ЧТО ЗНАЧИТ ИМЯ?
Рассказ
Перевод В. Постникова
Если вы полагаете, будто раздобыть цианистый калий очень уж трудно, вы судите опрометчиво. Я стоял и держал в руке пол-литровую бутылку. Темное стекло, опрятная четкая этикетка с надписью: "Цианистый калий ХЧ" (последние буквы, мне сказали, означают "химически чистый"), под которой был изображен небольшой череп и скрещенные кости. Человек, которому принадлежала эта бутылка, протер очки и заморгал, глядя на меня с выражением полного безразличия на лице к тому обстоятельству, что у меня в руке достаточно яду, чтобы отправить на тот свет целый полк.
- Вы хотите сказать, профессор, что эта штука запросто стоит у вас на полке? - спросил я.
- В общем да… - Он потер подбородок. - Мне известно, что у меня есть эта бутылка.
- Ну а если, предположим, кто-то вошел бы сюда и отсыпал себе столовую ложку этого зелья? Вы бы заметили?
- Вряд ли. - Профессор Родни покачал головой.
- И все же, профессор, зачем вы держите его здесь в таком количестве? Травите крыс?
- Что вы, господь с вами! - От этой мысли его, казалось, покоробило. - Цианистый калий иногда используется в. органических реакциях: для образования промежуточных соединений, для обеспечения соответствующей основной среды, как катализатор…
- Понятно, понятно. Ну и в каких же других лабораториях цианистый калий столь же доступен?
- Да чуть ли не во всех, - не раздумывая, ответил профессор. - Даже в студенческих. В конце концов, это же рядовой химический препарат, обыкновенно применяемый при синтезе.
- А вот сегодняшнее его применение я бы обыкновенным не назвал.
- Да уж, пожалуй, нет, - со вздохом согласился он, потом задумчиво добавил: - Их называли "Библиотечные двойняшки".
Я кивнул. Происхождение этого прозвища было очевидно: две девушки-библиотекарши были очень похожи. Не при внимательном рассмотрении, разумеется. У одной был небольшой острый подбородок и круглое личико, а у другой - квадратная челюсть и длинный нос. И все же, когда они обе склоняются над конторкой, вы видите медово-золотистые волосы с пробором посередине и с одинаковой завивкой. Бросьте беглый взгляд на их лица, и прежде всего вам, вероятно, запомнятся широко поставленные глаза одного и того же синего цвета. Посмотрите, как они стоят на порядочном расстоянии от вас, и вы, наверное, скажете, что они одного роста, а бюстгальтеры у них одного размера и фасона. У обеих были тонкие талии и стройные ноги. А сегодня они даже оделись одинаково - в синее.
Правда, теперь уже спутать их было невозможно: девушка с маленьким подбородком и круглым личиком была напичкана цианистым калием и совершенно мертва.
Эта схожесть прежде всего и поразила меня, когда я прибыл на место происшествия со своим напарником Эдом Хэтуэем. Одна девушка, мертвая, с выпученными глазами, обмякла на стуле, рука у нее повисла, а на полу под ней, как точка под вопросительным знаком, лежала разбитая чашка. Ее звали, как выяснилось, Луэлла-Мэри Буш. Там же находилась вторая девушка (ни дать ни взять ожившая первая): невидящим взором она смотрела прямо перед собой, как бы позволяя занятым работой полицейским обтекать ее со всех сторон. Ее звали Сюзн Мори.
- Родственницы? - был мой первый вопрос.
Нет. Даже не троюродные сестры.
Я оглядел библиотеку. К счастью, в тот день народу оказалось мало.
Ровным невыразительным тоном Сюзн Мори рассказала нам, что произошло.
Пожилая миссис Неттлер, старший библиотекарь, взяла полдня за свой счет и оставила этих двух девушек приглядывать за хозяйством. Очевидно, ничего необычного в этом не было. В два часа, плюс-минус пять минут, Луэлла-Мэри удалилась в заднюю комнатку за конторкой библиотекаря. Там, кроме новых книг, ожидавших каталогизации, и стопок журналов, находилась также небольшая электроплитка, чайник и все необходимое для приготовления чая. Значит, чай в два часа, очевидно, был делом привычным.
