Войноткач разглядывал Герсена с таким же откровенным любопытством, смешанным с едва заметной долей высокомерия. Герсена ни в коей мере нельзя было назвать франтом. Он носил ничем не выделяющуюся одежду человека, не интересующегося последней модой или даже не имеющего о ней никакого представления. Более того, он не красил кожу (проходя по улицам Авенты, Герсен чувствовал себя почти обнаженным); его густые черные волосы были подстрижены непримечательным ершиком.
Войноткач ждал, вежливо и внимательно. Герсен сказал: "Я побеспокоил вас, господин Войноткач, в связи с довольно-таки сложной проблемой. Мои побуждения не имеют значения, и я хотел бы, чтобы вы меня выслушали, не интересуясь этими побуждениями".
Войноткач кивнул: "Это непросто, но я попытаюсь".
"Прежде всего, знакомы ли вы с господином Луго Тихальтом?"
"Нет, не знаком", - решительный ответ последовал без малейшей задержки.
"Могу ли я спросить: кто несет ответственность за университетскую программу космических исследований?"
Войноткач чуть нахмурился: "Вы имеете в виду крупномасштабные экспедиции, одиночные разведочные полеты или что-нибудь другое? Что, конкретно?"
"Я имею в виду любую программу, в рамках которой используются арендованные космические корабли наводчиков".
"Хм! - Войноткач обратил на Герсена пытливый вопросительный взгляд. - Вы, случайно, не наводчик, ищущий работу? В таком случае..."
Герсен вежливо улыбнулся: "Нет, я не ищу работу".
Войноткач улыбнулся в ответ; его улыбка напоминала угрюмую гримасу и сразу исчезла: "Разумеется, нет. Я плохо разбираюсь в людях. Например, ваш акцент почти ничего мне не говорит. Но вы не родились в Кортеже Ригеля. Если бы у вас были другие черты лица, я принял бы вас за уроженца Третьей планеты Мицара".
"Свою молодость я провел главным образом на Земле".
"Неужели? - Войноткач поднял брови, изображая крайнее удивление. - Знаете ли, у нас в Кортеже преобладают шаблонные представления о землянах: их считают сектантами, мистиками, гиперцивилизованными двуполыми существами, зловещими старцами в черных мантиях Института, разложившимися аристократами..."
"Я не заявляю о своей принадлежности к какой-либо из перечисленных вами категорий, - отозвался Герсен. - Кстати, вы у меня вызываете не меньшее замешательство, чем я - у вас".
Войноткач скорчил капризную гримасу сожаления: "Очень хорошо, господин Герсен. Вас интересуют наши правила, относящиеся к наводчикам. Прежде всего, в рамках основной программы космических исследований мы сотрудничаем с рядом других учреждений. Во-вторых, имеется небольшой фонд, способствующий финансированию некоторых специальных проектов".
"Вы говорите о благотворительной дотации № 291?"
Войноткач коротко кивнул.
"Очень любопытно!" - заметил Герсен.
"Любопытно? Что именно?"
"Луго Тихальт был наводчиком. Его корабль был арендован на средства дотации № 291 Университетом Морской провинции".
Войноткач поджал губы: "Вполне возможно, что господин Тихальт сотрудничал с одним из руководителей нашего факультета, выполняя особое поручение".
"Его монитор закодирован. Таким образом, он мог сотрудничать только с несколькими людьми".
Войноткач пронзил Герсена жестким взглядом черных глаз: "Если бы я знал, в чем заключается причина ваших вопросов, я мог бы дать более определенный ответ".
Герсен ничего не терял, откровенно объяснив свои побуждения - в какой-то мере. Если под личиной Гайла Войноткача скрывался Малагейт, ему была уже известна сущность происходящего. Если же он не был Малагейтом, какая-то часть правды в данном случае не могла нанести никакого ущерба: "Вам известно, кто такой Аттель Малагейт?"
"Палач Малагейт? Один из так называемых "князей тьмы"?"
