Но рыжий воин и дружинники рассудили иначе. Захватывая мчащихся навстречу ятвягов, как магнит захватывает металлические опилки, они скатились к рыцарскому отряду и слились с меченосцами в густую, плотную массу.
- Если бы стада не было, - заметил вдруг Кин, возвращая Анну в полумрак комнаты, - рыцарям надо было его придумать.
К этому моменту Анна потеряла смысл боя, его логику - словно ее внимания хватило лишь на отдельные его фрагменты, на блеск меча, открытый от боли рот всадника, раздутые ноздри коня… Рыжий красавец поднимал меч двумя руками, словно рубил дрова, и Анне были видны искры от удара о треугольный белый с красным крестом щит могучего рыцаря в белом плаще. Откуда-то сбоку в поле зрения Анны ворвался конец копья, которое ударило рыжего в бок, и он начал медленно, не выпуская меча, валиться наземь.
- Ой! - Анна привстала: еще мгновение - и рыжий погибнет.
Что-то черное мелькнуло рядом, и удар рыцаря пришелся по черному кафтану ятвяга, закрывшего собой витязя, который, склонившись к высокой луке седла, уже скакал к крепости.
- Все, - сказал Жюль, - проверка аппаратуры. Перерыв.
- Ладно, - сказал Кин. - А мы пока поймем, что видели.
Шар начал тускнеть. Кин выпростал руки. Устало, словно он сам сражался на берегу ручья, снял перчатки и швырнул на постель.
Последнее, что показал шар, - закрывающиеся ворота и возле них убитый пастух и его убийца, лежащие рядом, мирно, словно решили отдохнуть на зеленом косогоре.
12
В комнате было душно. Квадрат окошка почернел. Анна поднялась с табурета.
- И никто не придет к ним на помощь? - спросила она.
- Русским князьям не до маленького Замошья. Русь раздроблена, каждый сам за себя. Даже полоцкий князь, которому формально подчиняется эта земля, слишком занят своими проблемами…
Кин открыл сбоку шара шестигранное отверстие и засунул руку в мерцающее зеленью чрево.
- Это был странный мир, - сказал он. - Неустойчивый, но по-своему гармоничный. Здесь жили литовцы, летты, самогиты, эсты, русские, литва, ливы, ятвяги, семигалы… некоторые давно исчезли, другие живут здесь и поныне. Русские князья по Даугаве - Западной Двине собирали дань с окрестных племен, воевали с ними, часто роднились с литовцами и ливами… И неизвестно, как бы сложилась дальше судьба Прибалтики, если бы здесь, в устье Даугавы, не высадились немецкие миссионеры, за которыми пришли рыцари. В 1201 году энергичный епископ Альберт основал город Ригу, возник орден святой Марии, или Меченосцев, который планомерно покорял племена и народы, крестил язычников - кто не хотел креститься, погибал, кто соглашался - становился рабом. Все очень просто…
- А русские города?
- А русские города - Кокернойс, Герсике, Замошье, потом Юрьев - один за другим были взяты немцами. Они не смогли объединиться… Лишь литовцы устояли. Именно в эти годы они создали единое государство. А через несколько лет на Руси появились монголы. Раздробленность для нее оказалась роковой.
Кин извлек из шара горсть шариков размером с грецкий орех.
- Пошли в большую комнату, - сказал он. - Мы здесь мешаем Жюлю. К тому же воздуха на троих не хватает.
В большой комнате было прохладно и просторно. Анна задернула выцветшие занавески. Кин включил свою лампу. Горсть шариков раскатилась по скатерти.
- Вот и наши подозреваемые, - сказал Кин. Он поднял первый шарик, чуть сдавил его пальцами, шарик щелкнул и развернулся в плоскую упругую пластину - портрет пожилой дамы с набеленным лицом и черными бровями.
- Кто же она? - спросил Кин, кладя портрет на стол.
- Княгиня, - быстро сказала Анна.
- Не спешите, - улыбнулся Кин. - Нет ничего опаснее в истории, чем очевидные ходы.
Кин отложил портрет в сторону и взял следующий шарик.