- А Луэлла-Мэри готовила чай каждый день? - спросил я.
Сюзн посмотрела на меня своими пустыми синими глазами.
- Иногда этим занимается миссис Неттлер, но обычно варила Лу… Луэлла-Мэри.
Когда чай был готов, Луэлла-Мэри позвала ее, и они пошли пить чай.
- Обе? - резко спросил я. - А кто же присматривал за библиотекой?
- А нам видно через открытую дверь. Если бы кто-то подошел к конторке, одна из нас могла выйти.
- А кто-нибудь подходил к конторке?
- Никто. Сейчас тут почти никого нет. Весенний семестр уже кончился, а летняя сессия еще не началась.
Рассказывать больше было почти нечего. Мешочки с чаем уже были вытащены из чашек, сахар положен.
- Вы обе пьете с сахаром? - спросил я ее.
- Да, - неторопливо ответила Сюзн, - но в моей сахара не оказалось.
- Не оказалось?
- Я сделала глоток-другой и как раз хотела потянуться за сахаром, когда…
Когда Луэлла-Мэри издала страшный сдавленный крик, уронила чашку и через минуту умерла. После чего Сюзн пронзительно завизжала, а потом пришли и мы.
Все шло по заведенному порядку: сделали снимки, взяли отпечатки пальцев, записали фамилии и адреса мужчин и женщин, находившихся в здании, и отправили их по домам. Причина смерти была очевидна: цианистый калий, а в роли преступника выступала сахарница. Взяли образцы для официальной экспертизы.
В момент убийства в библиотеке находилось шесть человек. Пятеро из них - студенты; они казались испуганными, смущенными, больными - в зависимости, я полагаю, от их характеров. Шестым был мужчина средних лет, причем нездешний, который говорил с немецким акцентом и вообще не имел никакого отношения к университету. Он казался испуганным, смущенным и больным - все сразу. Мой напарник Хэтуэй как раз выводил их из библиотеки. Один из студентов оторвался от группы и прошел мимо, даже не взглянув на меня. Сюзн бросилась ему навстречу и схватила за рукава повыше локтей.
- Пит, Пит!
Пит был скроен как игрок в американский футбол - вот только профиль у него был чрезмерно красив. Пит смотрел куда-то мимо девушки, а лицо расползалось, пока вся краса не потонула в гримасе тревоги и ужаса.
- Как же это Лолли… - сказал он хриплым сдавленным голосом. Сюзн ахнула.
- Не знаю". - она норовила поймать его взгляд. Он так ни разу и не взглянул на Сюзн, а смотрел куда-то через ее плечо. Тут он почувствовал руку Хатуэя у себя на локте и позволил себя увести.
- Дружок? - спросил я.
Сюзн оторвала взгляд от уходящего студента.
- Что?
- Он ваш друг?
Она посмотрела на свои не находящие покоя руки.
- Мы встречались.
- Насколько это серьезно?
- Довольно серьезно, - прошептала она.
- А другую девушку он тоже знает? Он ведь назвал ее Лолли.
Она пожала плечами.
- Ну…
- Давайте выразимся так: он ходил с ней гулять, да?
- Иногда.
- Серьезно?
- Откуда я знаю? - вспылила она.
- Успокойтесь, пожалуйста. Она ревновала его к вам?
- Что все это значит?
- Кто-то подсыпал цианистого калия в сахарницу и положил эту смесь только в одну чашку. Предположим, Луэлла-Мэри настолько приревновала, что решила попробовать вас отравить, чтобы никто не мешал ей гулять с вашим дружком Питом. И, предположим, она по ошибке сама взяла не ту чашку.
- Это безумие, - возразила Сюзн. - Луэлла-Мэри никогда бы такого не сделала.
Но ее губы превратились с тонкую ниточку, глаза блестели. И я никогда не обманываюсь, если слышу в чьем-то голосе нотки ненависти.
