- Ох, как храбро сказано! - насмешливо отозвался Хитклиф. - Очень храбро. - Он наклонился к мисс Хэвишем, явно не намеренной отступать. - Позвольте мне кое-что сказать вам и вашей группе. "Грозовой перевал" вместе со всеми его обитателями может катиться к черту. Он сыграл свою роль, научил меня тонкому искусству коварства и отмщения, но я перерос и эту книгу, и всех вас. Меня ждут романы получше, которые знают, как правильно служить обрамлением такому глубокому персонажу, как я!
Все ахнули, когда до них дошла суть дела. Без Хитклифа книги не будет, а значит, и всех их тоже.
- Вы не сможете попасть в "День рождения Крохи" без разрешения Совета, - прорычала мисс Хэвишем. - Попробуйте только уйти из "Перевала", и вы пожалеете, что вообще были написаны!
Хитклиф рассмеялся.
- Чушь! Совету не хватает персонажей вроде меня. Оставлять меня в классике, где меня читают только скучающие английские студенты, - значит впустую расходовать способности одного из лучших романтических персонажей, когда-либо написанных. Попомните мои слова, Совет сделает все, чтобы привлечь побольше читателей. Он не станет возражать против моего перевода, и никто другой тоже, уж будьте покойны!
- Но как же мы? - взвыл Линтон, давясь кашлем и рыданиями. - От нас один текст останется!
- А вы большего и не достойны! - прорычал Хитклиф. - И я постою на берегу Текстового моря и порадуюсь вашим последним воплям, когда волны сомкнутся над вашими головами!
- А я? - спросила Кэтрин.
- Ты пойдешь со мной, - улыбнулся, смягчаясь, Хитклиф. - Мы поселимся в современном романе, без всех этих викторианских условностей. Думаю, мы осядем в каком-нибудь шпионском триллере и заведем вислоухого боксера…
Раздался глухой взрыв, и дверь вылетела, осыпав нас всех щепками и пылью. Хэвишем немедленно сшибла Хитклифа на пол и прикрыла собой, выкрикнув:
- Все в укрытие!
Сквозь дым через порог в комнату ворвался человек в маске, поливая все вокруг из автомата. Хэвишем ответила выстрелами из "дерринджера". Ее пуля попала в цель, и незнакомец упал. Один из телохранителей Хитклифа получил очередь в грудь и шею от нападавшего, но второй вскинул свой автомат и открыл огонь, когда в дом ворвались остальные убийцы. Линтон тут же обмяк в обмороке, за ним Изабелла и Эдгар. По крайней мере, они хоть орать перестали. Я выхватила свой пистолет и принялась стрелять вместе с телохранителем и Хэвишем по очередной ворвавшейся в дверь фигуре в маске. Мы завалили налетчика, но одна из его пуль пришлась второму телохранителю в голову, и тот рухнул на каменные плиты. Я подползла к Хэвишем и тоже упала поперек Хитклифа, который дрожащим голосом скулил:
- Помогите! Не дайте им убить меня! Я не хочу умирать!
- Заткнись! - рявкнула Хэвишем, и герой тут же затих.
Его агент прикрывал голову портфелем, а остальные спрятались под дубовый стол. Возникла пауза.
- Что происходит? - прошептала я.
- Нападение кэтринистов, - также шепотом ответила Хэвишем, перезаряжая пистолет во внезапной тишине. - Видать, сочувствие к младшей Кэтрин и ненависть к Хитклифу распространились в Книгомирье слишком широко. Обычно заявлялся какой-нибудь одиночка с ружьем. Никогда прежде не видела такой хорошо скоординированной атаки. Я собираюсь прыгать вместе с Хитклифом. Вернусь сразу же.
Она прошептала несколько слов, но ничего не случилось. Она повторила текст громче, но с тем же успехом.
- Черт их всех побери! - прошептала моя наставница, вытаскивая из складок подвенечного платья мобильный комментофон. - Они наверняка использовали текстуальное сито!
- Что такое текстуальное сито?
- Не знаю. Этого никто до конца так и не знает. - Она посмотрела на комментофон и в отчаянии встряхнула его. - Черт! Сигнала нет. Где ближайший комментофон?
