* * *
Несколько слезинок выкатилось из-под закрытых век Кузьмы.
- Вика! Маша! - крикнул он, но никто не откликнулся, и он отчаянно позвал снова:
- Маша! Маша!..
Босые ноги быстро прошлепали по полу, ласковая рука нежно погладила его по голове. Затем теплые губы нежно коснулись его губ.
- Я здесь, Кузьма, я здесь…
И он, всхлипнув от радости, что есть силы, обеими руками прижал к себе ее, любимую и желанную…
8
Выехали с опозданием. Во-первых, проснулись поздно, а, во-вторых, заканетелил Кузьма. Сначала он потребовал ксерокопию дневника Ломтева, и Рита, тупо соображая спросонок, прямо в ночной рубашке сновала по квартире, разыскивая ее. А Кузьма же, получив желаемое, сунул листки в карман, не читая. Затем он попросил Риту разыскать инструмент. Рита безропотно полезла на антресоли. Все перевернув там, она, наконец, нашла туристский топорик и саперную лопатку, бог весть как сохранившиеся с тех времен, когда ее отец, молодой и неженатый, кочевал по стране с рюкзаком. Тогда, кстати, он и набрел на красавицу-официантку - свою будущую жену и мать Риты… Так что шел одиннадцатый час, когда они спустились во двор к машине.
Машину вел Кузьма. Он сразу по-хозяйски подошел к водительской двери, и Рита не стала спорить. Она вообще все утро была эдакая мягкая и пушистая: ни о чем его не расспрашивала, со всем соглашалась… Тихая радость, переполнявшая ее с той самой минуты, как она открыла глаза, настолько прочно поселилась внутри ее, что она не обращала внимания на хмурое лицо спутника и косые взгляды, которые он время от времени бросал на нее. А когда машина вырвалась из городских теснин на простор шоссе, Рита сделала музыку в салоне громче и с наслаждением откинулась на спинку сиденья.
- Сияешь? - услышала она недружелюбный голос. - Добилась все-таки своего? Еще одного вписала в список?
Рита только засмеялась в ответ. Сейчас ее никто не мог обидеть.
- Ты-то чего распереживался? - примирительно спросила она, видя, что Кузьма не отстанет. - Что такого случилось? В первый раз изменил жене? А я так думаю, что не изменил. Это ты не меня, а ее обнимал сегодня ночью.
- В первый раз, может быть, и так, - вздохнул Кузьма, и лицо его смягчилось. - Но потом, когда мы перебрались в твою постель, чтобы диван не скрипел…
- Да уж! - засмеялась Рита, вспоминая. - Все равно она сама виновата, раз на такое долгое время оставила мужика. А он истосковался!.. У меня до сих пор все болит внутри, - пожаловалась она, хотя по ее лицу было видно, что если и в самом деле болит, то она не слишком по этому поводу переживает.
- Ты тоже хороша! - заметил в ответ Кузьма. - Зачем было так остервенело целоваться?! У меня губы сейчас, словно сливы!
- А это вам наш подарок! - вновь засмеялась Рита. - На долгую и добрую память.
Кузьма только вздохнул.
Рита достала из кармана пачку "Вог". Кузьма покосился, и она поняла, что ему тоже хочется закурить (утром он не успел), а набивать трубку за рулем несподручно. Она молча достала сигарету, прикурила и подала ему. Он благодарно кивнул.
- Скажи, пожалуйста, - спросил он, когда она тоже задымила. - Со мной все ясно: остался без жены, истосковался, как ты верно заметила. Мужик. А тебе зачем? Я ведь и так тебя с собой брал. Ну и… Не звезда, не великий писатель, не мачо…
- Зато большой специалист в области любви, - отпарировала Рита, - ты мне вчера так долго и горячо рассказывал, как любишь свою жену, что я решила попробовать: как это, когда мужик любит?
- Ну и как? - спросил Кузьма, и Рита вновь заметила в его глазах знакомые смешинки. - Есть разница?
- Еще какая!
Он расхохотался.
- То-то вся прямо светишься. Счастлив, что подтвердил теорию практикой.
Она тоже рассмеялась. Обстановка в салоне заметно потеплела, и Рита была рада этому.
