Осматриваюсь, нахожу рядом какой-то ящик и осторожно, стараясь не шуметь, подтаскиваю его поближе к стене. Придерживаясь рукой за подоконник, забираюсь на ящик и осторожно заглядываю в окошко. Одного из собеседников вижу сразу. Он стоит около двери и держит в руках опустевший поднос. Надо полагать, это тот, кто относил обед. А где же сам главарь? В моем поле зрения его нет. Надо думать, он лежит около окна, и с моей позиции его просто не видно: заслоняет подоконник. А если залезть как-нибудь повыше? Внутренний голос ехидно интересуется, за каким-таким хреном требуется вся эта акробатика. Ну, залезу, ну, увижу – дальше что? Откровенно говоря, я и сам не знаю ответ на этот вопрос. Когда я пробирался к бандитскому логову, у меня, разумеется, были какие-то предварительный план действий. Но вот именно сейчас все эти наметки разом вылетели из башки. Как все-таки хорошо было героям всевозможных боевиков: никакие сомнения их не терзали, нравственные и иные муки не посещали. И даже тривиальный насморк робко обходил стороной. На моем месте какой-нибудь доморощенный терминатор уже давным-давно расстрелял бы картечью всех обедающих, после чего, ворвавшись в дом, повесил бы главаря на собственных кишках. Но я как-то очень смутно представляю себе весь этот процесс. Моя фантазия дальше первого выстрела упорно не идет. Да, я стрелял и даже кого-то убил, но все это было в ситуации, когда никакого другого выхода не оставалось. А здесь я должен хладнокровно прицелиться в обедающего человека и нажать на спуск. Да, в глубине души мне понятно, что этот самый человек, окажись в моей ситуации, скорее всего, ни на секунду не задумается. Но это он. А я совсем другой человек! Не убийца, не грабитель и не бандит. И просто так, не испытывая никаких эмоций, нажать на спуск, наверное, не смогу.
Тихонько слезаю с ящика и топаю вдоль стены. Куда, зачем? Ответа нет. Сделав еще несколько шагов, останавливаюсь под открытым окном. Прямо передо мной на земле лежит выброшенный из окна комод. Или еще какой предмет мебели, который, возможно, называется как-то по-другому. Не знаю, в моей голове отчего-то всплывает именно это слово.
Еще через несколько секунд с изумлением обнаруживаю себя сидящим верхом на подоконнике. То есть уже внутри комнаты. Минуточку! Это, пардон, каким-таким образом произошло? Осознав этот факт, осторожно спускаюсь на пол. В комнате все перевернуто вверх дном. Такое впечатление, что здесь происходила какая-то безумная драка, в ходе которой обе стороны швырялись друг в друга мебелью. Поперек распахнутой двери опрокинут платяной шкаф. Так, что выйти в коридор практически невозможно, если только не подлезть под ним. Но в этой ситуации ружье будет очень сильно мешать, я попросту не пролезу, поэтому приходится убрать его за спину. Но двигаться здесь, не имея никакого оружия в руках, – непростительная глупость. Я достаю трофейный ЗИГ и, взяв его в правую руку, пролезаю под шкафом. С первой попытки это сделать все равно не удается. Приходиться выбираться назад и складывать приклад у ружья. Только после этого получается проползти под шкафом.
Встав на ноги, осторожно двигаюсь вдоль стены. Пол здесь, в коридоре, застлан линолеумом, так что никаких скрипящих досок. И это хорошо, потому что я слабо представляю себе, как поступать в подобных случаях.
Голоса внезапно становятся совсем громкими, из-за двери несет сигаретным дымом. Значит, главарь находится здесь, в этой комнате.
Не совсем отдавая отчет в своих действиях, осторожно тяну за ручку двери. В приоткрывшейся щели вижу ту часть комнаты, которая раньше была от меня скрыта. Главарь действительно полулежит под окном на нешироком диванчике. Он ранен, левое плечо перетянуто окровавленными бинтами. Это крепкий здоровенный мужик, по самые глаза заросший черной щетиной. Мощный дядя. Встретишь такого вечером – без всяких напоминаний и уговоров отдашь ему не только кошелек.
"Ну, что? – ехидно вопрошает меня внутренний голос. – Ты увидел главаря. Заценил? Доволен? Уже можно отсель валить?"
