Я поблагодарила ее и постучала в следующую дверь. В ответ донеслось распевное:
- Во-ойди-ите!
Я ожидала увидеть внутри какую-нибудь невероятную лабораторию, полную странных изобретений, но здесь ничем подобным и не пахло. За столом сидел человек в клетчатом костюме и читал какие-то бумаги. Он напомнил мне дядюшку Майкрофта, только чуть побойчее.
- А! Мисс Нонетот, - поднял он взгляд. - Вы принесли шляпу?
- Да, - ответила я, - но откуда…
- Мисс Хэвишем сказала, - просто ответил он.
Похоже, мало найдется таких, кто не говорил с мисс Хэвишем или с кем она не говорила сама.
Я выложила на стол помятую шляпапульту. Плюм взял сломанный рычажок активатора, вставил в глаз увеличительное стекло и несколько минут взирал на оборванный конец.
- Ой, - сказала я. - Опять начинается!
- Что?
- Да в мой комментофон кто-то постоянно влезает!
- Хотите, отслежу? Вот, наденьте это ведро с проводами на голову.
- Только пару минут подождем, - попросила я. - Интересно, чем кончится.
- Как вам будет угодно.
Пока он обследовал мою шляпапульту, я слушала болтовню Веры и Софьи.
- Ну вот, - сказал наконец мастер. - Выглядит так, будто шнур перетерся. Это модель старого образца, меня удивляет, что она вообще до сих пор в ходу.
- Значит, сбой произошел из-за износа? - спросила я с облегчением.
- Да. И этот сбой спас вам жизнь.
- Что вы хотите сказать?
Недолго же продержалась моя радость.
Плюм показал мне шляпу. Внутри под изолирующей подкладкой помещались замысловатые проводки и маленькие мигающие огоньки.
- Кто-то перемкнул ретекстуализационный замедлитель на детектор кодов ISBN. Если потянуть за шнур, в витках первичного мультипликатора начнется перегрев.
- Перегрев? - спросила я. - У меня бы перегрелась голова?
- Более того. Высвободилась бы энергия, достаточная для написания четырнадцати романов.
- Я пока только стажер, Плюм. Растолкуйте попроще.
Он серьезно посмотрел на меня.
- От шляпы - и от того, кто ее носит, - мало что осталось бы. Такое иногда случается с четвертой моделью, поэтому происшедшее сочли бы техногенной аварией. Вам повезло, что шнур перетерся. - Он тихо присвистнул. - Однако изящная работа. Кто-то хорошо знал свое дело.
- Очень интересно, - медленно проговорила я. - А вы не могли бы дать мне список людей, которые способны такое провернуть?
- Это займет несколько дней.
- Ничего, оно того стоит. Я вам позвоню.
Я встретилась с мисс Хэвишем и Глашатаем в штабе беллетриции. Глашатай кивнул в знак приветствия и сверился со своей неизменной папкой.
- Похоже, день предстоит поганый, милые дамы.
- Опять в Тарбере что-то?
- Да нет, в "Мэнсфилд-парке". У леди Бертрам сбежал мопс, и его срочно надо заменить.
- Опять? - уточнила Хэвишем. - Это уже шестой. Следила бы она за ним получше.
- Седьмой. Возьмите со склада.
Он обратился ко мне.
- Мисс Хэвишем говорит, что вы готовы сдать практический экзамен и перейти из стажеров в полноправные агенты.
- Готова, - ответила я, на деле понимая, что сказанное никак не соответствует действительности.
- Я в этом уверен, - задумчиво ответил Глашатай, - хотя, по-моему, немного рановато, но мы вынуждены так поступить из-за ухода на пенсию мистера Накадзимы. Я думал, вы еще несколько месяцев походите в стажерах. Что ж, - вздохнул он, - ничего не поделаешь. Я просмотрел список нарядов и подобрал вам задание, на котором вы и пройдете проверку. Это приказ Совета жанров о внутренней отладке сюжета.
