У мисс Хэвишем явно полегчало на сердце, пока мы поднимались из подвалов в более упорядоченный мир самой Библиотеки.
- Почему граммазиты носят полосатые носки? - спросила я, разглядывая цветастый узел на полу.
- Вероятно, потому, что носки в горошек вышли из моды, - пожала плечами моя наставница, перезаряжая пистолет. - Что в мешке?
- Э… ну… покупка Ньюхена.
Мисс Хэвишем напоминала строгую мамашу, самого ненавистного учителя и только что захватившего власть южноамериканского диктатора в одном флаконе. Нельзя сказать, что я не любила или не уважала ее, просто, когда она обращалась ко мне, мне начинало казаться, будто я снова девятилетняя малявка.
- Так почему мы не побежали, а побеждали, чтобы отделаться от них?
- Как я уже сказала, эти граммазиты относились к разряду вербофагов, - ответила она, не поднимая головы, - а вербофаги, как и многие студенты-филологи, не переваривают глаголов, которые хоть чуть выбиваются из рамок правил, например глаголы с чередующимися согласными и глаголы-исключения. Им куда больше по вкусу те, где нет чередования и которые не выпадают из спряжения, как "гнать, держать, дышать, зависеть", и так далее. А уж глагол "победить" в первом лице единственного числа будущего времени им вовсе не по зубам.
- Их отпугивают все глагольные исключения? - поинтересовалась я.
- Очень многие. Но некоторые глаголы легче осуществлять, чем другие, - например, мы можем резать и даже быть, но при этом рискуешь увязнуть в безнадежной игре в шарады. Куда проще просто побеждать, и все.
- А что если бы мы пошли? - продолжила я, в кои-то веки рассуждая практически. - Хитрее глагол еще поискать надо.
- А вот что, - ответила мисс Хэвишем, в мгновение ока теряя терпение. - Они могли бы перевести его в синоним "шагать", а в нем корень не меняется. Ясно?
- Если бы мы побежали, то все было бы нормально, - не желала сдаваться я. - Тут корень с чередованием.
Мисс Хэвишем смерила меня ледяным взглядом.
- Конечно. Но "бежать" можно заменить на "мчаться", "нестись", "спешить", "торопиться" или даже "удаляться".
- А, - сникла я, поняв, что пытаться подловить мисс Хэвишем все равно что пробовать пришпилить призрак Банко к кофейному столику. - И правда можно.
- Слушай, - сказала мисс Хэвишем, чуть смягчившись, - если бы бегство убивало граммазитов, уже ни одного бы не осталось. Побеждай - и не ошибешься. Только не пытайся таким образом отгонять прилагательноядных или союзоглотов: они, скорее всего, прицепятся к глаголу и сожрут тебя.
Лифт остановился на одиннадцатом цокольном. Дверь открылась, и в кабину вошла огромная Расписная Ягуариха с сыном, у которого вся подушечка правой передней лапы была утыкана иголками. Он горько жаловался на ежа и черепаху, которые обманули его и сбежали. Мамаша Ягуариха в расстройстве только качала головой и возводила очи горе. Затем она повернулась к сыну.
- Ах, сыночек, сыночек, - заговорила она, изящно помахивая грациозным хвостом. - По-моему, ты делал то, чего тебе не следовало делать.
- Ну, - поинтересовалась мисс Хэвишем, когда лифт снова поехал вверх, - и как тебе в этих ужасных "Кэвершемских высотах"?
- Ничего, спасибо, мисс Хэвишем, - промямлила я. - Там народ опасается, что у них вырвут книгу из-под ног.
- Не зря опасаются, - проворчала моя наставница. - Читала. Такие книги пускают в расход по сотне в день. Если станешь их жалеть, совсем с ума сойдешь, так что забудь. В Кладезе человек человеку волк. Я держусь только за самое себя и не завожу слишком много друзей: они имеют обыкновение умирать, как только привяжешься к ним. Так всегда бывает. Это все сюжет.
