- А вот и нет. Человек не говорит "некоторая напряженность", человек вообще таких слов не знает. Может быть, такие слова в ходу в графском палаццо, но не за его пределами. Что с вами, Ламберт? Вы избегаете говорить как чернь?
- Госпожа Альберка, - сказал он ровно, но в его голосе зазвенели предгрозовые нотки. И я бы очень не хотела оказаться в эпицентре этой грозы, - Вы неоднократно испытывали мое терпение за последние дни. И в этот раз вы как никогда близки для того чтобы узнать его предел. Вы забываетесь.
- Замолчи ты, Альби! - зашипел Бальдульф, который от моей очередной нетактичности морщился, как от приступа острой зубной боли, - Бога ради!..
Но я никогда не отличалась способностью прислушиваться к голосу разума. Если быть буре - что ж, я не собираюсь сворачивать с ее пути. Пусть грянет гром, и посмотрим, чего он стоит!..
- Тогда говорите по-людски! - воскликнула я, смело глядя ему в глаза.
- Это как же?
Взгляд рассерженного Ламберта был тяжел и, несмотря на то, что я лежала, он грозил вмять меня в землю своей многотонной тяжестью настоящего оружейного металла. От такого взгляда бессознательно хотелось укрыться, заслониться. И все же я знала, что должна пересилить его, вытерпеть. Корабль, долго убегающий от бури, обречен быть раздавленным ею. Он должен спустить паруса и устремиться ей навстречу, в сверкающий молниями водоворот ревущей соленой смерти. И это куда легче сделать крошечному кораблику с поврежденным рулем…
- Повторяйте за мной, Ламберт: в отношениях графа и святого отца была какая-то срань.
- В отношениях графа и святого отца совершенно определенно была какая-то срань, - громко и отчетливо сказал Ламберт.
Он улыбался.
- Черт вас дери… - я вздохнула, - И тяжело же с вами!
- Кто бы говорил! - отозвался он. И несмотря на показной, полный усталости, вздох, мне чертовски понравился, как звучал его голос, - Давайте к делу. В общем, если кратко, никаких явных конфронтаций между графом и священником не было. Они знакомы много лет и, хоть встречаются обыкновенно только на службах в Соборе Святого Дометиана, довольно тепло отзываются друг о друге. Однако есть между ними и разногласия. Например, если принимать во внимание слухи, которые стали мне известны от младших слуг, граф периодически выражал недовольство тем, как отец Гедион расходует получаемые от него деньги.
- Ага! Теперь мы узнаем, что любезный отец Гидеон спускал полученные от графа солиды в кабаке или в притоне с продажными девицами! - обрадовалась я, - А это уже след!
- Вовсе нет. Просто граф считал необходимым направить основную часть средств для подновления и росписи собора, в то время как отец Гидеон с упорством, достойным иного применения, тратил не меньше половины получаемых средств на бездомных и призреваемых, а также на собственную, имени Святого Дометиана, богадельню.
- Дьявол! - выругалась я в сердцах, - Кажется, оторваться от грешной земли и взмыть в небо в компании ангелов в белоснежных балахонах отцу Гидеону мешает только закон земного притяжения. В жизни не видала такого святоши! Подумать только, даже его мелкие тайны на поверку оказываются его же добродетелями. С этим человеком невозможно работать, он позорит облик среднестатистического клирикала!
- Обычно церковники сами греховодят почище нас, простого люда, - согласился Бальдульф, - Знавал я одного аббата, который в пост, нарядившись в гражданское, хаживал по трактирам, да и публичные дома стороной не обходил.
- Запросто, - подтвердила я, - Или хотя бы дело с отцом Иаковом из церкви Святой Елены, что за углом. Тоже забавная была история. Он когда-то прославился, как мастер обличительных проповедей, едва ли не местная знаменитость. Уж как он бичевал с амвона нравы и пороки! Со всего Нанта сходились послушать. По всему выходило, что причиной нашего упадка является лень, гордыня, похоть, невоздержанность и лицемерие.
