Инспектор полиции Глебски, приехавший в отель "У погибшего альпиниста" по ложному вызову, остается там на ночь. За эту ночь инспектор успевает убедиться, что в отеле творится нечто странное. К тому же в эту самую ночь происходит обвал, и Глебски волей-неволей приходится остаться, чтобы решить загадку отеля "У погибшего альпиниста".
ДЕЛО ОБ УБИЙСТВЕ
(ОТЕЛЬ "У ПОГИБШЕГО АЛЬПИНИСТА")
Киносценарий
"Как сообщают, в округе Винги близ местечка Мюр опустился летательный аппарат, из которого вышли желто-зеленые человечки о трех ногах и восьми глазах каждый. Падкая на сенсации бульварная пресса поспешила объявить их пришельцами из Космоса…"
(Из газет)
По обеим сторонам дороги тянулась нетронутая снежная долина, стиснутая отвесными скалами, - сизые, жуткого вида иззубренные гребни казались нарисованными на сочно-синей поверхности неба. Впереди уже был виден отель - приземистое двухэтажное здание с плоской крышей. Уютный дымок белой свечкой упирался в небо.
Солнце било в ветровое стекло, весело отражалось от приборов и наполняло машину душным зноем. Водитель открыл ветровик, и сейчас же стал слышен трескучий рев, словно шел на посадку спортивный биплан. Водитель едва успел подать машину вправо, как огромный мотоцикл с ревом пролетел мимо, залепив стекла ошметками снега, так что водитель успел разглядеть только тощую, согнутую в седле фигуру, развевающиеся черные волосы, торчащий, как доска, конец красного шарфа и еще одну фигуру - лыжника в ярком свитере, несущегося следом на туго натянутом блестящем тросе. Искрящееся снежное облако поднялось над дорогой, заволакивая солнце.
Перед зданием отеля водитель остановил машину, вылез и снял темные очки. Отель был уютный, старый, желтый с зеленым. Над крыльцом красовалась траурная вывеска "У Погибшего Альпиниста".
С крыши свисали мутные гофрированные сосульки толщиной в руку. Огромный мотоцикл остывал у крыльца, рядом, на снегу, валялись кожаные перчатки с раструбами.
Водитель извлек из машины тяжелый портфель и направился к крыльцу. Высокие ноздреватые сугробы вокруг крыльца были утыканы разноцветными лыжами. Одна лыжа была с ботинком. Водитель остановился, внимательно оглядел лыжи, выдернул одну из сугроба, подержал на весу и воткнул обратно в снег. Потом он повернулся к двери и остолбенел.
В дверном проеме у самой притолоки, упираясь ногами в одну филёнку, а спиной - в другую, висел невесть откуда взявшийся молодой человек. Поза его при всей неестественности казалась вполне непринужденной. Он глядел на водителя сверху вниз, скалил длинные желтоватые зубы и отдавал по-военному честь.
- Здравствуйте, - сказал водитель, помолчав. - Вам помочь?
Незнакомец мягко спрыгнул вниз и, продолжая отдавать честь, стал во фрунт.
- Честь имею, - сказал он. - Разрешите представиться: старший лейтенант от кибернетики Симон Симоне.
- Вольно, - сказал водитель.
Они пожали друг другу руки.
- Собственно, я физик, - сказал Симоне. - Но "от кибернетики" звучит почти так же плавно, как от "инфантерии". Получается смешно!.. - И он неожиданно разразился ужасным рыдающим хохотом, в котором чудились сырые подземелья, невыводимые кровавые пятна и звон ржавых цепей на прикованных скелетах.
- Что вы делали там, наверху? - осведомился водитель, преодолевая некоторую оторопь.
- Тренировался, - объяснил Симоне, любезно распахивая перед водителем дверь. - Я ведь альпинист…
- Погибший? - сострил водитель и сейчас же пожалел об этом: на него вновь обрушилась лавина замогильного хохота.
Они вошли в холл.
- Неплохо, неплохо для начала, - проговорил Симоне, вытирая глаза. - Я чувствую, мы с вами подружимся…
В сумрачном холле тускло отсвечивали лаком модные низкие столики, на одном негромко мурлыкал транзистор, а рядом, развалившись в креслах, неподвижно застыли давешний мотоциклист и лыжник. Лыжник оказался румяным гигантом, этаким белокурым викингом, а что касается мотоциклиста, то это было на редкость тощее гибкое существо, то ли мальчик, то ли девочка. Маленькое бледное личико было наполовину скрыто черными очками. К губе прилипла потухшая сигарета.
