* * *
Уэнделл Сепп – главный государственный инспектор Министерства труда Мехатонии – был одним из немногих, кому лотоматон выдал сразу три профессии: "ЭКОНОМИСТ", "РУКОВОДИТЕЛЬ", "СЛЕДОВАТЕЛЬ". И спустя годы все три так же ярко горели на ладони, как в первый день после теста. Подобное встречалось еще реже, обычно со временем две из трех печатей пропадали. Стоит человеку выбрать путь, назад уже не вернешься.
Уэнделл прекрасно понимал потного, красного от смущения Теадеуса, что постоянно кашлял и протирал очки, злую донельзя Белинду, аттестационную комиссию… И даже Ульрика. Он внимательно изучил личное дело молодого человека. Может, Ульрик и был неудачником. Но, черт возьми, лучшим! В какие переделки он только не попадал! Тридцать шесть раз его сбивала машина. Он горел, тонул, падал с высотных зданий. В него стреляли из пистолета, резали ножом, травили ядом и даже вздергивали на виселице. Разные люди неоднократно покушались на его жизнь, но, что бы ни происходило, Ульрик всегда оставался чудесным образом цел и невредим. Подозрительно чудесным. Крайне подозрительным.
Уэнделл Сепп поднялся и начал мерить кабинет шагами. Теадеус и Белинда, совершенно сбитые с толку, следили за его перемещениями, не в силах вымолвить ни слова.
Газетчики уже вовсю трубили о сенсации. И сегодня Белинда вместе с болваном Теадеусом едва не подарили миру еще одну. Да и он хорош – позволил себя убедить! Уволить Ульрика, особенно сейчас, когда он своими безумными выходками привлек столько внимания, все равно что официально заявить: выбор лотоматона – ошибка.
Определители профессий, безусловно, машины удивительные. Возьмем, скажем, возраст, до какого можно пройти тест, – пятнадцать лет. Потом, как ни старайся, печать не получишь. Почему пятнадцать, а не, скажем, шестнадцать или четырнадцать, никто не знает. Взрослым лотоматоны тоже не сообщают, кто кем мог бы стать. Наверное, из вежливости.
Никогда не было ни переизбытка, ни недостатка профессий – лотоматоны словно обменивались данными. Казалось, машины осведомлены и о техническом уровне Мехатонии. Со временем, с развитием прогресса, машины, наверное, будут давать людям совершенно новые профессии. Жители Мехатонии смогут повторить путь Древних и узнать, что с ними стало. Или покажутся сами Древние. Что, если они специально оставили изобретения как подсказки?
– Известно ли вам что-нибудь о Турнире Самоубийц? – поинтересовался Уэнделл.
Вновь молчание, но более растерянное.
– Господа, нам следует действовать быстро и крайне решительно, пока не стало поздно, – инспектор перестал расхаживать взад-вперед и замер посреди кабинета. – Поэтому давайте начистоту. Предположим – только предположим! – что лотоматон каким-то чудесным, непостижимым образом ошибся. Прекратите кашлять, Теадеус, возьмите себя в руки наконец! Ошибки бывают у всех, никто не безгрешен!
– Случалось ли подобное раньше, господин инспектор? – подала голос Белинда.
– Нет, насколько мне известно.
– Вы в-верите, что п-подобное и п-правда произошло? – заикаясь, спросил несчастный Теадеус.
– Я вообще в это не верю. Поэтому и сказал "предположим". Предположим – ради всего святого, не падайте в обморок, Теадеус! – что лотоматоны ошиблись. Один-единственный раз выдали неверный ответ из сотен тысяч безукоризненно точных. Что тогда? Только представьте, что будет, если люди начнут сомневаться в выборе машин! "Если ошиблись один раз, могут ошибиться и второй" – вот как все станут рассуждать. Последствия подобных умонастроений непредсказуемы. Нам выпало принять непростое решение, но другого выхода нет. Мы должны избавиться от Ульрика для блага всего общества.
– Но как?! Не убивать же его, в самом деле?! – воскликнула Белинда.
– Разумеется, нет. Пусть все выглядит как несчастный случай.
На какое-то время опять стало тихо. Белинда и Теадеус обдумывали сказанное.
– Не поймите меня неправильно, господин инспектор, но вы рехнулись, – Теадеус Фрок решительно поднялся из-за стола. – Я буду вынужден немедленно доложить о ваших намерениях куда следует.
Председатель Департамента профпригодности сердито сверкал стеклами безукоризненно чистых очков и даже перестал кашлять.
– Полностью согласна, – подала голос Белинда. – Ульрик далеко не ангел, но убивать его – уже слишком.
Теадеус вместе с Белиндой направились к двери.
