- Не стоит так переживать за меня, доктор. Взгляните на это с другой стороны, - посоветовал он мне. - Что бы вы не сделали, ваша жизнь уже написана Лос. Я же свою судьбу пишу сам.
Его оптимизм был достоин всяческих похвал, но, когда я смотрел на спину удаляющегося к остановке Эйзенхарта, меня не покидало дурное предчувствие.
Глава 5
В особняке на Парковой аллее нас встретил сам мистер Коппинг. Высокий статный мужчина проводил нас в модно обставленную гостиную, и теперь нервично ходил кругами по комнате. В любое другое время, я уверен, он обладал бы внешностью довольного жизнью бонвивана, но сейчас даже кончики его пшеничных усов над капризно очерченной губой горестно повисли.
- Это такая трагедия… я узнал о смерти Ульриха только вчера, когда вы прислали записку… газеты почему-то не написали об этом…
Эйзенхарт подтвердил, что до сих пор в целях расследования полиция не хотела афишировать смерть барона.
- И подумать только, в тот день мы ужинали вместе… если бы я только знал!.. Я бы ни за что не отпустил его…
- Хотите сказать, что вы видели лорда Фрейбурга в среду?
- Он заглянул ко мне домой около шести, - рассеянно сообщил мистер Коппинг, вертевший в руках каминные часы. - Миссис Рождерс, принесите господам чаю!
Появившаяся в дверях гостиной домоправительница поспешно удалилась.
- Вы договаривались с ним о встрече?
- Да, мы собирались обсудить скачки. На следующей неделе начинается новый сезон… если бы я только знал!..
Мистер Коппинг упал в кресло и в отчаянии обхватил голову руками. Мы молча ждали, пока хозяин дома придет в себя.
- Простите, я никак не соберусь… Ульрих был для меня как брат, которого у меня никогда не было, и потерять его…
- Это большая утрата. Я понимаю вас, мистер Коппинг. И все же, если бы вы смогли ответить на несколько вопросов, вы очень помогли бы нам найти его убийцу.
- Разумеется, разумеется, - мистер Коппинг потер покрасневшие глаза и крикнул. - Миссис Роджерс, да когда же будет этот проклятый чай?!
Он снова встал и начал ходить кругами по комнате.
- Что бы вы хотели узнать?
- Вы сказали, что барон Фрейбург был у вас в среду. Во сколько он ушел от вас? - спросил Эйзенхарт.
- Я не помню… быть может, около восьми? Я знаю, что к тому времени уже стемнело и пошел дождь, если это вам поможет.
Насколько я мог вспомнить, в тот день ливень прекратился только на время между четырьмя и восьмью часами вечера. Я сообщил это Эйзенхарту, и он, кивнув мне, продолжил допрос.
- Он говорил вам, куда собирается направиться после этого?
- Нет. Я предложил ему остаться на ужин и постелить ему в гостевой спальне, но он сказал, что у него еще назначена встреча на девять.
Виктор, казалось, удивился.
- Вы часто предлагали ему подобное?
- Да. Ульрих… - мистер Коппинг замялся, - у него были некоторые проблемы финансового плана… иногда у него бывали проблемы с его домовладельцами… и не только.
- И вы таким образом помогали ему?
- Да.
- Но вы не помогали ему напрямую деньгами, верно?
Мистер Коппинг поднял глаза и посмотрел на Виктора.
- Вы намекаете, что Ульриха убили из-за его долгов, и в случившемся есть и моя вина, потому что я не помог другу, когда тот в этом нуждался? - его взгляд потемнел. - Возможно, так оно и есть. Мы дружили с Ульрихом, но я ничем больше не мог ему помочь. Мой отец способен вытерпеть сына-бездельника, развлекающего себя мыслями о том, что его стихи когда-нибудь оценят по достоинству, но если бы я начал давать Ульриху деньги в долг, который, как мы все знаем, он бы никогда не вернул, отец прекратил бы мое содержание.