- На кухне, - ответила Нелли Дин, - рядом с хлебницей.
- Нам надо связаться с Глашатаем. Четверг, я хочу, чтобы ты пробралась на кухню…
Не успела она договорить, как на дом обрушился град пуль, разнося окна и ставни. Занавески плясали в воздухе под выстрелами, рвавшими их в клочья, со стен летела штукатурка. Мы пригнулись, Кэтрин завизжала, Линтон очнулся, чтобы снова хлопнуться в обморок, Хиндли глотнул из фляги, а Хитклиф снова затрясся от ужаса под нами. Минут через десять пальба прекратилась. В воздухе лениво плавала пыль, все мы были с головы до ног в штукатурке, осколках стекла и щепках.
- Хэвишем! - раздался снаружи голос из громкоговорителя. - Мы не причиним вам вреда! Просто выдайте Хитклифа, и мы оставим вас в покое!
- Нет! - вскричала старшая Кэтрин, которая подползла к нам и попыталась обхватить голову Хитклифа руками. - Хитклиф, не бросай меня!
- Я и не собирался, - придушенным голосом ответил он, лежа носом в обломках, придавленный нами с Хэвишем. - Хэвишем, я надеюсь, вы помните ваш приказ.
- Отдайте нам Хитклифа, и мы отпустим и вас, и вашего стажера! - снова проревел мегафон. - Не стойте у нас на дороге, иначе уничтожим обеих!
- Они что, серьезно? - спросила я.
- Да, - мрачно ответила Хэвишем. - Группа кэтринистов пыталась в прошлом году похитить мадам Бовари, чтобы заставить Совет выдать Хитклифа.
- И?
- Оставшийся в живых был разобран на текст, - ответила Хэвишем, - но это не остановило фанатиков. Как думаешь, доберешься до комментофона?
- Конечно… то есть да, мисс Хэвишем.
Я поползла на кухню.
- Даю вам две минуты, - снова проговорил голос из мегафона. - Потом мы войдем.
- У меня есть другое предложение! - крикнула Хэвишем.
Повисло молчание.
- Какое? - спросил мегафон.
- Уходите, и я вас помилую, когда накрою.
- Думаю, - ответил мегафон, - я предпочту свой план. У вас одна минута сорок пять секунд.
Я доползла до двери кухни, такой же разгромленной, как и гостиная. По полу были рассыпаны мука и бобы из разбитых банок, в окна летели снежные хлопья. Я отыскала изрешеченный пулями комментофон, выругалась и быстро поползла назад в гостиную. Добравшись туда, я поймала взгляд Хэвишем и отрицательно покачала головой. Она знаком велела мне разведать обстановку позади дома, что я и сделала, забившись в темный чулан и выглянув наружу. На снегу топтались двое с оружием наготове. Я бросилась назад, к Хэвишем.
- И как?
- Двое.
- И не меньше троих спереди, - добавила она. - Готова выслушать твои предложения.
- А может, выдать им Хитклифа? - послышался хор голосов.
- Другие предложения?
- Я могу зайти с тыла, - прошептала я, - если вы сумеете удерживать их на месте…
Меня прервал вопль дикого ужаса снаружи, за которым последовал какой-то хруст, затем снова вопль и беспорядочные автоматные очереди. Раздался глухой удар, снова выстрелы, крик, а потом кэтринисты за домом тоже открыли огонь, но не по находившимся внутри, а по какой-то невидимой нам цели. Мы с Хэвишем переглянулись, пожали плечами, и тут в комнату в панике влетел какой-то мужчина. Он по-прежнему сжимал в руке пистолет, и это решило его участь. Хэвишем всадила в него две пули, и он рухнул замертво рядом с нами. На лице налетчика застыл животный ужас. Донеслись новые выстрелы, еще один полный ужаса крик, затем воцарилась тишина. Я вздрогнула и осторожно выглянула из-за двери. Снаружи был только мягкий снег, кое-где примятый большими ногами.
Мы нашли всего один труп, заброшенный на крышу сарая, но зато было много крови и следы, очень большие и очень кошачьи. Я смотрела, как снег медленно засыпает отпечаток лапы размером с тарелку. Хэвишем подошла и положила мне руку на плечо.
