– Мне все равно. Все, что нужно знать про этот окраинный мир, я и так знаю. Ты будешь мне помогать, рыскать по Галанету. Справишься.
– Но, возможно, какой-нибудь профессор…
– Милая моя, зачем мне в экспедицию усатый профессор? Сама посуди! Уж если мне разрешили покинуть планету, то никаких профессоров, даже самых-самых я с собой не повезу.
– Значит, мы будем любовниками? – догадалась Белка.
– А ты сомневалась? Или ты собиралась оставшиеся три месяца жизни поститься?
– Думаете, все так безнадежно? – Происходящее казалось Белке розыгрышем.
Мир вокруг блистал как прежде: теплый весенний вечер, отчаянное щебетание птиц в саду, закатный свет на оранжевой стене дома, и только громкий голос комментатора за стеной вносил диссонанс в идиллическую картинку.
– Я уверена, что мы найдем решение, – без всякой уверенности в голосе произнесла Белка.
– Ну так ищи! Что я тебе и предлагаю! – воскликнул Сулла. – Сидеть на заднице и надеяться, что кто-то сделает что-то за тебя – самое глупое занятие на свете.
– Но почему вы решили, что ответ там, на этой забытой всеми планете?! – запротестовала Белка.
– Это тайна! – Сулла поднес палец к губам.
– Тебе подсказали это предки?
– Может быть. Всегда надо помнить, что на Лации тихие голоса предков звучат так же громко, как выкрики живых.
Он бесцеремонно схватил Белку за руку, усадил на колени и поцеловал.
– Крошка, я уговариваю тебя уже лишних три минуты.
– Нас могут увидеть… – Впрочем, Белка не слишком сопротивлялась.
– Ерунда, звереныш, сегодня вечером Венериным удовольствиям предаются все на этой планете – от семи до семидесяти. Отныне приличия отменяются.
– Неужели три месяца вакханалий? – недоверчиво хмыкнула Белка, отвечая на поцелуй наглеца-ухажера.
– Лаций ждет три месяца рытья убежищ днем и три месяца самых буйных Венериных удовольствий ночью. А когда мы вернемся с победой, на этой планете народится столько бастардов, появится столько неучтенных малышей, наделенных генетической памятью, что сенат сойдет с ума, это я тебе обещаю.
– Но ведь у патрициев есть принципы…
– Были, дорогая. В этот вечер от них все отказываются. Как я.
– Разве у тебя были какие-то принципы? – не поверила Белка.
– Конечно! Я дал себе слово – не предаваться Венериным удовольствиям на Лации. И вот именно сейчас, в эту минуту, я свой зарок нарушаю.
– Я могу позвать на помощь… вызвать вигилов… – пролепетала Белка между поцелуями.
– Нет, звереныш, ты никого не позовешь.
* * *
– Ваши полномочия, – консульский курьер протянул Марку запечатанную коробку с управляющей голограммой.
Пурпурный фон, римские золотые орлы на всех гранях. Ну, вот и все. Четыре дня суеты, ругани, бессонницы позади, эсминец подготовлен, список экспедиции утвержден. Корвин небрежным жестом сгреб со стола бумаги, инфокапсулы и пентаценовые планшетки. Что не успели сделать, уже не успели навсегда. Корвину остался последний вечер, который он мог провести дома с женой. Утром его ждали на военной базе.
Напоследок Марк связался с ведомством Герода:
– Удалось установить…
– Ты насчет неопознанного объекта? – перебил его префект космической разведки.
– Насчет неопознанного корабля.
– Это не нер и не колесничий.
– Чужой?
– Не исключено.
– А что-нибудь наверняка ты можешь сказать?
– Могу. Его затянуло в гипер, как и других. Кроме единственного анимала, который успел сбежать.
Корвин отключил связь. Негусто, мягко говоря. Герод подтвердил лишь то, что Марк и так знал с того момента, как посмотрел запись.
В кабинет префекта заглянул Флакк, заметил пурпурный кубик на внезапно опустевшем столе.