- Тс-с-с! - сказал Симоне, понизив голос и подмигивая. - Вам сюда… Жду в бильярдной. Играете?..
И Симоне на цыпочках вышел из холла.
Инспектор отогнул портьеру, вышел в коридор и толкнул дверь с табличкой "Контора". В залитой солнцем комнате, небрежно опираясь на тяжелый сейф, стоял с дымящейся сигарой невообразимо длинный, очень сутулый человек в черном фраке с фалдами до пят. У него был галстук бабочкой и благороднейших очертаний лицо с печальными водянистыми глазами и аристократическими брылями. Рядом с сейфом, положив морду на лапы, лежал великолепный сенбернар, могучее животное ростом с теленка.
А за столом сидел лысый коренастый человек в меховом жилете поверх ослепительной нейлоновой рубашки. У него была грубая красная физиономия и шея борца-тяжеловеса.
- Разрешите представиться, - сказал человек в жилете. - Алек Сневар - владелец этого отеля, этой долины, близлежащих гор и ущелий… Господин Мозес - наш гость.
Господин Мозес любезно улыбнулся и покивал, тряхнув брылями.
- Очень рад, - сказал водитель сухо.
Господин Мозес понимающе развел руками, и сигара вдруг исчезла из пальцев его левой руки и оказалась в пальцах правой. Водитель растерянно мигнул, но тут же решил, что это ему показалось.
- Не буду вам мешать, - сказал господин Мозес, направляясь к дверям. - Боже! - воскликнул вдруг он, и взгляд его просветлел. - Какая прелесть! Где вы это взяли, сударь? - Он схватил водителя за лацкан, и в пальцах у него вдруг оказалась маленькая фиалка. Он посмотрел на водителя, удовлетворенно рассмеялся и вышел.
- У вас занятные постояльцы, - заметил водитель, усаживаясь в кресло.
- О да! - сказал хозяин многозначительно. - За обедом вы их всех увидите. - Он раскрыл громоздкий гроссбух и принялся сосредоточенно оскабливать ногтями кончик пера. - Итак?
- Я инспектор полиции Петер Глебски, - сказал водитель. - Что тут у вас случилось?
Хозяин поднял на него удивленные глаза.
- Простите?..
- Вы вызывали полицию?
- Я?! - Пораженный хозяин даже приподнялся со стула.
- Та-ак… - протянул инспектор. - Понятно… Лыжи у вас никто топором не рубил и шины у автомобилей не протыкал?
- Помилуйте, инспектор! - вскричал потрясенный хозяин. - Это какая-то ошибка!..
- Ясно. - Инспектор поглядел на часы и подтянул к себе телефонный аппарат. - Вижу, что ошибка. - Он набрал номер. - Капитан? Это инспектор Глебски. Я прибыл на место и рад сообщить, что здесь ничего не произошло… Да, ложный вызов… Слушайте, дружище, я охотно верю, что вы проверяли, и тем не менее… Что? Да, это было бы неплохо, но для того чтобы этого типа оштрафовать, надо его сначала выловить… Что? - Он снова посмотрел на часы. - Нет, скоро стемнеет, а дорога дрянь. Завтра? Часам к двум… Хорошо… Какая-какая настойка? Ах, вот как… Ладно. Привет.
Он повесил трубку и откинулся в кресле, с наслаждением вытянув ноги.
- Насколько я понимаю, - сказал хозяин с достоинством, - кто-то из моих гостей…
- Увы, - сказал инспектор.
- Я приношу глубочайшие извинения, господин инспектор, - сказал хозяин, прижимая руку к жилету. - У меня нет слов…
- И не надо, - сказал инспектор добродушно. - Я, знаете ли, давно уже вышел из того возраста, когда огорчаются ложному вызову. С удовольствием проведу у вас вечер и ночь за казенный счет. Что это у вас тут за знаменитая эдельвейсовая настойка?
- Господин инспектор! - торжественно произнес просиявший хозяин. - Мои подвалы - к вашим услугам! - Он захлопнул гроссбух и приказал:
- Лель! В шестой номер багаж господина инспектора!
Сенбернар поднялся, цокая когтями по линолеуму, подошел к портфелю, взял его в зубы и вынес в коридор.