- Жить в "Высотах" не так уж плохо, - несмело возразила я, надеясь добиться хоть капли сочувствия.
- Несомненно, - пробормотала она, глядя куда-то в пространство. - Я еще помню Кладезь времен строительства "Больших надежд". Не было девушки счастливее меня, когда мне сообщили, что меня направляют работать с Чарльзом Диккенсом. Я была лучшей в своем классе в Генеративном колледже и, не хочу показаться нескромной, слыла красавицей. Мне казалось, что из меня получится восхитительная юная Эстелла: утонченная, красивая, гордая и надменная, но в конце концов преодолевающая препятствие в виде своего брюзгливого, властного, вздорного благодетеля ради обретения истинной любви.
- И… что случилось?
- Роста не хватило.
- Роста? Для книги? Прямо как влияние пения на зрение!
- Они отдали эту роль шлюшке, оставшейся не у дел после разборки одного из романов Теккерея. Телка безмозглая… Немудрено, что я так шпыняла ее, ведь роль должна была достаться мне!
Она замолчала.
- Давай разберемся, - сказал Расписной Ягуар, которому было трудновато понять разницу между ежом и черепахой. - Если медлительный и твердый, то я должен бросить его в воду, а потом выцарапать из панциря…
- Ах, сыночек, сыночек! - повторила Ягуариха, изящно помахивая грациозным хвостом. - Слушай внимательно и запомни, что я скажу. Еж свертывается в клубок, и его колючки торчат во все стороны…
- Ты получила текст экзамена, который я тебе послала? - спросила мисс Хэвишем. - Я записала тебя на послезавтра на практику.
- Ой!
- Проблемы? - окинула она меня подозрительным взглядом.
- Нет, мэм, просто я, по-моему, еще не совсем готова. Боюсь провалиться.
- Не согласна, - ответила она, глядя на индикатор этажа. - Я уверена, что ты провалишься. Но здесь дело тонкое. Я прошу одного: не перемудри и не погуби себя. Сейчас это было бы очень некстати.
- Значит, - сказал Расписной Ягуар, почесывая голову, - значит, тот, кто сворачивается клубком, это черепаха, и…
- Ах-х! - вскричала Мамаша Ягуариха, сердито хлеща себя хвостом по бокам. - Совершенно неверно. Мисс Хэвишем, ну что мне делать с этим мальчишкой?
- Понятия не имею, - ответила моя наставница. - На мой взгляд, все мужчины - олухи.
Расписной Ягуар удрученно уставился в пол.
- Можно выдвинуть предложение? - спросила я.
- Какое угодно! - воскликнула Мамаша Ягуариха.
- Если вы уложите это в стишок, ему будет легче запомнить.
Мамаша Ягуариха вздохнула.
- Не поможет. Вчера он забыл, что он Расписной Ягуар. У меня от него пятна болят, право слово.
- А как насчет этого? - не отставала я и с ходу выдала:
Кто свернется клубком,
Тот зовется ежом.
Кто в воде поплывет -
Черепахой слывет.
Мамаша Ягуариха перестала бить хвостом и попросила меня записать стишок. Она все еще пыталась заставить сынка выучить его, когда двери лифта открылись на пятом этаже, и мы вышли.
- Я думала, мы едем в штаб беллетриции, - сказала я, пока мы шли по коридорам Великой библиотеки, книжные полки которой прогибались под грузом художественного вымысла, накопленного почти за две тысячи лет.
- Очередная поверка завтра, - ответила мисс Хэвишем, останавливаясь у книжного шкафа и бросая на пол узел с граммазитскими жилетками, прежде чем снять с полки грубо переплетенный манускрипт, - и я обещала Перкинсу, что ты поможешь ему покормить Минотавра.
- Правда? - с опаской спросила я.
