- Мерлин хотя бы популярный персонаж, - добавил Ньюхен. - Надень на него новую шляпу - и он еще много где сгодится. А вот попытайтесь-ка избавиться от миссис Дэнверс. На устрашающих домработниц лет эдак пятидесяти с гаком спрос невелик. Даже акции "купи две и получи третью бесплатно" не помогают. Но мы посылаем их на исправление орфографии. Это нечто вроде армейской службы.
- А каково это?
- То есть?
- Быть вымышленным?
- А-а! - протянул Ньюхен. - Это… да. Прозаично.
Слишком поздно я сообразила, что зашла чересчур далеко: наверное, так чувствует себя пес, если вдруг в светской беседе поднять тему о чумке.
- Я прощаю вашу любознательность, мисс Нонетот, и, поскольку вы человек потусторонний, не обижаюсь. Но на вашем месте я не стал бы чересчур усердно расспрашивать персонажей об их прошлом. Мы все жаждем быть яркими, ни на кого не похожими персонажами, но среди такого моря романов это практически невозможно, и мы это понимаем. После базового обучения в колледже Святого Табулараса я перешел в Дурлинскую школу детективов. Я выезжал на полевую практику в романы Хэммета, Чандлера и Сэйерс, потом прошел аспирантуру в Высшей Школе Агаты Кристи. Мне так хотелось быть оригинальным, но я опоздал на семьдесят лет.
Он умолк и задумался. Я пожалела, что затронула эту тему. Непросто быть сплавом всего написанного до тебя.
- Ладно! - сказал он, приканчивая кофе. - Хватит обо мне. Вы готовы?
Я кивнула.
- Тогда идемте.
И, взяв меня за руку, он перенес нас обоих из "Кэвершемских высот" в бесконечные коридоры Кладезя Погибших Сюжетов.
Внутренним убранством Кладезь напоминал Библиотеку: темное дерево, толстые ковры, бесконечные шкафы, - но на этом сходство и заканчивалось. Во-первых, тут было шумно. Торговцы, мастеровые, техники и генераты сновали по широким коридорам, возникая и исчезая при перемещении из книги в книгу, собирая, меняя и уничтожая замыслы авторов. Повсюду валялись ящики и картонные коробки, и люди ели, спали и вели дела в лавках и крохотных домишках, лепившихся друг к другу наподобие неряшливых трущоб. Повсюду висели плакаты и торчали рекламные щиты, кричавшие о всевозможных товарах и услугах для литбизнеса.
- Похоже, мне сообщение по халявофону, Ньюхен, - сказала я, перекрывая шум. - Посмотреть?
- Да они все время падают, - ответил он. - Плюньте и никогда не ходите по ссылкам.
К нам привязался коренастый мужичок, обвешанный рекламными щитами спереди и сзади. Щиты призывали "знающих словоделов" заказывать сюжетные повороты.
- Нет, спасибо, - прокричал Ньюхен.
Он схватил меня за руку и потащил к более спокойному местечку между Универмагом главозавершений доктора Прямолинеаса и Главным менторским колледжем.
- В Кладезе тридцать этажей, - сообщил мой гид, махнув рукой в сторону суетливой толпы. - По большей части они представляют собой хаотическое нагромождение цехов по производству прозы вроде вон того, но на тридцатом цокольном находится вход в Текстовое море. Как-нибудь вечером спустимся вниз посмотреть на разгрузку каракулеров.
- А что с них сгружают?
- Слова, - улыбнулся Ньюхен. - Слова, слова, слова. Кирпичики беллетристики, ДНК сюжета.
- Но я не вижу, чтобы здесь писалась хоть одна книга, - заметила я, оглядываясь по сторонам.
Он хихикнул.
- Вы же потусторонница! Книги кажутся вам всего лишь словами на странице, но они являются продуктом чрезвычайно сложной трансвымыслительной технологии, которая преобразует странные чернильные закорючки в картины у вас в голове. Сейчас мы используем операционную систему КНИГА 8.3. Правда, это ненадолго - Главное текстораспределительное управление намерено улучшить систему.
- Вчера в новостях говорили что-то о СуперСлове™, - заметила я.
- Дурацкое название. Для нас с вами это КНИГА 9.0. Словомагистр Либрис скоро устроит презентацию. Пока мы разговариваем, идет проверка СуперСлова™, и если программа действительно так хороша, как говорят, то книги уже никогда не будут прежними!
- Ну, - вздохнула я, пытаясь уложить в голове эту мысль, - я всегда полагала, что романы, это, как сказать, пишут.