Ну, наверное, да.
И в этот момент лежащий на диване человек вдруг поворачивает голову в мою сторону. Глаза его расширяются, и правая рука внезапно ныряет под подушку. Скорее всего, у него там пистолет или еще что-нибудь похуже. Сейчас он его достанет, и я уже никуда не успею убежать. Один выстрел – и вся сидящая на улице толпа ломанется в дом. В отчаянии вскидываю пистолет и судорожно жму на спуск.
Я вообще-то предполагал, что это оружие стреляет совсем бесшумно, но пистолет вместо того, чтобы беззвучно выплюнуть пулю, как-то странно крякает, громко лязгает затвором, и мне в лицо летит стреляная гильза. Слава богу, не в глаз! И надо же так случиться, что моя пуля попадает где-то рядом с главарем. Он дергается, пытается встать, я стреляю еще несколько раз. С такой дистанции промахнуться все-таки достаточно трудно. Тело бандита медленно сползает вдоль стены. Оружие он так и не успел достать. Наверное, все произошло слишком быстро. Я обнаруживаю себя стоящим на пороге комнаты рядом с распахнутой дверью. Спиной ко мне – тот самый бандит, который принес поднос с едой. Он до сих пор держит его в руках.
– Стой как стоишь! – голос мой звучит неожиданно хрипло, даже сам себя с трудом узнаю.
– Стою-стою! – испуганно подтверждает мне новоявленный официант.
– Дернешься – тут тебе и пиздец! Все видел?
– Да.
– Вот и мотай на ус. Я же еще раньше ваших ребят предупреждал: скидывайте главаря сами! А теперь мне за вас всю эту работу делать пришлось.
– Тихо, тихо! Я все понял, так и скажу.
– Кому скажешь-то?
– Ну, пацанам скажу. Мол, пришли, Кирюху замочили!
Киваю, хотя он и не может видеть моего движения.
– Это молоток, это ты правильно сообразил. За что убили-то, просек?
Господи, что я несу? Откуда вообще в моей голове берутся подобные слова? Тут не кино, не ролевая игра. На диване лежит человек, погибший от моей руки, а я ломаю какую-то комедию перед его подручным.
– Короче! Стоишь тут и считаешь вслух до ста, потом можешь идти во двор. Пацанам скажешь, чтоб ваш новый бугор приходил в квартиру. Ту, что рядом с торгашом, вы это место должны знать. Один пусть приходит. Завтра в полдень. Там с ним поговорят. И учти: вы все на мушке, вас со всех сторон видно. Так что устраивать прятки с догонялками никому не советую – плакать будете!
Отступаю на два шага назад и прикрываю дверь. Держа ее на мушке, осторожно отступаю назад по коридору к той самой комнате, где лежит платяной шкаф. И в себя прихожу, только отойдя почти на полкилометра от бандитской стоянки.
Когда из дверей дома появился Виталик Вострый, заметивший его первым Толян аж поперхнулся. Да так и замер, не донеся до рта ложку. Уж больно странно выглядел ближайший подручный главаря! В левой руке он судорожно сжимал пустой поднос, а правой цеплялся за косяк входной двери. Такое впечатление, что ему основательно долбанули по башке.
Толян толкнул локтем соседа, и когда тот недоуменно повернулся, указал взглядом на дом.
– Эй, Вострота, ты чего там? – спросил подручного Гавриш. Здоровенный мужик, он тем не менее обладал незаурядной сноровкой и быстрой реакцией. Мозгов бы ему побольше, так еще неизвестно, кто бы в банде главным был.
– Кирюху замочили… – отцепился, наконец, от двери Виталик.
– Чего?! Как это? Кто?!
– Не знаю.
– То есть?
Бандиты побросали трапезу и сгрудились вокруг подручного.
– Я еду ему принес, тарелку поставил. Он ложку взял да и заговорил со мной. Потом – глядь! Лицо его перекосилось как-то, бросил ее и дернулся куда-то. Что-то хрюкнуло – он и обвис весь. Потом еще раз – прямо в горло ему. Так и помер.
– Да ты гонишь… – неуверенно произнес Толян. – Кто еще в комнате был?
– Никого!
