– Дом, желанный дом! – воскликнул Дэн, когда они вошли в номер. Поставив сумки Натали на шкаф, он снял куртку. – Я хотел ополоснуться в душе, перед тем как лечь спать. Хочешь, иди первой.
– Нет, ты иди, – сделав глубокий вдох, она села на одну из кроватей. – Дэн... ты мне когда-нибудь об этом расскажешь?
Он снял галстук и начал расстегивать рубашку.
– О чем?
– Ты знаешь.
Дэн опустился на край другой кровати спиной к ней.
– Я хочу услышать твою историю, – сказала Натали, когда он не смог или не захотел ответить.
– Да. Думаю, я должен тебе рассказать. – Он пригладил волосы, но не повернулся к ней.
Это не заняло у него много времени. Обыск на наличие наркотиков, сбежавший подозреваемый, силуэт в аллее, невиновный мужчина, умирающий на мостовой – очевидно, он рассказывал это уже много раз. Дэн закончил хриплым голосом, посмотрев на свои руки так, словно не узнавал их.
– Кем он был? – тихо спросила Натали.
– Аллан Пеллетьер. – Казалось, произношение вслух этого имени причиняло Дэну физическую боль. – Ночной сторож в прачечной. У него были жена и двое детей.
Пересев со своей кровати на его, Натали положила ладонь ему на спину.
– Ты хороший человек. Ты не хотел делать того, что сделал.
Он засопел и потер нос.
– От этого легче не становится.
– А стало бы лучше, если бы ты сам поговорил с Пеллетьером?
– Нет, – отпрянул от нее Дэн. – Не надо – это просто неблагоразумно...
– Ты сказал, что два года жил в коробке. Может, так ты сможешь выйти? – коснувшись его руки, предложила фиолка.
Дэн облокотился на спинку кровати.
– Что я ему скажу?
– Расскажи, что ты чувствуешь. Как ты сожалеешь обо всем. Попроси у него прощения. Все то, что ты хотел бы сказать той ночью.
Женщина взяла его за руку и почувствовала, что он дрожит. Когда Дэн поднял глаза, Натали заметила, что скрытые слезы склеили ресницы в уголках его глаз.
Его пальцы сжали ее руку.
– Давай.
Она кивнула и закрыла глаза.
Греби, греби, греби на лодке...
Натали даже не успела закончить первую строку зрительной мантры, когда душа начала покалывать ее пальцы.
Она прожужжала вдоль линий у Дэна на ладони, Аллан Пеллетьер, без сомнения, ждал этого момента.
...жизнь всего лишь сон.
Воспоминания Пеллетьера наводнили разум контактера: она хлопала черными мозолистыми ладонями, когда маленький мальчик в ярко-красном шлеме и спортивной форме донес мяч до базы; она целовала щеку улыбающейся женщины с шоколадной кожей, вдыхая запах лаванды ее духов; она смеялась, наблюдая, как крошечная девочка в пеленках удирает по полу от маленького заводного динозавра.
А затем сильная личность Пеллетьера циклоном обрушилась на нее.
Натали с трудом удерживала свое лицо от выражения его горя и ярости. Горя по миру, который знал Пеллетьер, все еще такому молодому и красивому, но уже потерянному для него, как срезанная роза, томящаяся в вазе. И ярости – всепоглощающей, убийственной ярости – к человеку, который украл у него будущее.
Даст ли он Дэну шанс искупить свою вину? Или просто задушит его ее руками?
Она так сильно сжимала зубы, что у нее заболела челюсть. И тут Натали подумала об Артуре и его фальшивых сеансах, о матери, плачущей от благодарности за слова мертвого сына, с которым никогда не разговаривала. Я говорю им то, что они хотят услышать, сказал Артур. Им это нравится намного больше, чем правда.
Продолжая удерживать лицо в неподвижной маске медитации, Натали переключилась со зрительной мантры на 23-й Псалом.
Господь – пастырь мой...
Душа Пеллетьера завопила в беззвучной ярости.
