Недуг Веры не имел никакого отношения к обычным (и даже необычным) хворям и болезням. Слотеры не знают болезней смертных и как-то не обзавелись собственными. Мы даже с похмельем-то толком не знакомы. Однако закон компенсации – главный закон природы. И он гласит: совершенства нет! Любую силу должны уравновешивать слабости, любое преимущество – недостатки. Ни одно живое создание не способно безоговорочно доминировать над всеми остальными. Это верно и для детей Лилит.
Нашим родовым недугом, вековым проклятием, зловещим фатумом испокон веков оставались жуткие инфернальные создания, которым трудно и определение-то подобрать на языке смертных. На енохианском языке их называли ta maelpereji – что-то вроде "пламень пронзающий".
Красные тени.
Или просто – красные.
Они пребывают вне времени и пространства, на изнанке нашего мира, где утрачивает силу материальное, а иллюзии воплощаются в реальность. Это, собственно, все, что мы о них знаем спустя века наблюдений и изучения. Мы потратили много ресурсов и сил, пытаясь узнать больше, но не преуспели и до сих пор толком не понимаем, кто или что они такое, кем созданы и почему питают такую неизбывную вражду ко всякому, в чьих жилах течет пахнущая серой Древняя кровь.
Неоднократные попытки захватить хотя бы одну тень, чтобы исследовать ее в темных казематах Кэр-Кадазанга, родового замка Слотеров, обернулись неудачей. Попробуй удержи сон, когда приходит время пробудиться. Красные просто приходили, чтобы убивать таких, как мы, и уходили обратно. К счастью, куда чаще получалось наоборот – мы убивали их.
Уж в чем в чем, а в искусстве убивать Выродкам трудно найти равных. Века естественного отбора и резни дают прекрасную закалку. К тому же, проникая в нашу реальность, ta maelpereji тратят слишком много сил на материализацию и становятся уязвимы. Таким образом, счет почти всегда в нашу пользу. Но иногда на чью-то долю выпадает это самое "почти".
Четыре года назад оно выпало на долю Веры…
В последний момент (всегда успеваю в последний момент!) я все же сумел подоспеть и отогнать от нее клубящиеся сполохи красного, но к тому времени прикосновение твари уже успело пометить мать Морта. Его отметины и по сей день остаются на ее лице, левой руке, груди, бедрах… омерзительная россыпь незаживающих, дурно пахнущих язв, покрывших некогда безупречно гладкую, нежную кожу.
Проклятая зараза медленно, но уверенно расползалась по телу, проявив себя неподвластной ни одному магу-целителю, ни одному лекарю-травнику. Даже опытные старики-хилеры, способные победить проказу и гангрену, только разводили руками – болезнь сильнее их.
Вера разлагалась заживо, не имея ни смелости умереть, ни желания жить. Пытаясь помочь любимой, я бился почти два года, отыскивая лекарственные препараты, привозя лучших целителей из разных стран, покупая, воруя и просто отбирая исцеляющие артефакты – любые, о которых только удавалось прослышать.
Я не преуспел.
А потом, мягко ступая и покачивая бедрами, пришла Абель – прекрасная ровно настолько, насколько безжалостная, с волосами цвета меди и глазами, зелеными, как изумруды. Усмехаясь, она сказала: "Ты и впрямь ублюдок, Сет! Нет, ну только подумай: кто еще из Слотеров так долго боролся бы за жизнь полутрупа, отказывая себе во всем?" Губы Абель казались мне коралловыми, дыхание – свежим бризом, а пахло от нее… После вони бинтов, пропитанных гноем, запах распаленного женского тела, не приглушенный духами, сводил с ума.
Если бы не он, может быть, я еще смог бы устоять.
Не устоял.
И вот теперь я здесь – как побитый пес, не имеющий права ступить дальше крыльца в дом Веры и Морта.
– Мне кажется, я нашел человека, который может помочь Вере, – наконец произнес я.