– Все? – спросил легат. – Ты уже его распечатал?
– Распечатаю завтра на космодроме перед отлетом. А ты не уходи, присаживайся, – Корвин указал на кресло, куда свалилась часть бумаг. – Для космического легионера окраинные миры – почти родные места. Ты ведь когда-то бывал в этом секторе?
– Много лет назад, – Флакк уселся в кресло, смахнув бумаги дальше – под стол.
– Удивительно, что на такой неприветливой планете вообще появились поселенцы – вдали от обжитых звездных систем, не связанные ни с кем торговыми и военными союзами.
Флакк в ответ лишь пожал плечами: что ж тут странного! Было время, когда человечество надеялось заселить всю Галактику, захватить каждую планету, даже если это лишенный жизни и атмосферы булыжник. Людям казалось – им по плечу любую мертвечину превратить в цветущий сад. Никто не считался ни с затраченными силами, ни с расстояниями. Кому-то повезло, и их поселения оказались рядом со Звездным экспрессом. А чья-то планета превратилась в Крайнюю Фулу, то бишь край света. Просто так вышло, и все. Захиревшая колония медленно погружалась во мрак отчаяния. Замкнувшись, она старалась отгородиться от остального мира: успешные и богатые миры вызывали только ненависть. Мизантропия – что-то вроде наркотика, помогает, чтобы заглушить грызущее душу отчаяние, забыть о собственном бессилии. Нередко подобные настроения культивируются местными властями. Обреченные миры вдруг начинают яростно ненавидеть метрополию и погружаются в бесполезные мечты о ее гибели. Бесполезные? Похоже, в этот раз мечты изгоев могли неожиданно сбыться.
– И как обычно Лаций поступает с такими мирами, как Крайняя Фула? – поинтересовался Корвин.
– Есть два решения, и оба простые, – Флакк позволил себе улыбнуться. – Случай первый: если планета представляет для Лация интерес, мы высаживаем на ее поверхности космический десант, захватываем главные базы, после чего нейтрализуем правящую верхушку.
– Убиваем? – уточнил Корвин. – Это же незаконно.
– Нейтрализуем. Поступаем по обстоятельствам. Чаще всего – стираем полностью память. После этого в течение двух-трех недель наводим порядок и сажаем своего корректора. Потом планете возвращается самоуправление. Есть отработанная процедура, обычно срабатывает.
– Правовая сторона этой акции – введение чрезвычайного положения на территории колонии, не так ли?
– Именно.
– А если планета не интересует Лаций?
– Тогда мы прерываем контакт. Обычно демонтируем направленную дальнюю связь, чтобы не расходовать зря энергию и средства. Для колонии наступают года изоляции и борьбы за выживание.
Марк внутренне содрогнулся. Это походило на заключение в одиночке. Только в одиночку сажали целую планету.
– Что обычно происходит с такими мирами?
– Они деградируют и погибают довольно быстро. Но некоторым удается существовать в полудиком состоянии десятки лет. Однако назад в содружество Звездного экспресса вернуться никому не удалось.
– Значит, с этой Крайней Фулой именно так и поступили?
– Они сами выбрали свой путь, отказавшись от патроната и от помощи.
– Винят во всем Лаций, – предположил Марк. – Я бы сказал даже – ненавидят.
– Ну да, нас встретят без особой радости после периода изоляции. Правда, у них сохранилась направленная дальняя связь. Возможно, они не пустили к себе спасателей, чтобы не лишиться передатчика. Но с другой стороны, энергию для него все это время колонисты добывали сами, значит, не хотели полностью утратить контакт с метрополией. На что-то надеялись. Это надо учесть. Скорее всего, разбираться в этих нюансах у нас не будет времени, будем действовать силой. Им волей-неволей придется нас принять.
– Других планов действия нет? – Марку не нравилась перспектива захвата колонии. Он не любил агрессию и ненавидел порабощение. Все, что корнями уходило к слову "раб", вызывало в нем ярость. Даже если подобные действия оправдывались целесообразностью.
