– А с какой это стати, любезный мой товарищ следователь? Вы смотрите на меня с опаской. А я на вас… Мы ещё даже ни разу не жали с вами рук. Вот когда пожмём, тогда и не будет между нами секретов.
Марс открывает с лёгким поклоном массивную дверь:
– Прошу вас, проходите.
Следователь делает шаг и застывает на пороге.
В маленькой комнатке четыре трупа. Весь пол залит кровью. В распахнутое настежь окно дует холодный ветер.
Марс Балай с воем падает на колени и принимается исступлённо молиться на чалмашском. Со всех сторон раздаётся топот ног.
Здесь все. Прямо посередине комнаты, раскинув могучие руки, лежит первый из рынд. В груди у него рваная зияющая дыра. Лицо перекошено в страшной гримасе. Второй рында скорчился в углу, закрыв голову огромными ладонями. Здесь его и настиг лазерный луч – буквально срезал часть головы. Рядом Башким Ходжа. Повалился на стол и последним движением обнял терминал с какой-то покойной благостной улыбкой.
Последний труп – незнакомый бородатый чалмаш в халате. Голова обмотана полотенцем, которое когда-то было белым, а теперь стало розовым от крови. Он умер не сразу и, судя по положению ног, пытался куда-то ползти. Но так и не дополз.
Поборов приступ страха, Дид подходит к окну, осторожно выглядывает наружу. Совсем рядом – в метре – относительно пологий склон горы. Тренированный человек сможет допрыгнуть без проблем. А внешники – тренированные люди… И даже очень тренированные. И стреляли, без сомнения, из их "трубочки"…
– О Великая Вода! Он всё-таки послал сообщение в сеть, товарищ следователь! И они его вычислили! О, безумец! – завывает Марс.
За его спиной маячат силуэты сбежавшихся со всего посольства чалмашей. Суровые мрачные одинаковые лица. Но вот одно из этих одинаковых лиц совершенно неожиданно вызывает у Дида какие-то странные ассоциации. Будто он видел уже где-то этого кривозубого старика. Совершенно в другой ситуации и совершенно в другой роли.
Бред какой-то…
Она ждёт его в парке. На обычном месте. Длинная коса, свитер, юбка – всё на месте. Только улыбки нет. Ох, и сколько всего произошло за жалкие полтора дня…
Долгое время они ничего не говорят и молча едят обед из тюбиков и пластиковых контейнеров.
– Странно, что всё так… обыденно, – произносит сестра.
– Почему?
– Не знаю… Это ведь последние часы Прогресс-программы… Сегодня вечером будет это большое собрание и… Всё. Всё ведь?
– Да. И многих из нас перестреляют… А остальных погонят на войну с чалмашами.
– Ну… Они же говорят, что это неправда.
– Ха…
– Но если всё так… Мы должны как-то бороться!.. А мы продолжаем соблюдать расписание.
– Потому что мы овцы.
– Нет! – она возмущённо поднимает брови.
– Да.
– Ты дурак.
– Ха…
Вокруг привычный гомон. Может, чуть громче обычного. И в разговорах то и дело проскакивает внешняя служба.
"Привет, ребята)));-)" – появляется на дисплее подкатившего робота-уборщика.
– Здорово, предатель! – рявкает Дид с такой силой, что люди рядом замолкают.
"Ты чего это?" – спрашивает робот.
– Чего это я?!.. – Дид отворачивается. – Представляешь, сестрица, эта блевотная мерзота – твой жених, он всё знал с самого начала. Всё видел по своим приборам. И покрывал этих гадов. И врал мне на голубом глазу!.. Да у него руки по локоть в крови!
"Это неправда:-(".
– Я верил ему. Я отдал ему ценнейшую пластинку с секретными данными по внешней службе. И он тут же всё слил… И знаешь, что сказал мне?
На экране робота тут же выводится:
"Там были зашифрованные правила игры в Шпионов! Редакции тайных декретов! И всё! Я думал, это шутка!"
– Полюбуйся!.. А ведь погибли невинные люди! Люди, которые хотели нам помочь!
– Цветан, Дид… – лепечет сестра.
"Братан, остынь!"