Несмотря на природную осторожность, я, к стыду своему, дико обрадовалась возможности испытать свои способности. Куда меня отправят? В Диккенса? В Харди? Может, даже в Шекспира!
- "Тень - пастуший пес", - прочел Глашатай. - Автор - Энид Блайтон. Там нужен хеппи-энд.
- "Тень - пастуший пес", - медленно повторила я, силясь не показать разочарования. - Хорошо. Что я должна сделать?
- Задача очень простая. В настоящий момент Тень ослеп из-за колючей проволоки, так что его никак нельзя продать американскому кинопродюсеру. То, что он еще не продан, это плюс, а что слеп и бесполезен - минус. Нам нужно только, чтобы он каким-нибудь чудесным образом прозрел, когда в следующий раз попадет к ветеринару на странице… - он сверился с папкой, - двести тридцать два.
- И, - осторожно начала я, не желая показывать Глашатаю, насколько я не подготовлена, - какой у нас план?
- Подменить собак, - просто ответил Глашатай. - Все колли выглядят одинаково.
- А как насчет рудиментарной сюжетной памяти? - спросила Хэвишем. - Гладильщики не понадобятся?
- Это в списке работ, - ответил Глашатай, вырывая листок бумаги и протягивая мне. - Вы, разумеется, знаете о гладильщиках все?
- Безусловно! - ответила я.
- Хорошо. Еще вопросы есть?
Я помотала головой.
- Ну и отлично! - воскликнул Глашатай. - Да, еще одно. Брэдшоу расследует смерть Перкинса. Не подготовите ли вы для него отчет как можно быстрее?
- Конечно!
- Ладно…
Он пробормотал себе под нос несколько замечаний о том, что еще надо сделать и ушел.
Как только он отбыл, я обратилась к Хэвишем:
- Вы думаете, я уже готова?
- Четверг, - самым серьезным своим тоном произнесла моя наставница, - послушай меня. В первую очередь беллетриции нужны агенты, которым можно доверять. - Она окинула комнату взглядом. - Порой трудно понять, кому можно верить, кому нет. Иногда до тошноты самоуверенные юнцы вроде тебя становятся последним оплотом против тех, кто хочет причинить Книгомирью зло.
- То есть?
- То есть кончай задавать вопросы и берись за дело: отправляйся на свою первую практику. Понятно?
- Да, мисс Хэвишем.
- Значит, с этим покончено, - сказала она. - Еще вопросы есть?
- Да, - ответила я. - Что такое гладильщик?
- Ты что, не читала Путеводитель?
- Ой, он такой длинный, - заныла я. - Я сверяюсь с ним при каждом удобном случае, но прочла только введение.
- Ну, - сказала она, когда мы перенеслись на склады Уэммика в кулуары Великой библиотеки, - сюжеты обладают чем-то вроде подавленных воспоминаний. И с поразительной легкостью вдруг возвращаются к своему первоначальному течению.
- Как время, - прошептала я, думая об отце.
- Можно и так сказать, - ответила мисс Хэвишем. - Потому на заданиях по внутренней отладке сюжета нам часто приходится использовать гладильщик - дополнительное приспособление, укрепляющее основной сюжет. Как ты знаешь, мы изменили финал конрадовского "Лорда Джима". Первоначально Джим убегает. Слабовато. Мы подумали, что будет лучше, если он сдастся вождю Дорамину, как герой и просил после резни, устроенной Брауном.
- И как, получилось?
- Нет. Вождь все равно простил его. Уж как мы старались! И хамили вождю, и за нос его дергали! После сорок третьей попытки мы отчаялись. Брэдшоу чуть ли волосы на себе не рвал.
- Так что же вы сделали?
- Пришлось ретроспективно убить сына вождя во время резни. Это сработало. После этого вождь со спокойной совестью пристрелил Джима.
Я задумалась на мгновение.
- А как отреагировал Джим на то, что ему придется умереть? - спросила я.
- Да он первый просил об отладке сюжета, - проворчала Хэвишем. - Он считал смерть единственным честным выходом. Но сын вождя, представь себе, не пришел в восторг от такого решения.