"Луго Тихальт нашел планету, где, по-видимому, наблюдаются на редкость идиллические условия - буквально бесценный мир, больше напоминающий Землю, чем сама Земля, если можно так выразиться. Малагейт узнал об этом открытии - каким образом, я не знаю. Так или иначе, как минимум четверо подручных Малагейта проследили Тихальта до таверны Смейда.
Тихальт прибыл туда сразу после меня. Он спрятал корабль в соседней долине и пришел в таверну. Вечером того же дня прилетели люди Малагейта. Тихальт попытался бежать, но его поймали в темноте и убили. Убийцы улетели в моем корабле, принимая его за корабль Тихальта. У нас были одинаковые старые корабли модели 9B.
На следующий день я покинул планету в корабле Тихальта. Естественно, его монитор находится в моем распоряжении. Я хотел бы продать записывающее волокно по справедливой цене".
Войноткач сухо кивнул и слегка передвинул направо лежавший у него на столе лист бумаги. Герсен наблюдал за ним, изучая холеные руки, полированные ногти. Подняв глаза, он встретился с глазами ректора, гораздо менее дружелюбными, чем тон его голоса: "И кому вы намерены продать эту запись?"
Герсен пожал плечами: "Прежде всего я предложил бы ее спонсору Тихальта. Как я упомянул, запись закодирована и ничего не стóит без дешифратора".
Войноткач откинулся на спинку кресла: "Насколько я помню, мне никто ничего не говорил о человеке по имени Тихальт. Кто бы он ни был, я не стану покупать кота в мешке".
"Само собой", - Герсен положил на стол ректора фотографию. Войноткач взглянул на нее и опустил ее в прорезь проектора. Вспыхнул цветной экран на противоположной стене. Тихальт сделал эту фотографию, находясь на возвышенности над долиной. С обеих сторон к горизонту и дальше уходили гряды холмов - в туманных далях можно было различить очертания округлых вершин. Вдоль склона, окаймлявшего долину, возвышались рощи темных деревьев. Река извилисто струилась по лугам, ее берега окаймлял тростник. На дальней окраине заливного луга, почти в лесной тени, виднелось нечто напоминающее группу цветущих кустов. Солнце осталось за спиной фотографа, но свет, озарявший пейзаж, был золотисто-белым, теплым, мечтательно рассеянным; судя по теням, фотография была сделана почти в полдень.
Войноткач долго разглядывал ландшафт, после чего ворчливо хмыкнул, не выражая ни восхищения, ни порицания. Герсен передал ему другую фотографию: на экране появился продольный вид долины - петляющая по лугам река скрывалась в дымке расстояния. Высокие деревья по обеим сторонам долины образовывали нечто вроде естественной широкой аллеи, сужавшейся в перспективе и так же растворявшейся в туманных далях.
Войноткач вздохнул: "Прекрасный мир, без всякого сомнения! Гостеприимный мир. Как насчет атмосферы и биогенов?"
"По словам Тихальта, атмосфера полностью совместима с жизнью земного происхождения".
"Если все так, как вы говорите - если это еще неизвестный и не населенный мир - независимый наводчик мог бы назвать любую цену по своему усмотрению. Тем не менее, я родился не вчера, и мне приходит в голову, что эти фотографии могли быть сделаны на одной из уже известных планет. Даже на Земле - растительность напоминает земную".
Герсен молча предъявил третью фотографию. Войноткач опустил ее в прорезь проектора. На экране появился, словно на расстоянии двадцати шагов, один из напоминавших цветущие кусты объектов, заметных на первой фотографии. Теперь можно было видеть, что это было передвигавшееся на двух конечностях изящное, почти человекообразное существо. Стройные серые ноги поддерживали торс, покрытый серыми, серебристыми, синими и зелеными разводами, лиловато-зеленые оптические органы выделялись на голове идеальной яйцеобразной формы, лишенной каких-либо других отличительных черт. Из плеч поднимались в воздух руки, длиной напоминавшие человеческие, но скорее походившие на сучья, а сучья ветвились переплетенными прутьями, увенчанными, наподобие распущенных павлиньих хвостов, веерами блестящих разноцветных листьев.
