Глава 67
Пробуждение было трудным. Точно так же приходили в себя войны после жестокой сечи, ощущая себя придавленными конями или поверженными супротивниками. Точно так же приходят в себя люди после жесточайшей пьянки, отключаясь как от удара дубиной по лбу.
"И где был я вчера, не найду днем с огнем, помню только, что стены с обоями", - неслись в голове слова известной песни. На мне лежала полуголая дама с пышными формами, еще вчера казавшаяся прекрасной гурией, красивее которой нет никого на свете. Сейчас в рассеянном свете из вентиляционного окна она казалась ведьмой, упавшей с потолка и придавившей меня по заказу какого-то злодея по имени Кощей Бессмертный. Чуть поодаль виднелась голова чекиста Гудымы. Он тоже выбирался из-под своей пассии. У стола уже стоял всклоченный Гуня и сооружал из остатков вчерашнего пиршества фуршет для поправки здоровья.
- Ну, вздрогнули, - сказал хриплым голосом хозяин и мы выпили по рюмке водки, закусив маринованными огурчиками.
Вообще-то, опохмел на следующее утро есть дело не совсем хорошее. Лучше не перепивать и не смешивать лозу с зерном. То есть ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах не смешивать коньяк с водкой. Никогда! В какой-то момент сердце не выдержит похмельной нагрузки и будете в нашей компании в раю, или в аду. Второе. Никогда нельзя понижать градус того, что вы пьете. Можно только повышать. То есть, сначала пиво в пять градусов, затем вино в пятнадцать градусов и затем водку в сорок градусов, но никак не иначе. И утром можно обойтись напитком, который в ООН называется "morning special", а в России он называется просто - рассол, огуречный, помидорный, капустный. Он и ликвидирует остатки альдегидов, на которые разлагаются самые изысканные сорта спиртных напитков, даже те, цены на которые сравнимы с расстояниями между планетами. Кстати, на такие же составные для выброса в сточную канаву разлагаются и всякие гастрономические изыски в виде трюфелей, лангустов и мангустов, икры и фуа-гра.
Главное, если чувствуете, что вам очень плохо и сердце готовится выпрыгнуть из груди, то выпейте рюмку. И всё. Если чувствуете, что способны выдержать плохое состояние, замените спиртное кислым напитком типа клюквенного морса или стаканчика кефира.
Был у нас случай, когда полковой врач крепенько выпил и среди ночи проснулся от плохого самочувствия, встал выпить рюмочку, а жена на него с руганью, - спи, давай, алкоголик несчастный, - и отправила спать. Утром врач уже был остывший. Даже старичок патологоанатом сказал:
- Эх, дали бы мужику грамм пятьдесят водки, сняли спазм и жил бы мужик и жил…
Так что, думайте, сколько пить и как пить.
Глава 68
- Ну, что, - спросил Гуня, - перейдем к нашим делам? Что вы хотите и какие ваши условия?
- Условия наши простые, - сказал я, - нам нужно убраться отсюда и как можно быстрее.
- То есть как убраться? - не понял Гуня.
- Очень просто, - сказал я и средним и указательным пальцами показал, как двигаются ноги при ходьбе. - Нам нужно вернуться обратно. Туда, откуда мы пришли.
- Вы, ребята, чего-то недопонимаете, - сказал радушный хозяин, - отсюда обратного хода нет. Как в банде, вход рупь, выход - пять. Можно только вперед идти, но никак не назад. Мы откинутые и нам отсюда никуда хода нет, разве что в гости в ад. А вам все можно, но только вперед. Сначала в ад, а там как повезет. Но там с вами как у нас валандаться не будут.
- А как с теми, у кого ртов нет? - спросил я за сотрудников ОМОНа.
- Особых проблем нет, - сказал Гуня, - это может решить курирующий вас ангел. Но ему нужно будет заплатить.