- А, - ответила я, подумав, что в Книгомирье на другом конце карандаша жизни порой действительно имеется ластик.
- Итак, дашь фермеру чек на сто фунтов и купишь его свиней по цене вдвое выше рыночной: тогда он не будет нуждаться в деньгах и не станет продавать Тень продюсеру. Понятно? Добрый день, мистер Уэммик.
Мы пришли на склад. Уроженец "Больших надежд" Уэммик, коротышка лет сорока с побитым оспой лицом, радостно приветствовал нас.
- Добрый день, мисс Хэвишем, мисс Нонетот! Надеюсь, все в порядке?
- Все просто отлично, мистер Уэммик. Как я понимаю, у вас есть для нас несколько представителей семейства псовых?
- Да, - ответил кладовщик, показывая на двух собак, чьи поводки были привязаны к торчащему из стены крюку. - На замену мопса леди Бертрам - один экземпляр. Зрячая, для замены Тени, слепой овчарки, - один экземпляр. Чек для фермера на сто фунтов стерлингов, одна штука. Наличные на покупку свиней - сорок два фунта, десять шиллингов и четыре пенса. Распишитесь вот здесь.
Две собаки часто дышали и виляли хвостами. У колли глаза были завязаны.
- Вопросы есть?
- У нас есть легенда на этот чек? - спросила я.
- Воспользуйся воображением. Уверена, ты что-нибудь придумаешь.
- Минуточку! - воскликнула я. В голове у меня запищал сигнал тревоги. - А разве вы не идете со мной, чтобы наблюдать за выполнением задания?
- Вовсе нет! - Хэвишем осклабилась со странным блеском в глазах. - Наряды исполняются самостоятельно. Я поставлю тебе зачет - или незачет - после твоего рапорта о перекройке сюжета внутри книги. Это так просто, что даже ты не провалишься.
- А может, я лучше заменю мопса леди Бертрам? - спросила я, пытаясь выставить это задание более сложным и важным.
- Ни в коем разе! Кроме того, я больше не занимаюсь детскими книгами после инцидента с ягненком Ларри. Но поскольку "Тень" не переиздавалась, никто не заметит, что ты там намухлевала. Помни: беллетриция - почтенное учреждение. Ты должна подтверждать это всем своим видом и поведением. Будь решительна, честна и справедлива в своем деле. Уничтожай граммазитов с особой безжалостностью и держись подальше от мужчин с "серьезными намерениями".
Она на мгновение задумалась.
- Кстати, о намерениях. Ты взяла Путеводитель, чтобы вернуться назад?
Я похлопала себя по нагрудному карману, где лежала тоненькая книжица, и Хэвишем исчезла, чтобы спустя мгновение вернуться, взять собак и снова исчезнуть. Я уже готова была прыгнуть на второй этаж, когда знакомый голос за спиной заставил меня обернуться.
- Привет! - мурлыкнул Чеширский Кот. - Все в порядке?
Он сидел на верхушке Буджуммориала и расплывался в широчайшей улыбке.
- Я отправляюсь на практический экзамен.
- Великолепно! - обрадовался Кот. - И куда?
- В "Тень - пастуший пес".
- Энид Блайтон, издательство Коллинза, двести пятьдесят шесть страниц, с иллюстрациями, - пробормотал Кот, для которого всякая книга в Библиотеке являлась дорогим другом. - Если не считать слов на букву "с" и "п", то для Блайтон книга вовсе недурна. Продукт своего времени, можно сказать. И что ты собираешься в ней сделать?
- Хеппи-энд, - объяснила я. - Надо подменить собак.
- А! - сказал Кот, дрогнул усами и заулыбался еще шире. - Примерно как мы в прошлом году поступили с джипсоновским "Старым брехуном".
- "Старым брехуном"? - недоверчиво переспросила я. - И что, новый конец и правда счастливый?
- Надо было тебе прочесть эту книгу до того, как мы ее изменили. Печально - не то слово. У детей она вызывала психологическую травму.