В комнате воцарилось неловкое молчание. Даже если Эйзенхарт не хотел давить на свидетеля, он был должен был узнать все детали жизни барона Фрейбурга, и теперь ему приходилось пожинать последствия этого поведения: атмосфера в гостиной изменилась, мистер Коппинг, теперь остановившийся у кресла, отстранился, и весь его вид говорил о неприязни и недоверии к нам.
- Барон Фрейбург говорил, с кем он собирается встретиться после разговора с вами?
- Нет, - холодный тон мистера Коппинга указывал на то, что он не собирается больше откровенничать с полицией.
Эйзенхарту было необходимо придумать другую тактику, если он хотел узнать что-то стоящее. Методично постукивая карандашом по листу с записями, он тяжело вздохнул и решился пойти напролом:
- Мистер Коппинг, мне очень неприятно говорить об этом, но кто-то подмешал в питье вашему другу снотворное и, пока тот находился в забытье, без всякого сожаления отпилил ему голову - еще при жизни барона, - не обращая внимания на то, как меняется от его слов цвет лица мистера Коппинга, детектив продолжил. - После этого преступник хладнокровно сбросил тело барона в реку. Мы до сих пор не знаем, каким образом он избавился от головы: ее все еще не нашли. Возможно, она все еще в реке, и лицо барона служит теперь кормом для рыб. Поэтому как бы вы не относились ко мне и к моим вопросам, если вы считаете барона Фрейбурга своим другом, ваш долг помочь нам найти убийцу и наказать его.
Судя по всему, эта речь произвела на мистера Коппинга определенное впечатление. Несмотря на сквозившее в его позе презрение, он все-таки соизволил ответить.
- Когда Ульрих упомянул о встрече, мне показалось, - Коппинг на секунду замешкался, - что здесь была замешана дама, если вы понимаете, о чем я…
Мы подтвердили, что понимаем.
- Вы знаете, кто бы это мог быть? - спросил Эйзенхарт.
Мистер Копинг снова замкнулся в себе.
- Как вы знаете, Ульрих обручился с леди Эвелин Гринберг, - сообщил он нам.
- Мы также знаем, что барон Фрейбург не был большим поклонником моногамных отношений, - отозвался Эйзенхарт. - Если вы скрываете что-то из попыток сохранить его репутацию, вы только делаете хуже.
- Я ничего не скрываю.
- Но все же вы не думаете, что барон планировал встретиться в среду вечером с леди Гринберг, - предположил Эйзенхарт.
Выражение лица мистера Коппинга подтвердило его слова.
- Я не знаю, с кем собирался встретиться Ульрих тем вечером. Возможно, и с леди Гринберг. В конце концов, нет ничего странного в свиданиях между людьми, которые собирались пожениться…
- И все же вы сомневаетесь в этом.
- Да, я сомневаюсь. Леди Гринберг, безусловно, очаровательна, - на лице Эйзенхарта отразилось сомнение, - но я всегда думал, что для Ульриха она была только деньгами. Способом оплатить долги и привычный образ жизни.
Коппинг прервал свой рассказ. Дверь в комнату медленно отворилась, и в гостиную вошла служанка с нагруженным подносом.
- Почему вы так считали? - вежливо, но настойчиво, Виктор попросил его продолжить.
- Когда Ульрих рассказал о помолвке, я очень удивился. Леди Гринберг была совершенно не в его вкусе, он всегда предпочитал женщин другого типажа. Но, полагаю, деньги остаются деньгами независимо от того, как выглядит их обладатель.
- Какие женщины нравились барону?
Коппинг пожал плечами.
- Блондинки. Такие, знаете… - он провел в воздухе волнистую линию, отдаленно напоминающую очертания женской фигуры, - где есть на что посмотреть. Сколько себя помню, его привлекали именно такие.
В этот момент нас отвлек звон разбившейся посуды, и мы все обратили внимание на горничную, расставлявшую на кофейном столике чашки. Одна из них теперь лежала неровной горкой фарфора на оттоманском ковре.
- Миссис Роджерс!
Покрасневший от злости хозяин особняка звал домоправительницу. Я же посмотрел на девушку, опустившую глаза в пол и едва вздрагивающую от страха. Светлые волосы закрывали от нас покрасневшее лицо, а форменная одежда пыталась скрыть миловидную фигурку, но даже так я был готов поспорить, что она была красавицей и ее красота относилась к только что описанному Коппингом типу. Могло ли быть, что?..