- А куда твои уехали? - спросила она, когда оба успокоились. - Вчера ты только обмолвился. Далеко?
- В Кельн. Европу смотреть. У Вики каникулы, я ей давно обещал. Сам собрался, но потом передумал… Дела были.
- Ясно, какие тут у вас дела! - пропела Рита и поспешила загладить бестактность: - Не обижайся. Это я от зависти: я на свои деньги по европам ездить не могу. Хорошо платят главному редактору?
- Не сказал бы! - хмыкнул Кузьма. - Это жена зарабатывает.
- Но ты же говорил, она… бухгалтер. Или как?
- Экономист. По образованию. А по должности - вице-директор филиала фирмы "Хохен верке".
- Ого! - присвистнула Рита. - Той самой?
- Той самой.
- И как это ей удалось?
- Я устроил.
- Да ну? - искренне удивилась Рита.
- Я, - подтвердил Кузьма. - Когда они еще представительство у нас открывали, поговорил на презентации с их главным. Я его немного знал - приходилось брать интервью. Попросил принять ее, испытать… Она тогда копейки получала на своем заводе. Ну а она им с первого раза так понравилась, что и испытывать не стали. Взяли на рядовую должность, но я же тебе рассказывал, какая она упорная. Через год свободно говорила и читала по-немецки (английский она и до этого знала), еще через два стала вторым человеком в филиале. Была бы и первым, но в первых у них всегда немец, черт бы их всех побрал!
- За что ты их так? - не поняла Рита.
- Есть за что… - Кузьма помолчал. - Например, ты думаешь: иностранная фирма миллионы сотрудникам платит? Это немцы, если можно много не платить, то никогда и не станут.
- Не думала, что ты такой меркантильный, - удивилась Рита.
- Я не меркантильный, я злобный, - сердито отозвался Кузьма. - И очень-очень. Я за эти семь лет был и папой, и мамой, и домработницей, и поваром. У себя немец минуты лишней работать не станет, а как нашему и здесь - только давай. "Гут арбайтен, Маша, гут". Эта и рада стараться. В шесть встает, в десять приходит. И по выходным… Дочка выросла, она и не видела. Ради чего?
- Ради денег, наверное.
- Были бы там деньги! Ну, ремонт в квартире сделали, поменяли мебель, купили бытовую технику. Ради этого все? Еще я свою "копейку", что еще от отца досталась, поменял…
- И на что? - оживилась Рита, обрадовавшись возможности переменить тему - Кузьму явно разбирало. - Небось, врал, что моя машина лучше.
- Врал, - честно признался Кузьма. - Хотя это как посмотреть. У меня "бээмвэ" была, тройка, мотор два литра. Старенькая, твоя куда моложе, но я ее довел до ума… Дорогу держала крепко, повороты проходила, как по рельсам, любой подъем брала сходу… Классная была машина.
- Почему была?
- Продал. Деньги были нужны.
Лицо Риты исказила гримаса недоумения.
- Ты же была у меня в офисе, видела ремонт, - пояснил Кузьма, - на него деньги и ушли.
- А разве не за государственный счет? - изумилась Рита.
- У них выпросишь! - хмыкнул Кузьма. - Спасибо, что хоть помещение предоставили. Технику и мебель нам по гранту немцы купили: для развития современной экономической мысли в слаборазвитой стране. А остальное пришлось самому.
- А жена денег не отжалела? - сощурилась Рита.
- Я у нее не просил, - нахмурился Кузьма. - Хватит того, что она меня главным сделала.
- У вас тут, как я посмотрю, сплошной семейный подряд! - всплеснула руками Рита. - Ты - брату бизнес, он тебе - информацию, ты жену - на работу, она тебе - должность. Чем больше я про вас, Телюков, узнаю, тем больше тайн впереди. Что еще новенького расскажете?
- Ничего! - буркнул Кузьма.
- Не дуйся! - она ласково погладила его по руке. - Это я от восхищения. В самом деле: никогда ничего подобного не слышала. То, что ты ее на работу устроил, - это понятно. Но как она тебя - главным редактором?