"Это существо, как бы оно ни называлось..."
"Тихальт называл их дриадами".
"Несомненно, уникальное создание. Никогда не видел ничего подобного. Если фотография не подделана - а я не замечаю никаких признаков фальсификации, - эта планета соответствует вашим заявлениям".
"Я ничего не заявляю. С заявлениями выступал Луго Тихальт. По его словам, этот мир настолько прекрасен, что для него было невыносимо там оставаться - и так же невыносимо было с ним расстаться".
"И записывающее волокно Тихальта находится в вашем распоряжении".
"Да. Я хочу его продать. Круг возможных покупателей, насколько я понимаю, ограничен лицами, имеющими доступ к дешифратору. В первую очередь я хотел бы предложить запись тому, кто финансировал полет Луго Тихальта".
Войноткач смерил Герсена долгим оценивающим взглядом: "Ваше донкихотство мне непонятно. Вы не выглядите как идеалист, стремящийся к самопожертвованию".
"Почему бы не судить о человеке по его поступкам, а не по его внешности?"
Войноткач лишь приподнял брови с выражением, которое можно было назвать в какой-то мере презрительным: "Скажем так. Могу предложить вам задаток в размере двух тысяч СЕРСов за информацию о координатах этого мира, а затем, после проведения инспекции, подтверждающей его существование и характеристики, еще десять тысяч. Может быть, немного больше".
"Разумеется, я продам запись тому, кто предложит лучшую цену, - ответил Герсен. - Поэтому прежде всего я хотел бы обсудить этот вопрос с господами Келле и Деттерасом. Один из них, несомненно, был спонсором Тихальта. Если их не заинтересует приобретение волокна..."
Войноткач резко прервал его: "Почему вы назвали именно этих двух людей?"
"Кроме вас, только они имеют доступ к дешифраторам".
"Откуда вам это известно, позвольте спросить?"
Вспомнив о просьбе Паллис Этроуд, Герсен почувствовал укол совести: "Я расспросил молодого человека на университетском дворе. По-видимому, этот факт известен многим студентам".
"У кого-то язык без костей!" - обронил Войноткач и гневно сжал губы.
Герсену хотелось бы знать, как и где Войноткач провел предшествовавший месяц, но в сложившейся ситуации спрашивать об этом было бы непростительной ошибкой. Если бы он задал такой вопрос в лоб, а Войноткач был Малагейтом, подозрения Малагейта сразу подтвердились бы.
Войноткач постучал пальцами по столу и поднялся на ноги: "Если вы не прочь подождать полчаса, я попрошу господ Деттераса и Келле зайти ко мне, и вы сможете выяснить, кто из них был спонсором наводчика. Вас устраивает такой вариант?"
"Нет".
"Нет? - рявкнул Войноткач. - Почему же?"
Герсен тоже поднялся на ноги: "Так как этот вопрос никак вас не затрагивает, я хотел бы побеседовать с каждым из упомянутых лиц наедине - такой вариант устроит меня гораздо больше".
"Как вам будет угодно", - холодно сказал ректор. Немного помолчав, он сказал: "Не могу понять, чего именно вы добиваетесь. Не стану притворяться, что полностью доверяю вам на слово. Но я готов с вами торговаться".
Герсен ждал.
"Келле и Деттерас - занятые люди. С ними гораздо труднее встретиться, чем со мной. Я могу сразу договориться о том, чтобы они вас приняли - сегодня же, если хотите. Возможно, тот или другой подтвердит, что заключил договор с Луго Тихальтом. Так или иначе, поговорив с ними, вы сообщите мне, какую цену они предложили, и предоставите мне возможность предложить вам ту же или более высокую цену".
"Другими словами, вы предпочитаете приобрести этот мир в частную собственность?"