Разговор прервался, пока домохозяйка распекала служанку и с ковра сметали осколки. Когда беспорядок был ликвидирован, мистер Коппинг вновь повернулся к нам.
- Я прошу прощения за этот конфуз, - извинился он, но в голосе его слышалось раздражение. - В наше время так сложно найти нормальных слуг! Последняя приличная, если в наши дни еще можно сказать так о прислуге, горничная в этом доме уволилась несколько месяцев назад, и с тех пор агенство присылает таких… - он взмахнул руками. - Боюсь, скоро придется убрать всю мало-мальски ценную посуду в сервант, иначе все равно ее лишусь. Понятия не имею, где их обучают…
Заметив, что третью чашку взамен разбитой так и не принесли, мистер Коппинг опять позвал домопавительницу, в раздражении раз за разом нажимая на висевшую у камина сонетку.
- Миссис Роджерс! Ради Духов, разлейте хоть вы этот проклятый чай! И позвоните в агенство, скажите, чтобы прислали новую горничную!
- Вы говорили о том, что сомневаетесь, будто у барона была назначена встреча с леди Гринберг в вечер среды, - напомнил ему Эйзенхарт.
- Ах да. Но это только мои подозрения. И я все равно не знаю, кто это мог быть кроме нее.
- Вы не разговаривали с ним на эту тему? Некоторым мужчинам свойственно обсуждать с приятелями свои… связи.
- После его помолвки это было бы неловко, как вы понимаете, - последняя часть фразы должна была указать на то, что мистер Коппинг сомневался, способны ли мы уловить подобные тонкости этикета.
- Тем не менее, он не упоминал в последнее время никаких имен? Женских имен, я имею в виду.
Мистер Коппинг ни на секунду не задумался.
- Только одно, Мари.
- Когда он его упомянул?
- В последний месяц, пожалуй. Я не помню точно.
- И вы не спрашивали его, кто это?
- Зачем? - он удивленно посмотрел на нас. - Ведь было ясно, что речь шла о леди Гринберг.
- Прошу прощения? - ничего не понимая, я встрял в разговор. - Разве леди Гринберг зовут не Эвелин?
- Ее полное имя - Мария Доротея Эвелин Гринберг. - объяснил мне Эйзенхарт; мистер Коппинг кивнул. - Я не слышал, чтобы ее так называли, но барон Фрейбург вполне мог сократить ее имя подобным образом.
Поблагодарив его за пояснения, я пригубил чай - к слову сказать, совершенно отвратительный, - и задумался. Я не верил в виновность леди Гринберг, но до сих пор слишком много фактов указывало на нее.
- Я могу рассказать вам еще что-то о том вечере, детектив? - услышал я, как спросил Коппинг.
- Пожалуй, что нет. Но вы могли бы рассказать мне о самом бароне. Насколько я понимаю, вы хорошо его знали? - снова увидев на лице мистера Коппинга отчуждение, Эйзенхарт добавил. - Это не праздное любопытство, поверьте. Иногда знание личности жертвы становится ключом к разгадке.
- Так получилось, что мы с Ульрихом выросли вместе… - нехотя начал Коппинг. - Мой отец купил в свое время земли по соседству с замком Фрейбург, он и до сих пор живет там, когда дела не зовут его в город. Конечно, мать Ульриха не слишком была рада продаже этих земель, и тем более тому, что их купили люди другого социального класса, но у нее не было большого выбора: баронат Фрейбург уже давно не приносил денег. Со временем она свыклась с нашим присутствием по соседству и стала даже наносить нам визиты.
- И тогда вы подружились.