– У нас есть еще законсервированная база на соседней планете. Условия там еще хуже, чем на Крайней Фуле, – минус сто двадцать средняя температура и почти полное отсутствие атмосферы, но использовать этот мертвый булыжник под базу можно, – продолжал свой обстоятельный рассказ Флакк.
– Будем иметь в виду этот вариант.
– Я бы предпочел силовую акцию. Сенат ввел чрезвычайное положение в метрополии и на всех колониях. Мы можем попросту их уничтожить.
В ответ Марк лишь молча кивнул, давая понять, что принял слова легата к сведению.
Наступила тягостная пауза.
– Как поживает юная супруга? – спросил Флакк. – Понимаю, теперь мало у кого веселое настроение. Разве что наркотики и вино…
– Она держится нормально, – отрезал Марк. – Ты же знаешь, у нас остался лишь сегодняшний вечер и ночь, – Марк вдруг понял, что говорит какие-то плоские стандартные фразы. Никто из предков не мог ему подсказать, как вести себя в нынешней ситуации, никто из них не переживал такое.
– Как отнеслась Верджи к тому, что ты улетаешь?
Марк нахмурился:
– Давай лучше поговорим об утечке информации. Я дал поручение префекту Главку задействовать группу экспертов и выяснить, кто слил в Галанет секретные данные о хронобомбе.
– Меня уже допросили, – сказал Флакк.
– Ты кого-то подозреваешь?
– Нет… Разве что твой Сулла решил напоследок повеселиться.
– Это не он, – заверил Марк.
– Тогда не знаю. Знаешь, я не силен в поисках предателей.
– Я хочу, чтобы твоя жена и сын переехали в "Итаку" после нашего отлета. У нас прекрасные винные подвалы, вырубленные в скалах.
– Это не спасет.
– Кто знает! Бомба не на планете. К тому же боевая станция может ослабить силу взрыва. Как – еще не знаю. Будем надеяться, что в технополисе что-то придумают, и нас не затянет в гипер.
– Хорошо. Я принимаю приглашение.
Разговор все время тормозился, как будто в зубья шестеренки попадала металлическая стружка.
"Он явился сказать о чем-то важном и почему-то не говорит, – нашептывал Корвину голос предков. – Что он скрывает?"
– Как успехи наследника Луция? – спросил Корвин, решив сменить тему.
– Проходит стажировку на "Сципионе Африканском".
– Не слишком ли рано? Он же еще ребенок.
– В самый раз. Он уже закончил настройку генетической памяти. Теперь пора приобретать свой личный опыт. С тех пор как "Сципионом" командовал мой отец, многое изменилось. Для патрициев приобретать самостоятельно знания – самое трудное. Они привыкли все получать от предков: поместья, привилегии и математические формулы, – в голосе Флакка неожиданно послышался сарказм.
– Во всяком случае, он служит вдали от Лация – "Сципион Африканский" сейчас в секторе Психеи. Линкор мы постараемся сохранить в первую очередь.
Раздался вызов комбраслета. Флакк просмотрел текстовую информацию и нахмурился.
– В чем дело? – встревожился Марк. Хотя именно этого и ждал – неожиданного вызова комбраслета. И мучительного выражения лица. И…
– Консул отменяет мое участие в экспедиции. Я остаюсь на Лации. С тобой летит военный трибун. Сын погибшего на Фатуме Эмилия Павла, клон его отца нашли на обоих катерах. Он сядет на ваш корабль на пересадочной базе Звездного экспресса. Окраинные миры трибун знает так же хорошо, как и я. А может, и лучше. Учитывая, что все Эмилии Павлы – космические легионеры и наместники новых колоний.
– Но почему ты не можешь лететь?
– Какие-то соображения консула: я назначен военным комендантом Лация. Боюсь, мне придется наводить порядок и сдерживать панику.
– Ты сам отказался, сам! – воскликнул Марк. Все ясно: легат попросту не желал никуда улетать, когда его жена и младший сын оставались на планете. Он предпочел разделить их судьбу.