– Я тебе не братан! – восклицает Дид и со злости плюёт в электронные глаза робота.
Вид слюны внезапно пробуждает воспоминания в голове следователя. Портрет генерала Валмира… Что же там всё-таки случилось с этим портретом?.. Была у него странная мысль, связанная почему-то с кривозубым чалмашом.
Гнев отступает, Дид чешет лоб.
Гм. А ведь всё может быть совсем не так.
– Слушай, Цветик, – произносит следователь. – Что там, говоришь, на пластинке было?
"Да пошёл ты! ((("
Генти Лала на смотровой площадке. Сбежал с занятий. Сидит, уткнув голову в колени.
Вот так всё заканчивается. Один отец умер, второй отец умер… И ещё умерла надежда. На лучшую жизнь, на справедливость.
Страна равенства, свободы и справедливости оказалась не более чем красивой ширмой. А за ней тот же самый клубок страстей, глупости, лжи…
Мама-мама, как же ты была права!..
На лице Генти слёзы.
Какой же он жалкий, беззащитный и маленький!.. Маленький, несмотря на всю свою полноту… Исчезнуть бы сейчас без следа!.. Обернуться туатарой и исчезнуть навсегда!..
В кабинете Марса Балая книжные шкафы, большие окна, ковры. Висит портрет Высокого князя. Сам посол сидит за массивным чёрным столом. Подпирает руками подбородок. Взгляд у него уставший, рассеянный:
– Приветствую вас, товарищ следователь… Хорошо, что вы здесь… Но не знаю, чем ещё я могу вам помочь…
Дид жестом останавливает его.
– Я ехал сейчас к вам и думал, какие же мы всё-таки дураки, – произносит он. – Дураки. Со всеми нашими технологиями, выборами, навигаторами… И как просто можно разрушить то, что строилось годами…
Марс ничего не отвечает. Только фокусирует взгляд на следователе.
– Это вы убили князя Сабина и его спутников, – продолжает Дид.
Ничего не меняется.
– Я не возьму в толк одного… Почему вы так долго держали Башкима Ходжу и рынд у себя? Почему не убили их вместе с князем? Ведь тогда подозрение сразу бы упало на внешнюю службу. И наверное… всё бы сразу и закончилось.
Снова ничего не происходит. Только сгущается тишина.
– Да, и скажите спасибо вашему товарищу, который плюнул в портрет генерала Валмира, а потом разбил его… Считайте, он вас всех и сдал.
– Глупости, – тихо говорит Марс. Открывает ящик стола, достаёт оттуда два блестящих шара для медитации и принимается их крутить.
Ага, проняло.
Всё-таки это забавно. Какой-то глупый портрет в итоге стал ключом к разгадке. А ведь стоило сделать всего один логический шаг. Чалмаши из Оранжевого княжества могли издеваться над своим героем? Нет. Значит, в гостинице были люди из Высокого княжества.
Это возможно? Первая мысль – конечно, нет. Но если обмозговать… Вертолёт летел в Алгову не из пустыни, а с гор. И – теоретически – прилететь оттуда мог кто угодно. Здесь, в Алгове, знать чалмашей в лицо могли разве что пара увлечённых знатоков да Генти Лала… И тут, кстати, в памяти всплывает факт, что князь Сабин по прилёту старательно прятался от камер. Вроде как боялся чего-то… И побои. Странные, "растянутые по времени" побои вдруг получают строго определённое и важное место в общей картине…
– Глупости, – повторяет Марс.
– Вообще тот, кто всё это придумал – настоящий умник, – говорит Дид. – Какова наглость! Прислать вместо настоящего князя подделку. И ведь всё получилось. Никто ничего не заметил… Даже Генти, которого вы так старательно пытались очернить.
Следователь усмехается. Получается зло.
Подделка… Когда он дошёл до этого вывода, он поначалу сам себе не поверил. Ведь Генти опознал труп. И в сети были фотографии. Подлинные. Со времён переговоров. Ну и логически какой смысл присылать лже-князя, чтобы его здесь убить?..
Значит, мёртвый Сабин уже был настоящим. Тогда и цель всей операции становится понятной: избавиться от князя и свалить вину на Прогресс-программу. Допустим. Но откуда взялся в гостинице настоящий князь, если его не было среди четырёх прилетевших?..