"Почему нет? Записывающее волокно больше не принадлежит университету. Оно находится в вашем распоряжении. Кроме того, если уж говорить начистоту, благотворительную дотацию № 291 предоставил университету я, то есть я фактически финансировал полет Луго Тихальта".
"Разумный подход".
"Значит, мы договорились?"
"Да. Постольку, поскольку вы понимаете, что непосредственный спонсор Тихальта имеет преимущественное право на покупку".
Войноткач нахмурился и цинично покривил губы, рассматривая Герсена: "Хотел бы я знать, почему вы настаиваете на этом условии".
"Возможно, у меня действительно есть склонность к донкихотству, господин ректор".
Войноткач повернулся и сказал несколько слов в микрофон на столе, прислушался к ответу и снова обратился к Герсену: "Хорошо! Господин Келле увидится с вами в первую очередь. Затем вас примет господин Деттерас. После этого вы вернетесь ко мне и сообщите о результатах ваших интервью".
"Согласен".
"Прекрасно! Кабинет Келле находится с противоположной стороны здания".
Сопровождаемый каменным взором высокой секретарши, Герсен вышел в коридор и вернулся в вестибюль. Паллис Этроуд встретила его вопросительно-нетерпеливым взглядом: "Вы узнали все, что хотели?"
"Еще нет. Войноткач направил меня к Келле и Деттерасу".
"Сегодня?"
"Сию минуту".
Девушка взглянула на него с новым интересом: "Вы удивились бы, если бы узнали, каких важных людей отказались сегодня принять Келле и Деттерас".
Герсен ухмыльнулся: "Не знаю, сколько времени это займет. Вы уходите с работы в четыре часа..."
"Я подожду, - пообещала Паллис Этроуд и рассмеялась. - Если вы не задержитесь надолго. Потому что, если вы задержитесь надолго, мне придется вернуться домой, а тогда мне придется объяснять вам, где я живу. Проще подождать".
"Постараюсь вернуться как можно скорее", - сказал Герсен.
Глава 7
"Рассматривая бездоказательную догму локального религиозного культа как недостойную и неподобающую основу хронологии галактического человечества, участники Конвенции настоящим провозглашают, что отсчет времени отныне начинается с нулевого года, соответствующего 2000 году от Рождества Христова (по древнему летоисчислению). Период обращения Земли вокруг Солнца продолжает оставаться стандартным годом".
- Из "Декларации Ойкуменической конвенции по стандартизации единиц измерения".
"Все, что мы осознаём, имеет еще более глубокий, окончательный смысл. При этом исключительный и единственный способ сделать такой непостижимый смысл постижимым заключается в применении метафизической системы, в которой все вообще рассматривается как имеющее символическое значение".
- Освальд Шпенглер
"Кто наши главные враги? Это тайна еще не раскрыта даже нашими главными врагами".
- Снисходительный ответ Ксавиара Сколькампа, сотрудника Института, входящего в состав высшего руководства (занимающего уровень выше 100), репортеру, задававшему слишком пытливые вопросы.
Кагге Келле оказался маленьким плотным человеком с большой крепкой головой правильных пропорций. Его крашеная кожа, бледнейшего бисквитного оттенка, отливала восковым блеском; на нем был строгий темно-коричневый костюм с узкими лиловыми полосками. Его ясные глаза часто смотрели куда-то вдаль, у него был короткий тупой нос, он чопорно поджимал губы, словно компенсируя их излишнюю полноту.
Судя по всему, Келле придавал огромное значение непроницаемости. Он приветствовал Герсена с суровой вежливостью, выслушал его рассказ без замечаний и просмотрел фотографии, не проявляя признаков интереса. Осторожно выбирая слова, он сказал: "Увы, ничем не могу вам помочь. Я не был спонсором экспедиции Луго Тихальта и ничего о нем не знаю".
"В таком случае, позволите ли вы мне воспользоваться дешифратором?"