В библиотеку вошел профессор Родни. Он был первым, кого я встретил в этом здании, и я по-прежнему относился к нему с прохладцей.
- Миссис Неттлер у меня в кабинете, - сообщил он, появившись в библиотеке. - Видимо, она услышала о случившемся по радио и сразу же явилась. Она очень взволнована. Побеседуете с ней? - В его устах это прозвучало как приказание.
- Приведите ее, профессор. - Я постарался, чтобы это прозвучало как разрешение.
Миссис Неттлер, что типично для пожилых дам, не знала, как себя держать. После того, как она заглянула во внутреннюю комнату, она мешком опустилась в кресло и расплакалась.
- Я и сама пила здесь чай, - простонала она. - Это могла оказаться и…
Я произнес тихо и как мог успокаивающе:
- Когда вы пили здесь чай, миссис Неттлер?
Она повернулась в кресле, подняла глаза.
- Господи… господи… да, по-моему, в самом начале второго. Помню еще, что предложила чашечку профессору Родни. Пошел ведь как раз второй час, правда, профессор Родни?
На лице Родни промелькнула тень недовольства. Он сказал мне:
- Я забежал сюда на минутку, чтобы навести одну справочку. Миссис Неттлер действительно предложила мне чашку чаю. Но я был слишком занят, чтобы принять приглашение или заметить точное время.
Я хмыкнул и снова повернулся к старушке.
- Вы пьете с сахаром, мисс Неттлер?
Она кивнула и снова расплакалась. Подождав, я спросил:
- А вы не заметили, в каком состоянии была сахарница?
- Она была… она была… - неожиданно удивившись этому вопросу, она вскочила на ноги. - Она была пуста. Я сама насыпала из двухфунтовой коробочки сахарного песку, помню еще, сказала, что, когда бы мне ни захотелось сахару, его не оказывается, и пожалела, что девочки… - Она снова расплакалась, употребив слово "девочки".
Очевидно, между часом и двумя кто-то опорожнил сахарницу, а затем насыпал немного сахару, тщательно подмешав туда отраву.
Возможно, появление миссис Неттлер вернуло Сюзн обычную строгость библиотекаря, потому что, когда Хатуэй потянулся за сигарой - спичку он уже зажег, - девушка сказала:
- В библиотеке не курят, сэр.
Хатуэй так удивился, что задул спичку, а сигару сунул обратно в карман. Девушка быстро прошла к одному из длинных столов и протянула руку за большим раскрытым томом, но Хатуэй опередил ее.
- Что это вы хотите сделать, мисс?
Она удивилась.
- Поставить книгу обратно на полку.
- Зачем? А что это? - он взглянул на раскрытую страницу. К тому времени я тоже уже оказался у стола. Я заглянул через его плечо. Книга была немецкая. Я не читаю на этом языке, но узнаю его, когда вижу тексты. Шрифт был мелкий, страница пестрела какими-то геометрическими фигурами и разрозненными строчками букв. Тут и моих познаний хватило, чтобы догадаться, что это химические формулы. Заложив страницу пальцем, я закрыл кишу и посмотрел на корешок.
- Это том Байлштайна, - сказал профессор совершенно невыразительным голосом, будто стоял на кафедре с указкой и мелом в руках. - Нечто вроде энциклопедии органических соединений. Тут их перечислено несколько сотен тысяч.
- В этой книге? - спросил Хатуэй.
Профессор похлопал книгу этаким дружеским жестом.
- Берясь за какое-нибудь неизвестное вещество, - сказал он, - не мешает сперва справиться о нем у Байлштайна. У него вы найдете способы приготовления этого вещества, его свойства, справочную литературу и все такое прочее. Вещества выстроены по ясной, но не сразу заметной логической системе. В своем курсе по органическому синтезу я отвожу несколько лекций методике нахождения того или иного вещества в любом из этих шестидесяти томов.
Я пришел туда вовсе не для того, чтобы изучать органический синтез, и резко сказал:
- Профессор, я хочу побеседовать с вами в вашей лаборатории.