- Да. В Фрейбурге Ульрих был единственным ребенком, полагаю, поэтому леди Фрейбург разрешила наше общение. К концу первого лета я стал проводить в замке больше времени, чем у нас дома. Мы тогда облазили его сверху донизу, - успехнулся воспоминаниям Коппинг. - Все искали на чердаках привидений… Фрейбург, знаете ли, был ужасно заброшен. Такой простор для воображения! Нам все казалось, что в каждом углу, за каждым гобеленом прячется если не сундук с потерянными сокровищами, то какой-нибудь призрак, пылающий жаждой мести. Глупо, конечно… Но для детей это было удивительное место. Потом наступила осень, и нас разослали по школам. А на зимние каникулы мой отец пошел на ответную услугу и пригласил Ульриха к нам в городской дом. С тех пор так повелось, что все свободное время мы были неразлучны.
- Каким он тогда был? - как мне показалось, с искренним интересом спросил Эйзенхарт.
- А какими бывают дети? - ответил вопросом на вопрос Коппинг. - Непоседливым. Любопытным. Совершенно задавленным своей матерью, - но я за это его не виню, леди Фрейбург была совершенно ужасным существом, да упокоится она в мире Духов. Постоянно несла что-то о титуле, и долге, который он с собой несет. О том, как должен вести себя барон, о предках, чье имя Ульрих ни в коем случае не должен был посрамить, о том как Фрейбурги правили над этой землей какое-то несметное количество веков, и прочий архаичный бред. Как будто там было чем править! - Коппинг издал сухой смешок. - Не говоря уже о том, что времена феодалов, которые обязательно должны были карать провинившихся крестьян и плодить побольше сыночков для поддержания династии, давно уже миновали.
- Значит, барон Фрейбург мало походил в детстве на себя, каким он был незадолго до своей смерти?
Мистер Коппинг незаинтересованно пожал плечами.
- Все мы взрослеем, детектив.
- И все же, некоторые из нас не меняются настолько сильно. Когда это случилось? Была ли какая-то особая причина?
- Боюсь, я не смогу вам точно сказать. После школы я отправился в саббатикал и провел около двух лет на материке. Когда я вернулся… скажем так, к тому времени, Ульрих стал тем человеком, который вам известен.
- И вас это не удивило? Вы никогда не спрашивали, что с ним случилось за эти два года?
- Нет и нет, детектив. Я могу быть вам еще чем-то полезен?
- Сколько слуг работает в вашем доме?
Мистер Коппинг удивленно посмотрел на Эйзенхарта.
- Я хотел бы с ними поговорить, - пояснил детектив. - Если вы часто приглашали барона Фрейбурга переночевать у вас, они могли что-то знать о нем. Возможно, кто-то из них владеет информацией, которая помогла бы расследованию.
- Я сильно в этом сомневаюсь, но… У меня работают миссис Роджерс, она домоправительница, кухарка, горничная и мой камердинер. К сожалению, вам не удастся опросить их всех. Кухарка недавно сломала ногу, агенство как раз подбирает замену, - он потемнел лицом. - Право, с этими слугами такая морока!..
Выслушав положенные в этом случае слова сочувствия, он дернул за шнур сонетки и велел миссис Роджерс помочь нам. Вскоре мы оказались за кухонным столом, напротив нас сидели миссис Роджерс, мистер Малкольм Тейт, которого нам до того не доводилось видеть, и горничная, все еще с покрасневшими щеками.
- Что бы вы могли сказать о бароне Фрейбурге? - спросил Эйзенхарт, переписав их персональные данные в блокнот.
Ответила нам за всех экономка, занимавшая благодаря своим должности и характеру, главенствующую позицию реди слуг дома.
- Он был другом хозяина, сэр, - сухопарая дама неодобрительно посмотрела на него, показывая своим видом, что больше ей нечего сказать. Несмотря на приказ хозяина ответить на вопросы полиции, она явно не собиралась раскрывать никаких секретов.
- Кто-нибудь из вас говорил когда-либо с ним?
- Барон Фрейбург был из другого класса, сэр. У него не было никакого резона общаться со слугами, если только ему что-то не требовалось. Но это едва ли можно назвать разговором.
Горничная попыталась заикнуться о чем-то, но миссис Роджерс смерила ее суровым взглядом.
- При всем моем уважении, нам совершенно нечего сказать о бароне полиции. Кроме того, что барон был настоящим джентельменом.