- Большой Мартин, - тихо сказала она. - Наверное, он преследовал тебя.
- До сих пор? - спросила я.
Мне было не по себе, и понятно почему.
- Кто знает? - ответила мисс Хэвишем. - Большой Мартин сам себе закон. Давай внутрь.
Мы вернулись в дом, где все персонажи поднимались, отряхиваясь от пыли. Джозеф ругался себе под нос и пытался завесить окна одеялами.
- Да, веселенькое выдалось заседание, - проворчала мисс Хэвишем.
- Я все равно уйду из этой жуткой книги, - вскинулся Хитклиф, который снова обрел прежнюю наглость и самоуверенность.
- Нет, не уйдете, - ответила Хэвишем.
- Только попытайтесь остановить меня…
Мисс Хэвишем, которой до чертиков надоело вилять и которая до смерти ненавидела мужчин вроде Хитклифа, схватила нахала за шиворот и ткнула мордой в стол, приставив к его затылку дуло пистолета.
- Слушай, ты, подонок пошлый, - произнесла она дрожащим от гнева голосом. - Благодари свою счастливую звезду, что я подчиняюсь законам беллетриции. Многие на моем месте сдали бы тебя. Я могу пристрелить тебя прямо сейчас, и свидетелей не найдется.
Хитклиф с мольбой посмотрел на меня.
- Я была снаружи, когда услышала выстрел, - сказала я ему.
- И мы тоже! - с готовностью подхватили остальные, кроме Кэтрин Эрншо, которая просто насупилась.
- Может, мне и правда следует тебя прикончить! - прорычала Хэвишем. - Наверное, это было бы милосерднее. Я представила бы все как несчастный случай.
- Нет! - покаянным голосом вскричал Хитклиф. - Я передумал! Я останусь здесь и вовек пребуду старым добрым мистером Хитклифом!
Хэвишем внимательно посмотрела на него и медленно убрала пистолет.
- Хорошо же, - сказала она, ставя пистолет на предохранитель и переводя дух. - Мне кажется, что беллетрицейское заседание по урегулированию взаимной ненависти закончено. Что мы уяснили?
Соперсонажи тупо уставились на нее.
- Ладно. До встречи через неделю.
Глава 14
Как обучать генератов
Генераты - хамелеоны Кладезя. Как правило, их обучают для определенных работ, но в случае необходимости их можно усовершенствовать. Порой какой-нибудь генерат спонтанно продвигается в рамках своего класса, но перейти в другой, более высокий класс без помощи извне считается невозможным. Насколько я понимаю, "невозможно" - это слово, которое в Кладезе следует употреблять, предварительно хорошенько подумав. Когда дело касается воображения, случиться может что угодно - и обычно случается.
ЧЕТВЕРГ НОНЕТОТ
Беллетрицейские хроники
Я отправилась домой своим ходом, когда в "Грозовом перевале" окончилась зачистка. Глава ячейки кэтринистов был хорошо известен беллетриции и предпочел наши пистолеты внутри дома клыкам Большого Мартина снаружи. Дом отремонтировали парой новых строк, а поскольку Хэвишем проводила заседание между главами, никто из читателей ничего не заметил. Единственным свидетельством нападения в книге остался дробовик Гэртона, который случайно выстрелил в тридцать второй главе - видимо, из-за того, что рикошетная пуля повредила механизм затвора.
- Как прошел день? - спросила бабушка.
- Началось все очень… описательно, - сказала я, падая на диван и щекоча Пиквик, которая воспринимала жизнь серьезно и степенно, - но кончилось весьма драматично.
- Снова тебя кто-нибудь спасал?
- В этот раз - нет.
- Первые дни на новой работе всегда немного выбивают из колеи, - заметила бабушка. - Почему ты снова должна работать на беллетрицию?
- Это часть сделки по Программе обмена.
- Ах да, - ответила она. - Омлет тебе сделать?
- Да, что-нибудь поесть!
- Хорошо. Разбей мне несколько яиц и смешай, а еще дай сковородку…
Я с трудом поднялась и пошла на кухоньку, где стоял как всегда набитый холодильник.