- Да все через немцев. На какой-то тусовке узнала, что есть проект создать у нас современный экономический журнал. Грант от правительства Германии, обязательное условие - участие нашего правительства. Фифти-фифти. Она - ко мне, а я вспомнил, что есть у нас эдакий гиблый журнальчик. Связи остались, сходил к вице-премьеру. Они и рады были: не знали, что с этой бедой делать. Конченный был журнал: главный редактор - алкоголик, зам - тоже, они даже никому в редакции заявление на отпуск не подписывали, пока бутылку не принесут. Так что отдали с удовольствием.
- И что ты с этими алкоголиками делал? - спросила Рита, радуясь, что разговор ушел в сторону.
- Уволил.
- Главного и зама?
- Всю редакцию.
- Ну ты!.. - Рита аж задохнулась. - Как это?
- Просто. Журнал следовало зарегистрировать снова: учредители менялись, поэтому всех сократили.
- Я не о том. Не жалко было?
- С какой стати их жалеть? Кто их заставлял пить? Нормальных людей я потом обратно взял; Марью Васильевну, секретаря, к примеру. Ты ее видела: окно за мной закрывала. Но в основном я свою команду привел: тех, кто мог и хотел работать. Мы, пока на самоокупаемость вышли, на одних окладах сидели. Я людей честно предупредил, они мне поверили. И я не обманул, - сказал Кузьма с гордостью.
- А тебе самому интересно? - не удержалась Рита. - Все-таки раньше в большой газете работал, статьи твои все читали. Классные! Оставалось только позавидовать.
Кузьма ответил не сразу. Докурил сигарету, сунул окурок в пепельницу.
- Тебе очень понравилось, когда я сказал, что твоя статья про Ангела - бред?
Рита насупилась. Не ответила.
- Так у тебя такая статья одна. Ну, может, была еще. А у меня… Я же тебе рассказывал, как повел себя братец, после того, как я создал ему бизнес. И сколько людей приходило на него жаловаться… Я не хочу больше писать для газет, Маргарита. Ни о чем. Никогда.
- А как же журнал?
- Там я главный редактор. Который не пишет. Кстати! - он обернулся к ней. - А кто слил тебе информацию о Ломтеве?
- Григорович, - после короткой паузы призналась Рита.
- Коля? - искренне удивился Кузьма и покачал головой. - Ну он… Много взял?
- Полтинник.
- Продешевил.
- Он вообще-то не денег хотел… - медленно сказала Рита, сама удивляясь своей откровенности.
- Можешь не продолжать, - засмеялся Кузьма, - я про колину озабоченность знаю. И что? - он с интересом глянул на нее. - Не обломилось?
- Фиг ему!
Кузьма захохотал. Рита почувствовала, что краснеет. И торопливо спросила первое, что пришло в голову:
- Тебе нравится быть начальником?
- Нравится нормированный рабочий день: у меня дочь - подросток, и я, раз уж у меня такая семейная ситуация, должен быть дома вовремя и не шастать по командировкам.
- Знаешь? - вдруг как-то по особенному улыбнулся он, и Рита внезапно ощутила острое чувство ревности. - Сейчас Вика уже подросток, но я почему-то все время вижу ее маленькой. Годика в два-три. Она любила, чтобы я догонял ее, носилась по квартире, благо мебели у нас тогда почти не было. Ножки толстенькие, смеется… Мы ее Тошей звали. За то, что топать любила, и сокращение хорошее…
- А меня звали Ита. Папа, порой, и сейчас так зовет.
- Почему Ита?
- Я "эр" не выговаривала…
Увлекшись, они едва не проехали нужное место. Кузьма вовремя спохватился, притормозил на обочине и достал карту (ее Рита тоже искала утром) и старые газетные вырезки со схемами. Просмотрев их, он снова завел мотор и медленно поехал по шоссе, поглядывая вправо. Возле заснеженного проселка, убегавшего в густой лес, остановился. Еще раз сверился с картой и схемами, потом вышел из машины и немного прошел по дороге к лесу. Рита хотела пойти следом, но Кузьма скоро вернулся.
- Здесь! - сказал он, усаживаясь в машину. - Если, конечно, верить схемам. Вон и тропинка с левой стороны.