Несколько секунд Келле неподвижно молчал, после чего сдержанно произнес: "К сожалению, это противоречит правилам нашего факультета. Если я их нарушу, меня подвергнут безжалостной критике. Тем не менее..." Он взял со стола фотографии и снова рассмотрел их: "Не подлежит сомнению, что этот мир отличается любопытными характеристиками. Как он называется?"
"Насколько мне известно, господин Келле, он еще никак не называется".
"Не могу понять, зачем вы хотите знать, кто был спонсором Тихальта. Вы работаете в МСБР?"
"Я - частное лицо, хотя, конечно, не могу предъявить доказательства этого факта".
Келле скептически поморщился: "Каждый действует в своих интересах. Если бы я знал, чего вы на самом деле хотите, возможно, я мог бы проявить некоторую уступчивость".
"Господин Войноткач занимает примерно такую же позицию", - заметил Герсен.
Келли бросил на Герсена проницательный взгляд: "Ни Войноткача, ни меня нельзя назвать наивными простаками". Он снова помолчал, после чего ворчливо заявил: "От имени отдела космических исследований я мог бы предложить вам определенную сумму за информацию, записанную на волокне монитора - несмотря на то, что, по вашим собственным словам, эта информация принадлежит университету изначально".
Герсен кивнул, не возражая напрямую: "Именно этот факт я хотел бы установить с полной ясностью. Действительно ли записывающее волокно принадлежит университету - и могу ли я им свободно распоряжаться? Если бы я нашел непосредственного спонсора Луго Тихальта - или хотя бы удостоверился в том, что такой спонсор существует - возник бы целый ряд новых возможностей".
Притворство Герсена нисколько не обмануло Келле: "Необычная ситуация... Как я уже сказал, я мог бы предложить привлекательную сумму за волокно - даже в качестве частного лица, если это поможет скорейшему заключению сделки. Хотя, конечно же, я настоял бы на предварительной инспекции планеты".
"Вам известен мой совестливый подход к этому вопросу, господин Келле".
Келле позволил себе мимолетную недоверчивую усмешку и снова рассмотрел фотографии: "Эти, как вы их называете, дриады... Исключительно любопытные существа! Что ж, я помогу вам следующим образом. Я просмотрю университетские записи, относящиеся к Луго Тихальту. В обмен я хотел бы, чтобы вы гарантировали мне возможность приобретения этой планеты в том случае, если вы не найдете так называемого "спонсора" Тихальта".
Герсен не удержался от упрека: "Вы же дали мне понять, что вас не слишком интересует этот мир!"
"Ваши впечатления и допущения не имеют в данном случае никакого значения, - спокойно отозвался Кагге Келли. - Уверен, что вас это обстоятельство не задевает, так как мое мнение о вас лично в равной степени не имеет для вас никакого значения. Вы обращаетесь со мной, как с умственно недоразвитым ребенком, но даже ребенка не убедили бы байки, которые вы рассказываете".
Герсен пожал плечами: "Мои "байки", как вы изволили выразиться, по существу достоверны. Разумеется, я не рассказал вам все, что знаю".
Келле снова улыбнулся, на этот раз чуть дружелюбнее: "Что ж, посмотрим, о чем нам поведают регистрационные записи". Он наклонился к микрофону на столе и произнес: "Кагге Келли запрашивает доступ к конфиденциальной информации".
Компьютер, содержащий базу данных, ответил механическим голосом: "Доступ предоставлен".
"Дело Луго Тихальта", - Келли повторил имя и фамилию наводчика по буквам.
Послышались какие-то приглушенные звуки, в том числе тихое зловещее посвистывание. Снова прозвучал механический голос, зачитывающий собранную информацию: "Дело Луго Тихальта. Содержание дела. Заявление с просьбой о приеме в университет, с подтверждением приема и примечаниями. 3 апреля 1480 года".
"Пропустить", - приказал Келле.
"Заявление с просьбой о приеме в аспирантуру, с подтверждением приема и примечаниями. 2 июля 1485 года".
"Пропустить".