- А где ибб с оббом? - спросила я.
- Думаю, ушли, - ответила бабушка. - Не сделаешь нам по чашечке чаю, раз уж встала?
- Конечно. Никак не могу вспомнить фамилию Лондэна, ба. Весь день пыталась.
Бабушка вошла в кухоньку и села на стул, который стоял так, что я постоянно натыкалась на него. От бабушки пахло шерри, но я, ей-богу, не понимала, где она его прячет.
- Но хоть как он выглядит, ты помнишь?
Я замерла и уставилась в иллюминатор кухоньки.
- Да, - медленно проговорила я. - Каждую черточку, каждую родинку, даже каждое выражение его лица, - но я все равно помню, что он погиб в Крыму.
- Этого никогда не было, дорогая! - воскликнула она. - Но на самом деле - на твоем месте я взяла бы миску побольше - то, что ты можешь вспомнить его лицо, говорит о том, что со вчерашнего дня он не поблек в твоей памяти. Я взяла бы сливочное масло, а не растительное, и если у тебя есть грибы, почему бы не покрошить их с луком и беконом… у тебя есть бекон?
- Возможно. Но ты так и не рассказала мне, как находишь дорогу сюда, ба.
- Это просто объяснить, - отозвалась бабушка. - Скажи, ты не составила мне список самых нудных книг, какие только можно достать?
Бабушке Нонетот было сто восемь лет, и она пребывала в уверенности, что не умрет, пока не прочтет десять самых занудных классиков. Некоторое время назад я предложила ей "Королеву фей", "Потерянный рай", "Айвенго", "Моби Дика", "В поисках утраченного времени", "Памелу" и "Странствие пилигрима". Она прочла их все и еще множество других, но все еще не покинула нас. Беда в том, что "занудный" - такая же размытая категория, как и "очаровательный", так что мне и правда придется вспомнить еще десяток книг, которые она сочла бы скучными.
- Как насчет "Сайлеса Марнера"?
- Душен только местами, как и "Тяжелые времена". Тебе придется поискать что понуднее - я бы взяла сковородку побольше, а огонь сделала поменьше.
- Ладно, - сказала я, начиная раздражаться, - может, сама сготовишь? Ты ведь уже сделала почти всю работу.
- Нет-нет, - ответила бабушка, нимало не обидевшись. - У тебя прекрасно получается.
В дверях послышалась толкотня, и вошел Ибб, а по пятам за ним - Обб.
- Поздравляю! - воскликнула я.
- С чем? - спросил Ибб, который теперь разительно отличался от Обба.
Для начала, Обб был дюйма на четыре выше Ибба, и волосы у него были темнее, а Ибб постепенно превращался в блондина.
- Вы получили заглавную букву.
- Да! - радостно ответил Ибб. - Просто невероятно, как один день в Святом Табуларасе может изменить тебя! Завтра мы закончим наше половое обучение и к концу недели вольемся в группы персонажей.
- Я хочу быть мужчиной-воспитателем, - сказал Обб. - Наш учитель говорит, что иногда мы можем выбирать, что делать и куда идти. Ты готовишь ужин?
- Нет, - ответила я, испытывая их способность к юмору. - Я провожу термотерапию яиц моей дронтихи.
Ибб рассмеялся, что было, на мой взгляд, добрым знаком, и пошел вместе с Оббом практиковаться в причудливых ответах на случай, если оба получат назначение на должность закадычного друга с чувством юмора.
- Подростки, - проворчала бабушка Нонетот и прицокнула языком. - Лучше сделать омлет попышнее. Последи, ладно? Я хочу прилечь.
Через двадцать минут мы все уселись за стол. Обб расчесал волосы на прямой пробор, Ибб надел одно из бабушкиных платьев в синюю клеточку.
- Надеешься стать женщиной? - спросила я, передавая Иббу тарелку.
- Да, - ответил Ибб, - но не такой, как ты. Я бы хотела быть поженственнее и чуть беспомощнее - из тех, кто громко визжит, попадая в переделку, и которых приходится спасать.
- Правда? - спросила я, передавая бабушке салат. - Почему?
Ибб пожал плечами.
