, чтобы удостовериться, что пришли именно те, кому было назначено. Иванов приветливо улыбнулся девушке, но она уже не смотрела на него, опять уткнувшись в эту чертову инкунабулу. Иванов перевел взгляд на папку с отчетом в руках Сергеева, усмехнулся и сказал:
- Что-то у тебя, дружище, нынче бледный вид. Наверное, поздно лег вчера?
- Скорее рано, - ответил Сергеев, - потому что я лег спать уже сегодня.
- Лучше недоспать, чем переесть, - глубокомысленно изрек Иванов.
- Я живу в полном соответствии с вашими заветами, товарищ Великий Кормчий, - сказал Сергеев и посмотрел на часы - было без пяти секунд десять. - Пора.
Перед дверью напарники глубоко вдохнули, нырнули в сумрак полковничьего кабинета и выдохнули в один голос:
- Доброе утро.
- Доброе? - скептически хмыкнул полковник Задека откуда-то из темноты. - Не знаю, не уверен. Впрочем, в вашем возрасте позволительно и даже вполне естественно быть оптимистами. Проходите и закройте дверь. Где отчет по делу об оборотнях?
Иванов на ощупь нашел стул и присел на краешек. Сергеев, медленно и осторожно ступая вдоль стола, приблизился к темному силуэту полковника Задеки и положил перед ним папку с отчетом.
- Вот, пожалуйста.
- Благодарю вас, - произнес полковник Задека со странной интонацией.
Сергеев спохватился, подумав, что без нормального освещения ничего нельзя прочитать, и поспешил вкратце пересказать свое резюме:
- Предварительная информация по данному делу в основном подтвердилась. В качестве мер противодействия я бы рекомендовал традиционные, апробированные методы, как то: серебряные пули, осиновые колья, обезглавливание…
Последнее слово заставило полковника Задеку забыть об оборотнях и перевело его мысли в иное русло. Он вспомнил ночной кошмар, тяжко вздохнул и заговорил без предисловий:
- Три дня назад, в среду, в Северной Венеции местными органами правопорядка был обнаружен труп гражданина Копфлоса…
И Иванову, и Сергееву, не имевшим возможности проследить ход мыслей полковника, переход от одной темы к другой показался несколько резким. Впрочем, им случалось быть свидетелями и более странных поступков своего начальника…
Сергеев потихоньку попятился назад. Иванов подсунул напарнику стул - тот сел.
- …труп обезглавлен, - продолжал излагать полковник Задека, - голова не обнаружена. Агентам Деревянко и Подручному было поручено разыскать пропавшую голову Копфлоса и доставить ее в столицу….
Иванов и Сергеев молча переглянулись.
"Дела, - подумал Иванов, отвернувшись. - А я, дурак, еще рвался на то задание…"
"Ну что, - подумал Сергеев, продолжая смотреть на напарника, - хотелось тебе на море побывать? Теперь побываешь. Веселенькая, чувствую, будет поездка…"
- Миссия агентов Деревянко и Подручного окончилась неудачей: голову Копфлоса они не нашли. Я перепоручаю их задание вам. Вопросы есть?
"Что-то расхотелось мне ехать в Северную Венецию, - подумал Иванов. - Да ведь полковнику об этом не скажешь".
Он спросил:
- А почему агенты Деревянко и Подручный не могут продолжить поиски головы этого самого Копфлоса? Вы их отозвали?
Под полковником Задекой пронзительно и неприятно скрипнуло кресло.
- Нет, я их не отзывал. Но продолжать поиски агенты Деревянко и Подручный не могут. - Прикоснувшись к хрустальной сфере, полковник Задека добавил: - В настоящий момент агент Подручный находится в первой городской больнице Северной Венеции, у него потеря памяти и психическое расстройство, на вопросы он не отвечает. Местонахождение агента Деревянко неизвестно.
Нежелание ехать в Северную Венецию у Иванова окрепло и переросло в желание не ехать в Северную Венецию.
- Может, они все-таки нашли эту голову? - предположил Иванов.
- Нет, - сказал полковник Задека. Однако, не очень уверенно. - Скорее всего - нет. Но даже если и нашли, то задание они не выполнили. Голову Копфлоса следует доставить в столицу.
Иванов понял, что поездки в Северную Венецию не миновать.