- Да чем же заплатить? - недоумевал я, - У нас ни копейки денег нет и вещей никаких, кроме вот этой рубахи. Даже трусов под ней нет. Я не помню, сколько времени я у вас нахожусь, но я совсем не понял, какая валюта имеет у вас хождение и чем вы вообще здесь занимаетесь?
- О наших занятиях здесь говорить не будем, - быстро сказал Гуня, - вас это вообще не должно касаться, если вы собираетесь сдернуть отсюда, а вот в отношении валюты намного проще. Вот вам списочек людей, которые живут там, откуда вы прибыли, и нужно, чтобы они побыстрее откинулись у вас и прибыли к нам. Вас тут девять человек и фамилий в списке тоже девять.
- Ты погоди цену задирать, - взъерепенился Гудыма, - нас, к слову сказать, всего двое, а те семь человек - это технический персонал, моя охрана и те, кто был послан за нами. Люди подневольные, поэтому список нужно скостить.
- Ладно, хрен с вами, - сказал миролюбиво Гуня, - скостим пару человек, будет семь. Число удачное. Один с сошкой, а семеро с ложкой. Нет, лучше семеро одного не ждут или семь верст и все лесом. Оставим семь.
- А как нам обезопасить себя от того, что кто-то не обманул одну из высоких договаривающихся сторон? - спросил я.
- У нас этим делом просто, - сказал представитель организованной преступности, - у нас договор или просто слово заменяют всякие договоры. Люди головой отвечают за обещание. Если забудешь, то мы тебе напомним. Я забуду, то и мне напомнят. Ты не из наших, тебя и кинуть не западло, а вот он, - и Гуня указал на чекиста Гудыму, - человек серьезный, его кинуть никак нельзя. И второе. Если вы отсюда не выберетесь, то и договора никакого нет. Вот и вся недолга. У нас нет ваших судов, которые и не суды вообще, а так, для проформы люди посажены, чтобы показать цивилизованность вконец подчиненной нашему влиянию страны. Ваши и наши законы не одинаковы. Пока наш Закон правит, поэтому мы и живем вольготно. А как начнет становиться на ноги ваш Закон, тогда нам придется несладко, да только надежды на это очень призрачны. Народ наш из рабского состояния никак выйти не может и не выйдет. Так что мы за свое будущее не беспокоимся. А народу покажи халявный кулек с гречкой или сахаром, так он сметет со своего пути любую преграду, на которую ему пальцем укажешь. Мы ему сейчас Сталина подкинули, так народ ваш слезами умываться стал от умильности, хочет, чтобы снова по всей стране были лагеря ГУЛАГа и вышки с вертухаями. Там, куда вы придете, есть главный город. Называется Авксом. Найдете там яицилима по имени Тодеф. Он вам поможет выбраться оттуда.
- Там что, даже города есть? - удивился я. - А на каком языке эти названия?
- Да ты не парься, - засмеялся Гуня, - там все как у нас, только все с ног на голову поставлено. Авксом это та же Москва. Яицилим - милиция, а Тодеф это Федот. Он там околоточным надзирателем работает. Большой человек. Масон высокого посвящения и смотритель рынков. Это западники придумывают тем местам такие имена как Inferno или Hades, а у нас все запросто. Если как увидишь что-то непонятно написанное, попробуй прочитать наоборот. Возможно, это наоборот и есть самое правильное положение в том месте, где ты очутился. Приспосабливайся, а приспособившись, подчиняй себе все обстоятельства. И не ищи себе места лучше, везде все одинаково. Если бы была возможность все переиграть, то я ад на рай не променял бы. Романтики, видишь ли, захотелось, благочестием грехи замолить. Дам бесплатный совет - никому не помогай бесплатно, не верь похвалам и будь безразличен к оскорблениям. Любой завистник захочет обгадить все твои добрые дела, а кто-то из жалости чуть-чуть похвалить.
- А почему ты помогаешь нам? - спросил я.