И вот я стою, держа в руках фунт цианистого калия и понимая, что всяк, кому не лень, мог взять любое его количество, просто попросив, а то и без всякого спросу. А профессор задумчиво говорит:
- Их называли "Библиотечные двойняшки".
Я кивнул.
- Ну и что?
- А только то, что это доказывает, сколь поверхностны суждения большинства людей. В них не было совершенно ничего похожего, кроме волос и глаз. Вы, наверное, полагаете, что умершая девушка сама замышляла убийство?
Я пока не собирался высказывать свои мысли вслух.
- А вы разве так не думаете? - спросил я.
- Нет. Она не была способна на такое. Она исполняла свои обязанности с неизменной вежливостью и готовностью помочь. Кроме того, с чего бы вдруг ей это делать?
- А из-за одного студентика, - ответил я. - Его имя Питер.
- Питер Ван-Норден, - сразу же сказал он. - В меру смышленый, но почему-то никудышный студент.
- Девушки оценивают людей по иным меркам, профессор. Обе библиотекарши, похоже, очень им интересовались. Сюзн, вероятно, добилась больших успехов, и Луэлла-Мэри, возможно, решила действовать.
- А потом взяла по ошибке не ту чашку? Я в это не верю.
- Что же тогда, профессор? Сахар был отравлен после того, как миссис Неттлер пила чай в час дня Сделала ли это миссис Неттлер?
Он быстро поднял глаза.
- А какой у нее может быть мотив?
Я пожал плечами.
- Может быть, она боялась, что девушки займут ее место.
- Вздор. Она уходит на пенсию перед началом нового учебного года.
- Вы тоже были там, - мягко сказал я.
К моему удивлению, он воспринял это совершенно спокойно.
- Мотив? - спросил он.
- Вы не так уж стары, профессор, и могли заинтересоваться Луэллой-Мэри. Предположим, она грозилась сообщить декану о том, что вы когда-то сказали или сделали.
Профессор горько улыбался.
- Как же я мог наверняка знать, что цианистый калий достанется тому, кому он предназначен? И почему одна чашка должна оказаться вовсе без сахара? Я мог отравить сахар, но не я же заваривал чай.
Мое мнение о профессоре Родни начало меняться. Он даже не подумал изображать возмущение. Он просто указал на логический изъян моего утверждения, и я сразу оставил его в покое. Это мне понравилось.
- Что же, по-вашему, тут произошло? - спросил я.
- Зеркальное отображение, - сказал он. - Нечто прямо противоположное. Я полагаю, оставшаяся в живых все перевернула. Предположим, что парень достался Луэлле-Мэри, а Сюзн это не понравилось Скорее было так, а не наоборот. Предположим, что на этот раз именно Сюзн готовила чай, а Луэлла-Мэри сидела за конторкой. В таком случае девушка, заваривающая чай, взяла бы нужную чашку и осталась невредимой. И все было бы логично.
Это-то все и решило. Этот человек пришел к тому же выводу, что и я, так что в конечном счете мне понравился, хотел я того или нет.
- Это надо неопровержимо доказать, - продолжал я. - Но как? Я думал, что доступ к цианистому калию имел кто-то один, а не кто угодно. Но доступ был у всех. И что же мне теперь делать?
- Проверьте, какая девушка на самом деле сидела за конторкой в два часа, пока готовился чай, - предложил профессор.
Мне стало ясно, что он читает детективные истории и оттого доверяет свидетельствам очевидцев. Я такими делами не занимался, но тем не менее встал.
- Что ж, профессор, так я и поступлю.
- Могу ли я присутствовать при этом? - спросил профессор, словно речь шла о настоятельной необходимости.
Я задумался.
- А зачем? Ответственность перед деканом?
- В некотором смысле. Хочу, чтобы все это поскорее кончилось.
- Идемте, - сказал я, - если считаете, что это поможет.
Эд Хатуэй поджидал меня в пустой библиотеке.
- Я понял, - сказал он, - как все это произошло. Я вывел это методом дедукции.