- "Писать" - это только слово, с помощью которого мы обозначаем процесс перенесения слов на бумагу от руки, - ответил Ньюхен, когда мы продолжили путь. - Кладезь Погибших Сюжетов - место, где стыкуются воображение писателя, персонажи и сюжет, чтобы все это обрело смысл в сознании читателя. В конце концов, чтение, бесспорно, более творческий процесс, чем писание. Ведь это читатель вызывает чувства в своей душе, рисует в воображении цвета закатного неба, ощущает дуновение теплого летнего ветерка на лице, поэтому вклад читателей в книгу не меньше, чем вклад самого писателя, а может, и больше.
Это был новый подход. Я прокрутила эту мысль в голове.
- Серьезно?
- Конечно! - рассмеялся Ньюхен. - "Волны шуршали галькой" - эти слова останутся сущей абракадаброй, если сам не увидишь бурунов, не ощутишь, как от прибоя подрагивает земля у тебя под ногами.
- Полагаю, вы правы.
- Книги, - пояснил Ньюхен, - это нечто вроде магии.
Я немного подумала об этом, оглядывая хаос прозодельческой фабрики. Мой муж был - или есть - романист. Мне всегда хотелось получить хотя бы отдаленное представление о том, что происходит у него в голове, и увиденное оказалось, наверное, ближе всего. Мы пошли дальше, миновали магазин "Минувшая минута". Там продавались устройства для описания хода времени - на этой неделе торговали сменами времен года.
- А что случается с неопубликованными книгами? - поинтересовалась я в надежде выяснить, действительно ли у персонажей "Кэвершемских высот" имеются основания для беспокойства.
- Вероятность провала довольно высока, - признал Ньюхен, - и дело не в сомнительном качестве. Например, "Баньян Косолап" Джона Максурда - одна из самых лучших книг, вообще когда-либо написанных, но она так и не вышла. Большинство литературного хлама, брака и всякой прочей неопубликованной нетленки просто томится в Кладезе, пока все это не пускают на слом. Некоторые тексты такая дрянь, что разлагаются без посторонней помощи - слова вытаскивают из страниц и бросают в Текстовое море.
- А всех персонажей пускают на переработку, как бумагу?
Ньюхен замолчал и вежливо кашлянул.
- Не стал бы я тратить симпатии на одномерков, Четверг. Вы только изведетесь понапрасну, а ведь у нас нет ни средств, ни времени на переперсонификацию их во что-то более интересное.
- Мистер Ньюхен?
Перед нами стоял молодой человек в дорогом костюме. В руке он держал страшно замызганную наволочку, в которой лежало нечто тяжелое размером с арбуз.
- Привет, Альфред! - сказал Ньюхен, пожимая ему руку. - Четверг, это Гарсия, он уже более десяти лет поставляет сериалу "Перкинс и Ньюхен" завлекательные сюжетные повороты. Помнишь неопознанный труп без головы, который выловили в Хамбере в "Мертвом среди живых"? Или труп двадцатилетней давности, найденный рядом с мешком денег, замурованным в пустой комнате из "Реквиема по медвежатнику"?
- Конечно! - воскликнула я, пожимая руку инженера. - Весьма интригующе, только успевай перелистывать страницы. Как поживаете?
- Спасибо, неплохо. - Гарсия вежливо улыбнулся и снова повернулся к Ньюхену. - Как я понимаю, на подходе очередной роман серии "Перкинс и Ньюхен", и у меня есть одна штучка, которая может вас заинтересовать.
Он открыл мешок, и мы заглянули внутрь. Там лежала голова. Что еще важнее, отрубленная голова.
- Голова в мешке? - нахмурился Ньюхен, внимательнее присматриваясь к ней.
- Ага, - горделиво изрек Гарсия, - но не просто голова в мешке. У этой на затылке интересная татуировка. Вы сможете обнаружить ее в вагонетке, неподалеку от своего офиса, в морозильнике убитого подозреваемого - возможностей море.
Глаза Ньюхена возбужденно сверкнули. После того как критика разнесла в пух и прах "Трогательный до смерти", для следующей книги такие штуки ему требовались позарез.
- Сколько? - спросил он.
- Три сотни, - рискнул Гарсия.
- Три сотни? - воскликнул Ньюхен. - Да я десяток сюжетов с головой в мешке куплю за такие деньги, да еще останется мелочь на партию "пропавшего золота нацистов"!
Гарсия рассмеялся.
- Да "пропавшее золото нацистов" уже никто не покупает! Не хотите голову, так я в другом месте ее продам. Я просто хотел предложить вам первому, потому что мы вели дела и прежде и вы мне нравитесь.
Ньюхен немного подумал.
- Сто пятьдесят.
- Двести.
- Сто семьдесят пять.
- Двести, и я добавлю еще и дело об ошибке при опознании, очаровательную двойную агентессу и пропавшую микропленку.
- Идет!