Морт с хрипотцой выдохнул. На мгновение на его лице появилось мучительное выражение – затаенная надежда, смешанная с недоверием, затем оно снова застыло, скованное неприязнью ко мне.
– Назови имя этого человека, и я поговорю с ним. Если поможет, благодарность пришлю с курьером.
Я покачал головой:
– Так не пойдет.
– Я справлюсь без твоей помощи.
Я снова покачал головой:
– Так не пойдет, Морт.
– Да с чего ты взял? Думаешь, я не справлюсь без твоей помощи?! – начал заводиться мальчишка. – Будь это хоть сам король Джордан…
– Не справишься, – резко оборвал я. – Этот человек – маг Колдовского Ковена. Если он вдруг упрется, ты мало что сможешь сделать.
Морт жестоко и хищно осклабился:
– Это мы еще посмотрим.
– Тут и смотреть нечего. Даже если оторвешь ему голову, парень с легкостью прирастит ее обратно, а за тобой придут если не Псы правосудия, то ковениты с десятком големов на привязи. Ты сожжешь себя в форсаже, пытаясь им противостоять… Зато вот мне этот парень успел крепко задолжать. И вернет должок сторицей.
– Он хилер? – игнорируя мои слова насчет последствий, уточнил Морт. – Хилеров мы уже пробовали.
– Такого не пробовали. Я видел много умельцев, практикующих medicae aktus, но такого – впервые. Он творит чудеса с плотью. Настоящий Мастер.
Красивое лицо Морта вновь исказила борьба эмоций: неприязнь ко мне вступила в схватку с надеждой исцелить Веру. Это продолжалось всего секунду, не больше.
Мать он все же любил больше, чем ненавидел отца.
– Сначала я сам хочу посмотреть твоего чудодея.
– Кровь и пепел! Ты не доверяешь мне даже в этом?!
Я почувствовал, что начинаю злиться. Мальчишка злоупотреблял своим положением!
Младший Слотер покачал головой:
– Ты не понял, Сет. Я очень хочу верить. И знаю, что даже такой мерзавец, как ты, не явился бы сюда, не имея должных оснований. Просто не хочу обманывать маму ложными надеждами. Она достаточно мучается, чтобы проходить еще и через это. Поэтому, прежде чем привести твоего умельца к ней, я хочу быть уверенным, что дело того стоит… Как его зовут и где искать?
Я помедлил с ответом.
Если Морт попытается самостоятельно выйти на Мастера Плоти, парень, и без того перепуганный инцидентом с суккубой и стычкой с Близнецами, чего доброго, ударится в панику. И я его вполне пойму: четыре Выродка за пару дней – это перебор для любого смертного, будь он хоть трижды маг Ковена. Скрываясь от преследования Слотеров, Мастер может попросить перевода в другой город из числа тех, что входят в протекторат Блистательного и Проклятого, или вовсе обратится за помощью и защитой от Древней крови к старшим волшебникам. В этом случае ситуация не то чтобы сильно осложнится, она… ну, скажем… может слегка затянуться.
А для Веры каждый день – пытка.
– Его зовут Мастер Плоти. Я привезу его завтра к полудню. Он покажет тебе пару фокусов – сам решишь, стоит ли доверять его рукам ма… Веру.
– Мастер Плоти? – презрительно фыркнул Морт. – Мне казалось, ковениты не прячут имен. Они считают себя для этого слишком крутыми.
– Этот парень в Ковене совсем недавно. Еще не осознал, какая сила за ним стоит…
Морт изобразил глубокое раздумье (меня так и подмывало влепить ему хорошую оплеуху, чтобы не трепал нервы), а затем важно кивнул:
– Хорошо, Сет. Завтра в полдень. Надеюсь, он будет стоить потраченного времени. Для его же блага…
Младший Слотер протянул руку и взялся за дверную ручку, давая понять – отпущенное мне для "аудиенции" время истекло. Я вздохнул про себя: как все же тяжело дается роль плохого отца, пытающегося хоть что-то исправить.