Он напрасно попытался удержаться, но она смахнула его с карниза своего сознания, и он проклял ее за то, что она во второй раз лишила его жизни.
Натали проглотила скорчившуюся во рту дрожь. Слава Богу, что она не была подключена к сканеру души.
– Его там нет, – сообщила она.
Дэн поднял голову, проглотив слюну, скопившуюся у него во рту.
– Что?
– Я не могу его вызвать. Он ушел.
– Ушел?
– Ушел. – Когда агент заплакал у нее на плече, Натали начала осторожно баюкать его. Она мысленно представила, как Люси дотрагивается до обожженного "стратокастера". Это дает мне надежду, сказала Люси.
Дэн дрожал в ее руках так же, как дрожал в тот день – надеясь.
Правильно ли она поступила? Проявил бы Аллан Пеллетьер милосердие к Дэну, если бы она дала ему возможность? Натали не была уверена.
Но одной потерянной жизни было достаточно. Может быть, теперь Дэн сможет прожить свою.
Натали бережно помогла ему взобраться на кровать и позволила выплакаться, пока он наконец не впал в мирный сон.
Она провела остаток ночи рядом с мужчиной, смотря на его младенчески спокойное лицо и время от времени ероша пальцами пряди его лохматых волос.
Глава 25
Камень преткновения
Вращая стеклорез вокруг центральной оси, как стрелку компаса, Клемент Мэддокс вычерчивал ровный белый круг на окне спальни. Присоска все еще была в центре круга, и Клем покачал ее ручку, чтобы выломать диск из окружавшего его стекла. Вынув диск, он убрал стеклорез и присоску в сумку на поясе, где лежал сканер кода безопасности, который он использовал, чтобы пройти через главные ворота; затем застегнул молнию.
Присев на корточки в кустах возле стены спальни, Мэддокс посмотрел, нет ли вокруг свидетелей. Сейчас было уже больше трех часов ночи, и все окна были темными. Так как это была ночь после уик-энда, большинство людей должны были отдыхать перед работой, хотя в Лос-Анджелесе не стоило так уж рассчитывать на это.
Не заметив никакой угрозы, Мэддокс просунул руку в отверстие в окне и выдвинул внутренний шпингалет. Ловко открыв окно, он перепрыгнул через подоконник и закрыл окно за собой – все это менее чем за двадцать секунд.
Укрытый темнотой спальни, Клем взял фонарик из петли на ремне и начал искать подходящий "камень преткновения". Он направил крошечный круг света к открытому шкафу, но быстро передумал: половина вешалок уже была пустой, да и вообще нести одежду было неудобно. Кроме того, для своих целей Клем предпочитал более личные вещи – что-нибудь с большим резонансом.
Ему не удалось достать подходящий предмет из дома Люсинды Камэй после ее убийства. Слишком много копов вокруг. К счастью, у него был диск, который она подписала пару лет назад в одном мегамаркете. Не идеально, но она дотрагивалась до него, и эта вещь должна было подойти.
Однако теперь Мэддокс решил быть более предусмотрительным и брать все, что ему нужно, заранее. Потому-то он провел всю ночь в дороге, чтобы приехать в Лос-Анджелес. Его руки уже дрожали от слишком большого количества выпитых "Ред Бул" и таблеток от сна, и придется еще долго ехать дальше, прежде чем он сможет поспать.
Луч фонарика затанцевал на лысых пластмассовых головах, стоявших на гримировальном столе, ярким светлячком отражаясь во мраке зеркала. В свете луча блеснуло серебро, и Мэддокс направил фонарик на висящее ожерелье. Он улыбнулся.
– Скоро, Эми. Очень скоро.
Взломщик сжал кулон со змеями в ладони и потер его на удачу.
Глава 26
Старые друзья
Дэн проснулся с запахом застоявшихся соплей и ощущением липкой пленки во рту. Он поскреб зубами по языку и застонал, перевернувшись на спину, смутно вспоминая предыдущую ночь.
Рука погладила его по лбу. Открыв глаза, он увидел смотрящую на него Натали.