Эйзенхарт задумчиво посмотрел на нее и согласился. Миссис Роджерс прошла еще старую школу, в ее присутствии не стоило ожидать откровений. Я даже позавидовал мистеру Коппингу: в наши дни было сложно найти столь преданную прислугу.
- Что насчет вашей кухарки?
- Миссис Симм? Она сейчас у родных в деревне, мистер Коппинг был настолько добр, что не стал ее увольнять. Там она сможет получить достойный уход и лечение.
- Я бы хотел допросить и ее тоже.
- Уверяю, она также ничем не сможет вам помочь, - оскробленно произнесла домоправительница.
- И, тем не менее, я должен услышать это от нее. Я верю вам, - Эйзенхарт улыбнулся пожилой женщине, - но мое начальство должно знать, что расследование проводилось добросовестно.
- Я дам вам ее адрес, - отозвался камердинер. Покопавшись в кухонном шкафу, он достал адресную книгу и переписал из нее данные.
- В таком случае, у меня больше нет вопросов.
Эйзенхарт попрощался со слугами, и мы вышли на Парковую аллею. Завернув за угол квартала, он остановился и показал мне жестом сделать то же самое.
- В чем дело? - спросил я. - Вы кого-то ждете?
Посмотрев на хитро улыбающегося детектива, я заметил, что тот забыл у Коппинга свою шляпу. В тот же момент позади нас раздался цокот женских каблучков, и девичий голос позвал Эйзенхарта:
- Сэр! Подождите!
- Я хотел поговорить с ней без миссис Роджерс под боком, - сказал он и обратился к девушке. - Лиза, не так ли?
- Да, сэр, - она сделала неловкий книксен.
- Вы хотели что-то сказать там, на кухне. Что?
- Он ведь все равно меня уволит, да? - девушка посмотрела на нас, ожидая ответа.
- Мне очень жаль.
Она вздрогнула.
- Так и думала. Никто после Этты у него долго не задерживался. А я мало того, что перед гостями его опозорила, так еще и вторую чашку за день разбила.
Ее кончик носа слегка покраснел, словно она собиралась заплакать.
- Его друг, барон Фрейбург, он… не был джентельменом, - она с трудом подбирала слова, как будто ей было неловко говорить на эту тему. - Он… хотел от горничных большего.
Эйзенхарт посуровел.
- Он приставал к вам?
- Да, - еле слышно прошептала Лиза, сжимаясь от страха. Румянец на ее щеках проступил еще сильнее. - И не только ко мне. Предыдущая служанка мне рассказывала. Она из-за этого сама ушла, не стала дожидаться, пока хозяин уволит.
- Как ее звали?
- Анни, сэр.
Не Мари.
- Мистер Коппинг часто увольняет горничных? - задумчиво спросил Эйзенхарт.
- В последние месяцы да, сэр. В агенстве уже ходят слухи, что чуть ли не шестеро с Этты сменилось. Это включая меня, сэр.
- Кого-нибудь из них звали Марией?
- Я не знаю, сэр, правда. Вам нужно спросить в агенстве, - предвещая вопрос, она продолжила. - "Эдвардс и Харпер", сэр. Это в центре, у Семи лестниц.
- А эта Этта? Откуда вы о ней знаете?
- Миссис Симм рассказывала о ней. Она ее порекомендовала хозяину, все жалела, что та ушла. Они с ней сработались, как-никак не один год вместе прослужили.
- Миссис Симм не рассказывала, из-за чего она уволилась? Возможно ли, что тоже из-за барона?
- Нет, сэр! Этта собиралась замуж, то ли за какого-то бакалейщика, то ли за зеленщика. Миссис Симм все переживала, что из господского дома, да в жены торговца, вот я и запомнила, - Лиза горько улыбнулась.
- Спасибо, - поблагодарил ее Эйзенхарт и, покопавшись в карманах, выудил оттуда свою визитную карточку. - Если у вас будут проблемы с поиском работы, обращайтесь, - протянул он ее девушке, - я постараюсь найти вам место.
Проводив горничную взглядом, я повернулся к Эйзенхарту.
- Похоже, разговор с мистером Коппингом принес вам неожиданные результаты, - заметил я.