– Я… может, ты все-таки разрешишь мне войти?
– С какой кстати, Сет? Время, когда эти двери были открыты для тебя, ушло. Ты сам все профукал.
"Я все-таки твой отец".
Вслух я этого не сказал. Прозвучало бы слишком банально.
– Ты слишком часто испытываешь мое терпение, сын.
Морт слегка улыбнулся:
– Прибереги эти приемчики для тех, кому всерьез намерен пустить кровь. Меня больше не смущает твоя репутация, Сет. И ты сам уже не смущаешь. Я вырос. Я, знаешь ли, быстро расту.
– Ладно. Тогда береги маму… и колено. Я слышал, должно болеть в сырую погоду.
Морт мгновенно окрысился, но я не дал ему времени подыскать достойный ответ и оставить последнее слово за собой: повернулся и пошел прочь.
В свое время колено у него точно болело – я прострелил его из пистолета в первой и единственной серьезной стычке с сыном. Морту тогда исполнилось пять лет, а его самоуверенность выросла на все двадцать пять. Этого оказалось достаточно, чтобы нелюбовь вкупе с непочтением к родному отцу наконец вылились в крайнюю форму, и мне пришлось взяться за воспитание всерьез.
Кто-то воспитывает детей ремнем, а я предпочел пистолет.
Строго судить не стоит. Успей сын задействовать свой Талант на секунду раньше – чего доброго, возник бы вопрос: по чьей именно заднице гулять ремню. Конфликты отцов и детей у потомков Лилит обретают самую странную форму…
Черные дьяволы, Астарот и Бегемот, двумя ожившими тенями сопровождали меня до ворот поместья.
Глава IX
Пропавший Ковенит
– То есть как это такой здесь никогда не останавливался?
Я смерил владельца постоялого двора "Дуб и олива" долгим и крайне неприятным взглядом. Может, мерзавец не стушевался перед мрачным визитером и пытается намекнуть на оплату сведений? Как лучше поступить в таком случае: сверкнуть серебром или стукнуть кулаком?
– Кх-кх… – испуганно закашлялся тот. – Да чтоб мне чаевых не видеть! Кх-кх-кхлянусь святым Петеримом, мессир Выр… э… мессир. Не останавливался такой у меня.
Похоже, и в самом деле не врет… в отличие от другого смертного, относительно благополучно унесшего ноги из борделя Мамаши Ло. Я даже растерянно забарабанил пальцами по рукояти шпаги.
Ну надо же, как получается…
Наглость молодого выскочки из Ковена не имела границ. Задолжав Выродку, он предпочел скрыться, не платя по счетам. Что ж, ему предстоит узнать, насколько дороже выходит лгать тому, кого породила Мать Обмана.
Я раздраженно огляделся по сторонам – не найдется ли на ком выместить свой гнев, но быстро опомнился и взял себя в руки. Что толку срываться на испуганном хозяине и притихших постояльцах "Дуба и оливы"? Это в духе большинства родичей, а я их, за редким исключением, не жалую.
Развернувшись, я двинулся к выходу. Молоденькая девушка-служанка с писком метнулась прочь с дороги, сжимая метлу в красных, натруженных руках. За спиной прозвучал облегченный вздох хозяина. Смертные так любят театрально обставлять повседневные мелочи своей жизни…
Оказавшись на улице, я поискал глазами свободный экипаж с бляшками Гильдии перевозчиков на дверцах, но ничего не обнаружил. Настроения, вконец испорченного общением с Мортом, это не улучшило. Вдобавок ко всему разохотившееся солнце второй день подряд буйствовало на небе, отчего под кожаным колетом и тяжелым шерстяным плащом все потело и чесалось.
Бормоча нехорошие слова, я тяжело зашагал прочь, расшнуровывая завязки на взмокшей груди. Неприлично, конечно, встречные дамочки будут заливаться румянцем, ну и шут с ними.
Ладно.