- …и пьянство, - вставил Бальдульф, - Про пьянство забыла, юная обличительница. А я специально его проповеди запоминал чтоб тебе, значит, пересказать…
- А, неважно. Очень он был страстный проповедник, и большим успехом пользовался у паствы. Слушая его, немудрено было и лоб в скорби разбить. Здорово у него это выходило. Только однажды посреди его проповеди заявился в церковь какой-то юнец из бывших семинаристов. Послушал он проповеди отца Иакова, прослезился, да потом как крикнет - "Что ж вы, святой отец, прелюбодейство всяк порицаете, а сами между тем меня изволили пользовать греховным образом полгода к ряду!". Отец Иаков как его услышал, аж покраснел весь, как от удара. Да как рявкнет: "Что ж ты в глаза мне врешь, погань еретическая? Если и пользовал тебя, поганца, то лишь раз, по пьяному делу!". Очень был прост отец Иаков, за то и любили…
Ламберт рассмеялся. Хорошо у него это выходило - смеяться. Смех был легкий и чистый, как у мальчишки.
- Это, пожалуй, выдумки.
- Какие там выдумки, господин капитан! - вскочил Бальдульф, - Если полтыщи народа у паперти это слышали?
- Так и было, - сказала я, - Только, поговаривают, юнец тот не сам собой там появился. Вроде бы отец Иаков, уверовав в свою популярность, придумал кардинальшую мантию примерить… А ладно, не будет тратить времени на склоки клириков, у нас куда важнее дело имеется.
- Между прочим, госпожа Альберка, вы забыли сообщить, что выяснили сами.
- Ах да. Не расстраивайтесь, господа, потому как и я ничего путного не узнала. В церковном информатории есть следы отца Гидеона, и я смогла их распутать, но эти следы, опять же, никуда нас не вывели. Вполне обыденная биография для не очень амбициозного городского священника. Родился в таком-то году… ага… Уроженец графства Арагон. Записался наемником во Вторую Конфланскую Сотню, что нам и без того известно. Воевал двенадцать лет и побывать успел во многих уголках Империи. Войны, мятежи, гражданские склоки… Информации об этих годах его жизни почти нет, и неудивительно, судьба простого солдата не слишком интересна для церковного информатория. Когда он покинул армию и поступил в семинарию Льежа, его следы начинают обретать какую-то видимость. Проходил курс богословия… Держал экзамен под руководством… В период обучения написал теологические работы под названиями "Духовное окормление паствы на территории апостольского викариата в течении ратных действий" и "Чаша жизни, чаша искушений". Я бегло просмотрела оба трактата и не нашла в них ничего примечательного. Довольно скучное чтиво, если по правде. Так… Был рукоположен в сан отцом Павлом в Льеже. После этого три года служил в храме Святого Иосифа в Ванне, а потом был переведен по той же части в Нант, где поступил в услужение при известном нам Соборе Святого Дометиана.
- Значит, никаких ужасных секретов? - осведомился Ламберт, ловко укрывая сарказм за внешней невозмутимостью.