– А что потом было? – спокойно поинтересовался Гавриш.
– Потом… Мне и говорят.
– Кто?!
– Не видел я. Сзади он как-то вдруг оказался. А я повернуться боюсь: Кирюха-то весь передо мной – кровища так и брызжет!
– Ну-ну! – пресек панику Гавриш. – Чего сказали-то?
– Мол, не послушали их, так работу самим заканчивать пришлось. Типа, сказали же, чтобы им главного привели – ан, косяк кто-то из нас упорол. Вот они сами и пришли.
– Кому сказали?! Куда привели?! Че за хуйню ты несешь?
– Было такое… – подал голос один из бандитов. Колька Тощий отлепился от стены дома, которую добросовестно подпирал все это время. – Нас тогда на лестнице зажали в новостройке этой долбанной! Вот какой-то хмырь из этих и сказал, мол, приводите старшего, мы его кончим – и вы свободны. Кирюха чуть не на уши встал, когда я ему рассказал! Не поверил, видать. Ствол мне не дал, так тогда с битой этой и пошел. А оно вон как вышло!
– Херасе! – фыркнул Гавриш. – Старшого им приведи, бля! А золотой запас страны Советов они заодно не попросили?
– Про то не говорили, – не принял шутки Тощий. – А сюда, как видишь, прийти не поленились.
– Так! – снова повернулся к Вострому здоровяк, – дальше что было?
– Сказал, пусть наш старший приканает в пятиэтажку, что около торгаша стоит. Мол, знаете куда. До ста, говорит, считай, а потом иди. Я и считал.
– А он куда делся?
– Да хер его знает, я не оборачивался. А дверь – так закрытой и осталась! Пиздец вообще какой-то! – почти выкрикнул подручный.
– Может, ты глюканул? И там вовсе никого не было? – предположил Толян. – Пацаны! Глянем?
Осмотр, однако, ничего толком не прояснил. На полу отыскались пустые пистолетные гильзы – и никаких следов. В коридоре еще имелись двери, некоторые из них были взломаны бандитами еще раньше. Теперь взломали остальные. Но ничего интересного, такого, что могло бы пролить свет на происшедшее, найти не удалось.
– Хуйня какая-то… – присев на крыльцо, почесал в затылке Гавриш. – Ладно, Кирюха им где-то в компот нассал, не иначе. Зуб на него, видать, конкретный имелся. Это понятно. А какого хера они от нас-то хотят?
Вернувшись к себе домой – никак иначе я этот подвал назвать не могу – какое-то время бездумно слоняюсь от стены к стене. В голову лезут всякие странные мысли. Ну вот какого, скажите на милость, хрена, я назначил встречу этим бандюкам? Что я от них хочу? На тот момент это выглядело, наверное, пугающе и зловеще. На тот. А сейчас что будет? Предположим, кто-то из них на эту самую встречу придет. Уже не говоря о том, что навряд ли этот человек будет испытывать ко мне теплые чувства, есть еще одна проблема: мне совершенно нечего ему предложить. Всякая встреча – она ведь для чего-то происходит. Какие-то проблемы решить, о каком-то взаимодействии договориться. А единственная проблема, которая существует у меня с бандитами, так это то, что они хотят меня убить. И как прикажете ее решать? В свете этого ни о каком взаимодействии и речи идти не может. Тупик. Что и кому говорить, я совершенно не представляю.
Так ничего и не придумав, достаю из шкафа бутылку со смесью различных коньяков и недрогнувшей рукой наливаю себе полный стакан. Черт бы с ними, со всеми. Я спать хочу!
Проснувшись, некоторое время лежу на спине, бездумно разглядывая потолок. Падающий из окна свет образует на нем какие-то странные узоры и завитушки. Пробую разобраться в них и как-то систематизировать. Ерунда, все равно ничего не получается. Так и не придя ни к какому решению, спрыгиваю на пол.