- Почему ты думаешь, что я помогаю вам? - усмехнулся Гуня. - Я решаю свои дела через вас, причем бесплатно. Хотя, если там у вас какой-нибудь праведник или святой будет людей обижать и воровать чрезмерно, то кинь мне маляву, мы ему тут устроим райскую жизнь.
- Как же я тебе ее пришлю? - спросил я.
- Захочешь, найдешь как передать, - хитро улыбнулся мафирай и помахал мне рукой.
Мафирай это слово случайно прилетело ко мне, когда я подбирал слова, чтобы поточнее назвать мафию в райской обители.
Глава 69
Гуня нас не обманул. Через день пришел ангел Савелий и принес пять массивных деревянных дубинок. Затем перекрестил рот каждого омоновца и у них появились рты. Боже, как же они затараторили от вынужденного безмолвия.
- Где наши автоматы? - было их главным требованием. - Нам без автоматов возвращаться никак нельзя.
- Пока с дубинами походите, - сказал мрачный Савелий, - а тебе отдельное бревно, можешь на ремешке через плечо носить, - и он передал Гудыме кусок деревянного бруса длиной сантиметров тридцать.
- Зачем мне эта деревяшка? - недоумевал старый чекист.
- Потом поймешь, - задумчиво сказал ангел, - а, можешь и выбросить. Сейчас все идем за мной.
- Постой, постой, - сказал я, - а где наша одежда? Мы что, в этих балахонах пойдем.
- В них и пойдете, у нас ателье от кутюр для вас не предусмотрены, - сказал Савелий и пошел вперед.
Мы зашли в один из домов и спустились в подвал, затем через люк в полу спустились еще в один подвал уровнем ниже и подошли к железной двери, окрашенной красной охрой.
- Ну, Господи благослови, - сказал Савелий и открыл дверь. - Идите вперед и не оглядывайтесь.
- А что, прощаться не будем? - пошутил Гудыма.
- А чего прощаться-то, - сказал ангел, - все равно часть из вас скоро сюда вернется. Откинетесь и добро пожаловать, - и он с лязгом закрыл дверь.
Вокруг была тьма и тишина.
Глава 70
Итак, мы очутились а аду.
Я всегда представлял ад в виде какой-то геенны огненной, типа мартеновского цеха, где сталевары - это черти, а руда и железный лом - это грешники, из которых, в конце концов, выплавляется сталь для изготовления оружия Армагеддона - войны между Богом и дьяволом. В Армагеддоне погибнут те, кто губит землю, и дьявол. "И рассвирепели язычники; и пришел гнев Твой и время судить мертвых и дать возмездие рабам Твоим, пророкам и святым и боящимся имени Твоего, малым и великим, и погубить губивших землю".
Но вокруг нас была темнота и тишина, а нам нужно было двигаться, потому что назад пути не было.
Только в кромешной темноте понимаешь важность света. Когда свет есть, то его воспринимаешь как нечто естественное, а в темноте человек сразу теряет ориентировку и на него начинает давить тьма, как будто она имеет массу и обладает теми же свойствами, что и свет с его фотонами.
Один философ прошлого говорил, что он более почитает Луну, так как она светит ночью, а не Солнце, которое светит только днем. Шутка.
Мне кажется, что если бы наши ученые начали изучать тьму так же пристально, как и свет, то наука о познании мира дополнилась бы многими знаниями. Возможно, как раз эти недостающие сведения и могли бы быть тем недостающим звеном, чтобы выйти за пределы нашей Вселенной.
Считается, что свет - это электромагнитное излучение, воспринимаемое человеческим глазом. Свет может рассматриваться либо как электромагнитная волна, скорость распространения в вакууме которой постоянна, либо как поток фотонов - частиц, обладающих определённой энергией, импульсом, собственным моментом импульса и нулевой массой - нулевой массой покоя.
Тьма такое же явление, как и свет. Это не просто отсутствие света и не черный цвет в преломлении света. Это отдельная субстанция, имеющая волновую природу.
Если есть источник света, то должен быть и источник тьмы. Свет рассеивает тьму, а тьма уничтожает свет.