- С вами приятно иметь дело, - сказал Гарсия, протягивая Ньюхену голову и забирая деньги. - Передайте мое почтение мистеру Перкинсу, ладно?
- Ох, парень! - воскликнул Ньюхен, обрадованный как мальчишка, которому купили велосипед. - Подожди, пока это Перкинс увидит! Как думаешь, где нам ее найти?
Честно говоря, на мой взгляд, все сюжетные повороты с головой в мешке малость хромают, но, поскольку мне не хватало наглости так прямо и сказать, я промямлила:
- Мне лично нравится идея с морозильником.
- Мне тоже! - с воодушевлением ответил он, поравнявшись с витриной маленького магазинчика, на вывеске которого было написано: "Предыстории под ключ. Никакой тяжелой работы. Специализируемся на трудном детстве".
- Предыстории?
- Конечно. У каждого мало-мальски стоящего персонажа есть своя предыстория. Зайдем посмотрим.
Мы нырнули под низкую притолоку. Внутри помещалась крохотная душная лаборатория. Середину комнаты занимал лабораторный стол, щедро заставленный ретортами, пробирками и прочей химической посудой. Стены, как я заметила, были увешаны полками, на которых теснились плотно закупоренные бутылки с разноцветными жидкостями и с наклейками различных предыстории - от "идиллического детства" до "героизма в бою".
- Эта почти пустая, - показала я на большую бутыль с маркировкой "ложное чувство вины из-за смерти возлюбленного/спутника жизни десять лет назад".
- Да, - сказал человечек в плисовом костюме, таком обвислом, что казалось, будто внутри до сих пор сидит портной и что-то постоянно перешивает. - Недавно это было очень популярно. А некоторые вообще почти не пользуются спросом. Посмотрите у себя над головой.
Я глянула на полные бутыли, собиравшие пыль на самой верхней полке. На одной красовалась наклейка "Изучение головоногих моллюсков на Шри-Ланке", а на другой - "Ученик валлийского кротолова".
- Так чем могу помочь? - спросил предысторик, с радостью глядя на нас и потирая руки. - Что-нибудь для дамы? Жестокое обращение сводных сестер-садисток? Рана от зубов дикого животного? На этой неделе нам завезли партию несчастных Любовей. Купите - и получите в подарок младшего брата-наркомана.
Ньюхен показал продавцу свой беллетрицейский жетон.
- Мы тут но делу, мистер Грнксти. Это стажер Нонетот.
- А! - немного сбавил обороты продавец. - Закон, значит.
- Мистер Грнксти в свое время писал предыстории для сестер Бронте и Томаса Гарди, - пояснил Ньюхен, кладя мешок на пол и присаживаясь на краешек стола.
- О да! - отозвался человечек, глядя на меня поверх очков-полумесяцев. - Но сколько воды утекло с тех пор. Шарлотта Бронте, вот это был писатель. Сколько прекрасных заготовок для нее накоплено, многое почти не употреблялось…
- Да, это я, - перебил Ньюхен, рассеянно глядя на стеклянную посуду на столе. - Мы с Четверг спустились в Кладезь… Что такое?
Заметив, что мы оба уставились на него, он объяснил:
- Комментофон. Мисс Хэвишем.
- Какая невоспитанность, - пробурчал мистер Грнксти. - Почему бы не выйти, если собираешься говорить по этой штуке?
- Может, и пустяк, но все же я схожу и посмотрю, - произнес Ньюхен, глядя в никуда.
Он повернулся к нам, увидел сердитого мистера Грнксти и, не прерывая беседы по комментофону, рассеянно махнул рукой и вышел из магазинчика.
- Итак, на чем мы остановились, барышня?
- Вы рассказывали, как Шарлотта Бронте заказала предыстории, но не использовала их.
- О да. - Человечек заулыбался, осторожно повернул краник на установке и посмотрел, как маслянистая капля цветной жидкости падает в приемную колбу. - Я сделал потрясающую предысторию для Эдварда и Берты Рочестер, но знаете, она задействовала только малую ее часть.
- Наверное, вы были весьма разочарованы.
- Да. - Он вздохнул. - Я творец, а не ремесленник. Но кому это интересно? Я продал ее целой и нетронутой несколько лет назад для "Бескрайнего Саргассова моря". Та же судьба постигла и Гарри Флэшмена из "Школьных лет Тома Брауна". У меня много лет пролежала предыстория мистера Пиквика, но сбыть ее так и не удалось, поэтому я подарил ее Музею беллетриции.
- А из чего вы делаете предыстории, мистер Грнксти?
- В основном из патоки, - ответил он, встряхивая колбу и наблюдая за превращением маслянистой жидкости в газ, - и воспоминаний. Множества воспоминаний. На самом деле патока - только связующее вещество. Скажите, а что вы думаете насчет перехода на СуперСлово™?