На завтрак у нас сегодня банка маслин и банка фасоли в томатном соусе. На портативной газовой горелке разогреваю фасоль, вываливаю ее в тарелку и, поразмыслив, плескаю себе еще коньяка. Правда, уже не стакан, а всего грамм пятьдесят. Кстати, кое-что из моих продуктовых запасов вполне возможно толкнуть тому же торгашу. И в самом деле: я прекрасно могу прожить без тех же оливок, например. И без консервированных шампиньонов проживу. А вот без мясных консервов моя жизнь уже не будет такой веселой, ибо никаких таких фруктов и овощей в обозримой перспективе нет и не предвидится. Так что есть прямой смысл обменять некоторые деликатесы на гораздо более простую, но существенно более полезную пищу.
Приняв это решение, быстро отбираю некоторое количество банок и упаковываю их в рюкзак. В свой родной и близкий до боли аптечный рюкзачок. Его содержимое ныне расставлено на полочках в моем убежище. А некоторые задублированные медикаменты предусмотрительно спрятаны совсем в другом месте.
На подходе к торгашу уже привычно оглядываюсь по сторонам. Ружье в руках. Приклад откинут, патрон в стволе. Я готов немедленно нажать на спуск, если только замечу что-либо опасное для себя. Но по дороге ничего не происходит, никто не пытается меня подкараулить и ограбить. Надо думать, шпана сейчас вовсю занята избранием нового главаря. Какое-то время они на это точно потратят. И крайне сомнительно, что вместо увлекательной процедуры горлодрания кто-то из них побежит устраивать засаду на одинокого путника.
Снова знакомый лязг дверного окошка, скрип засова – и передо мной распахивается тяжелая дверь магазина.
– Хм! – Кувалда окидывает меня внимательным взглядом. – А ты, как я погляжу, прибарахлился! Ствол новый! Красавчик ваще!
– И не один, – в тон ему отвечаю я.
Вытаскиваю из-за пояса ЗИГ и опускаю его в корзину. Туда же ставлю ружье.
Поднимаю взгляд на охранника. Ах, да! Я забыл сделать еще одну важную вещь – разрядить оружие. Снова беру в руки пистолет, вытаскиваю магазин и передергиваю затвор. Патрон улетает куда-то в глубь помещения. Опускаю оружие вместе с магазином назад и проделываю ту же операцию с ружьем. Здесь получается уже лучше, во всяком случае, патроны никуда не разлетаются. Убрав оружие, расстегиваю рюкзак и демонстрирую его содержимое охраннику. Тот кивает, и я прохожу.
– А нормально… – осмотрев выставленный на продажу товар, замечает торгаш. – И что же тебе за это нужно?
– Супы, мясные консервы. Ну, для пистолета вон того патроны надобно.
– А что там у нас за ствол?
– ЗИГ, – отвечает со стороны двери Кувалда. – Заебательский, между прочим, ствол. Я бы и сам такой заимел. Где взял-то?
– Да попался тут один любитель гранатами побросаться. Вот, кинул неудачно. Оттуда и трофей.
Охранник хмыкает.
Торг закончился достаточно быстро, и его результаты оказались более чем удовлетворительными. Во всяком случае, я рассчитывал на гораздо меньшее. Вернувшись к двери, собираюсь забрать свое оружие.
– Минутка есть? – интересуется охранник.
– Никуда не спешим.
– Предложение мое помнишь?
– Да. Уже и работаю над ним.
– И как результат?
– Ну, те самые гаврики, что у вас на подходах одиночек стригли, ныне другим делом заняты. У них главарь – Кирюха, знаешь такого? – сыграл в ящик. Вот они сейчас нового выбирают. Правда, не факт, что этот дольше проживет. Ну, это уже от его сообразительности зависит. Во всяком случае, сегодня их тут не будет.
– Добро, – кивает Кувалда. – Я от своих слов не отказываюсь. Как будет результат – заходи.
Выхожу на улицу и, прижавшись спиной к двери, торопливо заталкиваю в магазин ружья патроны. Заряжаю пистолет и убираю его на прежнее место. Специально присобачил изнутри жилетки самодельный (из оторванного рукава куртки) карман. Ну, не специалист я в изготовлении военного снаряжения. Вышло очень коряво и неказисто, зато пистолет не торчит за поясом и не мешает ходить.
Пройдя метров пятьдесят, поворачиваю за угол и резко шарахаюсь назад. От ближайшего дома топают в мою сторону три человека. Одного из них я знаю. И данная встреча мне как-то совсем ни к чему.