– Повторяю вопрос, – невозмутимо продолжил Уэнделл. – Вы слышали что-нибудь о Турнире Самоубийц?
– Какое это имеет значение? – обернулась Белинда.
– Турнир Самоубийц, пожалуй, самое кровавое и смертельно опасное спортивное состязание. Ульрик решил участвовать в нем. Добровольно. Мы не будем помогать ему покинуть этот мир. Но и мешать не станем.
Вновь молчание. Видимо, Теадеус и Белинда представляли Ульрика лежащим в гробу.
– Значит, он умрет, если проиграет? – наконец спросила Белинда.
– Еще как.
– А что, если Ульрик выиграет?
– Никому не удавалось пройти все испытания и остаться в живых.
– О, вы понятия не имеете, на что он способен! – воскликнула Белинда. – Постоянно жульничает и обманывает! Вот увидите, он легко пройдет испытания, да еще с этой гнусной улыбочкой, а после разорит нас, предъявив счет на колоссальную сумму!
– Какой выход предлагаете вы?
– Уволить, и дело с концом!
– Это никогда не поздно. В ближайшее время Ульрик никуда из Блэткоча не денется, а там посмотрим.
Белинда и Теадеус молчали, каждый по-своему: председатель Департамента профпригодности смущенно-задумчиво, а директор фирмы "Брайан и Компания" саркастично-насмешливо.
– Мы сделаем это для общего блага, – повторил главный довод Уэнделл. – Так будет лучше для всех.
– Кроме Ульрика, – напомнил Теадеус.
– Лучше пусть пострадает один, чем тысячи.
Инспектор заложил руки за спину и отошел к окну, показывая, что разговор окончен.
"Может, треклятая штуковина и правда ошиблась, – подумал Уэнделл. – Что с того? Нельзя допустить, чтобы об этом стало известно. Белинда ненавидит Ульрика всем сердцем, но она и понятия не имеет, насколько он опасен".
* * *
Дневник Нейтана.
"Сегодня утром я обнаружил на подоконнике мертвую осу. Вчера – еще одну. Совпадение? Вряд ли".
* * *
Около часа ночи в замке послышалось загадочное скрежетание. Страдавший бессонницей Ульрик поднялся с постели и прислушался к шепоту в коридоре.
– А я тебе говорю, это тот самый номер!
– Так тебе и написали, что тут есть деньги.
– Хочешь – вали, мне больше достанется.
– Попробуй среднюю и поворачивай до щелчка.
– Отстань, я лучше знаю, как вскрывать замок!
Ульрик распахнул дверь и выставил вперед револьвер – на сегодня желание работать пропало. В коридоре стояли полицейские с чулками на головах. Один, невысокого роста, спешно спрятал за спину газету.
– В чем дело? – поинтересовался Ульрик.
– Э-э-э… кажется, мы ошиблись дверью, – пролепетал коротышка.
Его высокий коллега попятился к выходу.
– Доброй ночи, сэр!
– Всего наилучшего!
– Крепких снов!
Неприятностиметр молчал.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. Не корми тролля
Ульрику был нужен новый фрак. Прежний выглядел совсем непрезентабельно: блэткочская грязь оказалась на удивление въедливой. Как он ни старался, вывести пятна не удалось даже патентованным чистящим средством. Ульрик сдался и отправился за покупками.
Внезапно выяснилось, что купить новый фрак в Столице Метеоритов задача не из легких. Наконец, ему улыбнулась удача в бюро похоронных услуг. Когда владелец понял, что перед ним не бывший клиент, пришедший жаловаться на товар, то с удовольствием продал фрак за полцены. И был невероятно счастлив, что сумел избавиться от вычурного наряда, долгое время висевшего на вешалке в ожидании подходящего покойника с чувством стиля.
Утром первого дня Турнира его разбудил громкий писк. У кровати, будто ночник, вырос почтовый ящик и споро засыпал сонного Ульрика письмами. Одно, в большом белоснежном конверте, пришло из суда. Ульрик непослушными пальцами разорвал плотную бумагу. Внутри обнаружился сложенный вчетверо листок: вот-вот должно было состояться первое слушание по делу "Ульрик Вайтфокс против лотоматона".
Прочая корреспонденция оказалась менее важной – новый выпуск журнала-каталога "Все о моде", приглашение на вечер встречи выпускников, портрет объявленного в розыск особо опасного преступника и множество рекламных буклетов. Последние Ульрик не стал даже смотреть, а сразу выбросил в мусорное ведро. Немного подумав, отправил следом приглашение на вечер встречи.