Шарик превратился в изображение длиннолицего человека с поджатыми капризными губами и очень умными, усталыми глазами под высоким, с залысинами, лбом.
- Я бы сказала, что это князь, - ответила Анна вопросительному взгляду Кина.
- Почему же?
- Он пришел первым, он стоит рядом с княгиней, он роскошно одет. И вид у него гордый…
- Все вторично, субъективно.
Следующим оказался портрет тонкой девушки в синем плаще.
- Можно предложить? - спросила Анна.
- Разумеется. Возьмите. Я догадался.
Кин протянул Анне портрет рыжего красавца, и та положила его рядом с готической девушкой.
- Получается? - спросила она.
- Что получается?
- Наш Роман был в западных землях. Оттуда он привез жену.
- Значит, вы все-таки убеждены, что нам нужен этот отважный воин, которого чуть было не убили в стычке?
- А почему ученому не быть воином?
- Разумно. Но ничего не доказывает.
Кин отвел ладонью портреты и положил на освободившееся место изображение одноглазого мальчика. И тут же Анна поняла, что это не мальчик, а взрослый человек.
- Это карлик?
- Карлик.
- А что он тут делает? Тоже родственник?
- А если шут?
- Он слишком просто одет для этого. И злой.
- Шут не должен был веселиться. Само уродство было достаточным основанием для смеха.
- Хорошо, не спорю, - сказала Анна. - Но мы все равно ничего не знаем.
- К сожалению, пока вы правы, Анна.
Анна снова пододвинула к себе портрет своего любимца - огненные кудри, соколиный взор, плечи - косая сажень, меховая шапка стиснута в нервном сильном кулаке…
- Конечно, соблазнительный вариант, - сказал Кин.
- Вам не нравится, что он красив? Леонардо да Винчи тоже занимался спортом, а Александр Невский вообще с коня не слезал.
Портреты лежали в ряд, совсем живые, и трудно было поверить, что все они умерли много сотен лет назад. Хотя, подумала Анна, я ведь тоже умерла много сот лет назад…
- Может быть, - согласился Кин и выбрал из стопки два портрета: князя в синем плаще и рыжего красавца.
- Коллеги, - заглянул в большую комнату Жюль. - Продолжение следует. У нас еще полчаса. А там кто-то приехал.
13
Шар был включен и смотрел на рыцарский лагерь в тринадцатом веке. Вечерело. На фоне светлого неба лес почернел, а закатные лучи солнца, нависшего над крепостной стеной, высвечивали на этом темном занавесе процессию, выползающую на берег.
Впереди ехали верхами несколько рыцарей в белых и красных плащах, два монаха в черных, подоткнутых за пояс рясах, за ними восемь усталых носильщиков несли крытые носилки. Затем показались пехотинцы и наконец странное сооружение: шестерка быков тащила деревянную платформу, на которой было укреплено нечто вроде столовой ложки для великана.
- Что это? - спросила Анна.
- Катапульта, - сказал Кин.
- А кто в носилках?
В полутьме было видно, как Жюль пожал плечами.
Носильщики с облегчением опустили свою ношу на пригорке, и вокруг сразу замельтешили люди.
Крепкие пальцы схватились изнутри за края полога, резко раздвинули его, и на землю выскочил грузный пожилой мужчина в сиреневой рясе и в маленькой черной шапочке. На груди у него блестел большой серебряный крест. Коротко постриженная черная борода окаймляла краснощекое круглое лицо. Рыцари окружили этого мужчину и повели к шатру.
- Подозреваю, - сказал Кин, - что к нам пожаловал его преосвященство епископ Риги Альберт. Большая честь.
- Это начальник меченосцев? - спросила Анна.
- Формально - нет. На самом деле - правитель немецкой Прибалтики. Значит, к штурму Замошья орден относится серьезно.
Епископ задержался на склоне, приставил ладонь лопаткой к глазам и оглядел город. Рыцари объясняли что-то владыке. Носильщики уселись на траву.
Ратники перехватили быков и погнали платформу с катапультой к мосту через ручей. Из шатра, у которого остановился епископ, вышел хозяин, рыцарь, чуть не убивший рыжего красавца. За ним один из приближенных епископа в черной сутане. Ратники подвели коня.