Осторожно выглядываю из-за угла. Не обращая ни на кого внимания, троица целеустремленно топает к хорошо знакомому подъезду. "Это как же, вашу мать, – извиняюсь, – понимать?" Если не ошибаюсь, данное высказывание приписывают Леониду Филатову. Во всяком случае, ничего более подходящего к данному моменту на ум не приходит. Надо полагать, на встречу направляется новый главарь. В таком случае резонный вопрос: почему идут целой компанией? Кто-то плохо понимает сказанное? Или считает себя абсолютно неуязвимым для пуль? И в том, и в другом случае у меня для него плохие новости.
"Окстись, мужик! – ехидно одергивает меня внутренний голос. – Возомнил себя терминатором? В таком случае у меня и для тебя новости не самые веселые. Ты по-прежнему хреново стреляешь!"
А ведь и верно: стрелок из меня не очень. Ладно, будем действовать по-другому. Ныкаюсь за стеной и внимательно отслеживаю все перемещения троицы. Они подходят к дому и разделяются. Один из них заходит в подъезд, в то время как двое других присаживаются у крыльца и озираются по сторонам. Проходит несколько минут, и тот, что вошел в дом, возвращается на улицу. Занимает место у крыльца, а тот, что недавно озирал окрестности, открывает дверь подъезда.
Ага, бандит на разведку ходил. Огляделся, небось, по лестнице вверх-вниз пробежался, двери подергал – нет никого. Вернулся и доложил. Тогда тот, что поперся сейчас в дом, скорее всего, избран новым атаманом. А сидящие на улице – это его охрана. И ведь формально не придерешься ни к чему: сказали, приходить в одиночку – он в подъезд один-одинешенек и зашел. А те, что на улице сидят, – их присутствие никто не оговаривал. Ловко!
Впрочем, и с нашей стороны дураков не сильно дофига. В позиции бандитов есть одно серьезное преимущество: войти мимо них в подъезд невозможно никоим образом. Войти. Но никто же не обещал, что в подъезд можно проникнуть одним-единственным путем? У меня, между прочим, и другая дорожка сюда имеется. Снова огибаю дом и пробираюсь к пожарной лестнице. Ну, отчего народ настолько ленив? Ведь наверняка видели эту лестницу не раз, небось, уже прикинули не единожды, куда по ней залезть можно. Что, так трудно было одному из бандитов сесть у угла дома? И подъезд видел бы, и лестницу заодно контролировал. Лень… Она иногда очень сильно укорачивает жизнь. Иногда, правда, и продлевает – хотя не всем. Но уж явно не бандиту и не в данном случае.
Осторожно забираюсь по скользким ступенькам. Недавно прошел дождь, и они еще не высохли. Вот и крыша. Перебираюсь на знакомый балкон. А вот в квартире явно пошуровали: все вверх дном. Надо полагать, в прошлый раз бандиты творчески подошли к обыску – взломали и повышибали все двери, не оставив ни одной квартиры без осмотра.
Подхожу к двери и останавливаюсь. Поперек проема наискось натянута тонкая серая ниточка. Пресловутая растяжка? Присаживаюсь на пол и осторожно выглядываю за угол. Откуда у бандитов столько гранат? Ниточка просто прижимает к дверному косяку обыкновенную вилку. Шагну вперед, сорву нитку, она с полутораметровой высоты упадет на каменный пол. Подобное звяканье не услышит разве что совсем глухой.
Интересная получается штука. У бандитов есть кто-то скорый на выдумку. Судя по всему, ранее обнаруженная мной сигналка-громыхалка – тоже дело его рук. Не могу не отдать должное его смекалке. Вполне возможно, ниже по лестнице расположены еще какие-нибудь сюрпризы. Так что идти надо крайне осторожно и внимательно смотреть под ноги. Да и не только туда. Черт возьми! Похоже, ходить в носках у меня скоро войдет в привычку. В который раз уже пробираюсь по лестнице подобным образом!
Опять убираю ружье за спину и вытаскиваю пистолет. В данном случае его преимущество – относительно негромкая стрельба – может оказаться решающим. В глубине души надеюсь на то, что главарь сюда все-таки не воевать пришел. Уж слишком дорого им обошлась прошлая попытка доказать собственную крутость.