"Особо опасный преступник" оказался мужчиной лет сорока. Загорелое до черноты лицо, тонкие губы, хищный крючковатый нос и щегольски подкрученные усики делали его похожим на капитана пиратского корабля. "Пират" промышлял подделкой документов, брался даже изменить выданную лотоматоном печать. О том, что можно менять печати на свой вкус, Ульрик узнал впервые, но очень сомневался, что подобное возможно. Наверняка это ловкий трюк, не более. И все же как было бы славно доказать, что печать вовсе не уникальна и ее можно подделать! Да только где найти такого умельца? Полиции Мехатонии подобное не удалось до сих пор.
Ульрик пролистал журнал "Все о моде". Не теряя времени, оформил заказ на пять рубашек, пять жилеток, столько же брюк и коробку перчаток сверху. Написал письмо в ателье: пусть сшитые особым манером фраки – по индивидуальной мерке, дабы не стесняли движений – пришлют в Блэткоч. Посылку следовало ждать не раньше конца недели – из-за бюрократических проволочек почта работала отвратительно.
Ульрик взглянул в зеркало, грустно улыбнулся сам себе и начал собираться на Турнир.
Рубашка выглядела черт знает как. Прежде бы он предпочел тонкий батист, воротник-стойку с отогнутыми уголками и одинарными манжетами под запонки. Сейчас выбирать не приходилось: хозяин похоронного бюро рассчитывал, что фрак станет носить не слишком требовательный клиент. Ткань рубашки была настолько жесткой, что даже сгибалась плохо. Зато ее можно было не крахмалить. Двубортный белый жилет с V-образным вырезом имел, к сожалению, четыре пуговицы, а не три. А вместо двух параллельных полосок из атласной ткани на брюках красовалась одна – такие больше подходили для смокинга. Вздохнув, Ульрик решил, что это он как-нибудь перетерпит.
Он прошелся щеткой по лакированным туфлям, достал из саквояжа белые лайковые перчатки на перламутровых пуговках, в нагрудный карман вложил неприятностиметр, словно платок. На шею набросил обрывок веревки, завязанный висельным узлом.
Сегодня фрак был уместен как никогда: Ульрик отправлялся на похороны.
Пусть, по мнению Джен, и свои собственные.
* * *
Он стоял на затянутой ледяной коркой арене и разглядывал зрителей. Ульрик немного опоздал, и блэткочцы уже начали волноваться: не случилась ли какая беда. Его появление они встретили вялыми аплодисментами.
Играл духовой оркестр. Следовало отдать должное жителям Блэткоча – веселиться они умели. Ульрик подумал, что это самые пышные похороны, на какие он только мог рассчитывать.
Арену окружали деревянные скамьи, ступенеобразно уходившие вверх. Зрителей набралось немного. Некоторые пришли с детьми. Совсем маленьких родители посадили на плечи, чтобы им было лучше видно, как Ульрика станут убивать.
На первом ряду устроились странного вида личности – одетые в черные балахоны, они напоминали стаю нахохленных грачей. На третьем расположилась пестрая троица: зеленоволосая девочка, тип в розовом халате с бумажным пакетом вместо маски и парень в настолько мятом костюме, что вздумай кто привести пиджак и брюки в порядок, сломал бы утюг. Вероятно, местные сумасшедшие. Еще один ненормальный сидел на последнем ряду. Вырядившись в оранжевую парку, он так туго затянул завязки капюшона, что лица было почти не разглядеть.
У края арены появилось серебристое марево. Секунда – и оно оформилось в телетранслятор. Ульрику одновременно кивнули три господина в котелках, с блокнотами наизготовку. Аттестационная комиссия Департамента профпригодности пожаловала, надо полагать. Верджила среди вновь прибывших не оказалось.
Грохнул выстрел, и телетранслятор взорвался снопом серебряных брызг. Под свист товарищей тип с двустволкой сел на место, бормоча что-то про "дьяволово зеркало".
Ульрик вздохнул.
– Меня зовут Сайрус Блинч, – крикнул толстый коротышка, важно вышагивая по арене, – и я рад приветствовать вас на открытии ежегодного Турнира Самоубийц!
Раздалось несколько хлопков. На этом овации закончились.
– Благодарю, благодарю, – не смутил Блинча холодный прием. – Позвольте огласить список участников.
Он открыл регистрационный журнал и с полминуты водил пальцем по строчкам.
– Ульрик Вайтфокс! – наконец провозгласил Блинч. – Наш участник под номером один!
С этими словами он вывел мелом на грифельной доске турнирную таблицу:
Испытание № 1: Убить тролля.
Участник № 1: Ульрик Вайтфокс.
Неприятностиметр радостно пискнул.
– По традиции, – продолжил Блинч, – я должен поинтересоваться, не хочет ли кто-нибудь из вас, почтенная публика, принять участие в Турнире?
Наступила тишина, прерываемая только завываниями ветра.