- Стяг не забудьте, брат Фридрих, - сказал монах.
- Брат Теодор возьмет, - сказал рыцарь.
Ратник помог рыцарю взобраться в седло с высокой передней лукой. Левая рука рыцаря двигалась неловко, словно протез. На правой перчатка была кольчужная, на левой железная.
- Погодите! - крикнула Анна. - Он же разговаривает!
Кин улыбнулся.
- Он по-русски разговаривает?
- Нет, по-немецки. Мы же не слышим. Тут иной принцип. Знаете, что бывают глухонемые, которые могут по губам угадать, о чем говорит человек?
- Знаю.
- Наша приставка читает движение губ. И переводит.
У моста через ручей к рыцарю присоединился второй молодой божий дворянин в красном плаще с длинным раздвоенным на конце вымпелом, прикрепленным к древку копья. Вымпел был белым, на нем изображение двух красных башен с воротами.
Рыцари поднялись по склону к городу, придержали коней у рва. Молодой меченосец поднял оправленный в серебро рог.
Крепость молчала. Анна сказала:
- Не люблю многосерийные постановки, всегда время тянут.
- Сделайте пока нам кофе, - сказал Жюль. - Пожалуйста.
Анна не успела ответить, как ворота приоткрылись, выпустив из крепости двух всадников. Впереди ехал князь в синем плаще с золотой каймой. За ним ятвяг в черной одежде и красном колпаке. В щели ворот были видны стражники. Рыцарь Фридрих, приветствуя князя, поднял руку в кольчужной перчатке. Князь потянул за уздцы, конь поднял голову и стал мелко перебирать ногами. Шар метнулся вниз - Кин хотел слышать, о чем пойдет речь.
- Ландмейстер Фридрих фон Кокенгаузен приветствует тебя, - сказал рыцарь.
- На каком языке они говорят? - тихо спросила Анна.
Жюль взглянул на табло, по которому бежали искры.
- Латынь, - сказал он.
- Здравствуй, рыцарь, - ответил князь.
Черный ятвяг легонько задел своего коня нагайкой между ушей, и тот закрутился на месте, взрывая копытами зеленую траву. Рука молодого трубача опустилась на прямую рукоять меча.
- Его преосвященство епископ Рижский и ливонский Альберт шлет отеческое благословение князю Замошья и выражает печаль. Плохие советники нарушили мир между ним и его сюзереном. Епископ сам изволил прибыть сюда, чтобы передать свое отеческое послание. Соблаговоли принять, - сказал рыцарь.
Молодой рыцарь Теодор протянул свернутую трубкой грамоту, к ленте которой была прикреплена большая сургучная печать. Фридрих фон Кокенгаузен принял грамоту и протянул ее русскому.
- Я передам, - сказал русский. - Что еще?
- Все в письме, - сказал рыцарь.
Ятвяг крутился на своем коне, словно дразнил рыцарей, но те стояли недвижно, игнорируя легкого, злого всадника.
Анна поняла, что человек в синем плаще - не князь города. Иначе кому он передаст грамоту?
- Я слышал, что ты живешь здесь, - сказал ландмейстер.
- Третий год, - сказал русский.
- Мне жаль, что обстоятельства сделали нас врагами.
- Нет разума в войне, - сказал русский.
- Мне недостает бесед с вами, мой друг, - сказал рыцарь.
- Спасибо, - ответил русский. - Это было давно. Мне некогда сейчас думать об этом. Я должен защищать наш город. Князь - мой брат. Как твоя рука?
- Спасибо, ты чародей, мой друг.
Маленькая группа людей разделилась - русские повернули к воротам, раскрывшимся навстречу, немцы поскакали вниз, к ручью.
14
Шар пролетел сквозь крепостную стену, и Анна впервые увидела город Замошье изнутри.