Испуганный проникавшим в гостиничное окно ярким светом, агент подпрыгнул на кровати, словно пружина в сработавшей мышеловке.
– Боже! Сколько времени?
Натали не дала ему спрыгнуть с кровати.
– Расслабься. Всего лишь девять.
Она оставалась в пушистом парике до плеч, но сняла линзы, окрашивавшие ее зрачки в подходивший к волосам оттенок коричневого. Красные нити капилляров испещряли белки ее глаз, а веки выглядели посиневшими от усталости. Дэн взглянул на соседнюю кровать. Одеяла там оставались нетронутыми.
– Только не говори мне, что ты...
– Я все равно не могла заснуть. – Она проследила взглядом за линией его скул. – Как ты себя чувствуешь?
У него должен бы быть готовый ответ на этот вопрос, но его не было. Выжат? Успокоен? Ободрен? Все это вместе, и даже больше.
Вспоминая прошлую ночь, Дэн будто смотрел запись операции на собственном сердце – она казалась нереальной.
– Лучше... Мне лучше, – наконец произнес он, поднося руку к ее щеке, но вместо этого тронул Линдстром за плечо. – Спасибо.
Не отрывая фиолетовых глаз от его лица, девушка сжала его руку в своих ладонях и поднесла ее к губам, с нежностью бабочки запечатлев на ней поцелуй.
Пульс Этуотера участился от охвативших его в единый миг чувств – желания и страха.
– Мы... Мы лучше пойдем...
Несмотря на собственные слова, Дэн не оказал никакого сопротивления, когда Натали склонилась вперед, чтобы оставить на его губах мягкий поцелуй.
Теперь он погладил ее по щеке.
– Натали? Это действительно ты?
– Да. Это я. – Она немного отодвинулась назад. – Это тебя беспокоит?
– Нет. – Он издал нервный смешок. – Может, должно бы, но нет.
На мгновение забыв, что волосы фиолки не были настоящими, он запустил пальцы во вьющиеся каштановые пряди, впервые разрешив себе насладиться красотой фарфоровой кожи и глубоким сиянием этих темных, темных глаз. Его потянуло к ней, рот приоткрылся, их губы встретились. Изголодавшись от одиночества, они наслаждались поцелуем, словно желали поглотить друг друга.
Дэн смущенно подался назад.
– Прости. Я в таком виде... – Он потер наждак своей щеки, взглянул на одежду, в которой спал. Теперь она пахла раздевалкой. – Я не принял душ и не побрился...
– Я тоже. – Натали подалась вперед, чтобы обнять его, и он прижал ее к своей груди, благодарно целуя нежную кожу ее щеки и чувствуя соль ее пота. Его щетина оставляла розовые царапины на ее бледной коже, но она не жаловалась даже тогда, когда Дэн начал спускаться ниже, целуя ее тело. А он не жаловался на крепость ее ног, охвативших его голые бедра, когда они занялись любовью. Потом Натали сняла парик, и они вместе приняли душ, а Дэн с молчаливым обожанием гладил ее блестящую от воды голову.
Когда они оделись и привели себя в порядок, ощущение нереальности продолжало мучить его. Натали надела каштановый парик и линзы, Дэн – фальшивые очки и усы. Никто не говорил о том, что произошло; либо оба не хотели признать свершенное, либо не желали его сглазить, какое бы волшебство ни свело их вместе. Все вернулось в свою колею, но в то же время все изменилось.
Они спустились на первый этаж, и Натали настояла на том, чтобы выпить кофе в столовой рядом с фойе гостиницы. Заведение могло предложить лишь пластиковые чашки подгоревшего напитка с заменителем сливок для вкуса, но Натали выпила две чашки этой дряни, даже не моргнув.
– Ты, наверное, изо всех сил пытаешься не заснуть. – Дэн швырнул свою наполовину пустую чашку в мусорное ведро.
– Ага. – Она опрокинула остающийся кофе так, будто выпила порцию виски.
– Люси так сильно тебя напугала?
Натали помрачнела.