Он громко фыркнул и исчез с легким хлопком.
Я немного подождала, на случай если он снова возникнет, а потом старательно прочла путь на второй этаж Библиотеки и сняла с полки роман "Тень - пастуший пес". Постояла немного. От волнения у меня взмокли ладони. Я выругала себя. Насколько сложной может оказаться отладка сюжета в Энид Блайтон? Я глубоко вздохнула и, несмотря на простоту романа, открыла тоненькую книжечку с изрядной дрожью в руках, словно отправлялась в "Войну и мир".
Глава 19
Тень - пастуший пес
"Тень - пастуший пес" - история о невероятно преданном и умном псе, живущем в предвоенной сельской местности, была напечатана издательством Коллинза в 1950 году. Энид Блайтон, страдавшая писательским недержанием с ранних лет, искала убежища от своего несчастливого детства в простых историях, которые сочиняла для детей. Ее не раз переиздавали, модернизируя под современный вкус, так что она оставалась популярной на протяжении пятидесяти лет. Самостоятельные дети ее повестей живут в идеализированном мире вечных летних каникул, приключений, ранних ужинов с чаем, имбирного лимонада, пирожных и таких тупых взрослых, что им постоянно приходится все объяснять, - последнее не так уж и далеко от истины.
МИЛЬОН ДЕ РОЗ
Энид Блайтон
Я оказалась в книге на середине двести тридцать первой страницы. Джонни, второй главный герой книги, сын фермера и хозяин Тени, через несколько дней пойдет к ветеринару проверять овчарке зрение, так что краткая рекогносцировка на местности не помешает. Если мне удастся убедить ветеринара подменить собак, а не заставить в приказном порядке - тем лучше. Я очутилась в городе, представлявшем собой идиллическую смесь Уорикшира и Дейлса образца сороковых годов. Повсюду зеленая трава, выставочный скот, покрытые желтым лишайником каменные стены, солнце и здоровые, улыбающиеся люди. Лошади тянули телеги, тяжело груженные сеном, по главной улице изредка проползали блестящие машины. На подоконниках остывали пироги, дети гоняли обруч и играли с жестяными паровозиками. В воздухе стоял запах свежескошенной травы, чистого белья и выпечки. Это был мир плотных ужинов с чаем, вкусных бисквитов, отсутствия преступлений, вечного лета и беспредельного здоровья. Думаю, тут было бы приятно пожить - с недельку, не больше.
Мне кивнула прохожая.
- Прекрасный денек! - вежливо сказала она.
- Да, - ответила я. - Не могли бы вы…
- Видать, дождик собирается?
Я посмотрела вверх на тянущиеся к горизонту маленькие пухлые облачка.
- Мне так не кажется, - начала было я, - но не могли бы вы…
- Что ж, до свидания! - вежливо сказала женщина и ушла.
Я нашла тихий переулок и привязала собаку к водосточной трубе: незачем несколько часов таскать пса за собой по всему городу. Я осторожно двинулась по улице мимо семейной мясной лавки, кафе и кондитерской, которая торговала только тянучками, круглыми леденцами, имбирным лимонадом и лакричными конфетами. Чуть дальше я обнаружила газетный киоск и почту - два в одном. Внешняя стена маленького домика была щедро украшена глянцевыми вывесками, рекламирующими шоколад Фрая, крахмал Колмана, тоник Уинкарниса, овалтин и печенье "Лайонс". Маленькая табличка сообщала, что я могу воспользоваться телефоном, а стеллаж с открытками стоял на мостовой рядом с коробками со свежими овощами. Также на стеллаже лежали газеты, передовицы которых отражали политику предвоенного мира книги: "Британия в десятый раз проголосовала за любимую империю", - гласила одна. "Иностранцам нельзя доверять, как показывают исследования", - предостерегала другая. Третья рассказывала: ""Круто" - новое словечко, подхваченное всей нацией".