- Конечно. Литзоология - занимательнейший предмет, и поверь мне, в этой области тебе следует покопаться побольше.
Она протянула мне книгу, причем рукописную.
- Она защищена кодовым словом, - заявила Хэвишем. - Прежде чем вчитываться, произнеси шепотом "сапфир".
Она снова подхватила жилетки.
- Я заберу тебя где-то через час. На том конце тебя встретит Перкинс. Пожалуйста, будь внимательна и не дай ему уговорить себя искать кролика. Не забудь пароль - без него тебе ни туда ни сюда.
- Сапфир, - повторила я.
- Очень хорошо, - сказала она и исчезла.
Я положила книгу на стол и села. Мраморные бюсты писателей, во множестве разбросанные по Библиотеке, казалось, разом воззрились на меня. Уже начав читать, я заметила высоко на ближайшем шкафу переливающееся туманное облачко. Дома подобное сочли бы великим моментом истины, но здесь это было всего-навсего очередное явление Чеширского Кота.
- Привет! - сказал он, как только появился рот. - Как дела?
Чеширский Кот служил здесь библиотекарем. Кроме того, он был первым, кого я встретила в Книгомирье. При его непоследовательности и склонности к тупым комментариям трудно было его не любить.
- Не могу сказать, - ответила я. - На меня напали граммазиты, мне угрожали дружки Большого Мартина и трааль. Ко мне подселили двух генератов, персонажи "Кэвершемских высот" думают, что я сумею спасти их книгу, а прямо сейчас мне предстоит кормить завтраком Минотавра.
- Ну, в этом ничего особенного не вижу. Еще что-то?
- Давно это у вас?
Я похлопала себя по ушам.
- Что с тобой?
- У меня в голове сплетничают две русские дамы.
- Наверное, помехи на комментофонных линиях, - определил Кот.
Он спрыгнул вниз, прижался к моему уху мягкой щекой и внимательно прислушался.
- Ты их слышишь? - спросила я спустя минуту.
- Совсем не слышу, - ответил Кот, - но у тебя такие теплые уши! Ты любишь китайскую кухню?
- Да, очень. - Давненько я не ела.
- Я тоже, - задумчиво проговорил Кот. - Жаль, здесь нет ни кусочка… А что в мешке?
- Кое-какое имущество Ньюхена.
- А. А что ты думаешь об этой игрушечке СуперСлово™?
- Толком не знаю, - честно ответила я. - А ты?
- Что - я?
- Что ты думаешь о новой операционной системе?
- Когда ее введут, я посвящу ей все мое внимание, - уклончиво ответил он и добавил: - Правда, смех один?
- Что смех?
- Смех - это шум, который вы производите в глубине горла, когда слышите нечто забавное. Если тебе что-то понадобится - скажи. Пока.
И он очень медленно растаял, начиная с кончика хвоста и кончая кончиком носа. Его улыбка, как всегда, некоторое время еще висела в воздухе, когда все остальное уже исчезло.
Я вернулась к книге, шепнула "сапфир" и прочла вслух несколько первых абзацев.
Глава 7
Кормление Минотавра
Имя: Перкинс Дэвид (Мизинчик)
Номер удостоверения: AGD136-323
Адрес: до востребования, детективный сериал о Перкинсе и Ньюхене
Дата поступления на службу: сентябрь 1957 г.
Примечания: с момента поступления на службу Перкинс являлся примером для всех. По истечении двадцатилетнего контракта в 1977 году продлил его еще на двадцать лет. В течение пяти лет руководил Антиочепяточной группой быстрого реагирования, затем переведен в отдел выявления и уничтожения граммазитов; в 1983 году принял руководство отделом граммазитных расследований.
Выписки из беллетрицейского послужного списка (сокр.)
Я оказалась на лугу у журчащего ручья. В кристально-чистую воду смотрелись ивы и лиственницы, в отдалении виднелись вековые дубы. Было тепло и сухо и вообще очень мило - прямо как хорошим летним днем в Англии, и внезапно мне остро захотелось домой.