– Мою миссию ничуть не хуже исполнит трибун Эмилий Павел! – отрезал Флакк.
– Но ты сам обратился к консулу! Ты его попросил о замене. И ничего не сказал мне!
– Ты не можешь отказаться от полета. Даже если бы захотел.
Марк обхватил голову руками и застыл. Он ощущал себя предателем и одновременно преданным.
"Но ведь я и не пытался… Я даже не пытался… Но я все исправлю. Возьму с собой Верджи, чего бы мне это ни стоило, – решил Марк. – В конце концов, все имеют право на три месяца счастья. Почему только я и Верджи должны отказаться даже от этой малости? Мы вернемся на Лаций до конца срока. Мы будем как все. Но эти три месяца мы проведем вместе".
План созрел мгновенно: он как глава экспедиции мог взять на борт любой груз. Ящик для законсервированного андроида отлично подойдет для транспортировки человека. Никто не будет знать, что Верджи на борту. Он спрячет ее в своей каюте. Они будут вместе. Она бросила ради него Колесницу, он наплюет на все заветы Лация – счет будет равным.
Префект распечатал пурпурный куб с присланной консулом голограммой. Это были его полномочия – отныне он официально возглавляет экспедицию на Крайнюю Фулу и одновременно является полномочным послом планеты Лаций на всех мирах без исключения.
В его распоряжение поступает эсминец "Марк Валерий Корвин".
Что это? Неудачная шутка? Или очередное напоминание о долге? Марк сначала рассмеялся, потом выругался. Странное ощущение – как будто он должен был управлять самим собой.
* * *
Сулла явился на космодром невыспавшийся, с покрасневшими глазами. Обряженный в полевую форму, он как всегда выглядел элегантно и меньше всего походил на младшего офицера, которого направляют на смертельно опасное задание. В одной руке он нес солидный вещмешок, в другой – белую тогу, упакованную в прозрачный футляр. За ним, в полевом хамелеоновом камуфляже, семенила Белка. Уж кто-кто, а она была сама простоватость, и если Сулла нес вещмешок как некую награду или приз, то она тащила серую уродливую грушу багажа как приговоренный крест.
– Что это? – изумился Корвин, уставившись на прозрачный пакет с тогой. – Ты собираешься расхаживать на дикой планете в этом? – непередаваемая интонация – смесь изумления и недоумения плюс малая толика насмешки.
– Почему бы и нет? – пожал плечами Сулла. – Я – бывший патрон этих ребят. Должен выглядеть представительно. Устрою прием, выслушаю жалобы бывших клиентов, так, кажется, назывались в Риме попрошайки, что таскались всюду за богатыми и влиятельными аристократами?
– Именно так, а утренние приемы назывались салютациями! – сказал Корвин. – Ты прекрасно знаешь, кто такие клиенты и что такое салютации. Или тебе нравится разыгрывать дурачка?
Корвин покосился на Белку. Она стояла чуть в стороне и выглядела несчастной, как будто ее вели на казнь, а не предлагали шанс на спасение. Разумеется, Марк как глава экспедиции отлично знал, что Дебора Кальв включена в состав экспедиции, и навел о ней все необходимые справки. Но сейчас он очень умело разыграл изумление, сделав вид, что не ожидал увидеть девушку на корабле:
– Считаешь, что эта милашка – лучший специалист по окраинным мирам?
– Несомненно, самый лучший. Она меня вдохновляет. Неужели ты не взял с собой Верджи? Нет? Ну ты и придурок.
Корвин покраснел и бросил бешеный взгляд на своего помощника:
– Прекрати, – процедил сквозь зубы.