- Что?!
На профессора Родни он не обращал никакого внимания.
- Цианистый калий пришлось протаскивать со стороны. Кто же это сделал? Тот случайный посетитель, который говорил с акцентом, как там его…
Он стал копаться в карточках, на которые занес сведения о свидетелях.
Я знал, кого он имеет в виду и сказал:
- Ничего, имя не имеет значения. Что значит имя? Продолжай.
Это мое высказывание доказывает лишь, что и я могу быть так же глуп, как и любой другой.
- Он немец, книга тоже немецкая. Он, возможно, был с нею знаком. Он положил конвертик на заранее выбранную страницу, согласно какой-то особой формуле, заранее выбранной… Профессор говорил, что есть какой-то способ найти любую формулу. Верно, профессор?
- Верно, - холодно ответил тот.
- Ну вот. Библиотекарша знала формулу, так что могла найти эту страницу. Она берет цианистый калий и высыпает его в чай. От волнения забывает закрыть книгу…
- Послушай, Хатуэй, с чего бы этот человек стал заниматься такими делами? Как он объясняет свое присутствие здесь?
- Говорит, что он скорняк, и его интересуют репелленты моли и инсектициды. Вы когда-нибудь слышали подобную чушь?
- Конечно, слышали. Твоя версия, к примеру, - сказал я. - Послушай, ну кто станет прятать конверт с цианистым калием в книге? Стоит снять том с такой "закладкой" с полки, как он сам раскроется на нужной странице. Ничего себе тайничок!
Хатуэй понемногу становился похожим на дурачка, а я беспощадно довершал разгром:
- Кроме того, цианистый калий вовсе не обязательно протаскивать сюда тайком с улицы. Тут его навалом, чуть ли не тонны. Любой, кому нужен фунт-другой, может запросто взять. Спроси у профессора.
Глаза Хатуэя полезли на лоб, он порылся в кармане пиджака, вытащил какой-то конверт и извлек из него печатную страницу с немецким текстом.
- Это из того немецкого тома, который…
Профессор Родни вдруг побагровел.
- Вы вырвали страницу из Байлштайна! - выкрикнул он пронзительным голосом, что чертовски меня удивило. Ни за что бы не подумал, что он способен кричать.
- Я думал, - оправдывался Хатуэй, - попробовать ее на отпечатки пальцев с клейкой лентой. А может, удалось бы обнаружить крупинки цианистого калия.
- Дайте ее сюда! - завопил профессор. - Невежественный болван!
Он разгладил страницу, осмотрел обе ее стороны, убеждаясь, что текст цел.
- Вандал! - прорычал он, и я уверен, что в тот миг он мог бы запросто убить Хатуэя.
Профессор Родни, возможно, был убежден в виновности Сюзн, и, если уж на то пошло, я тоже. Однако уверенность присяжным не представишь. Нужны доказательства. Поэтому, не доверяя свидетелям, я решил нанести удар, сыграв на единственной слабости возможного виновника.
Я позвал Сюзн и задал ей ряд новых вопросов. Если же вопросы не помогут изобличить ее, думал я, то, возможно, девушку подведут нервы.
Но первым я допросил маленького скорняка-немца, который был страшно напуган.
- Я ничего не сделал, - лопотал он. - Пожалуйста, у меня работа. Сколько мне здесь оставаться?
- Вы пришли сюда незадолго до двух часов, верно?
- Да. Мне хотелось почитать о репеллентах моли…
- Хорошо. Когда вы вошли, вы направились к конторке, верно?
- Да. Я назвал свою фамилию, сказал, кто я, что мне нужно…
- Кому сказали? - задал я главный вопрос.
Маленький человечек уставился на меня. У него были курчавые волосы и запавший рот, из-за которого он казался беззубым. Но когда он говорил, отчетливо были видны маленькие пожелтевшие зубки.
- Ей, - сказал он. - Я сказал ей, девушке, которая там сидела.
- Совершенно верно, - невыразительным голосом подтвердила Сюзн. - Он разговаривал со мной.