Я отослала отцу Джонни чек с письмом, в котором говорилось, что это уплата старого долга. Почти сразу же на велосипеде подъехал почтальон, с великим почтением забрал письмо - единственное в ящике, как я заметила, - и отнес его на почту, откуда донеслись восторженные крики. Похоже, в "Тени" бывает не так много писем. Я немного постояла перед почтой, посмотрела, как снуют по своим делам горожане. Вдруг одна из ломовых лошадей решила навалить кучу навоза прямо посреди улицы. В мгновение ока прибежал местный житель с ведром и лопатой и убрал неприятный предмет. Я еще немного поглазела по сторонам, а потом отправилась разыскивать местных аукционистов.
- Так что давайте сразу же расставим точки над "i", - сказал аукционист, крепкий и неулыбчивый мужчина с моноклем в глазу. - Вы хотите купить свиней по тройной цене? Почему?
- Не чьих-нибудь свиней, - устало ответила я. Вот уже полчаса я безуспешно пыталась объяснить ему, что мне требуется. - Я хочу купить свиней отца Джонни.
- И речи быть не может, - проговорил аукционист, вставая и подходя к окну.
Судя по дорожке от его кресла до подоконника, вытоптанной в ковре аж до самых половиц, он часто прогуливался этим маршрутом. Имелась еще одна дорожка, от дверей до бокового столика, но я не могла понять, кто ее протоптал. Судя по ограниченности этого персонажа, аукционист являлся всего лишь генератом класса С9. Это объясняло, почему так трудно было убедить его изменить хоть что-нибудь.
- Тут все идет по однажды заведенному порядку, - добавил аукционист, - и мы не очень любим перемены.
Он подошел к столу, повернулся ко мне и погрозил пальцем.
- И поверьте, если вы попробуете устроить что-нибудь на аукционе, я аннулирую вашу ставку.
Мы уставились друг на друга. Мой план не срабатывал.
- Чаю с пирожными? - предложил аукционист, снова подходя к окну.
- Спасибо, - ответила я.
- Отлично! - живо отозвался он, потирая руки и возвращаясь к столу. - Говорят, ничто так не освежает, как чашечка чая!
Он нажал кнопку селектора и произнес:
- Мисс Питтман, не принесете ли чашечку чаю?
Дверь немедленно открылась и появилась секретарша с подносом, уставленным чайными принадлежностями. Английская роза лет двадцати семи, одетая в летнее платье в цветочек и бежевый кардиган.
Мисс Питтман двинулась по вытертым до блеска половицам к боковому столику. Она сделала книксен и поставила поднос рядом точно с таким же, оставшимся с прошлого раза. Старый чайный поднос девушка выбросила в окно, и до моего слуха донесся слабый звон бьющейся посуды. Я заметила большую груду битой чайной посуды под окном, когда пришла. Секретарша постояла немного, стиснув руки.
- Мне… мне налить вам чаю? - спросила она, вспыхнув.
- Спасибо! - воскликнул мистер Филипс, возбужденно расхаживая между окном и столом. - С молоком и…
- …и один кусочек сахару, - застенчиво улыбнулась девушка. - Да-да, я знаю.
- Уж конечно! - улыбнулся он в ответ.
Затем последовала очередная часть этой странной шарады. Аукционист и секретарь передвинулись к той точке, где две вытоптанные тропинки сходились ближе всего - на внешние границы своего существования. Мисс Питтман держала чашку за ручку, стоя на самой кромке между ковром и вытертыми до блеска половицами и вытянув руку вперед как можно дальше. Мистер Филипс сделал то же самое со своей стороны. Он мог коснуться чашечки кончиками пальцев, но, сколько ни тянулся, схватить ее ему не удавалось.
- Позвольте, - сказала я, не в силах дольше выносить это жестокое зрелище, и передала чашку от одного к другому.
Сколько чашек чаю бесполезно остыло за последние тридцать пять лет! Насколько же непреодолимы разделяющие их шесть футов пола! Кто бы в Кладезе ни занимался расстановкой событий в этой книге, он явно обладал недобрым чувство юмора.