– Ах да, нам запретили брать с собой родственников. Но я плюю на запреты, когда они идиотские. Все равно, несмотря на трескучие фразы, патриции вместе с чадами и домочадцами утекут с планеты, как песок сквозь пальцы, останутся идейные дурачки вроде твоей сестры да нищие плебеи. Поскольку богатые плебеи тоже сбегут. Я бы на твоем месте непременно прихватил с собой Верджи. Если, конечно, на пересадочной базе ты не собираешься подобрать себе симпатичную красотку. Надеюсь, тебя снабдили облигациями Китежа и Неронии на предъявителя в отделениях Межгалактбанка на пересадочных станциях. Если нет – нам будет нечем расплатиться в кафе, не говоря об оплате топлива для корабля, погрузки и парковки.
– Сулла, твой цинизм невыносим! – Корвин почувствовал, как кровь прихлынула к щекам. Ему вдруг почудилось, что Сулла разгадал его план.
– Да нет, все нормально. Вот, к примеру, Белка – почему она должна умереть, а мы – выжить? Мы ведь тоже утекающий сквозь пальцы песок, пусть и утекающий законно. Все спасают свою шкуру, и ничего, никто не умер от мук совести. Тем более… – Сулла гаденько подмигнул. – Если Лаций погибнет, то твоя генетическая память умрет вместе с тобой. Как и моя. А раз нет вечной памяти, то все позволено. Разве не так?
В эту минуту Корвин опять позавидовал Флакку. И еще Сулле – его презрению к условностям – если он делает подлости, то делает с легкой душой. А у Марка такой камень на душе, что не вздохнуть.
* * *
Корвин направил ящик с андроидом под номером двенадцать в свою каюту. Погрузка на корабль уже закончилась, эсминец заправляли топливом. В коридорах от грузового сектора до своей каюты Корвин никого не встретил – что и немудрено: звездолет собирался стартовать с минимальным экипажем. Марк запер дверь на кодовый замок и открыл ящик андроида.
Внутри было пусто.
Что за черт! Они же обговорили все детали плана! Верджи согласилась. Ее не могли остановить. Но почему?.. Секунду или две он смотрел на пустой ящик, не веря, что тот в самом деле пуст, потом тронул нужный узор комбраслета.
Она почти сразу же ответила. Изображение не включила.
– Верджи!..– Он задохнулся.
– Марк, дорогой, так будет лучше, – ее голос звучал почти весело.
– Но почему?!
– Так будет лучше, – повторила она и отключила связь.
Он хотел кинуться в город, отыскать ее, уже в открытую провести на корабль… Но до старта оставалось два часа, и покинуть корабль Корвин уже не мог. Все участники экспедиции были на борту, вигилы оцепили космопорт.
Ее взяли в заложники – как и полагала Верджи с самого начала, – чтобы Марк из кожи вон вылез, но добыл для Лация спасение.
Он снова схватился за комбраслет:
– Верджи! Тебя удерживают силой? Скажи только – да или нет? И я примчусь, я убью их… – юношеское бахвальство, но он верил в то, что говорил.
– Нет. Никакой силы.
– Тогда в чем дело?
– Я буду ждать тебя, дорогой.
И связь вновь отключилась.
Глава 5
Пересадочная база
Предоставленный Корвину для полета эсминец выглядел угрожающе разве что рядом с катерами, которые должны были сопровождать эсминец до пересадочной базы Звездного экспресса. На самом деле кораблик был совсем не велик – по меркам военного флота. Что-то среднее между боевым кораблем и удобной мишенью для врага. Вооружен (значит, есть причина для нападения), но слишком мал, чтобы дать отпор. Пригоден для взятия на абордаж транспортных судов с бесполезной охраной да еще для того, чтобы представлять на окраинах метрополию, – он должен был выглядеть внушительно на посадочной площадке затрапезного космодрома.
Команду довели до минимума: капитан, два помощника, один из которых по совместительству судовой врач, старший механик, механик и еще легат Флакк отобрал десять космических легионеров, которыми должен будет командовать Эмилий Павел. То есть именно такой корабль и такая команда, какую стоило бы взять для войны неведомо с кем и незнамо где.
Командовал кораблем плебей Сульпиций Сир. Пятидесятилетний космический волк, веселый балагур и насмешник. С Суллой они тут же обменялись десятком пошлых острот и остались друг другом довольны.