- Я толком еще и не слышала об этом, - созналась я.
- А мне лично нравится БыстроЧит™, - задумчиво проговорил человечек, добавляя каплю красной жидкости и с большим интересом рассматривая результат. - Говорят, эта программа способна ужать "Войну и мир" до восьмидесяти шести слов и все равно сохранить размах и величие оригинала.
- Поживем - увидим, - ответила я.
- Только не здесь, - поправил меня предысторик. - У нас внизу говорят: "Прочтем - увидим".
Повисло молчание, и я воспользовалась этим.
- Мистер Грнксти?
- Да?
- А как все же произносится ваше имя?
Тут вернулся Ньюхен.
- Мисс Хэвишем звонила, - сообщил он, забирая свою голову. - Спасибо, что не пожалели на нас времени, мистер Грнксти. Идем, нам пора.
Ньюхен повел меня по коридору мимо других магазинчиков и лотков, и наконец мы подошли к лифтам из бронзы и дерева. Двери открылись, и наружу высыпала стайка уличных мальчишек, держащих в руках расщепленные палки, в которые были всунуты листки бумаги.
- А, это идеи для книг, находящихся в процессе написания, - объяснил Ньюхен, входя в просторный лифт. - Торги, наверное, только начались. Департамент продаж и аренды идей расположен на семнадцатом этаже.
Лифт быстро пошел вниз.
- Вас по-прежнему раздражают халявофоны?
- Есть немного.
- Привыкнете не обращать внимания.
Прозвенел звонок, и двери лифта открылись, впуская внутрь холодный ветер. Здесь было темнее, чем на том этаже, откуда мы только что приехали, и несколько персонажей сомнительного вида уставились на нас из мрака. Я хотела выйти, но Ньюхен меня остановил. Он огляделся по сторонам и прошептал:
- Это тридцатый цокольный. Самое опасное место в Кладезе. Пристанище головорезов, браконьеров, убийц, воров, жуликов, перевертышей, сценокрадов, наемников и плагиаторов.
- Дома мы не допускаем существования подобных мест, - прошептала я.
- А мы даже поощряем, - объяснил Ньюхен. - Без подлецов повествование будет неинтересным, а им ведь тоже надо где-то жить.
Я ощутила присутствие зла сразу же, как только вышла из лифта.
Поблизости маячили какие-то фигуры в плащах с капюшонами и перешептывались. Их лица скрывала тень, а костлявые руки отливали неестественной белизной. Мы прошли мимо двух огромных котов, в глазах которых плясало пламя. Они проводили нас голодными взглядами и облизнулись.
- Обед, - произнес один. - Обоих сразу съедим или по очереди?
- По очереди, - отозвался второй кот, который был немного побольше и гораздо страшнее, - но лучше подождем Большого Мартина.
- Да-да, - спохватился первый, быстро втягивая когти, - так будет лучше.
Ньюхен не обратил на котов никакого внимания. Он глянул на часы и сказал:
- Мы направляемся на встречу с моим информатором в "Убиенного агнца". Кто-то на скорую руку варганил сюжетные повороты из полуразложившихся книг, предназначенных к уничтожению. Это не просто незаконно - это опасно. Не хватало еще, чтобы поворот "режем синий провод или красный?" вышел из-под контроля на час раньше и уничтожил подозреваемого. Сколько вы читали романов, где бомбу разряжают за час до взрыва?
- Думаю, немного.
- Правильно думаете. Мы пришли.
Внутри "Убиенного агнца" было мрачно, грязно и воняло пивом. Три вентилятора на потолке перемалывали дым. В углу какая-то группа наигрывала меланхоличный мотив. Столики разделялись темными перегородками, между которыми тоже царил мрак, и единственным светлым местом оставался бар в центре зала. Туда, словно мотыльки на огонек, слетелось самое странное общество людей и чудовищ. Все они негромко переговаривались. От словесных штампов воздух был настолько спертым, что хоть топор вешай.
- Вон там, видите? - сказал Ньюхсн, показывая на двух мужчин, увлеченных беседой.
- Да.
- Это мистер Хайд разговаривает с мистером Блофильдом. В другом закутке фон Штальхайн и Уэкфорд Сквирс. Высокий парень в плаще - император Зарк, тиран, правитель всей известной части галактики. Вон та, в иголках, миссис Ухти-Тухти, она тут тоже по поводу стажировки, как и мы.
- Миссис Ухти-Тухти - стажер? - недоверчиво спросила я, глядя на огромную ежиху, которая деликатно потягивала сухой шерри, не выпуская из лап корзину с бельем.
- Нет, стажер - Зарк. Ухти - агент. Она курирует детскую литературу, возглавляет Ежовое общество и стирает нам белье.
- Ежовое общество? - повторила я. - Это как это?