* * *
У себя в номере инспектор симметрично расположил на лакированной поверхности стола чернильный прибор и пепельницу, рассеянно огляделся, подошел к окну и закурил сигарету. За окном расстилалась долина, снежный покров был чист и нетронут, как новенькая накрахмаленная простыня. Солнце стояло еще высоко, синяя тень отеля лежала на снегу, и видны были тени двух людей на крыше - один сидел, а другой неподвижно стоял рядом. Потом тень сидящего шевельнулась - человек поднял руку с бутылкой, основательно присосался, запрокинув голову, и вдруг сделал резкое движение. Пустая бутылка пролетела мимо окна и бесшумно канула в сугроб. Инспектор усмехнулся, раздавил в пепельнице окурок и прошел в спальню.
Там он оглядел себя в зеркале, поправил галстук, причесался и опробовал несколько выражений лица, как-то: рассеянное любезное внимание, мужественная замкнутость профессионала, простодушная готовность к решительно любым знакомствам и ухмылка типа "гы-ы". Ни одно выражение не показалось ему подходящим, поэтому он не стал далее утруждать себя, сунул в карман сигареты и вышел в коридор.
В коридоре было пусто. Откуда-то доносилась музыка, резкие щелчки бильярдных шаров и рыдающий хохот лейтенанта от кибернетики.
На лестничной площадке инспектор столкнулся с незнакомым человеком, который по железной чердачной лестнице спускался, по-видимому, с крыши. Он был гол до пояса и лоснился от пота, лицо у него было бледное до зелени, обеими руками он прижимал к груди ком смятой одежды.
- Неужели до сих пор загорали? - удивился инспектор. - Этак и простудиться недолго…
Не дожидаясь ответа, он пошел вниз. Странный человек топал по ступенькам следом.
- Да ничего! - проговорил он хрипловато. - Выпью вот, и ничего.
- Вы бы оделись, - посоветовал инспектор. - Вдруг там дамы…
- Да. Натурально. Совсем забыл.
Странный человек остановился и принялся напяливать рубашку, а инспектор прошел в буфетную, где пышная горничная, с лицом миловидным и порядком глупым, подала ему кофе и тарелку с холодным ростбифом. Странный человек, уже одетый и уже не такой зеленый, присоединился к нему.
- Бренди, господин Хинкус? - спросила горничная.
- Да, - сказал господин Хинкус.
- Ваш приятель не пьет? - осведомился инспектор из вежливости.
- Какой приятель? - спросил господин Хинкус, наливая себе рюмку.
- Ну, вы же там не один?..
- Где? - отрывисто сказал Хинкус, осторожно поднося ко рту полную рюмку.
- На крыше.
Рука у Хинкуса дрогнула, бренди потекло по пальцам. Он торопливо выпил, потянул носом воздух и, вытирая рот ладонью, сказал:
- Почему не один? Один…
Инспектор с удивлением посмотрел на него.
- Странно, - сказал он. - Мне показалось, что там вас двое.
- А вы перекреститесь, чтоб не казалось, - грубо сказал Хинкус, наливая себе вторую рюмку.
- Что это с вами? - холодно спросил инспектор.
Некоторое время Хинкус молча смотрел на полную рюмку, потом сказал:
- Так. Неприятности. Могут быть у человека неприятности?
- Да, конечно, - сказал инспектор, смягчаясь. - Прошу прощения.
Хинкус хлопнул вторую рюмку.
- Послушайте, - сказал он. - А вы не хотите позагорать?
- Какое там - загорать! Солнце вот-вот сядет…
- Воздух там хорош, - сказал Хинкус как-то жалобно. - И вид прекрасный. Вся долина как на ладони… Горы… А?
- Я лучше сыграю в бильярд, - сказал инспектор.
Хинкус впервые посмотрел ему прямо в лицо маленькими больными глазками, потом завинтил колпачок, взял бутылку под мышку и направился к двери.
- Смотрите не свалитесь с крыши, - сказал инспектор через плечо.
Хинкус задержался в дверях, оглянулся, молча покачал головой и вышел.
* * *
Ориентируясь по стуку бильярдных шаров, инспектор прошел по мягкому ковру коридора и оказался в столовой. Там было темно, только из бильярдной через приоткрытую дверь падала узкая полоска света. В этой полоске стоял хозяин. Лицо его выражало какое-то недоумение, нижняя челюсть отвисла, мохнатые брови были высоко задраны. Он с таким увлечением рассматривал что-то в бильярдной, что даже не услышал, как инспектор подошел вплотную к нему. Инспектор кашлянул. Хозяин быстро повернул голову, закрыл рот и несколько смущенно улыбнулся.