И следует неожиданный вывод: его привезли с собой. Скрученного по рукам и ногам. В большом сундуке.
По договорённости багаж послов не досматривался, и никто Сабина обнаружить не мог. Чтобы он не расшибся по дороге, его, как дорогую вазу, обложили вещами: юбками, полотенцами. Кидали первое, что попалось под руку. В пути князь обмочился, и после его смерти палачи пытались это скрыть – разбросали вещи по номеру. Но забыли про запах…
– Я уточню, – произносит внезапно Марс. – Вы обвиняете меня в убийстве? Меня лично?
– Нет. Я обвиняю Высокое княжество в целом. Исполнителями были рынды. Руководил ими лже-Сабин. А вы лично их покрываете и запутываете следы.
– Угу, – посол снова замолкает.
Они курили, играли в шашки, рассматривали картинки из журнала с анекдотами, оскверняли портрет генерала Валмира. А Сабин валялся связанным в сундуке. Они хотели дождаться вспышки, потому что в это время все подключены к сети, и не может быть лишних свидетелей. Наступила вспышка, они его извлекли, прикончили и скрылись через грузовые трубы.
С ними был Башким Ходжа. Единственный чалмаш из настоящей свиты князя. Остальных, судя по всему, схватили и держат в горах. Ходжу напугали, что сделают что-то с Генти, его родным сыном. А может, и купили, хотя верится в это с трудом. Слишком уж он жалко выглядел, так дрожал… Рынды его даже встряхивали пару раз, чтобы он вёл себя более естественно.
– Угу…
– Я впечатлён, товарищ Марс. Честно. Это потрясающий, рискованный, изобретательный план. То же бегство через грузовые трубы – это же… Это же нужно вдохновение. Это просто так не придумаешь… Но теперь пора сдаваться.
Посол едва заметно улыбается, качает головой.
Умными они оказались, эти чалмаши. Ещё какими умными, а вовсе не дикарями. Да…
Марс крутит металлические шары всё быстрее и наконец произносит:
– Позвольте, я закурю? Не арестуете?
Дид неопределённо пожимает плечами. Марс достаёт чёрную полированную трубку из ящика стола и набивает её табаком. Пускает к потолку облако дыма.
– Товарищ следователь, знаете, сколько веков нашему миру? Никто не знает, да… Сколько бы ни было, всё это время существовало и Высокое княжество. Так считается. Мы пережили эпоху кочевников, затем рабство под цивилизованной и ласковой пятой вашей страны, Прогресс-программу… И всегда мы оставались сами собой. Так же, как века назад, мужчины пляшут воинственные танцы с копьями и желают друг другу победы в бою вместо приветствия; так же старики в войлочных шубах каждое утро выгоняют на луга овец и коз, а женщины вручную – стежок за стежком – ткут прекрасные ковры… Да, так мы и живём. И будем жить, понимаете? Цена всем этим посольствам, миссиям, консультациям по объединению – три с половиной плевка, вместе взятым. Роботами-уборщиками нас не купишь.
Марс пускает ещё одно облако дыма, улыбается.
– Это с одной стороны. С другой стороны, мы с вами понимаем: мир не вечен. Когда-то он появился. Из воды, из огня, из большого взрыва, из обломка кометы – неважно. И когда-то он исчезнет. А вместе с ним исчезнет и Высокое княжество. Это значит… Это значит, хотим мы или нет, а меняться придётся. Рано или поздно…
– Не желаете вина, кстати? – посол указывает на один из шкафов. – Исключительное вино! С моих личных виноградников в горах. У вас тут такое под запретом.
– Нет.
– Нет… Чего и следовало ожидать…
Марс выстукивает что-то костяшками пальцев по столу, потом убирает шары, трубку, встаёт, закладывает руки за спину и с задумчивым видом начинает прохаживаться по кабинету. Подходит к портрету Высокого князя, протягивает к нему руку и достаёт откуда-то из уха устройство, в котором Дид узнаёт жучок.