Возможно, что источник света всегда сильнее источника тьмы, потому что при хорошем освещении тьмы нет, за исключением участком теней от освещаемых предметов. Но источник тьмы не оставляет теней и частичек света в том месте, которое он затемнил. Вот и думайте, какой из источников сильнее.
Во тьме маленький источник света отвоевывает себе пространство и становится, как говорят писатели с буйной фантазией, "лучом света в темном царстве".
Свет распространяется при помощи частиц из семейства бозонов, которых назвали собственно светом, то есть фотоном от греческого фотос - свет.
Тьма распространяется при помощи таких же частиц, которые я назову обскурами от греческого obscuro - темнота. Или дарками от английского dark - тьма.
Если теоретически возможно создание фотонного движителя космического корабля, развивающего скорость в триста тысяч километров в секунду, то точно так же возможно создание обскурного (дарконного) движителя с такой же скоростью.
Возможно, что соединение света и тьмы в одном движителе позволит нам перемещаться по космосу с субсветовой скоростью.
И еще, если подумать, маленький источник тьмы на ярко освещенной территории будет невиден, точно так же как будет невидим и объект, который затемняем. То есть, здесь есть зацепка для выяснения правдивости старых сказок о шапках-невидимках.
Кстати о Луне. Тут совсем недавно один российский деятель сказал, что Россия закрепится на Луне основательно и колонизация Луны есть стратегическая задача нашей страны. Как бы нам на Земле из-за Луны не передраться со всеми, как мы дрались на сходняке в раю из-за Крыма.
Глава 71
В темноте много не порассуждаешь. В темноте быстро развивается клаустрофобия. Вроде бы вокруг много места, а человеку кажется, что он в тесном ящике и сразу начинает задыхаться. Если кто-то стоит рядом и касается тебя, то вы вдвоем расширяете темное пространство.
- Всем взяться за руки, - скомандовал я. - Измеряем ширину тоннеля.
Ширина тоннеля оказалась примерно три метра, высота - два с половиной метра. Физически подготовленные омоновцы легко измерили высоту, встав друг на друга. Сейчас можно идти вперед, правда, не известно, что там впереди. Там могут быть и ловушки типа колодцев. Все фараоны этим грешили. Идешь к нему в гробницу, без электричества, тишина и вдруг падаешь в колодец, расшибаешься и предстаешь на том свете перед хозяином, который тебя и спрашивает, а чего ты хотел найти в гробнице? Скажи и слуги сейчас же это принесут. А вот только нужно ли тебе это сейчас. А мы сейчас пытаемся выйти на наш свет, но нам нужно пройти еще один тот свет. Получится ли?
Мои размышления прервал сдавленный крик матерными словами, как будто кто-то и кого-то стукнул дубиной по лбу.
- Что случилось? - крикнул я шепотом.
- Стена, - так же шепотом ответили мне.
Стена. А вдруг это какой-то хитрый лабиринт и сейчас из-за поворота выскочит минотавр и начнет давить всех копытами и поднимать на острые рога.
Если мы в лабиринте, то нужно прижиматься к одной стене и идти вдоль нее, заходя в тупики, в карманы, но, в конце концов, ты все равно найдешь выход. Но сначала нужно обследовать стену. Никогда нельзя переходить ко второму этапу, не закончив первый, то есть, не изучив препятствие на нашем пути.
Методом пальпации мы ничего не изучили. Стена как стена, ни ручек, ни косяков, никаких элементов дверей.
- Внимание, - дал я негромкую команду, - всем прислониться к стене и слушать.
Не может же быть, что мы оказались в центре какой-то горы, которая поглотила нас навсегда. Где-то кипит жизнь. Любая жизнь бьет ключом и стук этого ключа раздается по всей нашей планете. Я уж не буду говорить, как стук этого ключа отзывается в голове каждого человека.