- Святые отцы умеют хранить свои секреты, и делают это лучше всех прочих, но факты, не представляющие для них особой ценности, они редко скрывают. Например, многие подробности карьерных перипетий из жизни священников можно обнаружить в открытом церковном информатории. Опять же - если знать, где его можно читать между строк и по пустотами, уклончивым записям и ремаркам восстанавливать истинную картину. Уверяю вас, многие биографии святых отцов грешат весьма… интересными вещами. Но отец Гидеон чист и здесь. Увы. Насколько я вижу его след, протянувшийся в информационном лоне Церкви, ровным счетом ничего предосудительного за ним не замечено. Учился достойно, правил и предписаний не нарушал. Впрочем, оно и понятно - там, где молодые семинаристы порой не против тайком гульнуть, поддавшись сладостному пороку, отец Гидеон, тогда еще Сигивальд-Утопленник, отведал хмельного веселья на поле боя. Хорошее подспорье для душевной стойкости. Так что, думаю, соответствующих обетов он не нарушал. Никаких следов грызни с другими священниками, какая скука… Ни тайных завистников, ни злопыхателей, ни высокопоставленных покровителей. Подумать только - ни одной интрижки, ни слухов, ни подмоченной репутации. Подумать только, это же какую скучную жизнь надо вести… Даже место в Соборе Святого Дометиана он, судя по всему, получил совершенно честно. Этот собор при всей своей значимости для Нанта, не представляет собой теплого местечка, в которое рвутся свежеиспеченные священники. Работа здесь хлопотная, но не очень хлебная. Район довольно бедный, и паства соответствующая. Пожалуй, если бы не граф с его особым отношением к нему, собор давно бы превратился в руины. Должность настоятеля собора отец Гидеон получил совершенно легально, после смерти предыдущего настоятеля, отца Иеремии, который скончался вследствие долгой продолжительной болезни. Как хотите, господа, а я не очень верю в то, что отец Гидеон душил умирающего подушкой. Значит, и тут все чисто и законопослушно до такой степени, что аж зубы сводит. Когда отец Гидеон закончит свое земное существование и вознесется в райские кущи, в следующий же месяц оттуда, теряя по пути перья, сбегут все ангелы - в настолько добродетельном обществе положительно невозможно существовать. И все это значит, что…
- Что мы совершенно напрасно потеряли день в поисках, - подсказал Ламберт.
- Почти. Клаудо, подать вина! У нас торжественный повод, и ему надо соответствовать - Клаудо поспешно протянул мне наполненный стакан, - Господа! Нас действительно ждет противостояние с Темным культом! Вполне может быть, что для некоторых из нас оно станет завершающим деянием на пути земных свершений. Черт возьми, может и для всех нас! Но зато нам будет чертовски весело вплоть до того момента, это я могу вам пообещать со всей уверенностью. Если раньше у меня еще были сомнения относительно того, с каким врагом нам предстоит схлестнуться, то теперь они отброшены. Нас ждет Темный культ, и это наполняет меня верой в то, что скука вернется ко мне не скоро.
Я опустошила стакан под хмурыми взглядами Бальдульфа и Ламберта. Кажется, торжественность минуты наполнила их отнюдь не энтузиазмом.
- Ну же, веселее! Терпеть не могу смотреть на кислые лица.
- Что дальше? - просто спросил Ламберт. Как префектус, он интересовался в первую очередь тактикой, и я не могла его в этом винить.
- Сперва наше тайное общество несколько расширится, до четырех человек. Да, мы включим в наши ряды отца Гидеона, с которого сняты все подозрения, теперь уже как полноправного участника заговора сумасшедших. С этого момента будем считать его нашим товарищем, без подвоха и потайного дна. Возможно даже, стоит уведомить его о всех наших изысканиях в области его биографии…
- Вряд ли в этом есть нужда, - сказал неожиданно чей-то звучный и вместе с тем мягкий голос.
- Семь оргазмов Святой Тамары! - рявкнул Бальдульф, подскакивая на месте.
Ламберт отреагировал сдержаннее, и хорошо, иначе в придачу к нашим неприятностям с Темным культов добавилась бы солидная прореха в потолке. Но по тому, как легко и быстро его рука легла на кобуру, я убедилась в том, что врасплох его застать довольно трудно.
- Эй, святой отец, - сказала я недовольно, - Это, конечно, был эффектный выход, но, черт побери, это же совершенно избитый и попахивающий беллетристикой прием. Я имею в виду это ваше появление с репликой "Вряд ли в этом есть нужда". Откуда вы его почерпнули? Из дешевых пьес?
Отец Гидеон пожал плечами. Он стоял на пороге своей комнаты, и очки его загадочно блестели.
- Не хотел вам мешать. Но я рад, что теперь мое общество не покажется вам обременительным.