– Ну что, пусть слушает? – спрашивает чалмаш сам у себя и ставит жучок на середину стола. – Знаете, очень сложно всю жизнь работать на старого, глупого, жадного параноика. А это наш князь.
– Не поперхнулись, о светлейший? – добавляет он прямо в микрофон и подмигивает Диду.
– Как говорил один мудрец: "Ставки сделаны. Ставок больше нет"… Что ж, я расскажу вам, товарищ следователь. Всё расскажу… Но я не сдаюсь, нет. Отпираться тут можно бесконечно, а времени у вас в обрез… Но вы мне очень понравились. Вы открыли мне глаза на неведомую мне сторону Прогресс-программы… И я поверил вам. Поверил в вас. И теперь мне кажется, мы сможем прийти к очень выгодному соглашению. К союзу, если хотите…
Дидерик дёргается, чтобы что-то сказать, но Марс останавливает его:
– Да-да, я понимаю. Я поведаю вам, товарищ следователь, как всё началось. Сабин Лала действительно очень необычный человек. Реформатор. Его душа – истинный поток Великой Воды. Прогресс-программу он считал великим благом для всего чалмашского народа. Он думал, что с её помощью мы сможем решить наши внутренние противоречия, зажить в мире и согласии. И он прилетел, чтобы убедить нас. И в первую очередь нашего жирного урода… Приятного аппетита, о светлейший… Сабин прекрасно, вдохновенно говорил, но в какой-то момент позволил себе намекнуть на, скажем так, ограниченность ума нашего правителя. Возможно, случайно, возможно нет… Но наш князь рассвирепел и приказал слугам схватить и "проучить" Сабина. И его "проучили". И заодно всю его свиту. Тогда старый дурак выпил кефирчик и отправился почивать, а мне пришло письмо с заголовком: "Беда".
– Это правда?
– Да. Это правда… И нам пришлось быстро-быстро, на коленке, придумывать план спасения. Мне пришлось, если уж говорить без ложной скромности.
– Вам?
– Мне-мне… Но всё, что ни делается, всё к лучшему, а? Так говорил один чалмашский мудрец. Но мы доберёмся до этого… Жуткая авантюра получилась, конечно. Говорите, кто-то там разбил портрет пустынного генерала? Подставной князь, кто же ещё. Первого же попавшегося головореза выбрали, который был на Сабина похож. Чтобы зубы кривые и телосложение более-менее такое же. Рынды – надёжные ребята, это да. Приказали – выполнили. А этот… Тьфу, полплевка ему цена. И мозгов нет… А Башким Ходжа? Какой же баран!..
Посол картинно воздевает руки к потолку.
– Ему нужно было послать видео-сообщение с разоблачением внешней службы. Вот ровно то, что он послал сейчас… Потом лже-князь убивает Ходжу, обоих рынд и через грузовые трубы переправляется к нам в посольство – вот как оно всё было задумано… Ещё и лазерную трубку очень удачно удалось стащить. Вы верно всё поняли, товарищ следователь, верно. Но этот пустынный трусливый шакал так и не разобрался, как пользоваться терминалом! Даже под страхом смерти. Слетел с катушек. Или прикидывался. Тыкался во всё подряд. Тапочки купил… Эх… И как назло, никто языка там не знал, кроме него. В общем, пришлось ребятам тащить его в посольство через трубы. Он ещё и отключился по дороге… Только сегодня нам удалось привести его в надлежащее состояние… Ну а рынды – с ними никаких проблем. Когда сказали умереть, тогда и умрут. Выучка!..
– Был ещё один убитый, кроме них… Такой, с бородой.
– О, это не берите в голову. Ему просто не повезло.
Марс становится в двух шагах напротив Дида и смотрит ему прямо в глаза.
– Вы знаете, я тоже впечатлён, товарищ следователь. И восхищён. Да, мы сработали грубо, но я, честно, не думал, что вы сможете вообще организовать нормальное расследование. С вашими безумными расписаниями и личной ответственностью… И мы ведь вдобавок специально давили на вас. Лично на вас. Слепили эту пластинку с липовыми доказательствами, субтитры к речи Сабина специально подменили… Но вы разобрались. И, хотите верьте, хотите нет, сегодня я впервые почувствовал, что наши народы действительно могли бы жить вместе… Это ваша заслуга.