Ладно. Если прыткого хилера не удалось обнаружить там, где он якобы живет, я найду его там, где он работает. Главное только, по дороге остыть, дабы не начать вбивать ему хорошие манеры прямо в Ковене, а то ведь набежит орава магов, размахивая посохами и амулетами, и полетят громы да молнии.
Миновав узкий проулочек, я вышел на Бомон-Тизис – улицу, славящуюся многочисленными уютными кофейнями и лавочками, в которых торгуют белым сантагийским вином и сладким сантагийским же ромом. Через пару кварталов она выводила на Королевский тракт, а там недалеко и до Пэй-Тизис, или иначе – бульвара Скрипучих Перьев, где теснятся основные административные здания Блистательного и Проклятого во главе с невзрачной серой цитаделью Магистрата, издали похожей на тушу дохлого слона.
Основным местом обитания магов Ковена служила Тройка Пик – так в народе именовали большое поместье, обнесенное забором из красного кирпича и увенчанное тремя невысокими пузатыми башенками. Располагалось оно на южной окраине города, на почтительном расстоянии от любых других построек, что было вполне резонно. Магия – штука опасная, а по своим разрушительным способностям может при случае и пороху сто очков вперед дать. В центре города, на бульваре Скрипучих Перьев, Ковен держал свое официальное представительство – контору, в которой трудились администраторы и клерки, обслуживающие организацию волшебников.
Здесь не практиковали волшбу, но творили иную магию – административную, превращая серебро, добытое из карманов налогоплательщиков, в корявые строчки на официальных бумагах.
По дороге я купил у уличных торговцев добрую кружку холодного молодого вина из домашнего ледника и половину рыбного пирога, который умял на ходу. Настроение мое несколько улучшилось. Люблю пешие прогулки – они успокаивают и помогают разогнать кровь по жилам, а мысли – по голове.
Если рассудить здраво, в том, что юный ковенит соврал мне насчет места своего обитания, не обнаруживалось никакой логики. В конце концов, я не только не дал Близнецам спустить с него шкуру заживо, но и не выдал властям как истинного виновника переполоха в борделе Мамаши Ло. После такого двойного одолжения Мастер мог бы уж проникнуться ко мне определенным доверием.
А с другой стороны – стоит ли удивляться? Смертным сызмальства вдалбливают в голову, что от Выродков надо держаться как можно дальше, дескать, у них в головах по семь пятниц на неделе. Вот с перепугу и ляпнул первое, что на ум пришло, лишь бы ноги подальше унести.
Что ж, пусть так.
Может, оно и к лучшему. Теперь, если Мастер вздумает упираться и отлынивать от визита к Вере, будет отличный повод рыкнуть для острастки. Рычать можно и без повода, но когда страх накладывается на чувство вины, эффект получается куда более убедительный.
– Покупайте свежие "Хроники Ура"! – Пронзительно вопя, меня обогнал мальчишка с сумкой через плечо, набитой газетами.
Несколько бульварных листков он держал наготове под мышкой, а одним размахивал над головой. Тонкий фальцет резал воздух, будто нож.
– Покупайте! Новые подробности ужасной бойни в борделе на бульваре Двух Соборов! Кровавый след Ублюдка Слотера!
Я чуть не поперхнулся остатками пирога.
Чертов Иоганн Ренодо! Чертовы его писаки-щелкоперы! Чертов Вельзевул, научивший смертных печатному делу!
Небось про любого другого носителя Древней крови в "Хрониках" поостереглись бы такие заголовки давать. А как разнюхали, что это именно я в заведении у Мамаши пошумел, так уж расстарались. Знают, что редактор пару раз оказывал мне услугу и мы на короткой ноге. "Кровавый след", мать их…
Нет, все-таки смертные – редкостные мерзавцы. Стоит им перебороть свой страх, переступить через осторожность, и они ничуть не уступят любому Выродку. А тому, как совершенно беззастенчиво эксплуатировать дружеские отношения, мы еще можем у них поучиться.