Если внимательно слушать тишину, то можно услышать очень многое. Во-первых, человек услышит именно то, что он хотел услышать. Это будет либо слуховая галлюцинация, либо действительно то, к чему он стремился. Во-вторых, он может услышать то, чего бы он не хотел никогда услышать. Но на то она и тишина, чтобы как магнитом притягивать к себе различные звуки. Иногда слово, произнесенное шепотом на другом краю планеты, вдруг раздается трубным гласом прямо у вас пере ухом. Физики называют это явление дифракцией и интерференцией, то есть огибанием волн и их наложением друг на друга. А иногда звук перемещает свет посредством поверхностных акустических волн, своего рода "землетрясения", происходящего на наноразмерном уровне. Поэтому в полной темноте и в тишине можно увидеть и свет, взявшийся из ниоткуда и ушедший в никуда. Так и мы ждали чего неведомого от темноты и тишины.
- Так, кто тут набздел? - раздался серьезный голос старого чекиста Гудымы и одновременно смех молодых ребят. - Так вот как на самом деле пахнет Дух Святой, - сказал он и все явственно почувствовали запах сероводорода, характерный для вокзальных туалетов или придорожных сортиров в виде деревянной будочки с жердочкой, которых немало на просторах нашей необъятной родины.
- А действительно пахнет как у нас в Люберцах, - сказал один из омоновцев.
- Чем тебе родной запах не нравится? - съязвил один из его коллег. - Ты хочешь, чтобы в ваших Люберцах французскими духами пахло?
- Хватит, мужики, - сказал я, - ищите щель, в которую струится запах.
Вот тебе и физика. Ищешь всякие там волновые явления, а тут легкий аромат, который при усилении превращается в обыкновенную вонь. Если взять ингредиенты, из которых изготавливаются тончайшие духи и предъявить их модникам и модницам в естественной упаковке, то вряд ли они стали бы использовать их в несоединенном виде. Точно так же делаются и всякие элитны колбасы. Даже тончайшие коллекционные вина получаются только тогда, когда потнючий конюх Франсуа, Жан, Гильермо и прочие начнут мять своими грязными ногами сорванный виноград, потому что этот пот и является тем самым катализатором для изготовления вина. Цимес, не зря это слово обозначает именно "то, что надо". Конечно, производители начнут отнекиваться от этого, интригуя какими-то вековыми секретами виноделия или колбасопроизводства, но мы-то знаем, о чем говорим.
Глава 72
- Вот она щель, - вдруг крикнул один из охранников Гудымы.
Все бросились к нему на голос, но начали падать, потому что охранник стол на четвереньках и все стали валиться через него, роняя находящих поблизости людей. Общее веселье могло перерасти в истерику, потому что у людей кончалось терпение и психологическая устойчивость, истончаемая сплошной темнотой. Собственно говоря, темнота съедает человека начисто, а свет доводит дело до его разрушения на молекулы и атомы и человек подспудно чувствует это, стремясь подспудно к свету. В таком случае существует только одно спасение - чья-то воля, заставляющая людей что-то делать.
- Всем встать, - скомандовал я. Почему в сложной ситуации у меня появляется командный стиль и желание врезать по роже того, кто не шибко внимательно слушает мои команды, чтобы дать понять всем членам команды, что неисполнение распоряжение не будет наказано только моралью. - Это дверь, и мы ее будем открывать совместно, толкая всей массой наружу.
Мы отошли всей колонной на пять метров от стены и по команде бросились на нее со всей силой. Раз, два, три. Начали сменять тех, кто был впереди, на задних, чтобы не расколошматить о стены самые лучшие кадры. После седьмого удара стена подалась, и мы увидели в щелку свет ночных фонарей. Нужно добавить в фольклор новую поговорку о числе семь. Семь раз в дверь ударь и на восьмой она откроется. Мы разбежались в восьмой раз и дверь открылась прямо перед нашим носом. Мы вылетели всей гурьбой на улицу и сбили с ног какого-то здоровенного мужика в милицейской фуражке.