- Так вы… - Ламберт не договорил.
- С самого начала, - лаконично ответил священник, - Вот это кольцо на моем пальце - направленный лучевой приемник акустической волны. Модель не самая совершенная, но рабочая.
- Темная технология? - спросила я жадно.
- Отнюдь. Одобрена Церковью. Только для служебного использования, - поспешно добавил он, - Я приношу свои извинения за этот невольный шпионаж. У меня не было права вторгаться в вашу беседу, тем более на правах тайного слушателя.
- А вы не нарушили этим каких-нибудь церковных запретов?
- Я вынужден был действовать соответственно обстоятельствам, а обстоятельства немного пугающие, согласитесь. Ведь я вполне мог допустить, что кто-нибудь из вас состоит в Темном культе, и моя изоляция здесь - лишь повод для завершительного этапа устранения…
Прозвучало это так зловеще, что даже я прикусила обычно безотказный язык. Молодец, святой отец! Хороша хватка! Давно было пора показать, что такое - священник с хорошим боевым опытом!
- Отец Гидеон!..
- Ничего, - он махнул рукой, - Теперь, полагаю, подозрения оставлены в прошлом. И ваши недомолвки ничуть меня не обидели. Так же, как и я, вы вынуждены были предусмотреть все варианты и, признаться, мне лестно работать вместе с людьми, которые справились с этим так легко и просто. Я думаю, Темный культ обломает о нас пару зубов!..
- Садитесь, отче, - сказал Бальдульф растроганно, отодвигая для священника стул, - Покорнейше просим присоединиться. Что до меня, я лично положу свою седую голову заради вашей безопасности!
- Спасибо, Бальдульф, я верю в вашу преданность. Но надеюсь, что мы обойдемся меньшей ценой. Итак, раз все предварительные стадии мы уже миновали и наш враг, хоть и смутно, но очерчен, давайте приступать к основному.
- Верно, - сказал Ламберт, - Мы провели рекогносцировку и выяснили, кто где. Теперь впору приступать к активным действиям. Что скажет на это наш штаб?
Они все сейчас смотрели на меня - сдержанный Ламберт, грозный Бальдульф, внимательный отец Гидеон, и даже безучастный Клаудо. Они были моей маленькой армией, и они ждали моего слова. Почему-то у меня самым пакостным образом защипало в горле. Должно быть, театральная драматичность минуты, подхваченная всеми присутствующими, задела даже мое черствое каменное сердце.
Я вздохнула. Сейчас я была их штабом и, кто знает, может именно от меня сейчас зависели их жизни. И жизни еще многих людей в этом проклятом отвратительном гнилом городишке, который когда-нибудь наконец провалится прямиком в геенну огненную, но пока вынужден рассчитывать на меня. На беспомощную, наглую, невоспитанную и не в меру отважную парализованную девчонку.
Я была готова.
- Вы правы, - сказала я, стараясь чтобы голос звучал в меру торжественно, - Нам нужно действовать. Нам нужно действовать решительно, быстро, сосредоточенно и неожиданно. Нам нужно быть незаметными, но в то же время все замечать. Нам нужно вскрыть логово скверны и выжечь ее одним стремительным всесокрушающим ударом. Короче, - я перевела дыхание и обвела всех присутствующих взглядом, - Нам нужен мертвец.
SEXTUS
"Пробуждаясь от сна, будем думать, что не доживем до вечера, и, опять ложась спать, будем помышлять, что не доживем до утра, всегда помня о безвестном пределе жизни нашей. Живя так, мы не будем ни грешить, ни иметь похотения к чему-нибудь, ни воспламеняться гневом на кого-либо, ни собирать себе сокровищ на земле, но, каждый день ожидая смерти, будем презирать все тленное".
Преподобный Антоний Великий
Ребята Ламберта оказались пунктуальны под стать своему патрону - в дверь постучали когда большая стрелка на хронометре почти уперлась в десятку. От этого стука Бальдульф не напрягся, как обычно, а напротив, немного сдулся в объеме и погрустнел.
