- По меньшей мере легкие будут здоровее. - Потом сунул его в рот и с наслаждением вдохнул сладкий дым, а колонна людей и фургонов по-прежнему ползла, извиваясь, по волнообразному холмистому ландшафту.
В медицинские и продуктовые фургоны были запряжены паролошади и волы. Бёртон видел и нескольких неуклюжих немеханических лошадей, в том числе мегаломовиков, тащивших огромные артиллерийские орудия. За войсками вышагивали сенокосцы, а танки-скорпионы поднимали хвостами пыль, вившуюся над их кабинами; стволы их винтовок медленно качались вперед и назад.
- Эй! Рядовой! - крикнул Бёртон ближайшему британцу. - Где мы?
- В дерьме по самую макушку, приятель.
- Ха! А географически?
- Понятия не имею. Спроси Киченера!
- Мы почти на месте, сэр, - ответил голос с африканским акцентом. - До Танги около мили.
- Очень обязан, - сказал Бёртон. Он повернулся к Уэллсу. - Слышал? Мы почти около твоего города. Не хочешь выпрыгнуть наружу?
- К сожалению, прыгать - это все, что я могу.
Бёртон выскользнул через задний борт, дошел до кабины водителя и постучал по ней кулаком.
- Эй, остановись на секунду, пожалуйста?
Фургон остановился, он вернулся к Уэллсу, помог ему спуститься на землю и взять в руки костыли. Они оба надели каски, сошли на обочину и медленно пошли рядом с колонной.
- Бёрти, и в чем твоя мысль?
- Мысль?
- Об истории.
- А. Мы слишком верим в идею, что прошлое может нас чему-то научить. Нет, настоящее - вот кто читает нам лекцию. И мы настолько захвачены им, что никогда не видим лес за деревьями. Эй! Что с тобой?
Бёртон внезапно нагнулся и схватился руками за голову.
- Нет! - выдохнул он. - Да. Я думаю... - он выпрямился и глубоко вздохнул. - Да. Я в порядке. Прошу прощения. Яркое воспоминание о... о... о человеке, сделанном из латуни.
- Статуя?
- Нет. Механизм. Но он... он Герберт.
- Что? Я?
- Нет, извини, не ты, Берти. Но его... ну да... его тоже звали Герберт.
- Механический человек по имени Герберт? Ты уверен, что к тебе не вернулась малярия?
Бёртон прищелкнул языком.
- Мои мысли настолько перепутались, что для меня граница между реальностью и фантазией почти не существует. Я не уверен, что это воспоминание что-нибудь означает. Возможно, позже в нем будет больше смысла. Где твоя деревня?
Уэллс указал на смутно различимую тропинку, уходящую в густые джунгли колючих акаций. Деревья взбирались на пологий откос; через их кроны виднелись крыши домов.
- Вон там, - сказал Уэллс. - Кальтенберг находится прямо на краю Танги - практически удаленный район города. Его построили немцы на небольшом возвышении, в европейском стиле. Жители убежали в город несколько дней назад. Оттуда у нас будет хороший обзор.
- Мне кажется, или роль военного корреспондента действительно состоит в том, чтобы карабкаться на холмы и оттуда глядеть на разрушения?
- Да, что-то в этом роде.
Они пошли по грязной тропинке. Вокруг них сгрудились стволы деревьев, закрывая от глаз конвой. Через листву над их головами сверкало и вспыхивало небо, мимо ушей с жужжанием проносились москиты.
- Кто такой Кичинер? - спросил Бёртон.
- Военная шишка. Или был. Никто не знает, жив ли он или умер. Черт побери эту ногу! Черт побери эту жару. Черт побери Африку и все, что в ней есть! Извини, давай немного передохнем. - Уэллс остановился и, балансируя на костылях, вынул спичку и зажег сигарету. Он сделал затяжку, потом протянул сигарету Бёртону.
- Спасибо, Берти, но я пропущу. Моя любовь к дешевым сигарам не доходит до таких глубин. Кроме того она испортит вкус ириски.
- У тебя есть ириска?