За воротами оказалась небольшая пыльная площадь, на которой толпился парод. Забор и слепые стены тесно стоявших домов стискивали ее со всех сторон. Узкая улица тянулась к белокаменному собору. В первое мгновение Анне показалось, что люди ждут послов, но на самом деле возвращение всадников прошло незамеченным. Часовые еще запирали ворота громадными засовами, а ятвяг, подняв нагайку, бросил коня вперед, к собору, за ним, задумавшись, следовал человек в синем плаще.
У стен домов и в щели между городским валом и строениями были втиснуты временные жилища беженцев, скрывшихся из соседних деревень и посадов в городе на время осады. Рогожки - примитивные навесы - свисали с палок. Под ними ползали ребятишки, варилась пища, спали, ели, разговаривали люди. И от этого дополнительного скопления людей улица, которой скакали послы, казалась длиннее, чем была на самом деле. Она завершилась другой площадью, отделенной от задней стены крепости большим двухэтажным теремом, который соединялся с собором галереей. Собор еще не успели достроить - рядом в пыли и на зелени подорожника лежали белые плиты. Дальняя стена собора была еще в лесах, а на куполе, держась за веревку, колотил молотком кровельщик, прилаживая свинцовый лист. И вроде бы ему дела не было до боев, штурмов, осад.
У длинной коновязи был колодец, из которого два мужика таскали бадьей воду и переливали ее в бочки, стоявшие рядом.
Послы оставили коней у коновязи.
На высоком крыльце терема стояли два ятвяга, дремал под навесом мальчишка в серой рубахе. Уже смеркалось, и длинные сиреневые тени застелили почти всю площадь.
Послы быстро поднялись по лестнице на крыльцо и скрылись в низкой двери терема. Шар пролетел за ними темным коридором. Анна увидела в темноте, изредка разрываемой мерцанием лучины или вечерним светом из открытой двери перед залом, куда вошли послы, сидящих в ряд монахов в высоких кукелях с белыми крестами, в черных рясах. Лишь лица желтели под лампадами - над ними был киот с темными ликами византийских икон.
Рыжий красавец в белой рубахе, вышитой по вороту красным узором, сидел за длинным столом. В углу, на лавке, устроился, свесив не достающие до земли короткие кривые ноги, шут.
Ятвяг остановился у двери. Посол прошел прямо к столу, остановился рядом с князем.
- Чего он звал? - спросил князь. - Чего хотел?
- Скорбит, - усмехнулся посол. - Просит верности.
Он бросил на стол грамоту епископа. Рыжий сорвал тесьму, и грамота нехотя развернулась. Шут вскочил с лавки, вперевалку поспешил к столу. Шевеля толстыми губами, принялся разбирать текст. Рыжий взглянул на него, поднялся из-за стола.
- Не отдам я им город, - сказал он. - Будем держаться, пока Миндаугас с литвой не подоспеет.
- Ты не будешь читать, Вячеслав?
- Пошли на стену, - сказал рыжий. - А ты, Акиплеша, скажешь боярыне: как вернемся, ужинать будем.
- Они Магду требуют, - сказал шут, прижав пальцем строчку в грамоте.
- Вольно им, - ответил рыжий и пошел к двери.
- Все, сеанс окончен, - сказал Жюль.
- Как насчет кофе?
- Ну вот, - сказал Кин. - Главное сделано. Мы узнали, кто князь, а кто Роман.
- Князя звали Вячеслав? - спросила Анна.
- Да, князь Вячко. Он раньше правил в Кокернойсе. Он - сын полоцкого князя Бориса Романовича. Кокернойс захватили рыцари. После гибели города он ушел в леса со своими союзниками - ятвягами и липами. А вновь появился уже в 1223 году, когда русские князья, отвоевав у меченосцев, отдали ему город Юрьев. К Юрьеву подступило все орденское войско. Вячко сопротивлялся несколько месяцев. Потом город пал, а князя убили.
- И вы думаете, что это тот самый Вячко?
- Да. И все становится на свои места. Ведь на этом холме было неукрепленное поселение. Лишь в начале тринадцатого века его обнесли стеной и построили каменный собор. А в 1215 году город погибает. Существовал он так недолго, что даже в летописях о нем почти нет упоминаний. Зачем его укрепили? Да потому, что с потерей крепостей на Двине полоцкому князю нужны были новые пограничные форпосты. И он посылает сюда Вячко. Рыцари его знают. Он их старый враг. И, конечно, его новая крепость становится центром сопротивления ордену. И бельмом на глазу…
Рыжий князь вышел из комнаты. Роман за ним. Шут, ухмыляясь, все еще читал грамоту.