- Феноменально… - пробормотал он. - Я… я о господине Олафе… Никогда не видел таких игроков…
Не переставая смущенно улыбаться, он боком отошел от инспектора, пересек столовую и скрылся в коридоре. Из бильярдной доносились хлесткие трески удачных клапштосов и досадливые возгласы Симоне. Инспектор тоже заглянул в щель. Ни Олафа, ни Симоне видно не было. У стены стояло кресло, а в кресле уютно расположилась женщина ослепительной и странной красоты. Ей было лет тридцать, у нее были нежные, смугло-голубоватые открытые плечи и огромные томно полузакрытые глаза. В высоко взбитых роскошных волосах сверкала диадема. Инспектор приосанился и вошел в бильярдную.
В бильярдной было полно народу. Красный и взъерошенный Симоне жадно пил содовую. Румяный викинг Олаф, добродушно улыбаясь, неторопливо собирал шары в треугольник. На подоконнике, поставив рядом с собой бутылку с яркой наклейкой, сидело с ногами давешнее существо - не то мальчик, не то девочка, - странное чадо XX века. Устроившись в кресле неподалеку от прекрасной дамы, господин Мозес рассеянно развлекался колодою карт - пускал ее веером из руки в руку. Завидев инспектора, он благосклонно покивал и сказал роскошной женщине:
- Ольга, позволь представить тебе нашего нового друга - господина инспектора полиции Петера Глебски.
Инспектор поклонился сначала госпоже Ольге, а потом всем прочим.
- Какая прелесть! - пропела Ольга, широко раскрывая глаза. - Я обожаю полицию! Этих героев, этих смельчаков… Вы ведь смельчак, инспектор?
Повинуясь приглашающему жесту Олафа и стараясь держаться непринужденно, инспектор взял кий и принялся мелить наклейку.
- Увы, мадам, - сказал он. - Я обыкновенный полицейский чиновник…
- Не верю, - сказала мадам, закатывая глаза. - Человек с такой внешностью не может не быть героем и смельчаком!..
- А вы знаете анекдот про полицейского инспектора, который сел на кактус? - ревниво спросил Симоне. - Он тоже приехал по ложному вызову…
- Ах, Симоне, перестаньте, - сказала мадам, не поворачивая головы. - Все равно вы не знаете ни одного приличного анекдота… Инспектор, покажите, что вы настоящий мужчина, - разбейте, наконец, этого противного Олафа.
- Ольга, - сказал господин Мозес, - с твоего позволения я откланяюсь… Господа, пусть победит сильнейший!
Он вышел. Инспектор улыбнулся Олафу в ответ на его приветливую улыбку и разбил пирамиду. Тут Симоне вдруг улегся на пол в неглубокой, но широкой нише и, упираясь руками и ногами в края ниши, полез к потолку.
- Симоне! - в ужасе воскликнула госпожа Мозес. - Что вы делаете! Вы убьетесь!
В ответ Симоне заклекотал, повисел некоторое время, все больше наливаясь кровью, потом легко спрыгнул на пол и отдал ей честь.
- Ну, Олаф, - сказал он, чуть задыхаясь, - молитесь! Вот теперь я сделаю из вас бифштекс.
- Трепло, - кратко сообщило с подоконника чадо XX века, а Олаф, внимательно рассматривая наклейку на своем кие, заметил:
- Бифштекс - это еда.
- Вот я и сделаю из вас еду! - заявил Симоне, бросая страстные взгляды на госпожу Мозес.
- Зачем? - спросил Олаф.
- Чтобы съесть! - гаркнул Симоне.
- Обед через два часа, - заметил Олаф, посмотрев на часы.
- Я не могу больше разговаривать с этой игральной машиной! - жалобно заревел Симоне, хватаясь за голову.
Госпожа Мозес залилась серебристым смехом, чадо на подоконнике бросило окурок на пол и закурило новую сигарету, а Олаф улыбнулся и, почти не целясь, с треском залепил шар в лузу через все поле.
- А по-моему, мы очень хорошо с вами беседуем, - сказал он. - Вы очень хороший собеседник, Симоне. - Он прицелился и закатил еще один шар. - Но бифштекс - это все-таки еда. И сделать из меня зайца вы не можете, хотя и обещали. И разукрасить меня, как бог черепаху, тоже нельзя. Бог вообще не красил черепах. Они серые…
Он неторопливо шел вокруг стола и, не переставая говорить, забивал шар за шаром - тихие, аккуратные шары, и шары стремительные, как выстрел, и шары, влетающие в лузы по каким-то фантастическим траекториям. С каждым ударом лицо инспектора все больше вытягивалось, госпожа Мозес ахала и ужасалась, а Симоне застонал и, обхватив руками голову, уселся в углу.