– Покупайте свежие "Хроники Ура"! Лора Картер, известная как Мамаша Ло, отпущена из суда под залог в полтысячи золотых марок! Покупайте свежие "Хроники Ура"! Палата пэров вновь отказалась рассматривать билль о запрете на частное использование магиматов!
Выйдя на Пэй-Тизис, я влился в плотный поток снующих туда-сюда клерков и служащих, спешащих по известным только им делам.
Меня всегда удивляло, почему в любое время дня их так много на этой улице. Поневоле складывается впечатление, будто никто не сидит у себя в конторе и не работает – все только и делают, что носятся с бесчисленными депешами, пакетами, свертками и списками. А если не носятся, то торопятся обосноваться в одной из многочисленных кофеен, дабы всласть потрепать языком на темы, заунывные, скучные и непонятные для уха большинства горожан.
– Вы слышали, третьего числа Магистрат решил урезать ассигнования сиротским домам на десять процентов…
– Говорят, лорд Ву, командующий городской стражей, подал прошение об увеличении штатной численности личного состава…
– Мануфактура братьев Лондайков намерена создать консорциум с другими заведениями и цехами для оптовой закупки кож у скотоводов из Мятежных Княжеств ввиду категорического несогласия с ценами Гильдии кожевенных дел мастеров. Я считаю, что…
На Пэй-Тизис не бегали туда-сюда только безработные маклеры и юристы, наперебой выкрикивающие заманчивые предложения со своими услугами.
– Опытный адвокат гарантирует успешный исход любого дела, связанного с обвинениями в подделке служебных документов! – орал один, норовя всучить визитную карточку каждому встречному-поперечному.
– Оказываем услуги по поиску подходящих по случаю свидетельских показаний! – кричал другой, забравшись, чтобы быть более заметным, на подошву уличного фонаря. – Солидная контора! Семь лет на рынке правосудия!
– Имущественные споры! Сопровождение судебных эдиктов! Недорого! Качественно! – подпрыгивал на месте третий. – Составляем циррографы и иные договоры для кровоподписания.
Я определенно не вписывался в общий колорит бульвара Скрипучих Перьев – здоровый, обвешанный оружием, в солдатском нагруднике поверх колета. Большинство тружеников Пэй-Тизис обтекали меня стороной, справедливо принимая за наемного головореза и испуганно косясь на пистолеты и клинки. А те, кто признавал в моей персоне Выродка, и вовсе норовили перебежать на другую сторону улицы.
Только раз попался человек, и не подумавший уступить дорогу.
Это оказался приземистый мужичонка, словно бы составленный из нескольких шарообразных фрагментов: на коротких ножках с толстыми ляжками колыхалось округлое упитанное тельце, поверх которого без всякой шеи лежала круглая голова, украшенная несколькими жиденькими кудельками.
– Жалкие полфлорина за десть бумаги – дорого?! – разъяренно гнусавил он себе под нос, потрясая круглым кулачком. – Шесть медяков за десть прекрасной белой бумаги из Сантагии! Жмоты! Да что они понимают в бумаге! Ну ничего! Они еще вспомнят старину де Сузу. Эти стираные тряпки, которыми за гроши торгуют чертовы бори, впитывают чернила, как губки. Они еще поймут, чего стоит настоящая бумага… Но каков мерзавец этот Лаврин! Ишь вздумал заказы мне перебивать!
Полностью погруженный в свои переживания, торговец бумагой и не подумал убраться с дороги. Он со всего маху врезался в меня, отскочил в сторону, точно мяч, и на мгновение замер, раздраженно глядя на неожиданное препятствие, возникшее на пути. Ни мой рост, ни грозный вид, ни даже богатый арсенал ничуть его не смутили.
– Понаехало этих бори! – невпопад выкрикнул круглый человечек, обращаясь не то ко мне, не то сразу ко всей улице. – Гнать их из города! Мерзавцы эдакие!
Я усмехнулся. Как это мило: сантагийский купец, поносящий арборийцев за то, что те посмели приехать делать свои дела в уранийский город.