- Не знаю. Мне просто нравится воображать, как меня спасают, носят на сильных руках - это как-то… греет. Я мечтаю попасть в сюжет, который многое во мне объяснит, но хотелось бы иметь и несколько собственных сильных строчек. Чтобы я, вся такая уязвимая, в конце концов спасала бы ситуацию благодаря озарению дурочки, обладающей выраженными способностями в узкой области.
- Думаю, у тебя не возникнет сложностей с распределением, - вздохнула я. - Но ты, похоже, четко определился. Ты кого-то брал в качестве модели?
- Ее! - воскликнул Ибб, вытаскивая из-под стола захватанный потусторонний экземпляр "Голубого экрана".
На обложке красовалась Лола Вавум собственной персоной, которую энный раз интервьюировали насчет ее мужей, отказов от пластической хирургии и последнего фильма - как обычно, именно в таком порядке.
- Бабушка! - сурово сказала я. - Это ты дала Иббу журнал?
- Ну.
- Ты же знаешь, насколько генераты впечатлительны! Почему ты не подсунула ему номер с Дженни Карасик? Она играет нормальных женщин и вести себя умеет!
- А ты видела мисс Вавум в "Моя сестра пасла гусей"? - возмутилась бабушка. - Ты бы поразилась, какой высокий уровень игры она демонстрирует!
Я вспомнила Корделию Торпеддер и ее бойфренда-продюсера Гарри Гибкинсона, мечтавших, чтобы меня в фильме играла Лола. При одной мысли об этом мне делалось дурно.
- Ты обещала рассказать нам про подтекст, - напомнил Ибб, кладя себе добавку салата.
- Ах да, - обрадовалась я поводу отвлечься от мыслей о Вавум. - Подтекст - это предполагаемое действие, скрытое за написанным словом. Текст сообщает читателю о том, что персонаж делает и говорит, а подтекст показывает, что он чувствует и имеет в виду. Самое замечательное в подтексте то, что он является грамматическим выражением человеческого опыта - вы не поймете подтекста без хорошего знания людей и их взаимоотношений. Уловили?
Ибб и Обб переглянулись.
- Нет.
- Хорошо, приведем простой пример. На вечеринке мужчина подает женщине бокал с вином, и она берет его, ничего не говоря. Что это значит?
- Она не очень вежлива? - предположил Ибб.
- Возможно, - ответила я. - Но обычно это рассматривается как некоторый намек на их отношения.
Обб почесал голову и сказал:
- Она не может говорить потому, что… ну… она потеряла язык в результате производственной травмы, вызванной халатностью мужчины?
- Слишком загнул. В каких случаях людям не обязательно говорить друг другу "спасибо"?
- Когда они знакомы? - медленно проговорил Ибб.
- Очень хорошо! Когда вам подает на вечеринке вино ваш муж, жена, девушка или парень, вы можете просто взять бокал, а вот если вино подносит хозяин, вам следует его поблагодарить. Еще пример: пара идет по дороге, она - на восемь шагов впереди него.
- У нее ноги длиннее? - спросил Ибб.
- Нет.
- Они расстались?
- Они поссорились, - возбужденно затараторил Обб, - и они живут неподалеку, иначе взяли бы машину.
- Вполне возможно, - согласилась я. - Подтекст способен донести многое. Ибб, это ты взял последнюю плитку шоколада из холодильника?
Повисло молчание.
- Нет.
- Ну, поскольку ты замешкался с ответом, я почти уверена, что это твоя работа.
- Ой! - воскликнул Ибб. - Я это запомню!
В дверь постучали.
Я отворила и увидела бывшего приятеля Мэри, Арнольда, весьма франтовато смотревшегося в костюме и с маленьким букетиком цветов в руке. Прежде чем он успел открыть рот, я захлопнула дверь.
- Вот! - сказала я, оборачиваясь к Оббу. - Прекрасный случай попрактиковаться в подтексте. Понимаете, если вы усвоите, что стоит за словами… Ибб, пожалуйста, не надо кормить Пиквик со стола.
Я снова открыла дверь, и Арнольд, который уже двинулся прочь, бегом бросился назад.
- Ой! - воскликнул он с притворным удивлением. - А Мэри еще не вернулась?