Рита глянула туда, куда указал Кузьма, но поначалу никакой тропинки не увидела. В лесу лежал снег, уже подтаявший, осевший, однако все еще укрывавший землю. Только потом, присмотревшись, она заметила ровную без черных оспин кочек белую полосу.
- Здесь он перешел шоссе и направился к дачам, - подтвердил Кузьма ее мысли. - Но мы так не пойдем: машину здесь оставлять опасно. Заедем с другой стороны.
Через пару минут они свернули налево и, проехав немного по извилистой асфальтовой ленте, остановились у ворот обнесенного стальной сеткой дачного участка. Кузьма вышел из машины, сходил к сторожке и возвратился с хмурым небритым дядькой бомжеватого вида. Дядька открыл ворота, и они заехали внутрь.
- Я ему сказал, что мы из комитета по лесному хозяйству, - пояснил Кузьма, когда они, оставив машину, выбрались на шоссе. - И на бутылку дал. Так что присмотрит.
По асфальту они прошли немного. Кузьма несколько раз сбегал вниз к лесу - искал начало тропинки. Найдя ее, призывно махнул рукой Рите. С первых же шагов по снегу она поняла, как прав был Кузьма, заставив ее утром поменять щегольские сапожки на каблуке на простые ботинки. В лесу снега было по щиколотку, но перед холмом началась целина. Рита хотя и ступала по следам Кузьмы, быстро устала, однако шли они до самого шоссе. Там Кузьма, пока Рита жадно ловила ртом воздух, поднялся к дороге и закричал совершенно счастливый.
- Правильно идем, товарищ Маргарита!
Вернувшись, хлопнул он ее по плечу
- А теперь - назад.
Они пошли медленнее. Кузьма время от времени останавливался, внимательно осматриваясь по сторонам; он даже углублялся ненадолго в чащу. Рита еле передвигала ноги, и, когда они в очередной раз поднялись на холм, Кузьма, бросив на нее пристальный взгляд, усадил ее на старый пень, предварительно смахнув с него снеговую шапку. Часть снега все же осталась на пне, и вскоре Рита почувствовала холод, идущий снизу, но не встала - сил не было. Кузьма терпеливо ждал, потом ласково поднял ее и, взяв за руку, довел до машины. Там Рита выпила горячего чаю из термоса и, пожевав бутерброд, почувствовала себя лучше.
- Ну как? - спросил Кузьма, когда она после еды закурила. - Готова искать дальше?
- Снова в лес? - с ужасом спросила Рита.
- Куда ж еще?
- Да там… - Рита не знала, что ей сказать, чтобы отвадить его от этой дурацкой затеи. - Что там вообще сейчас можно найти? Тут роту солдат да с собаками…
- А кто-то вчера очень просился… - сощурился Кузьма.
- Не подумала, - покраснев, созналась Рита. - Я почему-то решила, что мы вот так приедем и заберем… Ты же экстрасенс! - нашлась Рита. - Должен почувствовать…
- Чувствуют собаки, - обиделся Кузьма. - Люди - думают. Смотри! - он взял карту и на обратной чистой стороне быстро начертил схему: дорога, лес, тропинка, дачи. - От шоссе до дач по тропинке километра три. ("Да все пять!" - хотела сказать Рита, но промолчала.) Первую половину пути он и не думал прятать деньги. Из-за них, проклятых, он убил человека, тяжело ранил другого, поэтому прижимал их к себе и тащил сколько мог. Я видел его уже больного, но тогда это был здоровенный лось… При спуске с холма видны дачи: здесь, на виду, он тоже прятать бы не стал…
- Ну почему? - возразила Рита. - Найти пустой домик и засунуть кому-нибудь под пол…
- Слишком умно, - не согласился с ней Кузьма. - И опасно. Могли соседи увидеть, хозяин дома со временем найти…
- Может, кто уже и нашел?! - вклинилась Рита, которой смерть как не хотелось снова тащится в лес. - А мы тут ломаемся…
- Ты думаешь, что можно по-тихому найти полтора миллиона? - Кузьма широко улыбнулся, и Рита в который раз с завистью отметила, какие у него красивые и здоровые зубы. - Да любой бы от радости не удержался и шепнул жене, или, по пьяни, соседу. И пошло б… Через пару дней к нему бы приехали суровые люди в фуражках и забрали все до последнего доллара. Да еще судебный иск навесили бы за те деньги, что успел пропить. Нет, Маргарита, к этим деньгам за все прошедшие годы никто не притрагивался. Они на месте. Где-то здесь, - Кузьма очертил кружок на схеме. - Причем, недалеко от тропинки: он боялся погони, поэтому не мог себе позволить бродить по чаще…
- А если просто обманул? - спросила Рита. - Позабавился? А мы тут корячимся…
- Не думаю! - сказал Кузьма. - Обычно перед смертью люди не врут, да и причин врать мне у него не было. А если б врал, расписал бы в подробностях, где и что лежит. Вот тогда б мы, действительно, покорячились. А он только тропинку указал…
- А если он закопал сумку? - Рита все еще пыталась остановить Кузьму. - Где мы сейчас ее под снегом найдем?