Блинч собирался сказать что-то еще, когда на первом ряду началась возня: люди в балахонах яростно пихали локтями упирающегося товарища. Наконец его вытолкнули на арену.
Зрители одобрительно засвистели. Похоже, блэткочцы считали, что лучше одной кровавой смерти может быть только две.
На доске появилась новая запись:
Участник № 2: Орфографус Лингва.
Сайрус Блинч окинул взглядом трибуны.
– Нет ли еще желающих? – на всякий случай спросил он.
Под аплодисменты на арену вышли сразу трое – зеленоволосая девочка, парень с бумажным пакетом на голове и мятокостюмный юноша болезненно-бледного вида.
Сайрус Блинч старательно вписал в таблицу имена.
Участник № 3: Мэгги Уипкофф.
Участник № 4: Чейзи Чайлд.
Участник № 5: Унылсон Хикс.
Все, включая Лингву, получили пачку документов и теперь споро ставили подписи на листах – отказ от претензий.
Мэгги, зеленоволосая девочка с огромными разноцветными глазами в пол-лица, нетерпеливо подпрыгивала на месте, словно мячик. Умереть ей было невтерпеж. С розовым халатом участник № 4 носил майку, стоптанные тапочки и галстук в красную полоску. В прорези для рта торчала зажженная сигарета. Ульрику подумалось, что подобный наряд производит нужное впечатление не хуже фрака. Впрочем, может, это в Блэткоче мода такая. От Столицы Метеоритов всего можно ждать.
Пиджак висел на мистере Хиксе, как парус на мачте в абсолютный штиль. Из нагрудного кармана вместо платка выглядывал штопаный носок. Юноша ершисто озирался, посверкивая на солнце проволочной оправой очков.
– Что ж, если больше никто не хочет…
Сайрус с надеждой оглядел зрителей.
Посреди арены выросла башня с часами без стрелок. Только что ее не было, и вот, пожалуйста – длинная тень протянулась до самых трибун. Огромный циферблат, ажурные перильца, пыльные окна. Табличка над дверью гласила: Стадион имени Генри Блэткоча, 404.
В облике Башни что-то неуловимо изменилось. Не сразу Ульрик понял: куда-то запропастилась химера.
Дверь распахнулась. По устланным ковровой дорожкой ступенькам на арену сошел человек в строгом черном костюме и с уже знакомой Ульрику маской на лице. Он подошел к Блинчу, взял кусок мела и вывел рядом с записью "Участник № 6" аккуратное "Феймлес". После чего присоединился к прочим самоубийцам.
Участники Турнира стояли под мелким дождем плечом к плечу, как солдаты на параде. Или перед расстрелом.
Ульрик оглядел "коллег". Никто не проявлял ни малейшего беспокойства. С другой стороны, возможно, дело в характере жителей. Они и метеориту были рады.
Блинч довольно потирал руки.
– Пожалуй, начнем, – сказал он. – Как известно, наш достопочтимый мэр Генри слыл непревзойденным троллем. Докажите, что и вы не хуже!
– Подождите меня! – раздался голос.
На арену пробирался некто, на ходу стягивая оранжевую парку. Это была Ют Бильдерлинг собственной персоной и ее вечно развязанные шнурки.
– Что ты здесь делаешь? – напустился на нее Ульрик.
– Приехала участвовать в Турнире, конечно!
– Как ты о нем узнала?
– Мне рассказала Белинда.
Белинда? Вот гадина!
– Послушай, тебе нужно срочно уезжать, – горячо заверил Ульрик.
– Это еще почему?
– Участвовать в Турнире Самоубийц смертельно опасно, вот почему!
– С чего ты взял?
– А как ты думаешь, почему его назвали Турнир Самоубийц?!
– Да ладно, кто будет устраивать турниры, на которых запросто можно погибнуть? – отмахнулась Ют.
– Ты не знаешь, на что способны эти люди, они все здесь сумасшедшие! Даже о лотоматонах никогда не слышали!
Сайрус Блинч обходил самоубийц с подносом, уставленным фужерами на тонких ножках. В каждом пенилось что-то мутное и до ужаса пахучее. Прежде чем Ульрик успел ей помешать, Ют схватила бокал и залпом осушила.
– Видишь, ничего страшного, я все еще жива, – легкомысленно заметила Ют.
Ульрик недоверчиво взял последний бокал. Неприятностиметр зашелся в бешеном писке. На вкус угощение оказалось омерзительным. Желудок взбунтовался, и Ульрика едва не стошнило.
На арену вынесли два замысловатых кресла, оборудованных цепями. Троллей пока видно не было. Может, он и правда зря волнуется? Ульрик поежился от холодного ветра. Небо затягивали тучи.