- Какие отношения с местной милицией? - поинтересовался Сергеев. - Станут они нам помогать, или станут мешать, или предпочтут ни во что не вмешиваться?
- Разумеется, они не встретят вас хлебом-солью, - сказал полковник Задека. - Местные органы правопорядка не очень доброжелательны к гостям из столицы, в особенности - к гостям из нашего ведомства. Агентам Деревянко и Подручному даже пришлось преодолевать некоторое, не слишком серьезное впрочем, противодействие со стороны отдельных, так сказать, представителей местной власти. Но я нажал здесь, в столице, на кое-какие кнопки. - В голосе полковника Задеки послышалась самодовольная усмешка. - Вам будет оказано содействие. К тому же они там напуганы загадочным происшествием с федеральными агентами Деревянко и Подручным, так что по крайней мере несколько дней будут выказывать старание…
- Землю рыть, - ляпнул Иванов, не подумав.
- В Северной Венеции, к вашему сведению, земля находится на глубине десяти метров под водой, - сообщил полковник Задека. - Не думаю, что местная милиция будет настолько старательна.
Иванов смутился.
- Это я так, - пролепетал он, - фигурально выражаясь…
- Вам, лейтенант, следует быть более внимательным в выборе слов, - сказал полковник Задека. Он поворочался в кресле, издавая шумные вздохи и скрипы. - Хочу вас также предупредить, что не вы одни будете вести поиски головы Копфлоса. Примите это во внимание.
- Кто еще занимается этим? - спросил Сергеев. - Кроме милиции, я имею в виду.
- Многие, - вздохнул полковник Задека. - Начиная с водяных и заканчивая спецслужбами.
- Какими спецслужбами? Нашими?
- Нет, к сожалению не только нашими. Немцы очень заинтересовались этим делом. И евреи тоже. Да, еще и картель Гулямова ведет свою игру.
"Хорошая заварилась каша, - подумал Иванов. - Дался им этот Копфлос. Чего такого особенного в его голове?"
- Что вы можете сообщить нам о самом Копфлосе? - спросил Сергеев.
Полковник Задека снова вздохнул.
- Как это ни странно прозвучит - ничего. У нас нет никакой достоверной информации на Копфлоса.
- А недостоверная информация есть? - поинтересовался дотошный Сергеев.
Полковник Задека ответил не сразу. Он подержал ладони над хрустальной сферой, словно хотел согреть руки ее призрачным светом. Молчал он долго, и Иванов с Сергеевым терпеливо ожидали его слов. Наконец полковник Задека заговорил - медленно, словно тщательно обдумывал каждое слово:
- Зачем вам недостоверная информация? Вы можете изобрести любую версию и подтвердить ее фактами - или опровергнуть, чтобы затем изобрести другую версию. Поможет ли вам это, не знаю. Копфлос был чрезвычайно таинственным человеком - только это я могу сказать определенно. Поэтому вы можете использовать любые методы ведения расследования. Традиционные, нетрадиционные - любые, какие сочтете нужными. Мне нужен от вас единственный результат: принесите мне голову Копфлоса.
"Черт возьми! - подумал Иванов. - Полковник только что дал нам карт-бланш!" Он повернулся к Сергееву, подмигнул, хотя не был уверен, что тот разглядит его гримасы.
- Разрешите выполнять? - спросил более уравновешенный Сергеев.
- Выполняйте, - сказал полковник Задека.
Иванов и Сергеев встали и направились к дверям.
- Э-э… лейтенант Иванов, - остановил полковник Задека.
Иванов притормозил, обернулся.
- Вы все еще пишете стихи?
- Время от времени, - осторожно ответил Иванов.
- Пишите, лейтенант, пишите, - поощрительно сказал полковник Задека. - Это вам обязательно зачтется.
Пребывая в сильном недоумении по поводу полученного задания и, в особенности, по поводу последнего напутствия полковника Задеки, Иванов вслед за Сергеевым покинул мрачный кабинет. Но только в коридоре и только вполголоса Иванов осмелился проворчать вполголоса:
- Маразм крепчал…
- Нет, - покачал головой более опытный Сергеев, - это нечто иное. А впрочем, неважно. Мы люди подневольные, делаем, что прикажут. Помнится, вы очень хотели увидеть море, лейтенант Иванов? Ну так будет вам море. Курс - северо-запад!