Шар взмыл над вечерним городом. Видны были костры на улице - их жгли беженцы. Отсветы костров падали красными бликами на месиво людей, сбившихся под защитой стен.
Напоследок шар поднялся еще выше.
Темным силуэтом виднелась на склоне осадная башня. Покачивались факелы
- там устанавливали катапульту. Белые, освещенные внутри шатры меченосцев на том берегу ручья казались призрачными - 12 июля 1215 года заканчивалось. Известно было, что городом Замошье правит отважный и непримиримый князь Вячко. И есть у него боярин Роман, человек с серьезным узкогубым капризным лицом - чародей и алхимик, который через сутки погибнет и очнется в далеком будущем.
15
Все случилось без свидетелей из будущего, в темноте, когда Кин, Анна, Жюль, а главное, господа епископ Альберт и ландмейстер Фридрих спокойно спали. И это было очень обидно, потому что время, если уж ты попал в течение витка, необратимо. И никто никогда не увидит вновь, каким же образом это произошло.
…Первой проснулась Анна, наскоро умылась и постучала к мужчинам.
- Лежебоки, - сказала она, - проспите решающий штурм.
- Встаем, - ответил Кин. - Уже встали.
- Я забегу пока к деду Геннадию, - благородно пожертвовала собой Анна. - Отвлеку его. Но чтобы к моему возвращению князь Вячко был на боевом коне!
А когда Анна вернулась с молоком, творогом, свежим хлебом, гордая своим подвижничеством, в доме царило разочарование.
- Посмотри, - сказал Жюль.
Шар был включен и направлен на склон. Там лениво догорала осадная башня - сюрреалистическое сооружение из громадных черных головешек. От катапульты осталась лишь ложка, нелепо уткнувшаяся в траву рукоятью. Вокруг стояли рыцари и орденские ратники. С мостика через ручей на пожарище глядела орденская знать, окружившая епископа.
От ворот крепости до башни пролегли черные широкие полосы. В ручье, - а это Анна увидела не сразу, - лежали большие, в два человеческих роста колеса, тоже черные, обгорелые, и сначала Анне показалось, что это части осадной башни, хотя тут же она поняла свою ошибку - у башни не могло быть таких больших колес.
- Они ночью все это сожгли! - сказала Анна. - И правильно сделали. Что же расстраиваться?
- Жаль, что не увидели.
Кин быстро провел шар вниз, к ручью, близко пролетев над остовом башни, и затормозил над головами рыцарей.
- Спасибо за подарок, - медленно сказал епископ Альберт. - Вы не могли придумать ничего лучше в ночь моего приезда.
- Я еще в прошлом году советовал вам дать убежище чародею, - сказал ландмейстер, - когда он бежал из Смоленска.
- Мы посылали ему гонца, - сказал один из приближенных епископа. - Он не ответил. Он укрылся здесь.
- Он предпочел служить дьяволу, - задумчиво сказал епископ. - И небо нашей рукой покарает его.
- Воистину! - сказал высокий худой рыцарь.
- Правильно, - согласился Фридрих фон Кокенгаузен. - Но мы не в храме, а на войне. Нам нужны союзники, а не слова.
- Дьявол нам не союзник, - сказал епископ. - Не забывайте об этом, брат Фридрих. Даже если он могуч.
- Я помню, святой отец.
- Город должен быть жестоко наказан, - сказал епископ громко, так, чтобы его слышали столпившиеся в стороне кнехты. И продолжал тише: - В любой момент может прийти отряд из Полоцка, и это нам не нужно. В Смоленске тоже смотрят с тревогой на наше усиление…
- Сюда идут литовцы, - добавил худой рыцарь.
- Если крепость не сдастся до заката, мы не оставим в ней ни одной живой души, - сказал епископ.
- И мессира Романа?