– Предупреждаю сразу, я знаю: вы убийца, вы лжец, вы умный человек, и поэтому я не верю ни одному вашему слову.
– И всё же вы пришли сюда. Ко мне. Один. Потому что ситуация очень сложная. Прогресс-программе грозит война, и вы будете рады надёжному способу этой войны избежать. У меня есть такой способ.
Дид молчит. Марс кивает в сторону стоящего на столе жучка и произносит:
– У меня хорошие руки, товарищ следователь. Смотрите – длинные. И я торжественно клянусь, что с этого мгновения мои руки будут работать на ваше благо! Мы устроим революцию и присоединим чалмашей к Прогресс-программе. Высокое княжество – это, считайте, дело техники. Жирный дурак полностью в моих руках. У пустынников всё чуть сложнее. Потому что нам нужно объяснить как-то смерть Сабина. Но не волнуйтесь, у меня есть идея. Нам нужен козёл отпущения.
– Козёл отпущения?
Марс подходит к Диду совсем близко и рокочет:
– Генти.
– Сын?
– Да. Мы скажем, что это он убил Сабина. Много лет он жаждал мести за унижения своей матери, а теперь ещё и сам возжелал стать князем. Башким Ходжа помог ему организовать преступление.
– Это неправда.
– Конечно!
– Но какие доказательства?..
– Придумаем. Это не имеет никакого значения, если мы будем работать вместе. Сегодня мы остановим войну, завтра – изменим весь ход истории. Ну что, союз?
Посол протягивает вперёд руку.
Дидерик смотрит на неё. На огромную коричневую руку с блестящими перстнями. Гладкую. С длинной широкой прямой линией жизни.
Есть ли тут из чего выбирать?..
В конце концов, кто такой Дид? Простой следователь. Маленький человек. Ничем не примечательный. Это ведь просто так сложилось, что он сейчас здесь. Что от него зависит будущее…
Но, с другой стороны, ради этого и создавалась Прогресс-программа… Чтобы маленькие люди принимали судьбоносные решения. Сами. И сами за них отвечали. Потому что это и есть свобода. Так говорил вчера навигатор…
Что ж, пора сдавать экзамен.
"Логика, трезвый расчёт должны быть твоими инструментами. И ещё постоянное сомнение. Потому что сомнение – есть свойство и преимущество человека, которым никогда не овладеет машина".
И Дид старательно сомневается.
Пять свиданий
Первое свидание
Олег стоит перед дверью, не решается войти. Больше всего он боится истерики. Потому что тогда он, скорее всего, сбежит. Непременно сбежит. А делать этого нельзя. Олег вспоминает тяжёлый неподвижный взгляд исправителя и ёжится.
В коридоре пусто, сумрачно и очень холодно. Тихо жужжит камера наблюдения. На тусклом экране застыло изображение укутанного в одеяло ребёнка. На его веснушчатом лице горе. "Регулярно проверяйте систему климатического контроля! Автоматика тоже ошибается!" – гласит бегущая строка. Пахнет лекарствами.
Олег мнётся на месте. Будь у него пальто, он мог бы посидеть на скамейке у окна. Дождаться, пока отведённое на свидание время закончится. Но пальто он оставил внизу. Машинально кинул подкатившемуся гардеробщику, а когда опомнился – тот уже угромыхал куда-то в недра больницы. Медсестра – сама в шубе и вязаной шапке, между прочим, – пожала плечами: "На выходе получите".
В палате должно быть тепло. Там своя система. Независимая. Узнать бы заранее, горит там свет или нет… Вдруг Карина спит? Как бы это было хорошо. Но дверь глуха. Нет даже замочной скважины – только серая ровная поверхность, и круг посередине, с нарисованной ладонью.
Внезапно откуда-то сверху раздаётся скрежет. Затем – серия ударов. Там работает ремонтная бригада роботов, с которой Олег ехал на лифте. Смешные они были: круглые, приземистые, носатые, все в жжёных пятнах.
Бух-бух-бух – удары не прекращаются. И становится почему-то всё холоднее и холоднее. Наконец он не выдерживает.