ПРИБЫТИЕ
Вечер в Северной Венеции был свеж, воздух пах морем. Иванов, выйдя из "Спутника" на пристань, зябко поежился и посмотрел на небо. Небо заволакивали тяжелые тучи, темнело прямо на глазах. "Дождь будет, - подумал Иванов. - Надо бы успеть в гостиницу до дождя".
- Сюда. - Сергеев уже раздобыл свободную гондолу и призывно махал рукой.
Иванов подхватил свой нетяжелый багаж и запрыгнул в лодку, покачивающуюся на мелкой волне.
- Гостиница "Балтика", - сказал Сергеев гондольеру и сел на скамейку рядом с Ивановым.
Гондольер кивнул, пошевелил веслом, приводя гондолу в движение, и вдруг протяжно заголосил:
- Эй, моряк, ты слишком долго плавал,
Я тебя успела позабыть,
Мне теперь морской по нраву дьявол,
Его хочу любить.
Иванов вздрогнул от неожиданности и, покосившись на гондольера, пробормотал себе под нос:
- Этот стон у них песней зовется.
- Что? - спросил Сергеев. - Я тебя не расслышал.
- Да так, - сказал Иванов. - Ничего.
Он отключился от завываний лодочника и стал смотреть по сторонам - на поднимающиеся из воды темные громады зданий с редкими проблесками освещенных окон на самых верхних этажах. Сергеев же, наоборот, слушал баркаролу с большим вниманием; кроме того, он чрезвычайно пристально, насколько это позволял скупой свет сумерек, рассматривал самого гондольера. Сергеев всегда отличался большой любовью к деталям, иногда это помогало делу, иногда - вредило: порой он за деревьями не видел леса…
Ветер усиливался. Он метался среди домов и гнал по улицам растущие волны; гондолу раскачивало все сильнее. Иванов покрепче вцепился обеими руками в скамью, на которой сидел, и заодно стиснул зубы; ему казалось, что гондола вот-вот перевернется. Сергеев тоже держался изо всех сил.
В темном небе разветвилась ослепительная молния, и сразу вслед за вспышкой ветер принес трескучий раскат грома.
- Доннерветтер! - взвопил гондольер, активнее задвигал веслом и затянул другую песню - широко известную в народе блатную "Мурку". Иванов отметил про себя, что гондольер, должно быть от волнения, перепутал мотив.
Сверкнула еще одна молния, и снова загрохотал гром. Странно, но несмотря на громы, молнии и ветер, еще не упало ни одной капли дождя.
Гондольер направил лодку с середины улицы к одному из зданий, возвышавшихся по правому борту. Только когда гондола ткнулась в причал, Иванов смог разглядеть надпись на темной вывеске над входом - "Гостиница "Балтика". Сергеев сунул гондольеру пару монеток за труды, и оба федеральных агента выбрались из гондолы на гостиничный причал.
По другую сторону причала плавал большой плот с парусиновым шатром и красным фонарем. Полог шатра отвернулся, и оттуда выглянула рыжеволосая женщина с чрезмерно накрашенными губами и глазами.
- Эй, мальчики! - задорно крикнула она федералам. - Повеселиться не желаете?
Ни Иванов, ни Сергеев не успели ей ответить. Как раз в этот самый момент сплошным потоком хлынул дождь. Сильвия быстренько скрылась в своем шатре и задернула вход куском плотной непромокаемой ткани. Иванову и Сергееву не повезло - в один момент они промокли до нитки возле самых дверей гостиницы.
Оставляя за собой две цепочки мокрых следов на гладком кафельном полу, Иванов и Сергеев приблизились к стойке портье, вид у них при этом был самый зловещий. Портье оказался весьма сообразительным человеком - Иванов еще не успел предъявить ему свое служебное удостоверение, а тот уже, угодливо улыбаясь, выкрикивал:
- Вот! Возьмите, пожалуйста, ключи! Номер-люкс! На верхнем этаже! Самый лучший номер в нашей гостинице! Как раз сегодня там вставили новые окна!
- А что случилось со старыми? - угрюмо поинтересовался Сергеев, сгребая со стойки ключи от номера.
Улыбка портье поблекла.
- Они были выбиты в результате одного досадного недоразумения. Но теперь уже все в порядке…
- Приятно слышать, - мрачно сказал Иванов.
И федеральные агенты прошествовали к лифту, на каждом шагу у них хлюпало в ботинках. Портье затравленно смотрел им вслед.