- Дурное дело ты затеяла, Альби, - сказал он, со вздохом отпирая засов, - Ох и дурное…
- Относись к этому философски, - посоветовала я, - Ведь это не первое мое дурное дело из всех. И, если повезет, не последнее.
- Не первое… Да только именно в этот раз у меня плохое предчувствие.
- Это не предчувствие, это совесть давит на твое брюхо изнутри, старый хитрец. Нечего было столько есть за завтраком! Ну давай же, отпирай живее!
В комнату зашли четверо стражников в сопровождении самого Ламберта. При виде нас с Бальдульфом они не выказали ровно никакого удивления, должно быть, на своем веку в Нанте повидали и не таких рож. Добро еще, они не знали, что за груз содержится в массивном пластиковом контейнере с поперечными ручками, который они пыхтя затащили в прихожую и разместили около стены. Контейнер был самым непримечательным - простой герметический ящик вроде тех, в которых хранят цинки с патронами или пищевые концентраты. И только непривычное обилие кнопок и индикаторов на его верхней панели могло свидетельствовать о том, что его внутренности созданы для более капризного и необычного груза. Что же до стражников, вряд ли те задавались этим вопросом - с облегчением сгрузив контейнер, они, повинуясь кивку Ламберта, убрались за дверь.
Ламберт легко приподнял странный груз одной рукой, только скрипнул пластик креплений, и перенес его в центр комнаты. В руках префектуса он казался не тяжелее чертежного тубуса. Бальдульф лишь уважительно крякнул.
- Вы вовремя, - сказала я удовлетворенно.
Но Ламберт не спешил радоваться похвале.
- До сих пор не верю, что пошел на это. Одно дело - выслушивать странные разговоры и смешные предположения девчонки, обладающей не в меру бурной фантазией, другое - похищать вещественные доказательства.
- Будет вам… И не стройте такую кислую рожу, а то у меня, того и гляди, все вино в доме скиснет. Не говоря уже про бутылочку "Бароло", которую я все еще надеюсь заполучить. Это вполне невинная шутка.
- За подобную невинную шутку человек вроде меня может лишиться чина за одну минуту. А еще через десять обнаружить себя в арестантском вагоне, движущемся к южной границе.
- Разве ваше баронское звание не предоставляет соответствующей защиты?
У Ламберта скривились губы.
- Шутите? Его Сиятельство и не за такие фокусы может снять голову. А я всего лишь баронский сын, а не какой-нибудь герцог. Если станет известно, что я нарушил свои полномочия, да еще и таким образом… Пожалуй, я бы предпочел выйти на бой против всех Темных культов империи, сколько бы их ни было, имея из оружия одну лишь столовую ложку.
- И именно то, что я собираюсь предпринять, может приблизить осуществление вашей мечты, капитан.
- Ладно еще мое ведомство… - Ламберт не выглядел утешенным этой новостью, - Но вот если весть о вашей задумке коснется кого-то из церковников… Извините, отец Гидеон.
- Ничего, - священник махнул рукой, - Понимаю вашу обеспокоенность, и разделяю ее. Церковь достаточно жестко относится к надругательству над прахом умерших. И, пожалуй, застукай нас кто за таким занятием, под епископский суд может угодить не только капитан Ламберт, но и мы все.
- Можно подумать, в церковных лазаретах не препарируют мертвецов, точно крыс! - огрызнулся Ламберт. Слова отца Гидеона были еще одной порцией раскаленного дегтя на его раны.
- Препарируют, - сдержанно кивнул отец Гидеон, блеснув линзами очков, - Но Церковь практикует научный подход даже в таком деле, и действует соответственно накопленной веками теории. Уверяю вас, лучшие лекари и костоправы Империи никогда не достигнут того уровня, на котором, как вы выразились, препарируют мертвецов точно крыс в монашеских обителях.