- И я когда-то подолгу любовался этими красотами, - послышался голос рядом. - А нынче времени не хватает.
Я обернулась и увидела высокого мужчину, прислонившегося к серебристой березе. В руках он держал номер беллетрицейской профессиональной газеты "Подвижная литера". Хотя мы и не были представлены, я узнала его. Это был Перкинс, напарник Острея Ньюхена по беллетриции, а также по детективному сериалу "Перкинс и Ньюхен".
- Привет. - Он протянул руку и широко улыбнулся. - Зовите меня просто Перкинс. По рассказам Острея, вы уделали Хопкинса вчистую.
- Спасибо, - ответила я. - Острей очень мил, но дело еще далеко не закончено.
Он показал на горизонт.
- Что скажете?
Я окинула взглядом открывающийся вид. Вдалеке над зеленой цветущей равниной поднимались пики заснеженных гор. У подножия их простирались леса, и огромная река пролагала себе путь по долине.
- Прекрасно.
- Мы реквизировали его из отдела фэнтези в Кладезе Погибших Сюжетов. Это сам по себе готовый мир, написанный для романа в жанре "меча и магии" под названием "Меч зеновийцев". За горами - ледяные просторы, глубокие фьорды и останки давно забытой цивилизации, замки и все такое. Мир был продан с аукциона, когда от идеи книги отказались. В ней не было еще ни персонажей, ни событий, что обидно. Судя по работе, проделанной автором только на этапе описания мира, мог бы получиться бестселлер. Но что потеря для Той Стороны, то нам прибыток. Мы обычно держим тут граммазитов и прочих странных тварей, которые по той или иной причине не в состоянии тихо-спокойно обитать в собственных книгах.
- То есть как бы убежище?
- Да. А также тюрьма и заповедник - отсюда и пароль.
- Кроликов тут развелось - ужас, - заметила я, оглядываясь по сторонам.
- О да, - ответил Перкинс, переходя по каменному арочному мосту небольшую речку, - нам так и не удалось наложить запрет на размножение в "Обитателях холмов". Если пустить там все на самотек, книга окажется настолько переполнена пожирателями одуванчиков, что не пройдет и года, как там каждым вторым словом станет "кролик". И все же Ленни с удовольствием бывает здесь, когда ему удается выкроить время.
Мы двинулись по тропе к полуразрушенному замку. Груды упавших со стен камней поросли травой, деревянный подъемный мост сгнил и обрушился в высохший ров, заросший ежевикой. В вышине над уцелевшими еще башнями кружили птицы, напоминавшие ворон.
- Это не птицы, - сказал Перкинс, протягивая мне бинокль. - Посмотрите.
Я пригляделась к большим кожистым крыльям тварей, описывавших широкие круги над замком.
- Скобкусы?
- Отлично. У меня тут шесть пар - исключительно для исследований, спешу пояснить. Большинство книг могут отдать штук по сорок без особого вреда. Мы вмешиваемся, только когда их численность выходит из-под контроля. Нашествие граммазитов может оказаться просто опустошительным.
- Знаю, - ответила я. - Меня чуть не…
- Осторожнее!
Он отпихнул меня в сторону, и на то место, где я только что стояла, плюхнулась кучка дерьма. Я посмотрела на стену и увидела покрытую грубой темной шерстью человекообразную тварь, которая злобно пялилась вниз и издавала гортанные крики.
- Йеху, - с отвращением пояснил Перкинс. - Они не только гнусно себя ведут, но и совершенно необучаемы.
- Те самые, из "Путешествий Гулливера"?
- В точку. Когда переделывают такие оригинальные произведения, как роман Джонатана Свифта, персонажей обычно дублируют для оценки и консультативных целей. Людей можно переобучить, но твари, как правило, остаются в исходном виде. Я не особенно люблю йеху, но они относительно безобидны, так что лучше просто не обращать на них внимания.