– Люси была одной из наиболее опытных фиолок, которых я знаю. Любая нормальная душа в два счета вылетела бы из ее мозга. Если она не смогла с ней справиться, то я не знаю, как смогу.
– Ты не можешь вечно бодрствовать.
– Знаю. Вот почему тебе нельзя доверять мне. – Рука девушки скользнула в его руку, и Натали осмотрела фойе, словно совершая уголовное преступление. – Не выпускай меня из виду. Если я начну странно себя вести, сделай что-нибудь. Ударь меня, если придется. Все, что потребуется для...
Ее взгляд задержался на чем-то.
– В чем дело? – посмотрев в том же направлении, Дэн увидел сидящего напротив страшно худого негра в сером костюме, который был поглощен утренним выпуском "Кроникл".
– Может, у меня просто паранойя. – Натали рассматривала аристократическое лицо мужчины, окаймленное маленькой черной бородкой. – Могу поклясться, он летел со мной в самолете прошлой ночью.
Мужчина в сером костюме сложил газету, засунул ее подмышку, поднялся и вышел из фойе. Его действия казались абсолютно непринужденными... но что-то было не так, возможно, что-то слегка заученное в его небрежности, чуть нарочитое в том, как он избегал смотреть в их сторону.
Дэн сжал руку Натали.
– Пойдем.
Когда они вышли из отеля, мужчины уже не было.
После того, как они с Натали сели в машину и направились в зал суда, чтобы встретиться с Кларком, Дэн всматривался в каждого прохожего, мимо которого они проезжали, в каждого водителя, опасаясь любого незнакомца, чей взгляд слишком долго задерживался на них. Город стал похож на Аллею Гангстеров в полицейской академии – фасад, полный скрытой угрозы, где злодеи на пружине могли выскочить из окна или двери в любой момент.
Скоро он заметил черную "хонду аккорд", которая трижды свернула за ними, когда они ехали по узким извилистым улицам центра.
Натали стукнулась о боковое стекло, закинув голову, как будто собиралась чихнуть, и захрипела, словно от боли. Взгляд Дэна прыгал от улицы впереди к машине, отражавшейся в зеркале заднего вида. Ведя машину одной рукой, он взял другой Натали за руку и встряхнул ее.
– Эй! Ты в порядке?
Она моргнула, стряхнув с себя усталость.
– Да... все хорошо. Что происходит?
– Я как раз собираюсь это выяснить. – Дэн перестроился из левого ряда в правый. "Хонда" сделала то же самое. Когда они подъехали к следующему перекрестку, он замедлил скорость, пока не загорелся желтый, а потом резко нажал на газ. "Хонда" проехала на красный, чтобы не отстать от него. Машина теперь была прямо позади них, и Дэн увидел в зеркале водителя: за рулем сидело нечто, напоминавшее большой розовый пузырь в бейсбольной кепке.
Агент ухмыльнулся.
– Что ты делаешь? – спросила Натали, когда он свернул с Ван Несс и начал осматривать обочины примыкающей улицы в поисках места для парковки.
– Собираюсь навестить старого друга. – Поиски подходящего места заняли некоторое время; ему нужно было такое, которое находилось бы возле светофора, и за ним должно было быть еще одно свободное. К счастью, Престон был настойчивым и неумелым преследователем. Дэн прищелкнул языком, досадуя, что не заметил репортера задолго до того дня в доме Камэй. Наконец он нашел более-менее подходящее место и припарковался, обрадовавшись, что "хонда" подъехала к обочине на полквартала позади них.
– Я всего на пару минут, – сказал он Натали. – Все будет нормально?
Фиолка неуверенно кивнула. В ярком свете дня темные круги под глазами придавали ей слабый и нездоровый вид.
– Ты можешь оставить ключи? – хрипло спросила она. – Я хочу включить кондиционер.
– Э... конечно. – Дэн вставил ключ обратно в зажигание и подождал, пока на светофоре не загорится красный, держа руку на дверной ручке. Когда свет поменялся и транспорт столпился у перекрестка, Дэн выскочил из машины и побежал к "хонде".