- Чем закопал? - улыбнулся Кузьма. - У него не только лопаты, но даже, наверное, ножа с собой не было. Да и вырыть ножом яму в лесу для такого баула… Не было у него на это времени. Скорее всего, пень-выворотень или что-то в этом роде. Вставай, Маргарита, нас ждут великие дела…
Они вновь потащились по уже знакомой тропе, только в этот раз взяли лопату и топорик. Кузьма, весело посвистывая, шел впереди. На холм Рита еле взобралась, пришлось Кузьме снова взять ее за руку и тащить за собой. Перед спуском он вдруг остановился.
- Скажи, Маргарита! - почему-то он все время называл ее полным именем, что ее раздражало. - Тебе тяжело было подниматься?
Она только нечленораздельно буркнула в ответ.
- Вот и ему было тяжело, - весело сказал Кузьма. - У тебя в руках только топорик, а него была тяжеленная сумка. Тут он где-то и лег. Посиди-ка!
Он оставил ее на знакомом пне, а сам углубился в лес. Рита, ощущая телом мокрую стылость гнилого дерева, и не имея сил встать, подумала, что если он снова потащит ее к дороге, вернется к машине. Бог с ней сенсацией! Здоровье дороже…
Кузьма вынырнул из чащи слева от тропинки и перебежал на правую сторону. Рита слышала, как он бродит по лесу, ломая сухие ветки. Спустя некоторое время Кузьма негромко позвал ее:
- Рита! Иди сюда!
Что-то было в его голосе такое, что заставило ее подняться и поспешить к нему. Кузьма стоял у толстой старой осины, крона которой терялась высоко в сером небе, и улыбался ей странной улыбкой. Еще не веря, она шагнула к нему и увидела прямо у его ног большое черное дупло, нижний край которого терялся в снегу.
- Держи! - Кузьма подал Рите лопатку лезвием вперед. - Сунь-ка ее в дупло!
Рита выполнила указание. Черенок лопаты в самом верху дупла уткнулся во что-то плотное.
- Это не древесина - слишком мягкая, - сказал Кузьма, когда Рита выпрямилась, - и не гниль - та еще мягче, да и труха бы посыпалась…
- Нашли? - Рита все еще не могла поверить.
- Похоже, - Кузьма отступил на шаг в сторону и достал из-за пояса топорик. - Посторонись! Пусть простят нас лесники…
Рубил он долго. Топорик был маленький и не очень острый, поэтому Кузьма прорубал в стволе узкую дорожку идущую вверх. Внутри осина была полой, но времени, чтобы добраться до закладки ушло немало. Когда в просвете показалась черная материя, Кузьма стал действовать топором осторожнее, а затем и вовсе отложил его в сторону.
- Давай попробуем повернуть ее! - попросил он Риту. - Сидит-то она плотно, но если стронуть с места… Так стреляные гильзы из автомата достают.
Поначалу не получилось. Сумка оказалась плотно набитой, и пальцы лишь скользили по ней. Кузьма попросил Риту отступить и вновь замахал топориком. Из расширенного проема в стволе дерева показалась матерчатая ручка, они ухватились за нее вдвоем и резко дернули. Сумка сначала едва-едва, затем резко повернулась в дупле - и резко ухнула вниз. Кузьма, опустившись на корточки, сунул руки в дупло и вытащил ее на снег.