Мы торопливо проскочили под башней, чтобы избежать других снарядов, и вошли во внутренний двор, где мирно паслись два кентавра. Они подняли головы, улыбнулись, сделали нам ручкой и продолжили кормежку. Я заметила, что один из них слушает плеер.
- У вас тут и кентавры есть?
- А также сатиры, троглодиты, химеры, эльфы, феи, дриады, сирены, марсиане, лепреконы, гоблины, гарпии, инопланетяне, далексы, тролли - все, что угодно. - Перкинс улыбнулся. - Большая часть неопубликованных романов относится к жанру научной и ненаучной фантастики, в большинстве из них присутствуют мифические существа. Когда одна из таких книг идет в утиль, я обычно спешу на свалку. Ведь жалко разбирать их на текст, правда?
- А единороги у вас есть?
- Да, - вздохнул Перкинс. - В огромном количестве. Ума не приложу, что с ними делать. Хотелось бы, чтобы потенциальные писатели относились к своим созданиям с большей ответственностью. Я понимаю, когда про них пишут дети, но взрослые-то! Все единороги из утилизированных романов оказываются здесь. Прямо хоть лозунг пиши: "Единорог не для страницы номер двадцать семь. Он - для вечности". Как по-вашему?
- По-моему, о них все равно будут писать. А что, если отпиливать им рога, а самих отправлять в книги о пони?
- Я этого не слышал, - с каменным лицом ответил Перкинс. - У нас тут имеются и драконы. Иногда по ночам их слышно, когда ветер с их стороны. Когда - если - Пеллинор поймает Искомую Зверь, ее тоже определят сюда. Надеюсь, куда-нибудь в глушь. Осторожно, не вляпайтесь в орочье дерьмо. Вы ведь потусторонница?
- До мозга костей.
- Кто-нибудь догадывается, что утконосы и морские коньки - вымышленные?
- Правда?
- Конечно. Не думаете же вы, что такие странные животные получились случайно? Кстати, как вам мисс Хэвишем?
- Она мне очень нравится.
- Как и всем нам. Сдается мне, мы ей тоже нравимся, только она виду не подает.
Мы подошли к одной из башен во внутреннем дворе замка, и Перкинс толкнул дверь. За ней оказались кабинет и лаборатория. Одна стенка была сплошь заставлена стеклянными банками с заключенными в них существами всех форм и размеров, а на столе лежал частично препарированный граммазит. В желудке у него находились полупереваренные слова, почти разложившиеся на буквы.
- Не могу до конца понять, как это у них получается, - сказал Перкинс, тыкая в труп шпателем. - Вы знакомы с Матиасом?
Я огляделась, но не увидела никого, кроме гнедого коня с лоснящимися боками. Конь смотрел на меня, я - на него, но в комнате больше никого не было. И тут до меня дошло.
- Доброе утро, Матиас, - сказала я как можно вежливее. - Я - Четверг Нонетот.
Перкинс громко рассмеялся, конь ржанул и ответил глубоким баритоном:
- Счастлив познакомиться с вами, мадам. Позвольте мне еще некоторое время отягощать вас своим присутствием?
Я кивнула, и конь вернулся к каким-то замысловатым заметкам, которые он делал в гроссбухе, лежавшем на полу. То и дело он останавливался, погружал перо, прикрепленное к копыту, в чернильницу и писал крупным каллиграфическим почерком.
- Это гуигнгнм? - спросила я. - Тоже из "Путешествий Гулливера"?
Перкинс кивнул.
- В шестьдесят третьем Матиас, его кобыла и двое йеху привлекались в качестве консультантов для ремейка Пьера Булле "Планета обезьян".
- Луи Арагон некогда сказал, - заявил Матиас, - что воображение гения обеспечивает кретинов идеями на двадцать лет вперед.