Увидев его, Сид Престон нажал на сцепление, но было слишком поздно. Машины ползли бампер к бамперу, и никто не дал ему встроиться в другой ряд. Дэн сквозь ветровое стекло увидел, как Престон стукнул по рулю и выругался.
Не спеша подойдя к "хонде", агент с веселой улыбкой постучал по боковому стеклу. Репортер свирепо посмотрел на него, но тем не менее опустил стекло.
– Мистер Престон! Какой приятный сюрприз.
Журналист натянул козырек своей кепки до бровей.
– Что тебе надо, Этуотер?
– Как насчет того, чтобы выйти из машины и поболтать?
– Зачем? Мне не о чем с тобой разговаривать.
– Отнюдь: ты был везде, где произошли убийства фиолов, и это делает тебя главным подозреваемым.
– Отстань от меня! Тебе прекрасно известно, что это не твоя забота.
– Ну хорошо. Тогда как насчет ареста за создание помех правосудию?
– Ты никогда не сделаешь такую глупость, – насмешливо фыркнул Престон.
– Может, и нет, но твоя подпись исчезнет с первой полосы до тех пор, пока твой адвокат тебя не вытянет.
Сжав жвачку зубами, Престон непристойно выругался и припарковал машину. Выйдя, он облокотился на "хонду", скрестив руки.
– Тебе никогда не советовали не связываться с Четвертым Сословием?
– Что я могу сказать? – пожал плечами Дэн. – Ты знаешь, как я люблю появляться в заголовках. В любом случае, как ты меня нашел?
– Это было не трудно. Я решил, что ты перестанешь прятаться, когда будешь отчитываться перед боссом, поэтому я несколько дней поболтался возле Эрла Кларка. Увидел вас с ним у дома Камэй и в морге, маскировку "Гроучо Маркс" и – бинго!
– Неплохо. А убийства фиолов? Как ты их связал воедино?
Репортер обнажил зубы в самодовольной улыбке.
– Это было прелестно, не так ли? Я делаю отчет об этом нью-йоркском убийстве, отнесенном к разборке между бандами, а Рассел Треверс – фиол, работающий по этому делу. Неожиданно он исчезает, и люди начинают думать, не убили ли его.
Я решаю, что здесь должна быть зацепка, и докучаю САКЗС, чтобы добыть больше информации. Но они действуют очень уклончиво, хотят знать, почему я так интересуюсь Треверсом. Я пытаюсь кое-что разузнать и выясняю, что Треверс – пятый фиол, исчезнувший за последние три месяца. Кроме того, они закрывают Школу, где учат этих жутких детей. И тогда я понял, что наткнулся на что-то интересное.
– Поздравляю. Ты обнаружил что-либо, что нам следует знать?
Ухмылка Престона стала шире.
– Возможно. Чего это будет стоить?
Дэн изобразил на лице угодливость торговца персидскими коврами.
– Зависит от того, что это... и что ты за это хочешь.
– Это номер машины. А насчет того, что я хочу... ну, думаю, ты догадываешься.
Убог и голоден взгляд его, подумал Дэн, хмуро глядя на острый блеск в глазах репортера.
– Тебе нужна сенсация.
– Именно. Мне нужен эксклюзив: я хочу быть там, когда вы его поймаете, а также кредит времени за то, что помог вам в этом.
Дэн оценивающе кивнул.
– Хорошо, это сойдет.
– Значит, заключим сделку?
– Да... при условии, что твои данные окажутся полезными. Если это фальшивка, то сделка не состоится.
– Довольно справедливо. Я благоразумный человек.
Престон нырнул в открытое окно машины, протянул руку к пассажирскому сиденью и вытащил желтый блокнот из-под груды пустых банок от "Маунтин Дью". Он было протянул Дэну блокнот, но снова вырвал его.
– Не переходи мне дорогу, Этуотер. – Улыбка превратилась в глумливую усмешку. – Я могу сделать тебя как героем, так и посмешищем в этой истории.
– Думаю, ты уже доказал это. – Дэн взялся за блокнот, и Престон отпустил его из рук с торжествующей ухмылкой.